– Теперь все сходится!
– Похоже, – кивнул Сокол. – Не знаю, откуда Антоха пронюхал, мы первый раз эту байду слышим. Но если Костыль и дядя Коля действительно были родными братьями, то дядя Коля мог запросто впустить племянника.
– Не факт, – помолчав, сказал всегда во всем сомневающийся Медведь. – Между событиями вполне может не быть никакой связи. Мухи отдельно, а котлеты отдельно. Допустим, Антоха не ошибся и одним из тех двоих, в самосвале, был Ворона. Значит, завалить его действительно приказал Чалый. Почему – всем, по ходу, ясно… Но после того, как покушение не удалось, Чалый пропал больше чем на два года. Так что вполне возможно, что все остальное, включая убийство старика – чужих рук дело. И даже не факт, что одних и тех же! Мочкануть дядю Колю мог один кекс, резать башни Кассиусу и его бойцам – другой, а наехать на нас – третий. Прямых доказательств против Чалого нет. Но тема, согласен, вполне реальная. Взять бы козла за гланды, да только как эту падлу отыскать? Ни одной зацепки.
– По ходу, верняк, дохлый номер, – покачал головой Сокол. – Но сидеть на жопе ровно, пока Чалый нам бестолковку Кассиуса в виде черной метки не пришлет – тоже лажа. Ну прислал. Что дальше?! Ждать стрелку, ставить засаду?! А если стрелки не будет?!
– Он это или не он, без разницы. Я вот что скажу, братья. Таким макаром наш доброхот до второго пришествия может бомбы закладывать и башни резать, – Марат разлил водку по стопкам. – Если, повторяю, между этими событиями вообще есть связь!.. В любом случае надо не пиздеть, а действовать. И начать с Чалого, с его старых связей. Сесть всем вместе, помозговать как следует, составить список и взять за горло каждого, кто быт с ним так или иначе знаком. Вывернуть наизнанку, до потрохов. Не до жалости. Если за беспределом стоит Чалый, значит, он и его псы где-то рядом. Никто не может мутить такие дела в одиночку. А еще он должен где-то жить, что-то жрать, с кем-то спать!
– Поддерживаю. Других вариантов все равно нет. Надо пройтись бреднем. Но вначале… – Сокол глянул на Рэмбо пристально, оценивающе. – Влад, мы тут с пацанами посовещались, пока ехали. Кто бы беспредел ни мутил, после гибели Антохи его главная мишень – ты. Он на тебя охотится. И так просто не отступит. В общем, тебе лучше на время исчезнуть из Питера. Пока мы будем город на уши ставить. Тем более профессор сказал, что тебе гораздо лучше на свежем воздухе. Быстрее оклемаешься.
– За нас и бригаду не волнуйся, – поддержал Серегу Марат. – Все будет путем. Не пальцем деланные.
– С братвой Кассиуса мы тему прямо завтра перетрем, – не остался в стороне Медведь. – Расскажем Лешему, Танкисту и Винту о письме Индейца. Они челы не глупые, думаю, подпишутся. Вместе будет сподручнее крысу по шхерам ловить. Да и пацанов, и Вовкиных, и наших, до кучи успокоим. Перестанут бычиться друг на друга.
– У меня место классное есть, – сказал, дожимая бригадира, Медведь. – Санаторий «Хуй с фонарем найдешь» называется. Домик в деревне. На Карельском перешейке, у озера Отрадное. От бабки с дедом остался. Меня там каждая Жучка с детских соплей помнит, все каникулы бызвылазно торчал, класса до восьмого. Старики три года как умерли, один за другим. Но избушка в полном порядке. Даже шмотки кое-какие в шкафу остались, полотенца там, белье постельное, одеяло. Сосед, дядя Гриша, алкаш, приглядывает, чтоб мальчишки местные не лазили. Я туда пару-тройку раз в год наведываюсь порыбачить. Соседи предлагали продать, но я отказался. Сруб крепкий, крыша – жесть, печка в полкухни. Короче, есть не просит. Место красивое. Лес, озеро, колодец, баня. Магазин. Не универсам, конечно, но по тамошним меркам сойдет. Хлеб, водка, консервы, соль, спички. Молочное можно прямо в деревне купить. Ключ от дома у соседа. Дядя Гриша – бывший колхозный пахан, только у него одного в избе телефон есть.
