На опознание трупа меня и Светлану привезли одними из первых. При нас разрыли могилу, при нас вытащили и открыли гроб.
- Вы узнаете этого человека? - спросил меня какой-то служивый чин.
- Да, - ответила я. - Это мой муж Петр Геннадьевич Арбузов.
- А вы? - обратился он к Светлане.
- Узнаю, - ответила она. - Это копия моего так называемого брата Петра.
- Вы в этом абсолютно уверены? - переспросил он меня.
- Конечно, я прожила с ним пять лет. Только почему-то у него начали расти волосы, - удивилась я. - Наверное, после смерти так бывает?
- Прошу вас, смотрите внимательно за действиями эксперта, - усмехнулся он.
- Хорошо, - ответила я и добросовестно уставилась на руки сизоносого мужика в белом халате.
Большим тампоном, смоченным в спирте, он провел по щекам покойника, и я невольно вскрикнула, потому что увидела незнакомые мне черты лица, а потом и куски белого пластилина, наляпанного на лоб, подбородок и щеки. Когда все это отлепили и промыли спиртом, я узнала нашего гостя Пломбира и официально об этом заявила. Светлана сделала то же самое. Ну а потом нас повезли в морг, где показали настоящего старика. Как я поняла позднее, он-то и порешил нашего гостя. Поэтому они мне и не позволяли приблизиться к телу сразу после убийства.
- У вас в доме часто бывали гости? Я имею в виду прекрасную половину.
- Это как сказать. Ведь общего дома, как такового, у нас не было. По существу, в доме жили три семьи: я со стариком, Геннадий Петрович с женой и сыном и совершенно отдельно от нас Светлана. Так вот, именно у нее этих самых гостей различного пола и возраста было великое множество. Хоть пруд пруди. Геннадий Петрович и Ольга предпочитали принимать гостей в ресторанах или в кафе. Правда, к Ольге днем иногда приходили старые подруги, но очень редко, не чаще одного раза в месяц. Олегу же, в связи с его пристрастием к наркотикам, было строго-настрого запрещено водить друзей в дом. А что же касается нас со стариком, то к нам вообще никто не ходил. Пломбир, которого так иезуитски они убили, был, наверное, нашим единственным гостем за все то время, что я прожила в доме.
- Ясно. Вера Григорьевна, а кто из Ольгиных подруг мог достаточно хорошо знать планировку дома? Я имею в виду не только его жилую часть, но и подвал, и ведущий к флигелю тоннель?
- Думаю, что никто. Скажите на милость, Алексей Николаевич, кому придет в голову тащить своих гостей в подвал? Но вообще-то я не могу давать никаких гарантий, поскольку сама я прожила здесь не так уж долго.
- Понятно. Еще один вопрос. Кто до вас выполнял функции горничной и кухарки?
- Еду иногда готовила Ольга, случалось, она привозила уже готовые обеды из ресторана. А чистоту поддерживала какая-то приходящая бабка из дома отдыха.
- Вы не помните ее имени?
- Кажется, ее звали Мария Филипповна.
- Хорошо. И последнее. Как вы думаете, почему вас не посвятили в хитромудрое убийство Пломбира?
- Не знаю. Наверное, побоялись, что я сразу обо всем сообщу в милицию. Или же у Геннадия Петровича уже тогда был готов план моего полного отлучения, и он не хотел, чтобы в моих руках был такой серьезный козырь. Сейчас можно только гадать.
- Вы правы, и достаточно об этом, - хлопнул в ладоши полковник и потянулся за очередным куском. - Былого не вернешь, а сиюминутные радости жизни упускать негоже.
- Папа, в твои годы чрезмерное пресыщение чревато дурными последствиями, - тонко улыбнувшись, заметила Милка. - Не пора ли нам, пожелав Вере Григорьевне доброй ночи, отправляться домой? Мы уже достаточно ее утомили.
- Как? - удивилась вдова. - Вы хотите вернуться в город? Но... Но я думала... Мне казалось, что вы приехали с ночевкой... Извините...
- Все нормально, Вера Григорьевна, - злобно зыркнув на дочь, улыбнулся Ефимов. - Так оно и есть. Милочка просто шутит. Мы приехали на сутки, чтобы нормально отдохнуть и набраться сил после всего того, что нам пришлось пережить.
