— Как команда намерена делить спец груз? По честному, поровну, или в зависимости от стажа?
Команда без предварительного обсуждения вопроса решила, что, по честному — как-то честней. А по поровну — как-то ровней. А в зависимости от стажа сплошная несправедливость. На том и сошлись.
— Сто килограмм ровно, — констатировал Боб точный вес медалек, орденов и почетных нагрудных знаков. Способность определять вес по весам, американец получил еще в Америке, где ему часто приходилось взвешивать тушки рождественских индюшек. — По тридцать три целых тридцать три в периоде килограмма на каждого члена экипажа.
В грузовом отсеке не запланировано отключилось освещение.
— Какие проблемы, Милашка? — Боб включил аварийный фонарь и, привстав на цыпочках, заглянул в линзу внутренней камеры спецмашины.
Нет, рано еще доверять янкелю самостоятельный фронт работ. Ему еще учиться и учиться.
— Боб! — я дождался, когда второй номер обратит на меня внимание, и показал ему четыре растопыренных пальца.
Янкель, не сходя с места, и даже не воспользовавшись карманным компьютером, в уме разделил полученный вес на четыре, и скоординировал результаты:
— По двадцать пять килограмм, — лампочки внутреннего помещения чуть не лопнули от перенапряжения. — Остается еще коробка. Командир, можно мы ее подарим спецмашине?
Корпус Милашки мелко задрожал от радости.
— Подарим, — махнул я рукой, хотя имел свои виды на красивую упаковку. Чего не сделаешь ради любимой команды? А пластиковые бутылки из-под кока-кваса мы будем, как и прежде, выкидывать в окно.
— Право почетного делителя предоставляется мне, как командиру спецмашины, — опередил я янкеля, который уже тянул загребущие американские ручки к наградам российского производства. — Делить станем с учетом личных пожеланий. Боб, ты какие медальки любишь?
Последующим общественным опросом, проведенным лично мною, выяснилось, что у каждого члена команды, включая и спецмашину, свои пристрастия, вкусы и пожелания.
Например, американцу нравились маленькие, круглые и обязательно с изображением животных. Очевидно, сказывались долгие годы, проведенные на ферме.
Герасим предпочитал ордена иностранного производства. С красными камушками и позолотой. Он намеревался развесить их в спальном отсеке, утверждая, что это делает сон глубоким и без кошмаров.
Что касается спецмашины подразделения 000. Милашка заявляла свои права на каждую медаль и на каждый орден, гудя по внутренним динамикам одно единственное слово: — «Мое!». Мы Милашку не обижали. Щедрой рукой отгребали в сторону разноцветные медали и ордена. Правда лично мне было непонятно, в какое место запихает железо глупая машина.
Я же целенаправленно отбирал исключительно квадратные медали одного, серебряного цвета. Если их разместить в правильном порядке на парадном мундире, то образуется цельный серебряный фон, который весьма приятно сочетается с цветом моих карих глаз.
К истечению пятого часа распределения наград заснул, не выдержав нагрузок, Герасим. Свалился прямо в грузовом отсеке, прикрыв свою кучу наград собственным телом.
Милашка уже не хапала все подряд, а придирчиво обследовала каждый экземпляр на предмет содержания в нем полезных и благородных металлов. Специально для этого пришлось доставать из дальнего пыльного угла склада лабораторный комплекс. Все отобранные медали личный представитель Милашки пингвин, которого пока не успели отдать Директору, складывал в мешок. К мешку прилагалась опись содержимого, составленная самим пингвином.
Меня тоже коснулась зараза Герасима, и я клевал подбородком, самоотверженно борясь с приступами сна. Оставлять американца одного с остатками посылки не хотелось. Боб то и дело посматривал на меня и, дождавшись очередного кивка, с завистью смотрел на чужие кучи.
Именно от этого увлекательного занятия нас и оторвала диспетчерская.
— С вами желает переговорить Директор Службы. Вы готовы к сеансу связи?
