- Вот вы где! А ну быстро умываться и за стол.
Сизов вскочил, улыбаясь во весь рот. Его всегда удивляла и восхищала способность Сашиной жены обо всем говорить с подкупающей интонацией восторга в голосе.
Второй рукомойник летом всегда висел во дворе. Они молча, по очереди поплескались под ним и так же, ни слова не говоря, пошли в дом.
Красюк вышел навстречу взлохмаченный, настороженный.
- Что, Иваныч? - спросил он. - Чего делать-то будем?
- Я попросил милиционера позвонить в прокуратуру. Должен кто-то приехать.
- Ты что, сказал менту, что у нас двадцать кило золота?!
- Юра, зачем кому-то знать об этом раньше времени?
Красюк промолчал.
- Иди умывайся. И приходи завтракать.
- Я еще покурю.
- А мы пошли.
Но и за столом Сизов не мог ни о чем другом думать, кроме как о золоте, которое лежало в мешке вместе с другими сваленными в угол вещами.
- Не нравится мне это, - сказал Ивакин, не притрагиваясь к еде.
- Что не нравится? - спросил Сизов, хотя понимал о чем речь.
- Почему Плонский так торопится? Давай-ка спрячем куда-нибудь это золото.
- Зачем?
- На всякий случай. Нам ведь надо, чтобы была комиссия, понятые, акт соответствующий, как полагается. А Плонский, я чую, приедет и просто заберет мешок. Иди потом доказывай, что в нем было.
- Не отдам. Пусть вместе со мной забирает.
- Давай-ка мы лучше в куклы поиграем.
- В какие куклы?
- Если получится как я говорю, отдадим ему другой мешок, в который положим камни, тот же касситерит.
- Разберется же.
- Пока будет разбираться, мы тоже разберемся, увидим, чего он хочет. Давай приготовим сверток, подходящий по весу, положим его в вещмешок и затянем лямки так, чтобы не развязать сразу.
Они перекладывали вещи, присев в углу, когда вошел Красюк.
- Чего вы?! - спросил с вызовом, застыв на пороге.
- Не паникуй, - сказал Сизов. - Лучше погляди во дворе, куда бы спрятать золото.
- Спрятать? - обрадовался Красюк. - Значит, сдавать его не будем?
Сказал он это с придыханием, с затаенной радостью. Всю дорогу, пока шли через тайгу, его разрывали сомнения: с одной стороны, Иваныч прав, золото надо сдать, а с другой - каким же идиотом надо быть, чтобы так вот запросто отдать богатство неизвестно кому?..
- Я знаю место, - сказал Ивакин.
Он уложил драгоценные свертки в вещмешок, поднял его обеими руками и понес во двор. Сизов и Красюк пошли за ним как привязанные. Обогнув дом, Ивакин подошел к стоявшей под стоком большой железной бочке, полной дождевой воды, медленно опустил в нее мешок и разжал руки. Наклонился над бочкой, всматриваясь, что там видно, на дне, взял пригоршню земли, замутил воду, снова всмотрелся и засмеялся довольный.
- Ну вот, теперь пускай поищет.
Спрятав золото, они, все трое, ощутили явное облегчение, и разговор за столом был уже легкий, непринужденный. Даже воспоминания о лесном пожаре, в котором они чуть не погибли, получались не трагичными, а, скорее, забавными.
Подъехавшая к дому машина остановилась с резким скрипом тормозов. Но вместо зампрокурора в комнату вошел Грысин в помятой, но все же официальной милицейской форме.
Ивакин встал, подвинул гостю стул.
- В другой раз, - как и вчера, отказался Грысин. И повернулся к Сизову. - Я за тобой. Прокурор велел доставить тебя к нему. Вместе с тем, что ты принес из тайги. Что там? - заинтересованно спросил он.
- Плонский разве не сказал?
- Он скажет, как же! Начальник. А теперь еще и хозяин.
- Уже? - спросил Ивакин. - Это точно?
- Точно. Теперь у нас все в одном лице - директор, профсоюз, партком... Ну, собирайся! - прикрикнул он на Сизова.
- Мы все поедем, - сказал Ивакин.
- Хозяин велел доставить его одного.
- Куда?
- На комбинат.
- Почему на комбинат?
- Он его осматривает. Хозяин же... Долго ты? - повернулся он к Сизову.
- Я готов.
- А где то, что велено взять?
- Вон вещмешок валяется.
