- Ну зачем же так скромничать, Арбузов? - Носком ботинка я приподнял его за челюсть. - Времени у вас было предостаточно. Этого времени вам хватило на то, чтобы изнасиловать его беременную жену и ее сестру. Вы просто немного не рассчитали. Не подумали, что завал в шахте удастся разобрать так скоро. А если вы это немного подзабыли, то думаю, что показания Прудовой Марии Аркадьевны быстро освежат вашу память. К вашему глубокому разочарованию, она еще жива и многое смогла рассказать о вашем характере и о поведении. Этот рассказ подтвердил ее муж, Прудов Андрей Тимофеевич. И более того, он восполнил некоторые пробелы в вашей сволочной биографии. Я имею в виду странную смерть двух съемщиков, одного вашего охранника и, как следствие, исчезновение двух килограммов золота. Вы хотите послушать его откровения? - Вытащив диктофон, я начал отматывать нужные метры.
- Не надо! - прохрипел старик. - Я об этом знаю лучше... Гарантируйте мне выход из этого подвала. Я расскажу вам все, и больше вы меня никогда не увидите.
- Тебе-то торговаться, старый хрен? - заскрипел зубами Ефимов. Скажешь спасибо, если нам удастся вырвать тебя из рук собственного сыночка.
- Пусть будет так, - пожевав порозовевшими губами, согласился старик. Я расскажу вам все, но с условием, что вы вызволите меня из собственного дома, оденете и отдадите властям.
- Надеется на давность лет, мерзавец, - усмехнулся тесть. - Ладно, черт с тобой. Рассказывай, но только без вранья и подробно.
- А какой мне смысл врать, когда вам почти все известно? - втянув беззубыми деснами щеки, ощерился старик. - Зимой тридцать восьмого меня отправили в сибирские лагеря для охраны "врагов народа", которые там добывали золотишко. Скверный народ, ничего не скажешь, чего только там не скопилось. От шакала до волка. Все были. Начиная от старых, дореволюционных урок и кончая гнилой интеллигенцией тогдашнею пошиба. Они-то мне не нравились больше всех. Падаль вонючая. Заместо того чтоб брать бревно на плечо и нести его как полагается, они норовили катить его накатом. Вроде как полегче, но меня это бесило. Если ты "враг народа", так будь любезен и отработай свою вину до конца. Докажи родному государству, что вину свою осознал и теперь хочешь ее исправить...
- Послушай, лысый баран, твоя политическая точка зрения мне абсолютно безразлична, - не выдержав, вспылил я. - Говори конкретно, сколько заключенных ты отправил на тот свет и сколько золотых мостов сдернул с живых и мертвых зубов? Сколько челюстей выломал у заключенных? Говори, или ты навсегда останешься лежать там, где лежишь.
- Не надо! - защищаясь от моей ноги, взвизгнул старец. - Лично я никому зубы не выламывал. Для меня это делал Иван Думаков.
- По кличке Пломбир? - прозорливо спросил тесть.
- Да, теперь мне все равно. Золотые зубы у вновь прибывших выламывал Пломбир, - вдруг захихикал старик. - А знаете, почему у него такая кличка? Потому что он всех только что прибывших заключенных угощал "мороженым" своего собственного приготовления. Ага, оттащит мужичка в укромное местечко, расстегнет штаны, достанет свой "инструмент" и предлагает его попробовать. И при этом перед горлом мужика всегда держал косо отточенный нож. Соглашались почти все, а кто был против, того наутро находили с перерезанным горлом, но все равно без золотых коронок. А через несколько дней все это добро Пломбир передавал мне в обмен на папиросы, водку и кредитную запись на его счет.
Так мы с ним работали не один год. Спешить нам было некуда. Он потихоньку снабжал меня золотыми зубами неизвестно какой пробы, ну а я подкармливал его деньгами, папиросами и девочками из ближайшего женского лагеря. Я рассчитывал задержаться на этой работе до самой старости, а ему так велел закон, потому что сидел он за убийство семьи соседа, которую он вырезал подчистую, начиная от дряхлой старухи и заканчивая несмышлеными младенцами. Сразу замечу, что у него это был рецидив, а значит, ждать его на свободе было бы просто смешно.
