Отпустив его, Панкрат сделал шаг назад. Бритоголовый шлепнулся в проходе лицом в пол.
Возникла пауза. Тот, что приставал к Люсе, теперь смотрел на Панкрата, раскрыв от удивления рот. Еще трое угрюмо поигрывали желваками. На лицах пассажиров, не веривших своим глазам, появились робкие улыбки. Они впервые увидели открытое сопротивление наглости и хамству.
Но бритоголовые быстро преодолели возникшее было замешательство. Подбадривая друг друга отборными матерными ругательствами, они бросились на Панкрата все одновременно. Причем в руках у них неизвестно откуда взялись опасные приспособления, которые ученики спецшкол ГРУ обычно изучали в разделе «оружие уличного бойца».
В узком проходе между двумя рядами скамей было недостаточно места для развернутой фронтальной атаки, поэтому бритоголовым пришлось действовать поодиночке. Первый из них перепрыгнул через неподвижное тело своего товарища, занося для удара продолговатый предмет, оплетенный кожей.
К его ударному концу был приварен свинцовый груз, который при хорошем замахе мог запросто пробить череп.
Панкрат ушел от удара в сторону, вскочив на сиденье скамьи. Когда бритоголовый, не в силах преодолеть инерцию, завалился вперед, он пнул его ногой в подмышку руки, державшей оружие. Пнул жестко и изо всех сил – так, чтобы выбить сустав.
Судя по воплю парня, выронившего дубинку, он достиг своей цели. Но порадоваться этому Панкрат не успел: на него тут же бросился второй бритоголовый, вооруженный кастетом. Он бил в колено его опорной ноги, и Панкрат едва ушел от удара, отпрыгнув к окну и одновременно разворачиваясь вокруг своей оси.., а в последней стадии этого разворота его кулак основанием врезался в затылок нападавшего. Такой удар назывался в карате-до «железный молот» и мог быть смертельным, но Панкрат собирался лишь оглушить своего противника. Тот рухнул вперед, ударившись головой о спинку скамьи. Кастет, звякнув, выпал из его руки.
В результате всех этих перемещений Панкрат оказался в очень неудобном положении. Его прижали спиной к окну, а движения в обе стороны были ограничены скамьями.
Именно в этот момент на него бросились сразу двое бритоголовых – один с велосипедной цепью, другой – с ножом-бабочкой.
Тот, что держал в руке цепь, хлестнул ею сверху вниз, целясь в голову Панкрату. Ему удалось увернуться, но нападавший умудрился-таки достать его плечо. Оказалось, что к звеньям цепи еще и припаяны острые шипы, один из которых распорол Панкрату футболку и рассек кожу. Он откинулся назад, чтобы разорвать дистанцию, но было поздно.
В это время бритоголовый с ножом в руке бросился вперед, метя в живот Панкрату. Он отмахнулся ногой, ребром стопы ударив нападавшего в локоть. Хрустнула кость, и ножик отлетел на несколько метров. Опередив следующий замах вооруженного цепью противника, Панкрат схватил бритоголового за поврежденную руку, от чего тот завизжал, словно кошка, которой наступили на хвост, и рванул его к себе, разворачивая и прикрываясь им, словно живым щитом.
Подонок, вооруженный цепью, уже размахнулся и не смог преодолеть инерцию удара. В следующую секунду лицо его товарища пересекла кровавая полоса, задевшая левый глаз. Раненый бритоголовый завопил, закрывая лицо руками, и Панкрат резко толкнул его на застывшего в замешательстве противника. Тот, не прекращая орать, живым снарядом врезался в своего товарища и опрокинул его на спину.
Панкрат, в азарте боя не замечая жгучей боли в правом плече, сделал два шага вперед и наступил ногой на запястье упавшего, который все еще продолжал сжимать цепь. Бритоголовый скривился от боли и с криком: «Сука!» – выпустил свое оружие.
– Ну что, ребятки, порезвились? – шумно дыша, спросил Панкрат.
Ответом ему были всхлипывающие вопли парня с окровавленным лицом.
– На следующей остановке выметайтесь из вагона, – угрожающе произнес он. – Не то сам вышвырну. Ясно?
Бритоголовые поднимались, скуля и глухо огрызаясь, словно побитые псы. Панкрат знал, что они не станут перечить. Когда последние двое, один из которых поддерживал другого, вышли из их вагона, он повернулся к Люсе и, ничуть не смущаясь присутствующих, начал стаскивать с себя футболку, правая половина которой уже стала пропитываться кровью.
– Сделаешь перевязку? – осведомился он у девушки будничным тоном.
Та молча кивнула, не отводя взгляда от его распоротого плеча. Потом, будто очнувшись, она торопливо расстегнула рюкзак Панкрата и дрожащими руками достала аптечку, которую тот предусмотрительно возил с собой. Держа в руках картонную коробку с красным крестом, она вопросительно посмотрела на него. Было видно, что ей ни разу не приходилось перевязывать раны.
Панкрат хмуро окинул взглядом вагон, и пассажиры – некоторые из них даже вытянули шеи, чтобы лучше видеть происходящее, – отвернулись к мутным немытым окнам, разом заинтересовавшись немудреным пейзажем.
Хмыкнув, Панкрат ободряюще посмотрел на Люсю.
– Сначала возьми тампон и вытри кровь вокруг раны, – начал он. – Потом обработай ее йодом и перевяжи. Можно перед этим наложить на рану еще один тампон. Поняла?
Люся решительно кивнула и, закусив нижнюю губу, приступила к выполнению его указаний со всем старанием, на которое только была способна.