Грысин прошел в угол, тронул вещмешок ногой.
- Что в нем?
- Руда.
- Руда? - Он был явно разочарован. - Зачем Плонскому руда? Руды там целый карьер.
- Ты с кем разговариваешь? - строго спросил Ивакин.
- С кем? - Милиционер растерялся и сбавил тон.
- С геологами. А геологи думают о завтрашнем дне. Выберут этот карьер, где хозяину копать новые богатства?..
Он насмешничал, но милиционер этого не заметил.
- Ну да, конечно... Ладно, бери свою руду, поезжай с Грысиным. Я следом на комбинат подойду.
Сизов подхватил с пола вещмешок, вышел на крыльцо. Возле калитки стоял хорошо знакомый разболтанный милицейский "газик" с раскрытыми дверцами: старые привычки полного доверия в Никше еще не выветрились. Сизов бросил тяжелый мешок на заднее сиденье, уселся рядом с Грысиным, сидевшим за рулем...
Когда машина ушла, Ивакин принес из сеней брезентовую робу и стал быстро переодеваться.
- Я тоже пойду, - спохватился Красюк.
- Ты сиди тут, гляди за бочкой, - уже выбегая из дома, бросил ему Александр.
Главная улица поселка была пустынна. Только кое-где возле домов копошились дети. Последнее время комбинат почти не работал. Измаявшиеся от безделья рабочие разбредались из поселка кто в тайгу за дарами природы, кто в райцентр на заработки, а кто и вообще на "большую землю". Зарплату платили редко и мелкими клоками, которых ни на что не хватало.
Поселок умирал. Когда-то сюда любили наезжать фоторепортеры: как же, совсем городские условия в такой глухомани. Сейчас приезжий корреспондент с фотоаппаратом, наверное, вызвал бы в Никше не меньшее оживление, чем спустившийся с сопок медведь.
По дороге к комбинату Ивакин не встретил ни одного рабочего. И он очень удивился, услышав знакомый гул: вдруг заработала камнедробилка. Это обрадовало: неужели новые хозяева собираются наладить дело? Если так, то зря они обижают Плонского недоверием, подсовывая ему камень вместо обещанного золота.
За крайними домами поселка дорога уходила влево, в обход сопки. Там начинался пологий серпантин, по которому только и можно было подъехать к комбинату. Но поселковые, когда шли на работу, обычно пользовались непроезжей тропой, сокращавшей путь.
На эту тропу и свернул Ивакин и полез на кручу, задыхаясь от спешки.
* * *
Расставив ноги, Плонский стоял посередине дороги с поднятой рукой, как милицонер-регулировщик, сшибающий бакши с робкой шоферни. Здесь была широкая площадка, где обычно разворачивались самосвалы, возившие из карьера к бункеру глыбы касситерита. Сейчас машин на площадке не было, и коренастая фигура Плонского выглядела одиноким столбом, непонятно зачем врытым на дороге.
Пока подъезжали к нему, Сизов все думал о том, как поведет себя зампрокурора. Если сразу бросится смотреть золото, то придется соврать, что в спешке взял не тот мешок.
Когда машина остановилась и Сизов открыл дверцу, Плонский, не дожидаясь, когда он вылезет, коротко бросил только одно слово:
- Привез?
Приветливое "здравствуйте" застряло в горле у Сизова.
- Привез, - столь же холодно ответил он и показал рукой на вещмешок, лежавший на заднем сиденьи.
Плонский сунулся в машину, пощупал мешок, подергал за лямки, пытаясь поднять его одной рукой. Это ему не удалось.
- Стой тут, сторожи, - сказал Грысину. - Я скоро приду.
- А мне что, можно уходить? - не без ехидства спросил Сизов.
- Ты пойдешь со мной. Мне тут надо кое-что посмотреть. По дороге поговорим.
Нервно передернув плечами, Плонский повернулся и пошел к комбинату. Его, как всегда после попойки, угнетало раздражение, от которого не спасала даже опохмелка. Не знающий этой его особенности, Сизов постоял, раздражаясь в свою очередь, и уже хотел крикнуть в спину зампрокурору пару недобрых слов. Но тот обернулся.
- Чего стоишь? Не можешь расстаться со своим мешком? Не бойся, Грысин посторожит.
Было странно, что они оставили машину на дороге, вместо того чтобы подъехать на ней к самому комбинату. Идти было недалеко Но все же...
