Какова бы ни была причина, Адам попытается выяснить ее.
— Пройдемте ко мне, Адам. — И они перешли из мезонина в маленькую, но уютную комнату, обставленную зелеными кожаными креслами и диваном. Тем же материалом были обтянуты крышка письменного стола и вращающееся кресло. Смоки заметил, что Адам критическим взглядом окинул помещение.
— Малый, которого я нанял обставить помещение, хотел сделать кабинет в красных тонах. Я сказал ему: “Не выйдет! Если здесь и будет что-то красное, то лишь по ошибке”.
Одна из стен кабинета, выходившая на мезонин, была целиком из стекла. Смоки и Адам остановились возле нее, глядя, словно с высоты капитанского мостика, вниз, в демонстрационный зал.
— У вас установлена система мониторов? — спросил Адам, указывая на стеклянные кабинки внизу.
Смоки впервые ответил не сразу:
— Угу.
— Мне бы хотелось послушать. Вон ту. — В одной из кабинок молодой продавец — с мальчишечьим лицом и копной светлых волос — стоял перед двумя покупателями: мужчиной и женщиной. Перед ними на столе лежали бумаги.
— Что ж, можно. — Произнес это Смоки явно без восторга. Он отодвинул панель возле своего стола — обнаружилось несколько рычажков; он щелкнул одним из них. И сразу ожил скрытый в стене громкоговоритель.
— …конечно, мы можем заказать понравившуюся вам модель в зеленом цвете. — Голос явно принадлежал молодому продавцу. — К сожалению, у нас сейчас нет такой.
Раздался другой голос — гнусавый, отрывистый:
— Мы можем и подождать. То есть я хочу сказать, если договоримся. А то и в другое место пойдем.
— Это понятно, сэр. Скажите мне только, просто для интереса, эта модель “гэлэхеда” в зеленом цвете — та, которую вы оба только что осматривали, — насколько, вы думаете, она будет вам стоить дороже?
— Я ведь уже сказал, — ответил гнусавый. — “Гэлэхед” нам не по карману.
— Ну просто так, для интереса — назовите цифру. Насколько, вы считаете, она будет дороже?
— Молодец Пьер! — ухмыльнулся Смоки. Он, казалось, забыл, что не хотел давать Адаму слушать. — Убеждает. Гнусавый голос нехотя произнес:
— Ну, может, сотни на две.
Адам увидел, как улыбнулся продавец.
— А на самом деле, — негромко сказал он, — всего на семьдесят пять долларов.
Тут вмешался женский голос:
— Милый, ну если разница такая маленькая…
Смоки прыснул.
— Женщину всегда можно на такой вот крючок поймать.
Дамочка уже подсчитала, что это на сто двадцать пять монет меньше. Пьер пока не упомянул, что с этим “гэлэхедом” есть еще парочка дополнительных возможностей. Но он до них доберется.
Раздался голос продавца:
— Почему бы вам еще раз не посмотреть машину? Я хотел бы показать вам…
Все трое поднялись, и Смоки щелкнул рычажком.
— Этот продавец, — произнес Адам, — я где-то видел его…
— Конечно. Это Пьер Флоденхейл.
Вот теперь Адам вспомнил. Пьер Флоденхейл был гонщиком, чье имя последние два года гремело по всей стране. В прошлом сезоне он одержал несколько эффектных побед.
— Когда на треках наступает тишина, — сказал Смоки, — я даю Пьеру здесь подработать. Это нас обоих устраивает. Многие его узнают; людям нравится, что такой человек продает им машину, — ведь потом можно об этом рассказать друзьям. Да и вообще он хорошо торгует. Так что это дело он наверняка обстряпает.
— Может, он и станет вашим компаньоном? Если Тереза выйдет из игры?
Смоки отрицательно покачал головой.
— Ни малейшего шанса. Парень вечно сидит без денег — потому здесь и подрабатывает. Все гонщики такие — даже те, которые выигрывают большие заезды: спускают деньжата быстрее, чем зарабатывают. Мозги у них заливает как карбюраторы: им кажется, что денежки будут течь к ним всегда.
— Вам, конечно, так не казалось?
— Я пирожок с начинкой. До сих пор этим отличаюсь. Речь пошла о том, как смотрит на жизнь агент по продаже.
