– О чем ты? – спросила Одри.
– Вот почему Бомон так забавно разговаривает, уставившись при этом на собеседника! Да и вся атмосфера выглядела современной версией готического романа! Возникало ощущение, что стоит Бомону щелкнуть пальцами, как появятся женщины, прыгающие через обруч… – Кит сделал паузу. – Г. М. следует знать об этом, Одри! Где он?
Раздался очередной удар грома, сопровождаемый тарахтением колец, когда Эмили задвигала портьеры на веренице окон.
– Если вы имеете в виду толстого джентльмена, сэр, – произнесла горничная – девица из Йоркшира, которую не слишком тревожили происходящие события, – то он пьет чай с мистером Бенсоном в его буфетной. Полицейский инспектор тоже там. Они сравнивают альбомы вырезок.
Кит и Одри обменялись взглядами.
– Сравнивают что?
– Альбомы вырезок, сэр.
Когда они спустились вниз, опасения, что терпеливый и благожелательный мистер Бенсон подвергается допросу третьей степени, быстро рассеялись.
Кит и Одри пересекли парадный холл, с его двумя каминами и двумя комплектами доспехов, освещенными пламенем, и открыли обитую зеленым сукном дверь, которая выходила в длинный, узкий и пахнущий плесенью коридор с покрытым циновками полом. Другие двери в этом коридоре вели в задние помещения: кухню, кладовую, холл для прислуги. Но даже если бы они не знали, какая дверь ведет в буфетную дворецкого, то все равно легко бы ее обнаружили.
Дверь была приоткрыта, и изнутри доносился бас, в котором слышались напыщенные потки ложной скромности.
– Вот еще одна фотография, сынок, и притом недурная, – говорил бас. – Она сделана… дайте подумать… да, когда я завоевал Гран-при на автомобильных гонках в 1903 году. Что вы о ней думаете?
– Превосходная фотография автомобиля, сэр.
– Черт возьми, я имел в виду себя, а не автомобиль!
– Ну, сэр…
В уютной буфетной происходила вполне домашняя сцена. На одном краю стола, отодвинув чайную посуду, восседал сэр Генри Мерривейл с большим кожаным альбомом, разбухшим от скверно наклеенных вырезок. На другом конце сидел Бенсон с таким же альбомом, но меньшего размера.
На заднем плане маячил Мастерс, которого этот замедленный процесс приводил в отчаяние.
– Послушайте, сэр Генри! – начал Кит. – Мы узнали…
Г. М. поднял руку и бросил на пришедших такой злобный взгляд, что они тотчас же стихли. Снова став добрым дедушкой, он обратился к Бенсону, указывая на другую фотографию:
– А вот здесь я освящаю военный корабль. Там случилась неприятность – бутылка шампанского вместо того, чтобы попасть в корабль, угодила в мэра Портсмута и сбила беднягу с ног.
– В самом деле, сэр? Надеюсь, обошлось без последствий?
– Да, если не считать фонаря под глазом. Но он здесь выглядит чертовски сердитым, верно?
– Да, сэр.
– А бутылка не разбилась, так что мы смогли все повторить. Я стою слева. Фоторепортеры говорят, что им нравится меня снимать.
– Не сомневаюсь, сэр. Вы, безусловно, обеспечиваете их поистине уникальными фотографиями.
Г. М. отмахнулся с той же ложной скромностью, которая не обманула бы и ребенка.
– А вот это, – он склонился вперед, – и впрямь отличный снимок. Крупный план и анфас. Меня сфотографировали, когда я баллотировался в парламент в Восточном Бристоле. Снимок должен был подчеркнуть суровость и благородство. По-моему, это удалось.
Очевидно, снимок производил впечатление. Даже Бенсон слегка вздрогнул и отпрянул.
– В чем дело, сынок? Разве фотография не делает мне чести?
Бенсон кашлянул.
– Откровенно говоря, сэр, не вполне.
– Ага! – воскликнул Г. М. – Слышали, Мастерс?
Старший инспектор воздержался от комментариев.
– А почему, сынок, – допытывался сэр Генри, – вы считаете, что снимок не делает мне чести?
Бенсон кашлянул снова.
– Ну, сэр, в вашем лице есть определенное качество – je ne sais quoi, если можно так выразиться, – которое трудно определить. Сомневаюсь, что его можно воспроизвести на фотографии.