Общаться с Директором в полусонном состоянии не хотелось. Но с другой стороны, в настоящий момент мы были как бы на работе, и, по правилам, должны были по первому приказу отправиться в любое место для оказания помощи честным налогоплательщикам.
— Ну, давай, — нехотя согласился я на сеанс, мотая головой в надежде отогнать Герасимову заразу.
Динамики Милашки прокашлялись кашлем Директора, и знакомый с первого дня Службы в подразделении 000 голос поинтересовался:
— Майор Сергеев? — странно, что меня еще не повысили в звании. После безукоризненного спасения Объекта с Восточной башни могли б и подкинуть пару-другую шевронов. — Это Директор.
— Узнали, узнали, товарищ Директор, — я попытался изобразить в эфире счастливую улыбку, но получилось, по-моему, не слишком похоже. — Мы вам всегда рады.
— Знаю, — подобрел в динамиках голос Директора. — Собственно, я связался с вами по делу. Есть два вопроса, хороший и просто хороший, но связанный с работой. С какого начинать?
Мы с Бобом кинули на пальцах и единогласно решили, что лучше всего день начать с хорошей новости.
— Ту посылку, что я вам утром отправил, вы доставили по месту назначения?
В эфире на некоторое время осталась одна тишина, нарушаемая лишь вздохом-выдохом Директора.
Стараясь не звенеть уже прицепленными на мундир медалями, второй номер перевернул крышку коробки и ткнул пальцем в крошечную бирку с адресом отправителя и получателя. После чего стал не менее осторожно отстегивать медали и складывать их обратно в общую кучу.
— Мы как раз собирались, — одной рукой я держал микрофон, а второй показывал второму номеру, что делают с не выполнившими поручение вышестоящего начальства спасателями.
— Поторопитесь, майор Сергеев. Это весьма ценный и важный груз.
— А второй хороший вопрос? — похоже, настроение на сегодняшний день испорчено окончательно.
— Вы готовы выполнить одну небольшую, но личную просьбу?
— Для вас, товарищ Директор, все, что угодно.
— Это даже не просьба. Так, пустячок. Если вы согласитесь, я освобожу вас на сегодняшний день от всех вызовов.
Кто ж отказывается от лишнего выходного дня?
— Мы уже засучили рукава. В чем суть пустячка?
Герасим даже в сонном состоянии не хотел отдавать выделенный ему комплект медалей. Цепкость рук третьего номера могла соперничать с Малашкиными захватами. На моих глазах Боб, пытаясь вырвать синенький орден из рук Герасима, погнул два ручных домкрата.
— Только что позвонил мой старый друг, — излагал Директор суть второго хорошего вопроса. — Ныне министр образования. Он просил выделить на два часа в его распоряжение трех сообразительных ребят.
— Ну, не такие уж мы… — засмущался я.
— Не о твоей команде разговор, майор Сергеев, — а стоило ли вообще смущаться? — Но кроме вас в радиусе тысячи километров никого нет. Первая машина подразделения на Канарских островах. Обеспечивает безопасность конкурса «Мисс Вселенная». Вторая в Приморье откачивает излишки энергии. Выходит, кроме вас, никого нет. Что молчишь, майор Сергеев?
Вот так всегда. Как на Канары, так первый экипаж. Как в Приморье баклуши бить, второй. А как работать, сразу вспоминают о нас. Правильно в народе говорят, работа спасателей любит. Особенно таких, как спасатели экипажа спецмашины за номером тринадцать.
Но с другой стороны, два часа поработать на министра образования и остаток дня отдыхать, такой шанс упускать нельзя.
— Куда ехать?
— Кремлевский район. Первый сектор. Второй уровень. Общеобразовательная специальная школа. Министр будет ждать у входа. Он и объяснит задачу. Надеюсь, вы не подкачаете старого Директора и не опозорите комбинезон подразделения 000.
— Спасать всегда, спасать везде, до дней столичных донца. Спасать, и никаких ЧП, вот лозунг мой и подразделения 000! — выкрикнул я в микрофон слова официального лозунга Службы. Говорят, что эту нескладуху сочинил сам Директор.