– Всем будет спокойнее, – сказал Сокол. – Отдохнешь после зоны. Только без обид и подозрений, ладно, Влад? Никто пургу не метет и гнилых гамбитов не строит. Как Горбатому в Форосе. Ты сейчас чисто физически не в форме. А связь можно легко по телефону держать. Мобила – Пашка говорил – там вполне сносно зону берет. Для усиления сигнала можно антенну специальную, автомобильную, с мотком провода купить и на крышу поставить. Как у меня на даче, в Мшинской. Геморроя – на полчаса, от силы.
– Медведь дело говорит, – кивнул Марат. – Кто знает, что у Чалого на уме? Если это он мутит. А броневики из Германии не пришли. Устанет урод в игры бесовские играть, засадит в тачку из «мухи» – и звиздец.
От гранаты никакая охрана не спасет. Так уж гораздо лучше и полезнее в деревне, на природе, сил набраться, чем в квартире безвылазно торчать. Тема верная. Соглашайся.
– Ладно, фиг с вами, – махнув вторую стопку водки, сказал Невский, закусывая кислой капустой и роняя гудящую голову на подушку. – Убедили. Паша, покажешь Фролу по карте, где твоя хибара, как лучше доехать. Завтра прямо с утра и тронемся…
– Нормальный ход, – Медведь переглянулся с сразу заметно расслабившимися Маратом и Соколом. Достал телефон, выдвинул антенну. – Сейчас прямо дяде Грише и отсемафорю. Чтоб из хаты ни ногой, хрен старый. Пусть кореша летнего ждет.
– Следи за базаром, Медведь, – тихо сказал Невский. – И словами не бросайся. Я тебе не кореш.
– Не понял. Ты чего, Влад?! – вылупился обалдевший Пашка. – Как… мы же, бля… с самого начала!
– Рэмбо дело говорит, – поддержал бригадира более искушенный в фене Сокол. – Херню ты сморозил. Ты в «Крестах» нары не полировал. Зону не топтал. Хозяйскую баланду не жрал. Значит корешей у тебя быть не может. Только друзья. Братва.
– Фильтруй базар, Паша. И перед людьми не позорься, – закончил Невский. – Родной язык знать надо.
– Понял, босс. Извиняюсь, – глухо отозвался Медведь. – Ну, так я звоню?
Железный аргумент Марата насчет последнего полета «мухи» угодил в яблочко. Такой пиковый вариант развития событий нельзя было сбрасывать со счетов. Особенно – после двух подряд неудачных покушений. Любая дьявольская игра имеет свой конец, а любой режиссер устает. Какая от него, бревна контуженого, сейчас бригаде польза? Одна головная боль. А уедет – бойцов на охрану не надо отвлекать. Все при делах, Чалого ищут. Короче – тема стоящая, не фиг даже думать. Нужно реально оценивать расклад. Ему, только что откинувшемуся зеку с контуженой башней, сейчас куда лучше свалить на природу, чем торчать в городе. И не надо искать в предложении пацанов подвох и растопыривать пальцы веером. К тому же не один он в этом Мухосранске карельском будет куковать – с телохранителем. Вдвоем не скучно. И вторая пара рук, как ни крути, не помешает. Ведь он беспомощен, как ребенок, самостоятельно разве что жрать способен и в туалет ходить. Ни за руль сесть, ни дров для печки наколоть, ни даже воды из колодца принести без риска тут же рухнуть от натуги и блевануть на ступеньки крыльца. Перебинтован, как мумия, голова – трансформаторная будка, пальцы дрожат, словно с перепоя, руки и ноги – будто ватные. Амеба, одним словом. Инфузория, которой, пока не очухается, самое место не в эпицентре кровавой схватки с невидимкой, а вдали от суеты, на теплой деревенской печке.
Глава двенадцатая
ДЕРЕВНЯ СТАРАЯ, ОЛЬХОВКА
До места доехали за два с небольшим часа, накрутив на колеса «Чероки» сто двадцать километров от городской черты. Без труда нашли нужный дом, стоящий на самом краю раскинувшейся на холме деревни, рядом с лесом. И бывшего колхозного председателя искать не пришлось. Заметив медленно катившийся по раскисшей грунтовке, до самой крыши заляпанный грязью черный джип, дедок сам выполз из-за забора на дорогу, приветливо махнул рукой, предлагая остановиться. Фрол и Невский вышли, поздоровались. Дядя Гриша оказался упитанным мужиком лет семидесяти с гаком, в драном распахнутом ватнике, дырявой тельняшке, стоптанных гармошкой кирзачах и с мятой потухшей беломориной в зубах.