— Это дело никогда не было легким, — сказал Смоки Адаму, — а сейчас тут и вовсе нельзя раскисать. Покупатели стали ушлые. Значит, агент должен быть еще более ушлым. Но бизнес большой, значит, и барыши большие.
Заговорили о потребителе, и тут Смоки забил копытами.
— Этот “бедненький потребитель” чертовски хорошо о себе заботится. Публика и раньше была алчная — жажда приобретательства сделала ее еще более алчной. Теперь все хотят купить как можно дешевле, да еще чтобы потом его бесплатно всю жизнь обслуживали. А почему бы иной раз не позаботиться и о торговцах? Торговцу-то приходится ведь драться, чтобы выжить.
Пока они беседовали, Адам продолжал наблюдать за тем, что происходило внизу. И сейчас, указав на одну из кабинок, он сказал:
— Вон та, первая. Мне бы хотелось послушать, о чем они толкуют.
Панель по-прежнему была отодвинута. Смоки протянул руку и щелкнул рычажком.
— …покупка. Говорю вам, более выгодных условий вы нигде не получите. — Это был опять-таки голос продавца, на этот раз более пожилого, чем Пьер Флоденхейл, седеющего, с более резкими движениями. Покупательница — женщина, на взгляд Адама, лет тридцати с небольшим, — видимо, была одна. У Адама на мгновение возникло неприятное чувство, что он ведь подслушивает, затем он поспешил напомнить себе, что агенты по продаже широко пользуются скрытыми микрофонами, чтобы быть в курсе того, о чем продавцы договариваются с покупателями. Кроме того, только вот так, слушая разговоры продавцов с клиентами, сможет Адам составить представление о том, как Смоки Стефенсен ведет дела.
— Я в этом вовсе не уверена, — возразила женщина. — Машина, которую я торгую, действительно хорошая, но, по-моему, вы просите за нее на сто долларов дороже. — Она приподнялась с места. — Я, пожалуй, попытаю счастья в другом месте.
Они услышали, как продавец произнес со вздохом:
— Давайте еще раз пройдемся по цифрам. — Женщина покорилась. Пауза, затем снова голос продавца:
— Вы будете брать машину в кредит, так?
— Да.
— И вы хотите, чтобы мы устроили кредитование?
— Пожалуй, да. — Женщина помедлила. — В общем — да.
Адам достаточно разбирался в этом деле, чтобы знать, как работала мысль продавца. Почти за каждую сделку, связанную с кредитованием, торговец получает от банка или финансовой компании обычно сто долларов, а иногда и больше. Банки и соответствующие организации охотно эти деньги выплачивают, чтобы обращались именно к ним за ссудами, так как конкуренция очень велика. Когда покупатель колеблется, продавец, зная, что его ждет определенная сумма, если он удачно завершит сделку, в последнюю минуту снижает цену на товар: лишь бы продать. Словно прочитав мысли Адама, Смоки буркнул:
— Чак знает, что к чему. Мы не любим терять премиальные, но иногда — приходится.
— Возможно, мы сможем немного вам уступить, снова раздался голос продавца из кабины. — Видите ли, на вашу покупку…
Смоки щелкнул выключателем, обрывая разговор. В демонстрационном зале появилось еще несколько человек, и новая группа прошла в соседнюю кабину. Но у Смоки вид был по-прежнему недовольный.
— Чтобы эта забегаловка окупалась, я должен продавать две с половиной тысячи машин в год, а дела идут вяло, очень вяло.
Снаружи в дверь постучали. Смоки крикнул: “Да-а!” Дверь распахнулась, и вошел продавец, только что беседовавший с одинокой женщиной. Он принес пачку бумаг. Смоки перелистал их и недовольным тоном сказал:
— Она переиграла тебя. Вовсе не обязательно было уступать ей всю сотню. Она вполне согласилась бы и на пятьдесят.
— Только не эта женщина. — Продавец взглянул на Адама и отвел глаза. — Эта — из акул. Вам ведь не все отсюда видно, босс. К примеру, какие у человека глаза. Так вот говорю вам, у нее взгляд твердый.
— Ты-то откуда знаешь? Уступая ей мои денежки, ты наверняка смотрел ей на ноги, а не в глаза. Продавцу все это было явно неприятно. Смоки расписался на бумагах и вернул их ему.
