- Осел! - обозвал меня полковник и захлопнул окно.
* * *
Три дедка из деревни Излучино сидели в той же самой позе, что я их оставил три недели назад. Отсалютовав сигналом дернувшимся мне навстречу старичкам, я проехал дальше, в глубь деревни, до дома Екатерины Геннадьевны. И здесь все было по-старому - старуха мучила очередную гильзу "Беломора" и советовала дочери, как выгодней подкапывать молодую картошку. Работая в классической ракообразной стойке, Люба отбрехивалась и якобы ненароком отбрасывала в мать только что вырытые клубни. Увидев нас, старуха сплюнула окурок и, вытянув длинную шею из грузного тела, выжидательно уставилась на меня.
- Бог мой, да это же наш старый знакомый. Любонька, немедленно ставь чайник, - вытирая седые усики, разволновалась бабка. - Как дела, сердешный?
- Хуже не придумаешь, родная, - в тон ей ответил я. - Получается, что ваш брат вместе с тем мужиком, по имени Синицкий, померли.
- Ой, да как же так? - навалившись могучей грудью на костыль, заохала старуха. - Не иначе как аспид Петька все это устроил и сам лег рядом, чтоб земля округ него горела змеиным пламенем.
Старухе я не верил и потому решит действовать исподволь. Отдав ее на растерзание Максу, я вплотную подошел к теме.
- А вы, уважаемая Любовь, отлично выглядите, - проходя следом за женщиной на летнюю кухню и поднимая только что сброшенный рабочий ботинок, отпустил я лживый комплимент.
- Куда там! Вы мне льстите, мужчина, - зажигая конфорку, грустно ответила она. - Уже больше десятка лет хожу чистенькая. Кому я нужна?! Ты посмотри на мою морду! Нос валенком, щеки мочалом, а глаза плывуном. Сисек нет, жопа как холодильник... Таких, как я, только солдатам на потребу отдают... А ведь я баба, я хочу жить. Мне скоро шестьдесят, но, кроме своего мужа, дебильного дядюшки да десятка алкашей, я никого и не видела. Я знаю, зачем вы приехали сюда.
- Зачем же? - не зная, то ли удивляться, то ли прикинуться всезнайкой, спросил я.
- А это уж от тебя зависит, как ты поведешь наш разговор. Может так получиться, что я все забыла напрочь.
- Такого не получится. - Повертев у ее носа ботинком, я сразу же отрезал ей все пути к отступлению. - Касатка, ты так наследила в подвале, что и дураку станет ясно, что ты была там! А кроме того, раскололся один из членов банды Коробкова. Зажата ты железно, а против лома нет приема...
- Супротив другого лома, - смеясь, ответила она и выплеснула мне в морду еще не закипевший чайник.
Чисто машинально я взял ее на болевой прием.
- Отпусти, дурачина! - больно куснув меня, вскрикнула она. - Если ты так хочешь, я все тебе расскажу, только, чур, мамане ни слова. Она у меня крутая.
- Ладно, - ослабляя замок, в котором находилась ее шея, снисходительно разрешил я. - Рассказывай, но только учти, что убийство Ольги тебе так просто не пройдет. Я многое могу простить, многое, но не убийство.
- Сама знаю, что убийство самый страшный грех, но у меня не было другого выхода. Ольга была вооружена, и если бы я не убила ее, то она бы прикончила меня. Придавив ее, я выдернула у нее из рук пистолет с глушителем и только потом начала с ней говорить за жизнь. Там, в подвале, я преспокойно могла бы вас пристрелить, однако я этого не сделала.
- Врешь ты все, Любаня. Хочешь, чтобы я видел тебя простой деревенской бабой, глупой и доброй, а не получится. На рожу ты проста и наивна, но, видно, сидит в тебе сам черт, он-то и заставляет тебя бесноваться. Однако я не психолог и не шаман, так что изгонять из твоего нутра бесов не входит в мою компетенцию.
- Значит, усадить хочешь? Законопатить шестидесятилетнюю старуху по "мокрой"? Что же, твоя воля, я согласна, но только объясни мне такой коверкот: почему Светка хоть что-то имела от моего говнистого дядьки, а мы с матерью, кроме горя и несчастья, ничего от него не получали? Ты будешь самогон? - неожиданно спросила она.