Как я думал, сидеть бы ему еще и сидеть до скончания века, да кто же знал, что выйдет ему амнистия. Первый раз на свободу он вышел зимой шестидесятого и уже через неделю разыскал меня в деревне. Пришлось дать ему немного денег. Остальное я пообещал вернуть ему летом, сославшись на то, что основной свой банк я еще не трогал и он по сию пору лежит в тайге. Тогда он мне поверил, а поздней весной проиграл в карты и замочил двух случайных прохожих. Сел опять. Я вздохнул с большим облегчением, думая, что на этот раз вышак ему обеспечен.
Напрасно я радовался. Ему дали только пятнадцать, и в семьдесят пятом он появился вновь. На этот раз он пришел не один. С ним было два его дружка. Тут уж разговор у нас состоялся серьезный. Дело чуть было не дошло до поножовщины. Мне не оставалось ничего иного, как пообещать ему вернуть все его бабки, а это значило отдать половину всего, что у меня есть. На это пойти я никак не мог.
Едва они ступили за порог, как я выскользнул следом и вычислил тот дом, где он остановился. Весь вечер я издали, с огорода, наблюдал за их пьянкой, а когда они угомонились и наступила ночь, я прокрался в дом и всадил ему в спину нож. Здорово я тогда просчитался. В темноте порешил не Пломбира, а его дружка. Однако подозрение все равно пало на него, и он снова, теперь уже моими стараниями, получил срок.
И вот недели две назад он вновь явился ко мне собственной персоной. Перепугался я до смерти, прекрасно понимая, что на этот раз мне от него не отвертеться. Он был абсолютно уверен, что именно я подставил его в семьдесят пятом, и потому заранее предпринял кое-какие меры безопасности. В частности, он связался с какой-то организованной преступной группой, а в сумке, с коей он никогда не расставался, лежал укороченный автомат, который он пустил бы в дело не задумываясь. В общем, взять его силой не представлялось никакой возможности. Приходилось думать головой. Я посвятил Генку в суть дела, и мы разработали с ним отличный план. Чтоб и волки были сыты, и овцы целы. О том, как он замечательно прошел, вы, вероятно, уже слышали.
- В общих чертах, - буркнул полковник. - Хотелось бы узнать поподробнее, например, почему на вашу аферу согласился сам Пломбир?
- Все очень просто. Я сказал ему, что все средства я истратил на постройку дома и у меня практически не осталось ни копейки.
- Продавай дом, - однозначно потребовал он.
- Продать можно, - согласился я. - Но, во-первых, на это уйдет много времени, а во-вторых, большую половину вырученных денег я буду должен отдать сыну, жене и сестре. Я же предлагаю тебе другой, более скорый вариант: мы с тобой просто поменяемся документами, и ты прямо с того самого момента становишься полным хозяином этого дома, а я уезжаю назад в деревню.
- Опять морочишь мне голову, - не поверил он. - Меня ж твои домочадцы раскусят с первой минуты.
- Не раскусят, - заверил я его. - Тем более, что ростом и телосложением мы похожи. Жену с сыном и его семьей я забираю с собой, а тебе остается разобраться только с сестрой. Живет она во флигеле и в дом почти не заходит. Самое сложное в нашем деле - это первое твое появление в моем облике, но и тут я кое-что придумал. Сделаем так: сегодня к ужину ты побреешь и бороду, и - наголо - череп. Намотаешь на физиономию платок, словно у тебя, то есть у меня, страшно болит зуб. За столом как ни в чем не бывало сядешь на мое место. Я же с твоей бородою и лохмами займу твое место. Одеждой, естественно, поменяемся тоже. За столом мы разговаривать не должны.
Торговались, препирались, и далеко не сразу, но я его уговорил.
- Ладно, - в конце концов согласился он. - Но учти, если замечу с твоей стороны хоть какой-нибудь финт, то положу всю вашу семейку штабелем.