- Александр Евгеньевич! - Сизов собирался предложить именно это подъехать на машине, но вдруг спросил: - Раньше я мог называть вас Сашей. Как теперь?
Плонский удивленно уставился на него:
- А что теперь?
- Неужели богатство так меняет людей, что они здороваться перестают?
Плонский поморщился, подумав, что с этим хитрым геологом надо быть подобрее, иначе учует неладное и, чего доброго, вернется к машине.
- Извини, - сказал он. - Замотался я. Да вчера еще гудели. До сих пор не отошел.
- Праздник какой?
- Праздник.
- А, понимаю, - вспомнил Сизов. - Вы же, говорят, стали большим хозяином. Или, как теперь говорят: у вас контрольный пакет акций. Так?
- Кто тебе это сказал?
- Белка на хвосте принесла, - усмехнулся Сизов.
Плонский засмеялся, догадавшись: сболтнул Грысин, который сам только что узнал об этом. Вот как быстро расползаются слухи. Будет неудивительно, если поселковые через час прибегут на комбинат с хлебом-солью. Или с красными флагами?.. Ни того, ни другого ему не хотелось, и, значит, надо побыстрей провернуть задуманное и уехать. Золото в машине, чего задерживаться...
Поморщился, подумав, что если все получится, как задумано, и этот бородатый мужик упадет в бункер, то поневоле придется задержаться. Хотя бы для того, чтобы авторитетом прокуратуры подтвердить факт несчастного случая.
- Так верно или нет?
- Что?
- Я спросил о контрольном пакете акций.
- Верно.
- Что же теперь будет с комбинатом?
- Как что? Работать будет, как и прежде.
- Как прежде? Зачем тогда все эти рыночные игры?
"Так и есть, - подумал Плонский о Сизове. - Красноперый. Ну, да недолго ему мутить воду..."
- Комбинат последний год почти не работает, - счел нужным объяснить. Нет потребителей оловянного концентрата.
- Куда же они подевались? Раньше все давай-давай, ищи новые месторождения...
- Ну ты, брат, как из тайги пришел.
Он опять засмеялся. Поморщился от противного жжения, подступившего к горлу, постоял, глотая ртом воздух.
- Что? Сердце? - осведомился Сизов.
- Бывает, - неопределнно ответил Плонский. - Ты лучше расскажи, как золото нашли.
- Долго рассказывать.
- И то верно, еще успеешь. Этот нанаец, что с вами пришел, знает о золоте?
Вопрос насторожил Сизова. Не все ли это равно? Сдавать-то золото должны открыто, значит, не сегодня-завтра об этом узнают многие.
- Нет, - соврал он.
- А твой дружок, у которого вы остановились?
- Тоже не знает.
- Ну, правильно. Золото - такая штука, чем меньше о нем знают, тем оно целее.
Сзади послышался шум тяжелой машины. Остановившись, они пропустили идущий по дороге самосвал, груженный глыбами руды. Вскоре послышался грохот сваливаемых в бункер камней, и сразу смачно захрустела камнедробилка. Теперь самосвал катил навстречу, облегченно подпрыгивая на ухабах. Подъехав, затормозил.
- Сколько надо ездок-то? - спросил шофер, не вылезая из машины.
- Давай еще! - крикнул Плонский. - Я скажу...
Когда шум машины затих внизу, он объяснил:
- Хочу посмотреть, как оно там все.
- Лучше смотреть, когда весь комбинат работает.
Плонский не ответил. А через минуту, когда они подошли к бункеру, грохот камнедробилки было уже не перекричать.
По этой крутой тропе рабочие обычно поднимались степенно, оглядываясь на поселок, красиво разлегшийся по долине. Ивакин торопился. Что его гнало, он и сам не знал, задыхался, чувствуя колотье в груди, но не останавливался передохнуть.
Тропа выводила к белой стене комбината, затем шла вдоль стены и, обогнув ее, терялась на широкой укатанной площадке перед зевом бункера. Ивакин не стал сразу выскакивать на площадку, остановился возле угла здания, спокойно оглядываясь.
Плонского и Сизова он увидел еще издали. Они были такие разные, что не спутаешь. Один - крупный мужчина, раздобревший на казенных харчах, одетый в модный серый костюм, какие в Никше можно увидеть только по большим праздникам, другого легко было принять за подростка, если бы не борода, закрывавшая лицо. И по одежде он походил на подростка - мятая куртка неопределенного цвета, плоская кепчонка на голове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28