Моя-то не прикоснётся, к тому же вот нога ещё… Так что у полиции есть все шансы застать нетронутым все это безобразие, если только не откладывать дела до завтра. А почему не откладывать? А потому, что завтра я обязательно отправляюсь к врачу, ортопеду… нет, лучше кардиологу, моё сердце имеет право почувствовать себя неважно после взрыва в квартире. Скажу — чуть вообще не померла, увидев такое.
Повезло, капитана Борковского я застала на его рабочем месте. Не потребовалось никаких аргументов.
— Выезжаем немедленно! — бросил он в трубку. — Только ничего не трогайте там!
А я и не собиралась, ещё чего!
Через полчаса мы с капитаном сидели в комнате, а из прихожей доносился треск штукатурки и битого стекла под ногами следственной бригады. Капитан изо всех сил старался казаться спокойным, что ему давалось с трудом. Причины я не понимала, но очень скоро поняла.
Отнюдь не смущаясь моим присутствием, возглавляющий следственную бригаду эксперт сухо информировал капитана, что взрывчатое устройство помещалось в гипсовой голове. Снабжённое дистанционным управлением, оно было взорвано злоумышленниками, находившимися где-то недалеко от дома. Меня бы не убило, даже если бы в момент взрыва я сидела в прихожей. Мощность взрывного устройства рассчитана была на то, чтобы меня лишь ранить, возможно, серьёзно, но не смертельно. А может быть, последние слова эксперт высказал только для меня, чтобы не очень нервничала?
Капитан, хоть и мент, не лишён был человеческих чувств.
— В холерной голове! — вырвалось у него сквозь стиснутые зубы. — Не могу себе простить, допустил такую оплошность! Надо было обязательно забрать её из вашей квартиры. Как же оно все произошло? Минуточку, дайте подумать.
А я уже сама догадалась, но из вежливости не стала лезть поперёк батьки в пекло, позволила представителю властей высказаться первому.
А тот довольно долго молчал, и по лицу было видно — не столько думал, сколько поносил себя последними словами за допущенную оплошность. Наконец спросил почти спокойным голосом:
— С тех пор как голову принесли, пани часто покидала свою квартиру?
— Совсем не покидала. Сегодня первый раз вышла.
— А, ну тогда понятно.
— Мне тоже.
И мы с капитаном обменялись своими версиями случившегося. Когда хотят пришить одно конкретное лицо, лучше всего это сделать в закрытом помещении, по возможности пустом. В комнатах обычно расставлена мебель, отдельные предметы меблировки могут испортить хитроумную операцию, к тому же намеченное лицо в момент взрыва вздумает принять ванну и закроется в ванной, тогда и вовсе взрыв прогремит впустую. А в прихожей — все условия: вешалка, столик с двумя стульями, шкафчики для обуви и голова Елены, возвышающаяся на столике. Под скатертью, правда, но ведь скатерть — не препятствие. Даже зеркала не было в моей прихожей, все собиралась купить, такое специальное, с полочкой, да все руки не доходили.
— Итак, они запланировали взорвать устройство в тот момент, когда пани войдёт в прихожую, чтобы иметь стопроцентную гарантию достижения цели, — уверенно произнёс капитан. — Следовательно, они выжидали, следили за пани, подстерегли…
— Ясное дело, следили и подстерегли, дождались, когда я вернусь домой, рассчитали по минутам, сколько мне понадобится времени для того, чтобы подняться по лестнице, отпереть дверь квартиры, войти в прихожую… О, сообразила, ведь отдельные участки лестницы в подъезде дома видны через окна подъезда, видно и человека, поднимающегося по лестнице, но ведь… Ну конечно, соседка!