— Вели доставить машину.
Адам и Смоки видели, как продавец спустился с мезонина и вошел в кабину, где его ждала женщина.
— Есть несколько правил насчет обращения с продавцами, которые нельзя забывать, — заметил Смоки Стефенсен. — Хорошо плати, но все время держи в неуверенности и никогда ни одному не доверяй. Немало найдется таких, которые охотно положат в карман полсотни за хорошую скидку или за то, чтобы уладить кредитование, так что ты и глазом не успеешь моргнуть.
Адам указал на панель, под которой находились выключатели. Смоки снова щелкнул рычажком, и они уже слушали, что говорит продавец, только что вышедший из кабинета.
— …ваш экземпляр. Этот экземпляр мы оставляем себе.
— Он уже подписан по всем правилам?
— Конечно. — Теперь, когда сделка состоялась, продавец явно расслабился: он перегнулся через стол и ткнул пальцем в бумагу. — Вот. Лапа самого босса.
— Отлично. — Женщина взяла договор о продаже, сложила бумагу и объявила:
— Я тут подумала, пока вы ходили, и решила не брать в кредит. Я плачу наличными — депонированным чеком сейчас, а остальное — когда буду брать машину: в понедельник.
В кабине наступило молчание.
Смоки Стефенсен изо всей силы ударил мясистым кулаком по ладони.
— Вот хитра стерва!
Адам вопросительно посмотрел на него.
— Эта шлюха все заранее продумала! Она с самого начала знала, что никакого кредита брать не будет.
Они услышали, как продавец нерешительно произнес:
— Ну.., это несколько меняет дело.
— Меняет? Что именно — цену на машину? — холодно осведомилась женщина. — На каком же основании — если, конечно, в ней нет чего-то такого, что требует дополнительной оплаты и о чем вы мне не сказали? Согласно акту о продаже в рассрочку…
Смоки кинулся от окна к столу, схватил трубку внутреннего телефона и набрал номер. Адам увидел, как продавец внизу взял трубку.
— Пусть эта корова забирает машину! — проревел Смоки. — Мы сделку нарушать не будем. — Он с грохотом опустил трубку на рычаг и буркнул:
— Но пусть только явится к нам за обслуживанием после истечения гарантийного срока — она еще пожалеет!
— Возможно, — мягко заметил Адам, — она и это продумала.
И, словно услышав его, женщина подняла голову, посмотрела на мезонин и улыбнулась.
— Слишком много нынче развелось всезнаек. — Смоки снова уже стоял у окна рядом с Адамом. — Слишком много обо всем пишут в газетах — столько двухгрошовых писак суют нос куда не положено. А люди всю эту муру читают. — Агент нагнулся, чтобы лучше видеть, что происходит внизу. — И что получается? Некоторые вроде этой женщины отправляются в банк, договариваются о кредите, а потом приходят сюда, но нам ничего не говорят. Зато дают понять, что хотели бы, чтобы мы устроили им кредит. Мы прикидываем, что мы от этого получим, включаем сумму — или часть ее — в продажную стоимость, и мы — на крючке, потому как, если агент откажется от подписанного контракта о продаже, ему несдобровать. То же происходит со страховкой: мы любим договариваться о страховке машин, потому что получаем хорошие комиссионные, а за страховку жизни — еще больше. — И он мрачно буркнул:
— Эта шлюха хоть на страховке нас не наколола — уже хорошо.
Все, что Адаму до сих пор удалось наблюдать, давало ему возможность по-новому, так сказать, изнутри, узнать Смоки Стефенсена.
— Мне кажется, вы могли бы посмотреть на это и с точки зрения покупателя, — решил прощупать его Адам. — Люди хотят получить кредит под наиболее низкий процент, приобрести наиболее выгодную страховку, а на поверку выходит, что ни того, ни другого у агента они не получат, значит, куда выгоднее все делать самим. Если агенту причитается определенный процент с каждого оформленного кредита или страховки, потребитель знает, что это он оплачивает, так как сумма включается в стоимость его покупки.
— Но агент-то ведь тоже должен жить, — жестко заметил Смоки. — А потом, если человек чего не знает, это его и не волнует.