– Вы, что ли, Пашкины друзья? – осведомился дед, пожимая руки гостям. – Бизьнесьмены, туды его?
– Мы, – подтвердил Влад. – Меня Владиславом зовут. А это Денис.
– Чем занимаетесь? Какой такой бизьнесь, спрашиваю? – принялся пытать абориген.
– Мы лесом торгуем, батя, – как можно дружелюбнее ответил Рэмбо. – За границу.
– И Пашка с вами? – почесал подбородок здешний пахан.
– С нами.
– Ну, добро, раз так, – дядя Гриша окинул придирчивым взглядом рычащий американский внедорожник. Вытащил изо рта папиросную гильзу, сорить не стал, спрятал в карман ватника. Спросил, хитро прищурившись:
– Это и есть тот самый мерседесь, на котором новые русские по городам разъезжают?
– Он самый, – кивнул, улыбнувшись, Рэмбо.
– У Пашки другая вроде. Красная. Как он ее, заразу, обзывал, дай бог памяти? Бэха? Бума? Язык сломаешь, – дед махнул рукой, подошел к джипу. Покачал головой. – И дорогой, поди, черт? Небось, как две «Волги» стоит? – провел пальцами по капоту, по хромированному кенгурятнику. Хмыкнул. Пнул грязным сапогом литой колесный диск.
– Чуть меньше, – Невский мысленно расхохотался, переглянувшись с телохранителем. – Полторы.
Вдохнул полной грудью, достал сигарету, закурил. Огляделся. Не обманул Медведь. Место действительно красивое. Вид с высокого холма на зеленый сосновый лес и огромное, сверкающее внизу озеро открывался прямо-таки завораживающий. Лепота. Мечта художника. И воздух – чистый, прозрачный, наполненный ароматами весны и хвои, аж голова кругом идет. Впрочем, может быть, воздух здесь совершенно ни при чем и головокружение – всего лишь последствия контузии, помноженной на тряску по бездорожью.
– Красивая зверюга, – вздохнул старик. – И морда, глянь-ка, хищная. Злая. Того и гляди укусит. Но, нутром чую, жидковат ваш мерседесь. Супротив нашего рассейского козла не потянет. Чуть лужа поглубже, да пожиже – завязнет по самые яйца. И без трактора хрен выберется. Одно слово – заграница. Туды ее в качель.
– Это точно, – согласился Фрол. – Так и есть, дядя Гриша! Лучше родного «уазика» для наших стежек-дорожек ничего нет!
– Во, сам понимаешь! Значит, не глупый. Хоть и из Ленинграда. Тогда чего зря деньги тратить? – по-хозяйски строго осведомился практичный дед. – Девать тыщи некуда, бизьнесьмень?! Так старикам и детишкам голодным отдай. Все лучше, чем гробину эту куплять. И люди добрые тебе спасибо скажут, в ножки поклонятся, свечу за здравие поставят! – Судя по резко изменившемуся тону и активной жестикуляции, в бывшем партийном председателе благополучно сдохшего колхоза при виде дорогой иномарки вдруг проснулось обостренное чувство классовой справедливости. А это опасно. Им еще жить здесь минимум две недели. Бок о бок. И жить мирно. Значит надо срочно гасить, от греха, бунтарский дух, пока дедулю дальше не понесло и за язык не дернуло.
– Да правильно все, отец, – не отрываясь от созерцания пейзажа, тихим, успокаивающим голосом заметил Рэмбо. – И на детей-сирот, и на ремонт храмов порушенных мы, фирма наша коммерческая, регулярно долю отстегни… – Влад запнулся. Поправился торопливо: – Ну, денег даем, в смысле. И не за спасибо и поклоны, а просто потому, что мы можем это делать и хотим. А еще потому, что мы – русские люди. А не эти сволочи с Кавказа, которые приедут, засрут все, как Мамай, карманы рублями набьют и уедут в свою Чечню. Мы, бизнесмены, за страну, за ее будущее, за детей и стариков наших побольше многих картавых словоблудов болеем. Хоть и не показываем этого. Только правило есть такое, понимаешь, дядя Гриша? Если ты серьезный, уважаемый человек, занимаешься серьезным делом, всегда на виду, то и дом, и машина, и одежда, и даже жратва у тебя должны быть соответствующие. Иначе не поймут. Я, например, джинсы и свитер люблю носить, самогоночку под капустку квашеную очень уважаю. Холодец домашний с хреном люблю и суп из куриных потрошков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– Похоже, – кивнул Сокол. – Не знаю, откуда Антоха пронюхал, мы первый раз эту байду слышим. Но если Костыль и дядя Коля действительно были родными братьями, то дядя Коля мог запросто впустить племянника.