И тут ясно припомнились все детали происшедшего. Вернулась я со свидания с ксендзами, вошла в подъезд своего дома, поздоровалась со встретившейся соседкой, которая принялась подниматься по лестнице, я же прошла в холл и вышла через второй выход на другую улицу, чтобы зайти в парикмахерскую, расположенную в нашем же доме, только с другой стороны. Соседка несла тяжёлые сумки, это вспомнилось только теперь, и по лестнице поднималась она, а не я, причём в таком же темпе, как тащилась бы я со своей ногой. Злоумышленники наблюдали с улицы за моими передвижениями, решили, что это карабкаюсь я, подсчитали время, необходимое мне для того, чтобы отпереть дверь, возможно, накинули немного, ведь я всегда копаюсь в сумочке в поисках ключа, ну и нажали на кнопку или что там у них… И если бы не решение посетить парикмахерскую, если бы я отправилась прямиком домой, не сидела бы я сейчас в своей комнате, а находилась бы в гораздо менее приятном месте. В морге, например, или, если бы повезло, в больничной палате. Да за что же Ренусь с Мизюней так ополчились на меня?!
— Интересно, с чего это они так на пани ополчились? — пробормотал капитан, когда я додумала до этого места.
Надо же, как синхронно мыслим! Не отвечая, я саркастически заметила:
— Нет худа без добра, зато избавилась от проклятой головы. Надеюсь, третью не станут мне подбрасывать?
— Не волнуйтесь, если и подбросят, немедленно заберу её к себе, — успокоил меня капитан. — Второй раз подобной ошибки не допущу. И очень прошу извинить меня за промашку, моя вина, ничего не попишешь. А как прореагировали соседи?
— Довольно спокойно, без истерии и паники, — ответила я и только теперь должным образом оценила сказанные мне соседом слова.
Осторожные намёки ксёндза пробоща и слова соседа до такой степени совпали, что я не смогла удержаться и прежде, чем спохватилась, слова уже полились из меня рекой.
— О Господи, ведь я же поменялась с ним чуланами! Это в мой чулан вломились, а не в его! Это у меня пытались что-то найти!
— Если можно, меньше эмоций и больше смысла, — попросил капитан, весь обратясь в слух.
Я очень разволновалась, нелегко было заставить себя рассказать обо всем спокойно и доходчиво. Надо сделать перерыв, взять себя в руки.
Встав, я заковыляла на кухню, принесла всевозможные напитки, в том числе и тот самый недопитый коньяк, которого никогда не любила, но который был безотказным в стрессовых ситуациях. Главное, сдержать словоизвержение, а то наговорю такого, о чем позже придётся пожалеть.
О чулане решила поведать всю правду.
— Сразу же, как переехала в этот дом, мы с соседом поменялись чуланами. В нашем доме, в подвале, для всех жильцов предусмотрены подсобные чуланчики, проше пана, и мне достался небольшой, но зато с окошком. Сосед же получил просторный чулан, но без окна, а он любит мастерить, вот ему окно и необходимо. Я такими вещами не занимаюсь, зато мне нужна была дополнительная площадь для всяких бебехов. Предложение поменяться исходило от соседа, я охотно согласилась, но официально мы не оформили эту замену, на чуланах остались прежние номера, соответствовавшие номерам квартир, вот и получается, что на его чулане прибит номер моей квартиры и наоборот. Об этом в доме не знают. Нет, мы не держали сделку в секрете, просто до этого никому нет дела. Вот сосед и пострадал…
Капитан, похоже, понял, потому что задал правильный вопрос:
— А как вы думаете, в ваш чулан зачем залезать злоумышленникам?
— Как зачем? Да ведь они ищут старую обшарпанную папку, вернее, чёрные пластиковые корочки, оставшиеся от папки, — вырвалось у меня. Хочешь не хочешь, теперь пришлось рассказывать все…
Только у ипподрома я осознала, что опять еду на встречу с мужчиной моей жизни.
Правда, теперь уже все выглядело иначе. Я не терзалась сомнениями, как мы отнесёмся друг к другу, в этом отношении была полная ясность, зато мною целиком овладели чувства, волновавшие много лет подряд. И я дала им волю.
Наконец-то после долгих лет я его настигла, или он меня настиг, один черт, главное, мы воссоединились. Правда, не совсем, между нами пролегало немалое расстояние, но вот же, оно преодолевается! И вскоре я опять увижу любимого, смогу к нему прикоснуться, поделюсь своими проблемами, и, уверена, он все поймёт. Опять у нас появилось много общего, вот хотя бы проклятый Ренусь и все, связанное с ним. А Мизюня, чтоб ей подавиться, когда-то позаботилась о том, чтобы нас разделить. Теперь, по иронии судьбы, она же, можно сказать, нас сплотила. Я ни секунды не сомневалась, что Гжегож тоже желает ей только всего самого наихудшего.