Г. М. строго посмотрел на него, как будто подозревая в его словах какой-то скрытый смысл. Однако тактичный дворецкий поспешил добавить:
– Такое часто встречается, сэр. У меня тут есть… – решив продемонстрировать свои сокровища, Бенсон протянул Г. М. альбом, – фотографии ее милости, сделанные в течение двенадцати лет. Несомненно, вы заметите…
– Да-да! Но я хочу вам показать…
– …что ее милость, – упорно продолжал Бенсон, – хотя и очень красива, но едва ли фотогенична. Думаю, все дело в цвете и выражении лица. Фотографии…
– Это я в Тадж-Махале.
– …уродуют ее и делают неузнаваемой. Если вы посмотрите на снимок, сделанный недавно в Каире, с неким мистером Бомоном…
– А здесь я изображаю Петра Пустынника во главе процессии крестоносцев.
Бенсон закрыл глаза.
– Да, сэр. Это приводит меня к следующему пункту, касающемуся достижения портретного сходства на ваших фотографиях. Я имею в виду ваше явное пристрастие сниматься с фальшивой бородой.
Г. М. выпрямился на стуле.
– А что в этом плохого? – осведомился он. – Мне нравятся фальшивые бороды.
– Мне тоже, сэр, – с лучезарной улыбкой кивнул Бенсон. – Особенно во время рождественских шарад.
– Ну, тогда…
– Но не менее чем на четырех снимках – особенно в роли Шейлока и Деда Мороза – вы появляетесь с такой роскошной бородой, сэр, что трудно определить, где кончается борода и где начинается лицо. Вы признаете, что борода препятствует портретному сходству?
– Да, – согласился Г. М. – Вы правы.
– С другой стороны, сэр, у меня имеется фотография лорда Северна, где…
– Послушайте, сынок, вы, кажется, твердо решили поговорить о ваших хозяевах и не дать мне вставить слово. Ладно, поговорим о них. У вас есть много фотографий леди Хелен Лоринг. Но бьюсь об заклад, что у меня имеется снимок, которого нет у вас!
Г. М. раскрыл последнюю страницу альбома, где лежала пачка еще не наклеенных вырезок. Он начал сортировать их, роняя на пол и бормоча себе под нос:
– Снимок, который я ищу, был сделан на Центральном железнодорожном вокзале Каира около трех недель тому назад. На нем изображен я, приклеивающий пятифунтовый банкнот к лицу шофера такси.
Это было чересчур даже для Бенсона.
– Прошу прощения, сэр?
– Он отрезал мой галстук, поэтому я приклеил к его физиономии пятифунтовую купюру, – тщательно пояснил Г. М. – Но девушка тоже там присутствует – ее лицо четко видно на переднем плане. – Его голос стал сердитым. – Я знаю, что эта чертова фотография должна быть где-то здесь… А, вот она! – Он извлек очередную вырезку. – Хотите приобщить ее к вашей коллекции?
– Для меня это была бы большая честь, сэр.
– Вот, – продолжал Г. М., поднося вырезку к лампе, чтобы лучше видеть. – Это я без галстука и с открытым ртом. А это леди Хелен, и вы сами можете убедиться, что она…
И тогда это произошло. В эмоциональной атмосфере комнаты что-то изменилось так же явно, как лицо Г. М.
Он приподнялся на стуле, протягивая фотографию через стол и все еще глядя на нее. Что-то на снимке привлекло его внимание, буквально приковав к месту.
Остальные слышали тяжелое дыхание Г. М., смешивающееся с шумом дождя, видели его блестящую лысину, очки, золотую цепочку от часов на огромном животе. Теперь он думал не о себе – все его тщеславие испарилось.
Г. М. снова сел настолько резко, что казалось, задрожал покрытый линолеумом пол. На его лице застыло ошеломленное выражение.
– Господи! – бормотал он. – Только подумать, что я не заметил этого раньше!
Старший инспектор Мастерс хорошо знал это настроение.
– Что-нибудь обнаружили? – осведомился он.
– Дайте мне подумать! – рявкнул Г. М.
Опершись локтями на стол и прижав кулаки к вискам, он погрузился в размышления, покуда остальные молчали. Раз или два Г. М. кивнул, и вскоре его чело прояснилось. Когда часы в холле начали бить пять, он поднял взгляд и мягко обратился к Бенсону:
– Если мне не изменяет память, сынок, эта бронзовая лампа все еще стоит на каминной полке в комнате девушки. Поднимитесь и принесите ее, ладно?