– Не факт, – помолчав, сказал всегда во всем сомневающийся Медведь. – Между событиями вполне может не быть никакой связи. Мухи отдельно, а котлеты отдельно. Допустим, Антоха не ошибся и одним из тех двоих, в самосвале, был Ворона. Значит, завалить его действительно приказал Чалый. Почему – всем, по ходу, ясно… Но после того, как покушение не удалось, Чалый пропал больше чем на два года. Так что вполне возможно, что все остальное, включая убийство старика – чужих рук дело. И даже не факт, что одних и тех же! Мочкануть дядю Колю мог один кекс, резать башни Кассиусу и его бойцам – другой, а наехать на нас – третий. Прямых доказательств против Чалого нет. Но тема, согласен, вполне реальная. Взять бы козла за гланды, да только как эту падлу отыскать? Ни одной зацепки.
– По ходу, верняк, дохлый номер, – покачал головой Сокол. – Но сидеть на жопе ровно, пока Чалый нам бестолковку Кассиуса в виде черной метки не пришлет – тоже лажа. Ну прислал. Что дальше?! Ждать стрелку, ставить засаду?! А если стрелки не будет?!
– Он это или не он, без разницы. Я вот что скажу, братья. Таким макаром наш доброхот до второго пришествия может бомбы закладывать и башни резать, – Марат разлил водку по стопкам. – Если, повторяю, между этими событиями вообще есть связь!.. В любом случае надо не пиздеть, а действовать. И начать с Чалого, с его старых связей. Сесть всем вместе, помозговать как следует, составить список и взять за горло каждого, кто быт с ним так или иначе знаком. Вывернуть наизнанку, до потрохов. Не до жалости. Если за беспределом стоит Чалый, значит, он и его псы где-то рядом. Никто не может мутить такие дела в одиночку. А еще он должен где-то жить, что-то жрать, с кем-то спать!
– Поддерживаю. Других вариантов все равно нет. Надо пройтись бреднем. Но вначале… – Сокол глянул на Рэмбо пристально, оценивающе. – Влад, мы тут с пацанами посовещались, пока ехали. Кто бы беспредел ни мутил, после гибели Антохи его главная мишень – ты. Он на тебя охотится. И так просто не отступит. В общем, тебе лучше на время исчезнуть из Питера. Пока мы будем город на уши ставить. Тем более профессор сказал, что тебе гораздо лучше на свежем воздухе. Быстрее оклемаешься.
– За нас и бригаду не волнуйся, – поддержал Серегу Марат. – Все будет путем. Не пальцем деланные.
– С братвой Кассиуса мы тему прямо завтра перетрем, – не остался в стороне Медведь. – Расскажем Лешему, Танкисту и Винту о письме Индейца. Они челы не глупые, думаю, подпишутся. Вместе будет сподручнее крысу по шхерам ловить. Да и пацанов, и Вовкиных, и наших, до кучи успокоим. Перестанут бычиться друг на друга.
– У меня место классное есть, – сказал, дожимая бригадира, Медведь. – Санаторий «Хуй с фонарем найдешь» называется. Домик в деревне. На Карельском перешейке, у озера Отрадное. От бабки с дедом остался. Меня там каждая Жучка с детских соплей помнит, все каникулы бызвылазно торчал, класса до восьмого. Старики три года как умерли, один за другим. Но избушка в полном порядке. Даже шмотки кое-какие в шкафу остались, полотенца там, белье постельное, одеяло. Сосед, дядя Гриша, алкаш, приглядывает, чтоб мальчишки местные не лазили. Я туда пару-тройку раз в год наведываюсь порыбачить. Соседи предлагали продать, но я отказался. Сруб крепкий, крыша – жесть, печка в полкухни. Короче, есть не просит. Место красивое. Лес, озеро, колодец, баня. Магазин. Не универсам, конечно, но по тамошним меркам сойдет. Хлеб, водка, консервы, соль, спички. Молочное можно прямо в деревне купить. Ключ от дома у соседа. Дядя Гриша – бывший колхозный пахан, только у него одного в избе телефон есть.