Ну а дальше все прошло как по нотам. Вернувшись с пляжа, я пожаловался Вере на то, что у меня страшно разболелся зуб. Попросил ее сделать согревающую повязку и велел не трогать меня вплоть до самого ужина. Примерно в пять часов условным стуком мне просигналил Пломбир. Под автоматом я побрил его наголо, напялил на него пижаму, завернул морду платком, и мы поменялись помещениями. В его комнате Геннадий приклеил мне еще накануне приготовленную бороду с париком. Я нацепил очки и натянул одежду своего двойника. Наше сходство стало не то чтобы абсолютным, но вполне сносным. По крайней мере, когда Вера явилась приглашать меня к столу, она ни на секунду не заподозрила того, что перед нею стоит совсем другой человек.
Ну а дальше было еще проще, хотя права на ошибку я не имел, потому что под пижамой у него по-прежнему наготове был автомат.
Когда Пломбир привстал, чтобы знаками потребовать второе блюдо, Олег подальше отодвинул стул, а я под столом зацепил его ноги скобой и резко дернул на себя. Упал он точнехонько, мозжечком прямо на ребро радиатора отопления. Не теряя ни минуты, мы навалились на него, чтобы в случае чего, до того как подоспеет Вера, придушить его наверняка. Однако наша предосторожность оказалась излишней. Он был мертв как полено. Нам оставалось только незаметно вытащить у него из-под пижамы автомат.
Наутро приехал санитар и мастерски загримировал труп Пломбира. Меня даже пробрал легкий морозец. В гробу - тьфу, тьфу! - лежал я собственной персоной.
Таким образом умер Петр Геннадьевич Арбузов и родился Иван Васильевич Думаков. Вместе с огромными плюсами мое теперешнее положение имело свои минусы, и я на некоторое время должен был спуститься в подполье.
- Какие же минусы и какие плюсы вы получили?
- Минус состоял в том, что я больше не являлся хозяином своего дома, а плюсом было то, что Петр Арбузов умер и, следовательно, больше никому не интересен. В первую голову я имею в виду организованную преступную группу, которой меня стращал Пломбир. Она для меня оставалась опасна как в образе Арбузова, так и в образе Думакова. Как бы то ни было, мне требовалось официально оставить свой дом или хотя бы сделать видимость своего отъезда.
Сразу же после похорон Ольга отвезла меня на автовокзал, где я купил несколько билетов на самые различные направления, а фактически в самый последний момент юркнул в автобус, не имеющий к этим билетам никакого отношения. Километров через десять, убедившись, что меня никто не преследует, я остановил автобус и до поздней ночи отлежался в лесочке. Потом поймал машину и приехал домой, где, как мы и договаривались, меня ждал Генка. Мы выпили с ним за удачно проведенную операцию, и я хотел идти к себе в комнату, но он был категорически против.
- Рано еще, папаша, - сказал сынок. - Надо с недельку посидеть в подвале.
- Зачем? - удивился я.
- Во-первых, могут явиться дружки Пломбира, а во-вторых, нужно подготовить Веру Григорьевну. А то от испуга ее стукнет паралич.
Согласившись с его доводами, я со спокойной душой спустился в этот подвал, где у меня есть своя, хорошо оборудованная комната с внутренним телефоном, телевизором и холодильником. Несколько дней я прожил в ней, ничего не подозревая, а даже наоборот, в свое удовольствие, безо всяких забот и хлопот. Попивал пивко да смотрел порнуху.
Не думал я, что сыночек в своем иезуитстве может перещеголять меня. Однажды в положенное время мне не принесли завтрак, а когда я хотел позвонить и потребовать еду, выяснилось, что мой телефон отключен.
Генка пришел после обеда.
- Ну что, папаша, наверное, кушать хочешь? - ехидно спросил он.
- Что за дурацкие шутки? Идиоты! - вспылил я. - Зачем отключили телефон и почему не принесли мой завтрак?
- Извини, папаша, такого больше не повторится, - гаденько ухмыльнулся он. - Если, конечно, ты будешь умненьким старичком и догадаешься переделать завещание.
- Как это - переделать завещание? - удивился я. - Оно уже есть. Что тебе еще надо?
- То завещание, которое есть, меня не устраивает.
- Помилуй Бог, - возмутился я. - И так тебе отходит почти половина всего имущества и большая часть денег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29