Дворецкий колебался, словно сомневаясь, следует ли ему выполнять приказ. Но долгая привычка одержала верх.
– Хорошо, сэр.
Повернувшись, Бенсон вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. На лице Г. М. отразилось нечто похожее на восхищение.
– Каким же я был тупицей! – воскликнул он. – Каким же поразительным болваном нужно быть, чтобы считать это невозможным! Мастерс, если я повернусь к вам задом, вам захочется дать мне пинок?
– Еще как! – искренне заверил старший инспектор. – Но это может подождать. А пока объясните, сэр, зачем вам понадобилась бронзовая лампа.
– Честно говоря, она мне абсолютно не нужна, – ответил Г. М. – Но я подумал, что лучше удалить из комнаты нашего друга Бенсона, покуда мы с вами проведем небольшую causerie. Потому что…
– Ну?!
– Потому что теперь я знаю, что произошло с Хелен Лоринг.
Глава 13
Кит Фэррелл посмотрел на Одри, которая молча пожала плечами. Сердце Кита судорожно заколотилось.
– Ага! – с удовлетворением произнес Мастерс. – Значит, вам известна вся правда?
– Нет. – Г. М. поднял руку, дабы избежать протестов. – Но иногда стоит наткнуться на какую-то мелочь, Мастерс, для того, чтобы каждый фрагмент головоломки сразу занял должное место. Это объясняет, каким образом девушка исчезла из парадного холла…
– Так она все-таки исчезла именно оттуда?
– Да. Это объясняет, почему шаги внезапно прекратились. Это объясняет, почему макинтош был брошен на пол вместе с бронзовой лампой. Это объясняет… – Набрав воздух в легкие, Г. М. посмотрел на Кита: – Вы так намучились, сынок, что будет только справедливо сказать вам сразу. Короче говоря, вы можете перестать беспокоиться.
Кит шагнул вперед:
– Хелен жива, сэр?
– Угу. Могу добавить еще кое-что. Таинственная девушка в капюшоне, которая принесла картину в антикварный магазин Джулии Мэнсфилд и внезапно исчезла, была…
– Ну? Кем она была?
– Самой Хелен Лоринг, как и говорила мисс Мэнсфилд.
– Это невозможно! – воскликнул старший инспектор.
– Вовсе нет.
– Не будет ли проще, – предложил Мастерс, доставая записную книжку и с трудом сдерживая нетерпение, – если вы сразу расскажете, что, по-вашему, стряслось с леди Хелен?
– Я не могу этого сделать, сынок. По крайней мере, до тех пор, пока сюда не прибудет лорд Северн. Тогда я вам быстро все объясню.
– А почему не теперь?
– Потому что это не моя тайна, – серьезно ответил Г. М. – Потому что я не имею на это права. Черт возьми, Мастерс, вы все поймете, когда узнаете, что именно произошло! Я ведь не прошу вас ждать очень долго, верно? Только пока…
В этот момент зазвонил телефон.
Сомнительно, что Г. М. и Мастерс слышали звонок. В отсутствие Бенсона Кит Фэррелл не стал бы беспокоиться, если бы настойчивый трезвон не мешал его мыслям и не вызывал желания прекратить его. Он быстро подошел к буфету у камина – где роковой звонок прозвучал в то же время всего три дня назад – и снял трубку.
На другом конце провода послышался голос Сэнди Робертсона.
– Сэнди! – сказал Кит, вспоминая предыдущий междугородный разговор. – Ты все еще в Каире?
– В Каире? – ошеломленно переспросил Сэнди. – Я в Лондоне, тупица! Прилетел сегодня утром с его светлостью и гонял по городу весь день! Пожалуйста, передай старику…
– Какому старику?
– Лорду Северну – какому же еще? Передай ему, что я был в Скотленд-Ярде и заместитель комиссара сказал…
– Каким образом я могу передать что-то лорду Северну, если его здесь нет?
– Его здесь… То есть как?
К этому времени Г. М. и Мастерс уже осознали важность происходящего разговора. Мастерс поспешил к буфету; Г. М. последовал за ним. Оба оказались достаточно близко, чтобы слышать пронзительный голос Сэнди. Одри Вейн осталась на месте, но на ее лице внезапно отразился панический страх.
– Повторяю, Сэнди: его здесь нет.
– Но он должен быть здесь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29