– Всем будет спокойнее, – сказал Сокол. – Отдохнешь после зоны. Только без обид и подозрений, ладно, Влад? Никто пургу не метет и гнилых гамбитов не строит. Как Горбатому в Форосе. Ты сейчас чисто физически не в форме. А связь можно легко по телефону держать. Мобила – Пашка говорил – там вполне сносно зону берет. Для усиления сигнала можно антенну специальную, автомобильную, с мотком провода купить и на крышу поставить. Как у меня на даче, в Мшинской. Геморроя – на полчаса, от силы.
– Медведь дело говорит, – кивнул Марат. – Кто знает, что у Чалого на уме? Если это он мутит. А броневики из Германии не пришли. Устанет урод в игры бесовские играть, засадит в тачку из «мухи» – и звиздец.
От гранаты никакая охрана не спасет. Так уж гораздо лучше и полезнее в деревне, на природе, сил набраться, чем в квартире безвылазно торчать. Тема верная. Соглашайся.
– Ладно, фиг с вами, – махнув вторую стопку водки, сказал Невский, закусывая кислой капустой и роняя гудящую голову на подушку. – Убедили. Паша, покажешь Фролу по карте, где твоя хибара, как лучше доехать. Завтра прямо с утра и тронемся…
– Нормальный ход, – Медведь переглянулся с сразу заметно расслабившимися Маратом и Соколом. Достал телефон, выдвинул антенну. – Сейчас прямо дяде Грише и отсемафорю. Чтоб из хаты ни ногой, хрен старый. Пусть кореша летнего ждет.
– Следи за базаром, Медведь, – тихо сказал Невский. – И словами не бросайся. Я тебе не кореш.
– Не понял. Ты чего, Влад?! – вылупился обалдевший Пашка. – Как… мы же, бля… с самого начала!
– Рэмбо дело говорит, – поддержал бригадира более искушенный в фене Сокол. – Херню ты сморозил. Ты в «Крестах» нары не полировал. Зону не топтал. Хозяйскую баланду не жрал. Значит корешей у тебя быть не может. Только друзья. Братва.
– Фильтруй базар, Паша. И перед людьми не позорься, – закончил Невский. – Родной язык знать надо.
– Понял, босс. Извиняюсь, – глухо отозвался Медведь. – Ну, так я звоню?
Железный аргумент Марата насчет последнего полета «мухи» угодил в яблочко. Такой пиковый вариант развития событий нельзя было сбрасывать со счетов. Особенно – после двух подряд неудачных покушений. Любая дьявольская игра имеет свой конец, а любой режиссер устает. Какая от него, бревна контуженого, сейчас бригаде польза? Одна головная боль. А уедет – бойцов на охрану не надо отвлекать. Все при делах, Чалого ищут. Короче – тема стоящая, не фиг даже думать. Нужно реально оценивать расклад. Ему, только что откинувшемуся зеку с контуженой башней, сейчас куда лучше свалить на природу, чем торчать в городе. И не надо искать в предложении пацанов подвох и растопыривать пальцы веером. К тому же не один он в этом Мухосранске карельском будет куковать – с телохранителем. Вдвоем не скучно. И вторая пара рук, как ни крути, не помешает. Ведь он беспомощен, как ребенок, самостоятельно разве что жрать способен и в туалет ходить. Ни за руль сесть, ни дров для печки наколоть, ни даже воды из колодца принести без риска тут же рухнуть от натуги и блевануть на ступеньки крыльца. Перебинтован, как мумия, голова – трансформаторная будка, пальцы дрожат, словно с перепоя, руки и ноги – будто ватные. Амеба, одним словом. Инфузория, которой, пока не очухается, самое место не в эпицентре кровавой схватки с невидимкой, а вдали от суеты, на теплой деревенской печке.
Глава двенадцатая
ДЕРЕВНЯ СТАРАЯ, ОЛЬХОВКА
До места доехали за два с небольшим часа, накрутив на колеса «Чероки» сто двадцать километров от городской черты. Без труда нашли нужный дом, стоящий на самом краю раскинувшейся на холме деревни, рядом с лесом. И бывшего колхозного председателя искать не пришлось. Заметив медленно катившийся по раскисшей грунтовке, до самой крыши заляпанный грязью черный джип, дедок сам выполз из-за забора на дорогу, приветливо махнул рукой, предлагая остановиться. Фрол и Невский вышли, поздоровались. Дядя Гриша оказался упитанным мужиком лет семидесяти с гаком, в драном распахнутом ватнике, дырявой тельняшке, стоптанных гармошкой кирзачах и с мятой потухшей беломориной в зубах.