- Нет.
- А я выпью, так мне будет легче, выпью и расскажу, как оно все получилось. Ты не смотри, что я такая страшная, - дерболызнув стакан самогону, закусывая огурчиком, предупредила Любаня. - В пятьдесят шестом, когда приехал дядя Петро, я была o-го-го! В пятнадцать лет да в самом соку. Вызрела я рано, еще до его приезда. Накрыл он меня в бане, когда мать уже помылась и ушла, а я, ничего не подозревая, томилась в бочке. Он зашел нагишом, я до сих пор помню его огромадную жилу, при виде которой я замерла то ли от ужаса, то ли от охватившего меня желания. За ноги выдернув меня из бочки, он расщеперил мои ноги и тут же, на краю кадки, отдраил по первое число. Да я и не сопротивлялась, мужика я давно хотела. Только уж больно грубо он меня взял. Домой я пришла враскоряку, как на ходулях. Мамка сразу это подметила и впоследствии старалась не оставлять нас наедине. Только проку было мало, утроба требовала своего, и я частенько прибегала на сеновал, где он ночевал. Больше года мы играли с ним в "голопузика", но, как и положено, всему бывает конец. Однажды нас застукал дед, его папаша, и тут же все рассказал моей матери. А что там рассказывать, когда мама сама все знала! К зиме я почуяла неладное, а через месяц поняла, что случилось непоправимое. Я забеременела, забеременела от редкого дядьки. Представляешь положение? Это сейчас тринадцатилетние девчонки, посмеиваясь, идут на аборт, тогда же, в пятьдесят восьмом, это было великим преступлением. Однако другого выхода у меня не было. Я соображала, что от смешивания крови может родиться идиот. Так вот, этих самых подпольных абортов у меня было не меньше полутора десятков. В конце концов меня выскребли так, что я, уже будучи замужем, никак не могла забеременеть.
"Доигралась, стервоза" - так охарактеризовал меня муж, и через год мы с ним разошлись. Дальше все покатилось по старым, давно накатанным рельсам. Я отдавалась дядьке где только ему угодно - в бане, на сеновале, в курятнике. Лишь только он подморгнет, как я тут же послушно раздвигаю ноги.
Потом начал подрастать наш подкидыш, Светка. Его внимание ко мне заметно упало. Он начал дарить ей дорогие презенты, а однажды ночью, после ее дня рождения, я имела удовольствие видеть, как он ее насилует в деревенском саду. Вы думаете, мне стало ее жалко? Да ничуть. Я даже с некоторой радостью смотрела, как он ломает и рвет ее тельце. Обхохочешься! Выждав два дня, я рассказала об увиденном матери, надеясь, что это тоже ее позабавит, но она отнеслась к этому курьезу совсем наоборот. Отхлестав меня по щекам, она схватила одеяло и тут же побежала выручать нашего выкормыша. После того случая Петруха ко мне долго не подходил. Вскоре у него родился сын Генка. Не выдержав его издевательств, тетя Галя через пару лет повесилась.
Когда я выходила замуж, во время свадьбы он шепнул мне на ушко о том, что меня ожидает богатый подарок. Сдуру-то я и поверила ему, даже в щечку поцеловала. Стукнуло мне тогда тридцать лет. После того как гости разошлись, я развязала его пакет и вытащила черную бархатную коробочку, "Наверное, перстенек", - подумала я, открывая шкатулочку. Однако он поступил хитрее и извращеннее. На атласной подушечке лежал использованный презерватив. Мерзавец!
Как я тогда не сошла с ума от обиды и злости, известно одному Богу. Сначала я думала, что Петр самолично придумал такую злую каверзу, но в дальнейшем выяснилось, что это устроила Светлана, и вот тогда-то я возненавидела ее всерьез.
Шли годы, текло время. Петр вместе со Светланой и сыном Генкой в восьмидесятом переехали в город, но моя рана не заживала. С мужем, последним алкашом, я разошлась, на все махнула рукой и стала первостепенной деревенской проституткой, но обида за такой "презент" жгла, и с каждым годом мне становилась больнее и жестче. Себе я поклялась, что до конца своей жизни я должна ей отомстить. Но как? В конце концов я придумала, тайком от матери нанялась к своему дядьке и бывшему любовнику в кухарки, и у меня появилась масса возможностей поквитаться с ненавистной "родственницей". Я трижды пыталась облить ее кипящим маслом, дважды подкладывала в ее тарелку отраву, но всякий раз ей удавалось избежать моего возмездия.