- Вот и чудесно, - расцвела Кравчук. - Давайте немного посидим в саду, а потом я постелю вам постели. Простите, но за это время я вполне освоилась в вашем доме и, к своему стыду, чувствую себя хозяйкой.
- Не рановато ли? - едва слышно проворчала Милка и громко добавила: Ну что вы, милая Вера Григорьевна, какие могут быть вопросы! Живите себе на здоровье. Я так рада, терпеть не могу стелить постели.
Судя по всему, полковник ощутимо наступил ей на ногу, потому как, пискнув, Милка замолчала и все последующее застолье просидела тихо как мышь, а после так же безмолвно удалилась спать. Не желая мешать вдруг смутившейся парочке, я ушел в самый дальний угол сада, где под раскидистой яблоней стояла старая раскладушка. Стряхнув с нее пыль, гнилые яблоки и прочее дерьмо, я с удовольствием вытянулся на скрипучих пружинах.
Солнце давно зашло, и темно-серая небесная мгла опустилась на открытые участки неухоженного сада. У меня же под яблоней было и того темнее. Готовясь ко сну, сварливо переговаривались пернатые, а колючие ежи только выходили на охоту. Их вкрадчивые шорохи и раздраженное пофыркивание слышались то там, то сям.
Наконец-то я остался в полном одиночестве и мог как следует сосредоточиться и зацепить ту мысль, что тревожила меня уже пару недель. Нет, я не имел в виду голос той бабы, что назвала тестя мужчиной. О нем я постоянно думал, сидя за решеткой, и еще тогда понял, что вспомнить мне его не удастся, потому как вместе с уходящим временем затухал и он. На сегодняшний день я забыл даже его тембр. Зачем же напрасно насиловать свои гнилые мозги, если можно найти им другое применение?
Зачем удавили Ольгу? Вот что беспокоило меня больше всего. А отсюда полной неразберихой кувыркался ряд вопросов и ощущение какой-то неудовлетворенности и недосказанности. Причем эта самая неудовлетворенность каким-то боком касалась Веры Григорьевны. Почему-то эти две женщины в моих мозгах были связаны между собой какой-то невидимой тонкой паутинкой. Едва на ум приходила одна, как тут же неясным силуэтом маячила другая. Почему в моей голове появляется такая ассоциация? Этого я объяснить не мог. Где, когда и, главное, что я упустил из виду? Что проскользнуло мимо моего внимания?
- Давайте-ка, господин Гончаров, начнем все по порядку и, может быть, в конце концов найдем причину вашего беспокойства: скорее всего, она кроется в каком-то контакте Ольги с Верой. С Ольгой вам разговаривать не посчастливилось, значит, будем основываться на рассказах Веры.
Начнем с того, что сначала Кравчук была принята в дом в качестве посудомойки, и это обстоятельство не могло не порадовать Ольгу. Тут все ясно, и можно двигаться дальше. А дальше для Ольги получается неприятный оборот: из полотерки Вера превращается в законную жену хозяина дома и тем самым принижает ранг Ольги. Ну и что тут особенного? В жизни всякое бывает.
- Нет, Костя, это вы не туда, не в ту степь. По крайней мере, мне это ничего не говорит и ни на что не наталкивает. Думайте дальше.
- Попробуем, господин Гончаров. Во время убийства Пломбира они вместе спустились на кухню. Причем Ольга, как известно, знала о предстоящем убийстве. Что вы на это скажите? Тут что-то есть. Ага, когда они поднимались по лестнице с готовым блюдом, то Вера выронила поднос и залила жиром мраморные ступени, что послужило их падению. Тут есть над чем подумать. Скорее всего, чтобы выиграть время, поднос выбила идущая сзади Ольга и, увлекая за собой Веру, искусственно сымитировала падение. Да, вероятно, так оно и было, но все это мало что нам дает. Нет тут чего-то такого, что заставило бы меня напрячься и вздрогнуть.
- Ладно, Константин, перейдем к скандалу и начнем с того самого момента, когда Вера Григорьевна вернулась в змеиное гнездо от нас.
- Хорошо, попытаемся, я и сам чую, что главное где-то здесь. Итак, когда она пришла к себе домой, то увидела разгул и кощунство - в портрет ее "умершего" мужа плевали жеваными бумажками. Ее тут же принялись оскорблять Светлана и Олег. Сквернословие Олега было настолько изощренно, что Вера не выдержала и лишилась чувств... Как можно прокомментировать этот факт и присутствие на этом шабаше Светланы?
