— Боюсь, что мне не понадобится ключ от Бекстерской тюрьмы, — вздохнул Леон и опустился вниз.
Неожиданно ему попался на глаза большой ящик для писем с продолговатым отверстием на крышке, наглухо прибитой к дощатым стенкам. Ящик, производивший впечатление самодельного, открывался снизу. Леон с усилием просунул руку внутрь неказистого сооружения, пошарил в пыльной утробе и вдруг нащупал нечто, оказавшееся небольшим пакетом. Видимо, когда его опускали в ящик, он зацепился за гвоздь и поэтому не был обнаружен ни хозяином, дома, ни представителями следствия во время подготовки процесса.
Гонзалес осторожно стер пыль с пакета — на нем оказалась печать института Пастера.
Он отсутствовал около двух часов, и Манфред уже начал беспокоиться.
— Что-нибудь удалось обнаружить?
— Смотри.
— Пастеровский институт? Он оттуда получал сыворотку, которую впрыскивал больной. Об этом сообщалось в газетах во время процесса…
— Он впрыскивал ей этот препарат дважды в неделю. Во время следствия было установлено, что в среду укола не было. Я еще тогда обратил внимание на то, что никто не потрудился выяснить это обстоятельство.
Манфред разорвал пакет и вынул из него письмо следующего содержания:
«Милостивый государь,
получив Вашу телеграмму, срочно высылаем Вам препарат N 47, который Вы запрашивали, так как у Вас иссяк его запас. Приносим извинение за задержку, произошедшую по недосмотру служащего».
— «Так как у Вас иссяк его запас», — повторил Леон и взглянул на дату отправки. — Так… Париж, четырнадцатое сентября… Пакет, следовательно, был доставлен в Ньютон Эббет шестнадцатого числа. Последнее впрыскивание было сделано пятнадцатого, в субботу…
Манфред кивнул.
— Когда пакет прибыл, жена его уже умерла.
Он внимательно осмотрел нераспечатанную ампулу.
— Почему он не сделал впрыскивания в среду? — проговорил Леон. — Потому что у него не было препарата… А в воскресенье почтальон постучал в дверь, ему никто не открыл, и тогда он опустил сверток в щель ящика. Там он случайно зацепился за гвоздь… Все ясно… Пора заняться изготовлением ключа.
Рано утром Манфред куда-то ушел и возвратился лишь после обеда.
— Где мой друг? — спросил он у хозяйки.
Та загадочно улыбнулась.
— В прачечной.
— Что он там делает?
— Мастерит себе радио. Он очень прилежно взялся за это дело, весь день не выпускает из рук напильника…
— Ему не следует мешать во время работы, — серьезно заметил Манфред, поняв, что хозяйка не очень сведуща в радиотехнике.
— О, разумеется, сэр!
Манфред вошел в прачечную.
Ключ был уже почти готов.
— Он уезжает сегодня вечером, — сказал Манфред. — Поездом в Плимут, а там сядет на пароход.
— В Америку?
— Да. Он рассказал целому ряду лиц, что уезжает завтра утром, но исчезнуть собирается сегодня вечером. Я был на почтамте, когда он отправлял телеграмму. В его бумажнике оказался билет на пароход «Роттердам», который отплывает завтра на рассвете.
— Ты…
— Нет, бумажник случайно раскрылся, когда он подавал бланк в окошечко. Как ты мог подумать…
— Великолепно! — Леон потер руки. — Как и большинство преступников, Твенден допустил оплошность! В первом завещании покойной, которое имеет законную силу, записано, что сестра ее должна получить в наследство две тысячи фунтов… На днях Твенден вступил в право наследования и получил все эти деньги. Ведь ему предписывалось лично передать эти две тысячи вдове. Я подробно изучал этот документ, там все оговорено. Так вот, жадный негодяй, конечно же, «забыл» отдать эти деньги. Следовательно, он их присвоил! Дело теперь за полицией. Немедленно свяжись с ее сестрой!
— Слишком жалкая месть за его злодеяние, — разочарованно бросил Манфред.