Наконец я не выдержала, подкараулила ее возле ее пристройки и набросилась с ножом, но тут, как назло, появилась Генкина жена Ольга. Она вырвала у меня ножик и прогнала из дома. Таким образом у меня появился еще один враг.
Что мне оставалось делать? Да ничего, просто сидеть и ждать у моря погоды. И я дождалась. Петр умер! Я пришла на похороны и от ужаса чуть было не бухнулась рядом - в гробу лежал незнакомый мне человек. Это я поняла, когда увидела кисти его рук. У дядьки не было никаких наколок, а у лежащего в гробу человека их было множество; затертые и замазанные, они все равно выступали сквозь штукатурку. Мне большого труда стоило, чтобы тут же, на кладбище, не устроить им скандала. Но я вовремя спохватилась и поняла, что на этом можно заработать большие деньги. Незаметно улизнув с похорон, не сказав матери ни слова, я начала готовиться к выполнению своего плана. А именно: чтобы и Светке с Ольгой насолить, и деньжатами подразжиться.
- Откуда вы знаете Пломбира? Как вы с ним познакомились?
- Первый раз я увидела его в семьдесят пятом году. Он только недавно освободился и приехал к нам в деревню, требуя or Петра свою долю. Я помню, что дядька тогда здорово испугался и лепетал какие-то слова оправдания. А второй раз он приехал к нам совсем недавно. Не знаю, но, наверное, сам черт свел меня с ним, с этим самым Иваном Думаковым. Освободившись после очередной отсидки, он заявился к нам и потребовал новый адрес Петра. Был он не один, приехал в сопровождении головорезов Валеры Коробкова. Именно тогда я с ними и познакомилась.
Как это водится на Руси, проводила их в горницу, напоила чаем и накормила всю ораву пельменями. Бегая от печи к столу, я краем уха уловила, что им требуется от Петрухи, и тогда-то мне в голову пришла шальная мысль: а почему бы мне самой не поживиться его сбережениями?
Ты, легавый, глубоко ошибаешься, если думаешь, что в суде я повторю эти показания. Конечно же нет. Не такая уж я и дура, слишком многого я бы лишилась. Я угодила в дерьмо, но еще не поздно оттуда выбраться.
- Постарайся. Выбраться из дерьма никогда не поздно, только учти - все твое будущее зависит от того, насколько правдиво будут звучать твои показания.
- Почему я должна верить вашим обещаниям?
- Этого и не требуется, мы и без тебя достаточно хорошо осведомлены обо всем случившемся. Просто если ты чистосердечно все расскажешь, то суд обязательно примет во внимание твое раскаяние и, как следствие, назначит тебе меньшую меру наказания. Решай сама: или я, собрав свою волю в кулак, терпеливо тебя слушаю, или мы просто грузим тебя в машину и отвозим в соответствующие органы, с которыми тебе, так или иначе, придется познакомиться, но уже на качественно ином уровне.
- Да что там рассказывать, я уже почти все выложила.
- Нет, не все. Например, мне совсем неизвестно, почему ты решила, что у твоего дядюшки имеется "закладка"? Откуда ты о ней узнала?
- После моего развода с мужем и до женитьбы на Верке Кравчук старый хрыч изредка, по ночам, продолжал меня навещать. А иногда я и сама ныряла к нему в постель. Я тогда как раз работала у них подтиралкой. Это же можно сойти с ума! Собственный дядюшка почти тридцать лет спал со своей племянницей, перемежая ее с названой сестрой...
- Мы отвлекаемся от темы, - прервал я каскад ее словоизлияний. Конкретней, госпожа Арбузова, у нас очень мало времени.
- А если конкретнее, то дело было так. Однажды в девяностом году семидесятилетний старик пригласил меня в ресторан "Парус". К слову сказать, мужиком он был крепким, не каждый парень может похвалиться такой потенцией. Отужинав, мы вернулись домой, и он, сославшись на усталость, вдруг робко предложил мне идти спать. Это мне-то, сорокавосьмилетней бабе, согласной на огонь, воду и медные трубы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29