— Вышка, вышка! Я корпус 000. Прошу зеленый свет.
— Сообщите цель полета? — ответила вышка, очевидно не разобравшаяся издалека с кем имеет дело.
— А не ваше собачье дело, — рявкнула в ответ Милашка, качнув на выбоине серебряным крылом. — Освобождайте быстро коридор. Взлетает спецмашина подразделения 000 за номером тринадцать.
В диспетчерской все поняли, сообщили метеосводку и благоразумно отключились. Милашке всякие там грозы с градом по фюзеляжу.
Притормозив на минуту у взлетной полосы, Милашка демонстративно погазовала, повертела закрылками, подкрылками, надкрылками, вместокрылками и даже носом. Пару раз взбрыкнула задними гусеницами и, весело прозвенев бортовым колокольчиком, стала неторопливо разгоняться.
В начале взлета, когда еще скорость спецмашины не превысила сверхзвуковой, в кабине появился пингвин, который принес на подносе конфеты и бутылки с квасом. И тем и другим единолично овладел второй номер, который пообещал выдавать припасы по мере необходимости и в порядке очереди. Он даже выдал мне пластиковую карточку, на которой значилась пятизначная цифра, обозначающая порядковый номер. Добрая душа этот американец.
От пингвина мне удалось выпросить только чашку кофе, да два десятка пустых пакетов. Зная резвый характер Милашки, я был уверен, что не зря пообещал пингвину свозить его на Северный полюс.
Спецмашина подразделения 000 взлетала тяжело. Ядерные топки надрывались, стараясь разогнать несколько сотен тонн металла, оборудования и живого веса экипажа до необходимой скорости. Сама Милашка сосредоточенно молчала, отдавая всю себя первому в своей механической жизни полету. И в то, что она взлетит, похоже, верила только сама Милашка.
Загрустивший от постоянных пробок в ушах второй номер тупо разглядывал мешанину мелькающих красок за окном. Изредка он прикладывался к холодной бутылочке кваса.
— Командир? — когда ему надоело портить глаза, он решил попортить нервы остальным членам команды. — Могу ли я задать вопрос?
— По существу? Пожалуйста, — во время взлета я успел решить три объемных кроссворда из раздела «Пуск-стандартные-программы-развлечения» и теперь маялся от безделья. Ходить по кабине нельзя. Курить нельзя. Трогать кнопки тоже нельзя. Все это опасно для жизни. И об этом сообщает красное табло, втиснутое над вторым рядом мониторов.
— Меня вот что интересует. — Боб затолкал в рот сразу пять сосательных конфет, бросив оберточные контейнеры на пол. — Почему вы сначала отказались от задания? А потом согласились?
Янкель задает слишком много вопросов. После смены надо с ним серьезно поговорить на тему «Неуставные взаимоотношения командного состава с подчиненными». Неужели тяжело понять, что решения командира спецмашины подразделения 000 обсуждению ни в какой форме не подлежат. С другой стороны, второй номер только овладевает всеми премудростями нашей профессии. И не ответить, значит недоучить.
— У меня в детстве была белая крыса. А потом она куда-то пропала. Мама сказала, что ее похитили инопланетяне. Вот я и хочу взглянуть в их зеленые глаза и спросить — что ж вы гады, разрешения спросить не могли? Я б ее сам вам отдал. Все равно дохлая была.
— Да, вздохнул Боб, — меня в детстве тоже зелеными человечками пугали. Командир, а мы когда взлетим? Перекурить бы пора.
— Милашка! Долго нам по взлетной полосе трястись? Может хватит разгоняться. У нас и так скорость достаточная, чтобы с орбиты слететь.
— Да? — спецмашина помигала лампочками, проверяя истинность слов своего командира. — И то верно. Достаточная скорость. Так я попробую?
Криком здесь не поможешь. Ум спецмашинам или при постройке дается, или накапливается в процессе работы. Похоже, у нас именно второй случай.
— Пробуй, Мыша, пробуй. Только раньше времени колеса и гусеницы не убирай. Днище поцарапаешь.
— Взлетаю! — четко среагировала Милашка и вывела ядерные топки в режим взлета.