— О, это только начало!
В половине десятого доктор, подняв воротник пальто и низко надвинув на глаза шляпу, прибыл на вокзал.
К нему подошел полицейский сержант, знавший его в лицо, и, положив руку на плечо, сказал:
— Следуйте за мной, доктор.
— Почему, сержант?
— У меня есть ордер на ваш арест.
В полицейском управлении доктору сообщили о причинах его задержания.
— Я готов уплатить немедленно эти деньги! — вскричал он. — Но мне нужно уехать! Утром отплывает мой пароход!
— Вот поэтому-то мы и задержали вас, — добродушно заметил дежурный.
Ночь доктор провел в камере.
Утром его препроводили в суд.
— При вас найдена большая сумма денег — из этого следует, что вы собирались навсегда покинуть страну, — резюмировал судья происшедший инцидент. — Вы закрыли все свои счета в банках. Между тем на вас лежало обязательство выплатить две тысячи фунтов сестре вашей покойной супруги, от чего вы уклонились. Поэтому мне приходится признать ваш арест правомочным и возбудить дело о незаконном присвоении денег.
— Но я готов внести залог…
— Мера пресечения остается прежней — содержание под стражей, — закончил судья.
После обеда доктор Твенден был доставлен в Бекстерскую тюрьму.
В тот же день директор тюрьмы получил телеграмму из Лондона:

«Примите шесть особо опасных преступников Прибытие на станцию Бекстер вечерним поездом Вышлите специальный автомобиль».
Телеграмма была подписана главным тюремным управлением.
Тюремная машина вышла точно к прибытию вечернего поезда, но упомянутых в телеграмме преступников не оказалось. Следующий поезд из Лондона должен был прибыть лишь в четыре часа утра.
— Они, видимо, опоздали на поезд, — решил старший охранник. — Придется ехать сюда к четырем утра, дьявол!
В ожидании выезда к следующему поезду машину оставили во внутреннем дворе тюрьмы. Шофер и стража удалились.
Пока все шло в соответствии с планом Гонзалеса.
Ночью поднялся сильный ветер. Он налетел с юго-востока, из Дортмура, сотрясая ставни и черепицу на крышах домов.
Во внутреннем дворе тюрьмы раздался легкий шорох — это скрипнула дверь специального автомобиля…
Леон вылез из машины и осторожно прокрался к небольшому строению в углу двора. Отперев дверь своим ключом, он очутился в помещении, где фотографировали преступников. Из этой комнаты он проник в коридор, а оттуда в главный корпус тюрьмы. Во время своего недавнего посещения этого заведения он хорошо запомнил его внутреннее расположение и теперь отлично ориентировался в его многочисленных коридорах и переходах…
Наконец он нашел то, что искал.
Ключ мягко провернулся в замке камеры.
Доктор Твенден посмотрел на него сонным взглядом.
— Встаньте, — приказал Гонзалес.
Доктор спросонья повиновался.
Леон надел на него наручники и повел за собой. Прежде чем доктор успел сообразить, что, собственно, происходит, они уже вошли в маленькое строение. Быстрым движением Леон заткнул доктору рот шелковым платком.
— Вы слышите меня?
Доктор кивнул.
— Чувствуете укол? — спросил Гонзалес, вонзая ему в руку иглу шприца. Доктор тщетно пытался выдернуть руку.
— Вы убили ни в чем не повинную женщину, но вам удалось избежать кары закона. Пару дней назад вы презрительно отозвались о Четырех Справедливых. Я — один из них. От закона можно ускользнуть, от нас — никогда. Вы меня поняли?
Доктор медленно кивнул и поднял на Леона невидящие глаза.
Тот разжал руку.
Тело убийцы распростерлось на полу.
Леон перекинул через перекладину под потолком веревку…
Утром глазам тюремной стражи представилось странное и, вместе с тем, страшное зрелище. С перекладины на туго натянутой веревке висело неподвижное тело.
Доктору Твендену удалось ускользнуть от руки правосудия, но другой, справедливый суд свершился.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16