В другую кабину внизу как раз вошла пожилая пара и села за столик;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— Пройдемте ко мне, Адам. — И они перешли из мезонина в маленькую, но уютную комнату, обставленную зелеными кожаными креслами и диваном. Тем же материалом были обтянуты крышка письменного стола и вращающееся кресло. Смоки заметил, что Адам критическим взглядом окинул помещение.
— Малый, которого я нанял обставить помещение, хотел сделать кабинет в красных тонах. Я сказал ему: “Не выйдет! Если здесь и будет что-то красное, то лишь по ошибке”.
Одна из стен кабинета, выходившая на мезонин, была целиком из стекла. Смоки и Адам остановились возле нее, глядя, словно с высоты капитанского мостика, вниз, в демонстрационный зал.
— У вас установлена система мониторов? — спросил Адам, указывая на стеклянные кабинки внизу.
Смоки впервые ответил не сразу:
— Угу.
— Мне бы хотелось послушать. Вон ту. — В одной из кабинок молодой продавец — с мальчишечьим лицом и копной светлых волос — стоял перед двумя покупателями: мужчиной и женщиной. Перед ними на столе лежали бумаги.
— Что ж, можно. — Произнес это Смоки явно без восторга. Он отодвинул панель возле своего стола — обнаружилось несколько рычажков; он щелкнул одним из них. И сразу ожил скрытый в стене громкоговоритель.
— …конечно, мы можем заказать понравившуюся вам модель в зеленом цвете. — Голос явно принадлежал молодому продавцу. — К сожалению, у нас сейчас нет такой.
Раздался другой голос — гнусавый, отрывистый:
— Мы можем и подождать. То есть я хочу сказать, если договоримся. А то и в другое место пойдем.
— Это понятно, сэр. Скажите мне только, просто для интереса, эта модель “гэлэхеда” в зеленом цвете — та, которую вы оба только что осматривали, — насколько, вы думаете, она будет вам стоить дороже?
— Я ведь уже сказал, — ответил гнусавый. — “Гэлэхед” нам не по карману.
— Ну просто так, для интереса — назовите цифру. Насколько, вы считаете, она будет дороже?
— Молодец Пьер! — ухмыльнулся Смоки. Он, казалось, забыл, что не хотел давать Адаму слушать. — Убеждает. Гнусавый голос нехотя произнес:
— Ну, может, сотни на две.
Адам увидел, как улыбнулся продавец.
— А на самом деле, — негромко сказал он, — всего на семьдесят пять долларов.
Тут вмешался женский голос:
— Милый, ну если разница такая маленькая…
Смоки прыснул.
— Женщину всегда можно на такой вот крючок поймать.
Дамочка уже подсчитала, что это на сто двадцать пять монет меньше. Пьер пока не упомянул, что с этим “гэлэхедом” есть еще парочка дополнительных возможностей. Но он до них доберется.
Раздался голос продавца:
— Почему бы вам еще раз не посмотреть машину? Я хотел бы показать вам…
Все трое поднялись, и Смоки щелкнул рычажком.
— Этот продавец, — произнес Адам, — я где-то видел его…
— Конечно. Это Пьер Флоденхейл.
Вот теперь Адам вспомнил. Пьер Флоденхейл был гонщиком, чье имя последние два года гремело по всей стране. В прошлом сезоне он одержал несколько эффектных побед.
— Когда на треках наступает тишина, — сказал Смоки, — я даю Пьеру здесь подработать. Это нас обоих устраивает. Многие его узнают; людям нравится, что такой человек продает им машину, — ведь потом можно об этом рассказать друзьям. Да и вообще он хорошо торгует. Так что это дело он наверняка обстряпает.
— Может, он и станет вашим компаньоном? Если Тереза выйдет из игры?
Смоки отрицательно покачал головой.
— Ни малейшего шанса. Парень вечно сидит без денег — потому здесь и подрабатывает. Все гонщики такие — даже те, которые выигрывают большие заезды: спускают деньжата быстрее, чем зарабатывают. Мозги у них заливает как карбюраторы: им кажется, что денежки будут течь к ним всегда.
— Вам, конечно, так не казалось?
— Я пирожок с начинкой. До сих пор этим отличаюсь. Речь пошла о том, как смотрит на жизнь агент по продаже.