– Вы, что ли, Пашкины друзья? – осведомился дед, пожимая руки гостям. – Бизьнесьмены, туды его?
– Мы, – подтвердил Влад. – Меня Владиславом зовут. А это Денис.
– Чем занимаетесь? Какой такой бизьнесь, спрашиваю? – принялся пытать абориген.
– Мы лесом торгуем, батя, – как можно дружелюбнее ответил Рэмбо. – За границу.
– И Пашка с вами? – почесал подбородок здешний пахан.
– С нами.
– Ну, добро, раз так, – дядя Гриша окинул придирчивым взглядом рычащий американский внедорожник. Вытащил изо рта папиросную гильзу, сорить не стал, спрятал в карман ватника. Спросил, хитро прищурившись:
– Это и есть тот самый мерседесь, на котором новые русские по городам разъезжают?
– Он самый, – кивнул, улыбнувшись, Рэмбо.
– У Пашки другая вроде. Красная. Как он ее, заразу, обзывал, дай бог памяти? Бэха? Бума? Язык сломаешь, – дед махнул рукой, подошел к джипу. Покачал головой. – И дорогой, поди, черт? Небось, как две «Волги» стоит? – провел пальцами по капоту, по хромированному кенгурятнику. Хмыкнул. Пнул грязным сапогом литой колесный диск.
– Чуть меньше, – Невский мысленно расхохотался, переглянувшись с телохранителем. – Полторы.
Вдохнул полной грудью, достал сигарету, закурил. Огляделся. Не обманул Медведь. Место действительно красивое. Вид с высокого холма на зеленый сосновый лес и огромное, сверкающее внизу озеро открывался прямо-таки завораживающий. Лепота. Мечта художника. И воздух – чистый, прозрачный, наполненный ароматами весны и хвои, аж голова кругом идет. Впрочем, может быть, воздух здесь совершенно ни при чем и головокружение – всего лишь последствия контузии, помноженной на тряску по бездорожью.
– Красивая зверюга, – вздохнул старик. – И морда, глянь-ка, хищная. Злая. Того и гляди укусит. Но, нутром чую, жидковат ваш мерседесь. Супротив нашего рассейского козла не потянет. Чуть лужа поглубже, да пожиже – завязнет по самые яйца. И без трактора хрен выберется. Одно слово – заграница. Туды ее в качель.
– Это точно, – согласился Фрол. – Так и есть, дядя Гриша! Лучше родного «уазика» для наших стежек-дорожек ничего нет!
– Во, сам понимаешь! Значит, не глупый. Хоть и из Ленинграда. Тогда чего зря деньги тратить? – по-хозяйски строго осведомился практичный дед. – Девать тыщи некуда, бизьнесьмень?! Так старикам и детишкам голодным отдай. Все лучше, чем гробину эту куплять. И люди добрые тебе спасибо скажут, в ножки поклонятся, свечу за здравие поставят! – Судя по резко изменившемуся тону и активной жестикуляции, в бывшем партийном председателе благополучно сдохшего колхоза при виде дорогой иномарки вдруг проснулось обостренное чувство классовой справедливости. А это опасно. Им еще жить здесь минимум две недели. Бок о бок. И жить мирно. Значит надо срочно гасить, от греха, бунтарский дух, пока дедулю дальше не понесло и за язык не дернуло.
– Да правильно все, отец, – не отрываясь от созерцания пейзажа, тихим, успокаивающим голосом заметил Рэмбо. – И на детей-сирот, и на ремонт храмов порушенных мы, фирма наша коммерческая, регулярно долю отстегни… – Влад запнулся. Поправился торопливо: – Ну, денег даем, в смысле. И не за спасибо и поклоны, а просто потому, что мы можем это делать и хотим. А еще потому, что мы – русские люди. А не эти сволочи с Кавказа, которые приедут, засрут все, как Мамай, карманы рублями набьют и уедут в свою Чечню. Мы, бизнесмены, за страну, за ее будущее, за детей и стариков наших побольше многих картавых словоблудов болеем. Хоть и не показываем этого. Только правило есть такое, понимаешь, дядя Гриша? Если ты серьезный, уважаемый человек, занимаешься серьезным делом, всегда на виду, то и дом, и машина, и одежда, и даже жратва у тебя должны быть соответствующие. Иначе не поймут. Я, например, джинсы и свитер люблю носить, самогоночку под капустку квашеную очень уважаю. Холодец домашний с хреном люблю и суп из куриных потрошков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45