- С моей точки зрения, все это выглядит естественно и правдиво. Геннадий, Ольга и Олег празднуют свое освобождение из-под ига Пломбира, а ничего не подозревающая Светлана с удовольствием отмечает смерть своего ненавистного "брата". Уверен, что идея заплевать портрет Арбузова принадлежит именно ей.
- Согласен, господин Гончаров, но при чем здесь Ольга? Насколько мне помнится из рассказа Веры, она в тот вечер не была настроена к ней враждебно.
- Верно, поехали дальше. Благодаря стараниям Гриценко почти неделю Вера пролежала в горячечном бреду, и ее посещали всевозможные кошмары, основываться на которых было бы нелепо. Поэтому сразу переходим к подвалу, к тому эпизоду, когда она спустилась к своему тайнику, чтобы забрать деньги и навсегда распрощаться с этим сумасшедшим домом.
Итак, она при помощи ключа отворачивает пробку отопительного радиатора и, обнаружив пропажу денег, орет благим матом. На крик прибегает Ольга и почему-то начинает ее оскорблять. Стоп, Гончаров! Здесь что-то не так. Нутром чую, что собака зарыта где-то близко.
- Конечно, как вы помните, Ольга сначала кричала на Веру, а потом вдруг резко переменилась. Уставилась в одну точку, застыла и схватилась за сердце, а когда Кравчук предложила вызвать врача, она наотрез отказалась. Улыбнулась, погладила ее по спине и велела идти к себе наверх, пообещав не позднее чем через час вернуть пропавшие деньги. Господи, ну разве можно быть таким тупым? Ты меня поражаешь, Гончаров! Если бы не твоя безмозглая голова, то все могло окончиться без кровопролитий. Хотя как знать...
Ладно, что было, то сплыло, а теперь нужно действовать. Нарочито громко скрипнув пружинами, покашливая и ругаясь, я поплелся к дому. Полковника и Веру я нашел воркующими в беседке, и, судя по их виду, мое вторжение не принесло голубкам никакой радости.
- Что тебе, Костя? - отворачиваясь, спросил тесть.
- Да вот решил прогуляться. Не хотите составить мне компанию?
- Нет уж, гуляй один, а мы как-нибудь без тебя обойдемся, - облегченно хмыкнул полковник. - Гуляй на здоровье, да смотри не заблудись.
- Вы меня не поняли. Я хотел бы проехать к дому Веры Григорьевны. Необходимо кое-что уточнить, а там собачки... Они могут неправильно меня понять.
- А до завтра это оставить нельзя?
- Можно, - равнодушно согласился я. - Можно вообще все похерить.
- Ладно, поехали, - зная, что мой равнодушный тон всегда таит за собой что-то важное, поднялся тесть. - Вы извините, Верочка, но вам тоже придется прокатиться.
- С такими отважными кавалерами в любое время хоть на край света, восторженной козой проблеяла вдова. - Я только переоденусь и возьму ключи. Не вздумайте удрать без меня.
- Удирать уже поздно, - едко хихикнул я. - Не правда ли, Алексей Николаевич?
- Ты еще... - забираясь в машину, выругался полковник. - Мало мне дочери. Чего ты там надумал? Что-нибудь серьезное?
- Приедем - увидим. Если мои догадки подтвердятся, то я таиться не стану.
Арбузовский дом встретил нас темнотой и тревожным молчанием. И только когда мы через заднюю калитку вошли во двор, раздался восторженный собачий визг. Наверное, псины подумали, что мы явились для внеплановой кормежки.
- Вы занимайтесь своими делами, - открывая флигель, заявила Вера, - а я пока покормлю собак. Жалко их.
- Нет, Вера Григорьевна, вы нам понадобитесь, а песиков покормите позже, хорошо?
Миновав уже знакомый тоннель, мы вновь оказались в проклятом подвале. Теперь мы никого не опасались, и я попросил нашу спутницу включить весь имеющийся здесь свет.
- Внимание! - предупредил я, дойдя до центра подвала. - Вера Григорьевна, где находился ваш тайник? В каком радиаторе?
- В том, что за АГВ, под правой лестницей в самом углу.
- Хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29