— Молодцы, майор Сергеев. Желаю удачи.
Щелчок в динамиках сообщил, что Директор отключился. Это послужило сигналом к физическому выяснению вопроса, кто виноват в том, что ценнейший груз чуть не был разграблен членами экипажа. В основном вопрос выясняли мы с Бобом. Герасим лишь дрыгал во сне ногами, пытаясь достать то меня, то американца. А Милашка, которая так до конца и не поверила в то, что ее лишили честно отвоеванных наград, нервно визжала наружными сиренами и стреляла в нас слабыми разрядами электрического тока.
Долго спорить нам не позволила также Милашка, которая, долбанув нас более сильным зарядом, напомнила, что мы должны стоять перед Министром образования через семь минут.
Помня обещания, которое мы дали Директору, мы согласились на перемирие и, быстро замотав коробку с медальками обратно в цветные бумажки, расселись на свои места в кабине. Герасима, естественно, переложили в спальный сектор. Судя по нервному тику, пробегавшему по его небритому, почти детскому лицу, третий номер очень переживал потерю орденов.
— Милашка! Командир на связи! — я поправил микрофон на связь-бинтовой повязке. — Направление известно. Скорость рассчитаешь сама. Осторожней на поворотах. У второго номера, возможно, сотрясение мозга.
Янкель, морщась, наклеивал на виски противомозгные пластыри.
По дороге мы случайно завернули в лесной массив, разделяющий Кремлевский район от остальных столичных районов и, совершенно случайно, закопали под одним из деревьев небольшую жестяную коробку. Милашка на время проведения земляных работ отключила на профилактику все восемь черных ящиков и отпугивала случайных грибников холостыми очередями из правой пулеметной башни. На дереве Боб вырезал стрелку, указывающую строго вниз и прибил табличку со словом «клад».
Мы вернемся сюда месяца через три, когда утихнет шум вокруг таинственной истории о странном исчезновении нескольких килограммов груза из срочной посылки, отправленной Директором Службы.
— Мировая практика предусматривает на каждую посылку два процента естественных потерь, — объяснял я американцу прописные истины. — Утряска, усушка, протирка. А у русских эта цифра может достигать порой четырех тире десяти процентов. Это от нашего сурового климата, обильной влажности и непостоянного атмосферного давления. Кстати, Боб! Зря ты фанерку к дереву прибил. Запросто какой-нибудь любитель природы ее на костер пустит. Надо было стальной щит поставить и краской написать, чтоб дождем не смыло.
— Подъезжаем, командор!
— Буди Герасима, Милашка. Всей команде выходить строиться. Форма одежды парадная.
Министром оказалась сухопарая тетка с коконом волос на затылке и с титановой указкой в руках, которой она подгоняла опаздывающих на уроки учеников.
— Так вот вы какие, спасатели?! — постукивая указкой по ладошке, разглядывала нас Министр образования. — Надеюсь, Директор был прав, обещая, что вы сможете продержаться два часа. Не переглядываться, стоять смирно, коленками не трясти!
От крика Министра в юбке взмыли в небо испуганные вороны. А мне, почему-то захотелось посмотреть в глаза Директора.
— Значит так, спасатели, — продолжила Министр. — Довожу до вашего сведения задачу. У нас сложилась катастрофическая ситуация. Сразу три педагога данной школы отпросились домой по личным причинам. Вам, спасателям, надлежит через две минуты заменить их в учебном процессе. Всего два часа уроков и вы на свободе.
— Извините, но такие задачи не в нашей компетенции, — замахал я руками и вышел из строя. Следом за мной потянулся американец. За ним окончательно проснувшийся Герасим. — Мы думали у вас беда, а у вас неудовлетворительная работа обучающего персонала.
— Стоять! — рявкнула Министр. Вороны от греха подальше отлетели к соседней церкви с красной звездочкой на макушке. — Мною получены чрезвычайные полномочия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55