В конце концов, мы ещё не такие старые, ещё могли бы навеки соединить наши жизни. Нет, исключено! Его работа, моя работа, пришлось бы многим пожертвовать, от чего-то совсем отказаться, а ведь и для него, и для меня работа являлась самым важным, так что лучше уж сразу умереть. Боже, о чем это я, где логика? Вот если бы не его жена… Нет, его жене я не могла желать плохого, глупо строить счастье на чьём-то несчастье. Будь я на её месте, велела бы ему навсегда порвать со мной, аминь. Она и велела, да что толку, он порвал и ничего хорошего из этого не вышло. Нет, с судьбой не поспоришь…
Из дому я выехала пораньше, чтобы было время отделаться от хвоста, если бы таковой капитан решил пустить за мной. Общительная по натуре, я всегда радовалась людям, но не в такой же ситуации. Я просто не имела права напустить на Гжегожа всю варшавскую полицию. Ну, пусть не всю, даже её часть, все равно не стоит.
Отделаться от хвоста легче всего или в толпе автомашин, или на многочисленных перекрёстках, развилках, поворотах. К сожалению, на трассе в Пясечно ничего этого не имелось. Пришлось прибегнуть к единственному в этих условиях средству, а именно — проскочить на красный свет перекрёсток под самым носом рванувших поперёк машин. Никто из следующих за мной не мог уже повторить такое, не рискуя врезаться в поперечный транспорт. Мне повезло, гаишники не привязались, не погнались за мной, в конце концов, не такой уж я важный преступник. Все-таки, на всякий случай, решила проверить и свернула к мастерской по обслуживанию машин марки «тойота». Перед мастерской оказалась прорва «тойот», я на своей простояла минут десять, никто не присоединился к ожидающим, никто не делал вид, что едет в Мысядло. Значит, все в порядке.
Потом я узнала, что уже начиная с первого перекрёстка полиция изменила ко мне своё отношение на негативное, даже стала подумывать над тем, чтобы отобрать у меня права. Когда же я во второй раз сиганула через перекрёсток на красный свет, махнули на меня рукой и сообщили по рации своим, чтобы поджидали меня при въезде в Пясечно. Но я туда и не собиралась.
На место я прибыла раньше назначенного времени и не торопясь принялась разыскивать нужную виллу. Гжегож появился минут через пятнадцать.
За эти четверть часа ожидания я успела много чего передумать, много чего сопоставить. Боже мой, сколько раз в жизни приходилось мне вот так ждать мужчину, и какие же разные были эти ожидания! Ждала с тревогой и беспокойством, в блаженном предвкушении счастья, в дикой ярости, ждала переполненная подозрениями и смертельной обидой на то, что заставляют ждать. Сердце терзали опасения — а не стряслось ли с ним чего, а не променял ли он меня на кого, вот не успела навести красоту и что теперь? Сколько раз в слезах и отчаянии хотела бросить все к чёртовой матери и сбежать куда глаза глядят. И как редко, как страшно редко доводилось ожидать мне возлюбленного со спокойной душой, ни о чем не думая, кроме предстоящего свидания, вот как сейчас.
А ведь бывали случаи, когда и не следовало бы ждать вовсе. Был раз у меня такой, что опаздывал нарочно в расчёте на скандал, который я ему закачу. Обожал скандалы, ему доставляло наслаждение раздражать меня. Вместо того чтобы ждать, стиснув зубы, и изображать спокойствие, стоившее неимоверных усилий, чрезвычайно вредных для здоровья и нервной системы, надо было покинуть место ожидания, даже если этим местом была собственная квартира, даже если ждать приходилось ночной порой! Хотя… куда в те нецивилизованные времена могла отправиться одинокая женщина ночной порой? Допустим, ей не хотелось будить среди ночи родителей, знакомых, друзей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42