— Это дело никогда не было легким, — сказал Смоки Адаму, — а сейчас тут и вовсе нельзя раскисать. Покупатели стали ушлые. Значит, агент должен быть еще более ушлым. Но бизнес большой, значит, и барыши большие.
Заговорили о потребителе, и тут Смоки забил копытами.
— Этот “бедненький потребитель” чертовски хорошо о себе заботится. Публика и раньше была алчная — жажда приобретательства сделала ее еще более алчной. Теперь все хотят купить как можно дешевле, да еще чтобы потом его бесплатно всю жизнь обслуживали. А почему бы иной раз не позаботиться и о торговцах? Торговцу-то приходится ведь драться, чтобы выжить.
Пока они беседовали, Адам продолжал наблюдать за тем, что происходило внизу. И сейчас, указав на одну из кабинок, он сказал:
— Вон та, первая. Мне бы хотелось послушать, о чем они толкуют.
Панель по-прежнему была отодвинута. Смоки протянул руку и щелкнул рычажком.
— …покупка. Говорю вам, более выгодных условий вы нигде не получите. — Это был опять-таки голос продавца, на этот раз более пожилого, чем Пьер Флоденхейл, седеющего, с более резкими движениями. Покупательница — женщина, на взгляд Адама, лет тридцати с небольшим, — видимо, была одна. У Адама на мгновение возникло неприятное чувство, что он ведь подслушивает, затем он поспешил напомнить себе, что агенты по продаже широко пользуются скрытыми микрофонами, чтобы быть в курсе того, о чем продавцы договариваются с покупателями. Кроме того, только вот так, слушая разговоры продавцов с клиентами, сможет Адам составить представление о том, как Смоки Стефенсен ведет дела.
— Я в этом вовсе не уверена, — возразила женщина. — Машина, которую я торгую, действительно хорошая, но, по-моему, вы просите за нее на сто долларов дороже. — Она приподнялась с места. — Я, пожалуй, попытаю счастья в другом месте.
Они услышали, как продавец произнес со вздохом:
— Давайте еще раз пройдемся по цифрам. — Женщина покорилась. Пауза, затем снова голос продавца:
— Вы будете брать машину в кредит, так?
— Да.
— И вы хотите, чтобы мы устроили кредитование?
— Пожалуй, да. — Женщина помедлила. — В общем — да.
Адам достаточно разбирался в этом деле, чтобы знать, как работала мысль продавца. Почти за каждую сделку, связанную с кредитованием, торговец получает от банка или финансовой компании обычно сто долларов, а иногда и больше. Банки и соответствующие организации охотно эти деньги выплачивают, чтобы обращались именно к ним за ссудами, так как конкуренция очень велика. Когда покупатель колеблется, продавец, зная, что его ждет определенная сумма, если он удачно завершит сделку, в последнюю минуту снижает цену на товар: лишь бы продать. Словно прочитав мысли Адама, Смоки буркнул:
— Чак знает, что к чему. Мы не любим терять премиальные, но иногда — приходится.
— Возможно, мы сможем немного вам уступить, снова раздался голос продавца из кабины. — Видите ли, на вашу покупку…
Смоки щелкнул выключателем, обрывая разговор. В демонстрационном зале появилось еще несколько человек, и новая группа прошла в соседнюю кабину. Но у Смоки вид был по-прежнему недовольный.
— Чтобы эта забегаловка окупалась, я должен продавать две с половиной тысячи машин в год, а дела идут вяло, очень вяло.
Снаружи в дверь постучали. Смоки крикнул: “Да-а!” Дверь распахнулась, и вошел продавец, только что беседовавший с одинокой женщиной. Он принес пачку бумаг. Смоки перелистал их и недовольным тоном сказал:
— Она переиграла тебя. Вовсе не обязательно было уступать ей всю сотню. Она вполне согласилась бы и на пятьдесят.
— Только не эта женщина. — Продавец взглянул на Адама и отвел глаза. — Эта — из акул. Вам ведь не все отсюда видно, босс. К примеру, какие у человека глаза. Так вот говорю вам, у нее взгляд твердый.
— Ты-то откуда знаешь? Уступая ей мои денежки, ты наверняка смотрел ей на ноги, а не в глаза. Продавцу все это было явно неприятно. Смоки расписался на бумагах и вернул их ему.