Нос спецмашины стал медленно задираться, задираться, задираться… Пока не задрался совсем. Следом за ним потянулся хвост. Потом все выровнялось.
— Ух ты! — сказала спецмашина. — Не наврали на складе. Вроде летим? Командор, у меня тут в гарантийном талоне написано, что я могу и фигуры высшего пилотажа делать. Попробую, ладно?
Я не успел ничего ответить. Реакция вышедшего из-под контроля центрального мозга спецмашины быстрее человеческого языка в миллионы раз. Милашка, не дожидаясь разрешения, весело взвизгнула динамиками и изобразила мертвую петлю. Ровно восемнадцать раз. Затем сдуревшая спецмашина проделала в воздухе несколько замысловатых фигур, названия которых нет ни в одном летном справочнике, и в заключении замерла в небе с вздернутым к солнцу носом.
— Командор! Правда я на кобру похожа?
Признаться, мне уже порядком надоело вертеть в руках полную чашку горячего кофе и я вежливо попросил спецмашину привести себя в строго горизонтальное состояние и без лишних пируэтов лететь к точке встречи с летающей тарелкой.
— Ругаться то зачем? — обиделась Милашка, вертикально набирая положенную высоту. — Вот вам, командор не понравилось, а остальным даже очень.
Остальные, Боб и Герасим, пингвин в расчет не принимается из-за отсутствии данного имени в списках команды, были рады не меньше чем я. Второй номер лазал по полу, собирая рассыпавшиеся конфеты. А третий номер…
— Герасим? Тебе плохо?
— Мм, — выпалил третий номер и, упав в кресло связиста, закрыл лицо руками. Лицо то закрыл, а глаза не получилось.
Наш товарищ, наш третий номер, во время навески дополнительного оборудования, хоть и остался жив, но получил сильнейший шок. Его глаза перестали закрываться.
Следующие полчаса полета мы всей оставшейся командой, включая и настырного пингвина, пытались уложить Герасима спать. Но на несчастного не действовали ни уговоры, ни снотворное, ни даже прямые приказы командира. Опять таки меня. Тело Герасима отказывалось принимать горизонтальное положение, веки не закрывались, а он сам упрашивал нас убить его, чтобы не мучался.
Только случайно брошенный взгляд Боба на часы в спальном отсеке в виде домика, из которого то и дело беспричинно выскакивала неизвестная науке птица, заставил нас вернуться в кабину, бросив мучавшегося от бессонницы Герасима на полу. Конечно, мы поклялись помочь третьему номеру, но только после завершения работы.
— До контакта «земля-тарелка» осталось двадцать минут, — сообщила Милашка, сверив свои атомные часы с неизвестной науке птицей. — Визуальный контакт спецмашины с инопланетным летательным аппаратом через три минуты. Да не на мониторы смотрите, а в окна.
Мы со вторым номером прилипли к лобовому стеклу, где кроме далеких облаков, да яркого солнца ничего не было.
— Вон, вон, вон, вон! — первым заметил падающую точку Боб.
— Где, где, где, где? — заметалась Милашка, у которой на радаре было много всяких разноцветных точек.
Боб ткнул пальцем в лобовое стекло, Милашка быстро сориентировалась на местности и, резко дернувшись, меняя курс, направилась на сближение с кораблем пришельцев. До контакта с землей оставалось пятнадцать минут.
— Заходим с солнечной стороны. Расстояние до Объекта двадцать метров. Спецмашине выйти на параллельный курс. Уровнять скорость. Держать дистанцию. Второму номеру выйти на связь с Объектом.
Американец кивнул, и сосредоточенно задвигал рычагами, переключателями и колесиками:
— Связь установлена. Канал нормальный. Произношение непонятное.
— Они инопланетяне, Боб. Дешифратор включи.
Боб послушно передвинул тумблер с деления «Директор» на деление «Инопланетяне». Немного подумал и переставил на деление «Инопланетяне не разговаривающие по-русски». В его связь-наушниках что-то застрекотало, и второй номер в такт стрекоту закивал головой:
— Командир! Зеленые отказываются с нами общаться. Говорят, что мы им не внушаем доверия. Может напомнить, как они похитили вашего хомяка?