— Вели доставить машину.
Адам и Смоки видели, как продавец спустился с мезонина и вошел в кабину, где его ждала женщина.
— Есть несколько правил насчет обращения с продавцами, которые нельзя забывать, — заметил Смоки Стефенсен. — Хорошо плати, но все время держи в неуверенности и никогда ни одному не доверяй. Немало найдется таких, которые охотно положат в карман полсотни за хорошую скидку или за то, чтобы уладить кредитование, так что ты и глазом не успеешь моргнуть.
Адам указал на панель, под которой находились выключатели. Смоки снова щелкнул рычажком, и они уже слушали, что говорит продавец, только что вышедший из кабинета.
— …ваш экземпляр. Этот экземпляр мы оставляем себе.
— Он уже подписан по всем правилам?
— Конечно. — Теперь, когда сделка состоялась, продавец явно расслабился: он перегнулся через стол и ткнул пальцем в бумагу. — Вот. Лапа самого босса.
— Отлично. — Женщина взяла договор о продаже, сложила бумагу и объявила:
— Я тут подумала, пока вы ходили, и решила не брать в кредит. Я плачу наличными — депонированным чеком сейчас, а остальное — когда буду брать машину: в понедельник.
В кабине наступило молчание.
Смоки Стефенсен изо всей силы ударил мясистым кулаком по ладони.
— Вот хитра стерва!
Адам вопросительно посмотрел на него.
— Эта шлюха все заранее продумала! Она с самого начала знала, что никакого кредита брать не будет.
Они услышали, как продавец нерешительно произнес:
— Ну.., это несколько меняет дело.
— Меняет? Что именно — цену на машину? — холодно осведомилась женщина. — На каком же основании — если, конечно, в ней нет чего-то такого, что требует дополнительной оплаты и о чем вы мне не сказали? Согласно акту о продаже в рассрочку…
Смоки кинулся от окна к столу, схватил трубку внутреннего телефона и набрал номер. Адам увидел, как продавец внизу взял трубку.
— Пусть эта корова забирает машину! — проревел Смоки. — Мы сделку нарушать не будем. — Он с грохотом опустил трубку на рычаг и буркнул:
— Но пусть только явится к нам за обслуживанием после истечения гарантийного срока — она еще пожалеет!
— Возможно, — мягко заметил Адам, — она и это продумала.
И, словно услышав его, женщина подняла голову, посмотрела на мезонин и улыбнулась.
— Слишком много нынче развелось всезнаек. — Смоки снова уже стоял у окна рядом с Адамом. — Слишком много обо всем пишут в газетах — столько двухгрошовых писак суют нос куда не положено. А люди всю эту муру читают. — Агент нагнулся, чтобы лучше видеть, что происходит внизу. — И что получается? Некоторые вроде этой женщины отправляются в банк, договариваются о кредите, а потом приходят сюда, но нам ничего не говорят. Зато дают понять, что хотели бы, чтобы мы устроили им кредит. Мы прикидываем, что мы от этого получим, включаем сумму — или часть ее — в продажную стоимость, и мы — на крючке, потому как, если агент откажется от подписанного контракта о продаже, ему несдобровать. То же происходит со страховкой: мы любим договариваться о страховке машин, потому что получаем хорошие комиссионные, а за страховку жизни — еще больше. — И он мрачно буркнул:
— Эта шлюха хоть на страховке нас не наколола — уже хорошо.
Все, что Адаму до сих пор удалось наблюдать, давало ему возможность по-новому, так сказать, изнутри, узнать Смоки Стефенсена.
— Мне кажется, вы могли бы посмотреть на это и с точки зрения покупателя, — решил прощупать его Адам. — Люди хотят получить кредит под наиболее низкий процент, приобрести наиболее выгодную страховку, а на поверку выходит, что ни того, ни другого у агента они не получат, значит, куда выгоднее все делать самим. Если агенту причитается определенный процент с каждого оформленного кредита или страховки, потребитель знает, что это он оплачивает, так как сумма включается в стоимость его покупки.
— Но агент-то ведь тоже должен жить, — жестко заметил Смоки. — А потом, если человек чего не знает, это его и не волнует.
В другую кабину внизу как раз вошла пожилая пара и села за столик;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76