— Отставить напомнить. Спроси-ка лучше, это они посылали запрос на спасение?
Американец аккуратно ввел данные в дешифратор и, закончив, дернул за рукоятку. В дешифраторе загремело, зазвенело, и на табло выскочили три вишенки, обозначающие, что запрос ушел по назначению.
— Зеленые отвечают, что им обещали лучшую на земле спасательную команду на летающей тарелке. А пока они видят рядом с собой чудовище с ручками. Что отвечать?
— Передай, что на земле именно такие летающие тарелки. Нет, подожди. Набери лучше, что мы летающие чайники. Милашка, мы похожи на летающие чайники? Изобрази-ка пар из центральной башни.
Конечно, спецмашина подразделения 000, всю свою сознательную внутренность, отдавшая делу спасения, страшно разобиделась, но тут же страшно быстро отошла, сообщив, что ради дела командор имеет право называть подотчетную технику какими угодно словами. И в этом Милашка права.
— Второй номер! Вы слышали.
— Командир! Слышал. Передаю.
Звон, бряканье и на табло появляются три перечеркнутых скрюченных пятерки. Второе послание дошло в два раза быстрее.
— Отвечают, командир. Цитирую. Извините, что без выражения. «Зеленея от мысли, что нас будет спасать несовершенная земная техника, мы отдаем себя в ваши конечности. Да поможет нам Амбаратрок». Это что за гадость такая?
— Амба, Боб, это такой инопланетный бог аварий. Тебе, как спасателю, пора бы знать такие вещи. Они как только начинают падать, все его вспоминают. А теперь отключайся. Милашка, сколько до контакта с поверхностью. Можно даже приблизительно.
Спецмашина подразделения 000, сверившись с особо точными измерительными приборами, сообщила:
— Приблизительно не скажу, но на вскидку минут пятнадцать еще полетаем.
Пятнадцать минут, почти вечность.
— Командир спецмашины готов выслушать мнение команды. Как спасать зеленых будем?
— Можно вызвать истребительную авиацию, — первым подал голос, быстро соображающий американец.
— Вам, янкелям, лишь бы авиацию вызывать. А ручками поработать лень? Отклоняется. Вы бы еще, второй номер, шестую десантную бригаду вызвали. Стыдно! Думать всем.
— Нам нужен свой человек на борту тарелки, — робко встряла Милашка в разговор команды.
— Дельно говоришь. Присутствие земного спасателя среди зеленых поднимет их падающий дух и, возможно, окажется решающим фактором в деле спасения. Кто пойдет?
Боб, смущенный моим пристальным взглядом выдвинул первую кандидатуру:
— Герасим бы справился. Да?
— Нет! — иногда второй номер предлагает совершенно глупые вещи. — Третий номер слишком ценный член команды и мы не имеем права рисковать его жизнью. Так что? Боб?
— Пингвина? — американец слишком хорошего мнения об умственных способностях нашего борт проводника.
— А перед Директором кто за птицу отвечать будет? У вас еще есть кандидатуры, второй номер? Или вы отстраняетесь от выполнения задания? Решайте скорее, времени мало, земля близко, шансы уменьшаются, риск растет.
Боб нервно тряхнул головой, высоко задрал американский подбородок и сделал смелое, даже где-то дерзкое заявление:
— Я…
— Вот и молодец, второй номер. Быстренько переодевайтесь и за борт. Я хотел сказать, переезжайте в летающую тарелку. Да смотрите, не уроните честь мундира.
— Но я не…
— А я уже приказ подписал, — опередил я американца, который прямо таки рвался в бой. — Так что не мельтешите перед глазами, и не мешайте работать. Милашка, сближение минимальное. Подготовить переходной трап. Вызвать истребительную авиацию. Оповестить наземные системы ПРО один, Про два и ПРО восемьдесят с половиной. После перехода второго номера на тарелку, быстро сваливаем в сторону.
Переход Боба на инопланетную территорию много времени не занял. Я даже не успел помыть полы в кабине. Пришлось оставить ведро с грязной водой рядом с креслом второго номера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55