* * *
Волков нашел себе прибежище в здании заброшенной шоколадной фабрики, расположенной в одной из московских промзон. Эта фабрика когда-то принадлежала Российской кофейной компании, владелец и генеральный директор которой уже несколько лет разыскивался Интерполом за финансовые махинации на территории европейских государств, а проще говоря – за отмывание денег колумбийских наркокартелей, у которых кроме кофе покупал еще и кокаин. Впрочем, надеяться на положительный результат поисков Интерпола не стоило: при таких капиталах, которые скопил господин Давыдов, можно было раз в год делать себе новую пластическую операцию и перемещаться по миру сколь угодно причудливыми маршрутами.
Покупателя на фабрику не нашлось. К тому времени оборудование, купленное ее хозяином в Германии на аукционе всякой промышленной рухляди, устарело уже окончательно. Район, в котором она находилась, был далеко не престижным, поэтому не входил в сферу коммерческих интересов ни одной из акул, промышлявших на московском рынке недвижимости. Муниципалитет тоже не желал тратиться на снос железобетонного монстра: уничтожение фабрики обошлось бы городскому бюджету в сумму не намного меньшую, чем та, которая была потрачена Давыдовым на его постройку.
Так и стояло это здание, напоминающее одновременно самолетный ангар и футуристическое складское помещение, посреди промзоны, в окружении «хрущевок» и выросших позднее многоэтажек. Поначалу его охраняли, но потом вычеркнули и эту статью из городских расходов. Со временем там обосновались бомжи, местные хулиганы, любители расписывать стены и наркоманы, жившие общинами. Иногда приезжали экстремальные альпинисты, лазавшие без страховки по железобетонным конструкциям высотой в несколько десятков метров. С частотой раз в полгода сменяли друг друга сквоттеры. «Свободные художники» особенно любили оставлять после себя причудливые инсталляции из фекалий и прочих подручных материалов.
Вернувшись в город после неудачной вылазки в подмосковный монастырь, Волков, прячась от милицейских патрулей, за несколько часов добрался до фабрики, и, когда лучи солнца позолотили грязноватые облака над столицей, он уже укрылся на втором этаже, где находились цеха по замешиванию жидкого шоколада. Отыскав относительно чистый угол, он без особой брезгливости выгреб оттуда остатки мусора и отходов человеческой жизнедеятельности, а потом растянулся прямо на пузырчатом линолеуме, провалившись в мертвецкий сон без сновидений. Автомат Родион положил себе под бок и свернулся калачиком так, что закрыл оружие своим телом.
Сколько он проспал, неизвестно. Разбудило его громкое шуршание, источником которого оказались здоровенные, размером с котенка, крысы, подбиравшиеся к Волкову со всех сторон. Родион поднял веки и увидел мерцающие бусинки крысиных глаз прямо напротив своего лица.
Он тут же вскочил, рассчитывая, что крысы, напуганные его пробуждением, бросятся наутек. Но нет – к удивлению Волкова, животные сначала всего лишь немного отпрянули, а потом и вовсе неторопливо вернулись на исходные позиции.
Сжимая в руках автомат, Родион уже подумывал было нажать на курок – таким ужасом веяло от этих самоуверенных остромордых тварей, смотревших на него со всех сторон.
Казалось, они готовы были вот-вот броситься скопом на свою жертву и свалить ее с ног. Волков никогда не считал себя трусом, но тут вспомнил прочитанную в каком-то московском таблоиде статью о крысах-мутантах, обладавших невероятной прыгучестью и вредной привычкой вцепляться человеку прямо в лицо. Он представил себе это, и вдоль позвоночника пробежал мерзкий холодок.
Установилось шаткое, готовое вот-вот нарушиться равновесие: Родион стоял неподвижно с оружием в руках, стараясь дышать практически бесшумно, а несколько десятков крыс сидели вокруг, не сводя с него маленьких блестящих глазок, напоминающих нефритовые бусинки. Может, это было чистой воды самовнушение, но Волков не испытывал сомнений в том, что, сделай он хоть одно движение, эти отвратительные животные немедленно набросятся на него. Все сразу. И он не сумеет отбиться.
По спине бежали ручьи пота, а он все стоял. Крысы не двигались. Время превратилось в тягучий студень. Родион почти физически ощущал каждую секунду, каплей срывающуюся в бездонный колодец времени.
Но в этот момент где-то далеко, практически на пределе слышимости, послышались чьи-то шаркающие шаги. Боясь поверить в это, Волков напряг свой слух. Он не обманулся: кто-то действительно приближался.
Крысы тоже расслышали этот звук. Они забеспокоились, занервничали, а потом.., сиганули врассыпную, все разом, подняв облачка пыли. Их серые тела исчезли в завалах строительного мусора, похожих на дюны некоей мертвой пустыни.
Родион выдохнул скопившийся в легких воздух и уронил голову на грудь. В сломанной переносице шевельнулась боль, но это было не так страшно, как пережитое им только что. Почувствовав, что дрожат ноги, он сел на пол прямо там, где стоял. Впрочем, автомат из рук так и не выпустил.
Шаги приближались. Становились все громче, все увереннее. На всякий случай он передернул затвор.
– Что, крысы доняли? – громко спросил сутулый человечек, появившийся в дверном проеме в следующую секунду. – Ничего, тоже Божьи твари. Ты не бойся, они не придут. Потому что меня не любят.
– Стой! – Родион поднял оружие. – Ты кто такой?
– Может, еще пароль сказать? – усмехнулся человек, лицо которого было не разглядеть в сумерках, сгустившихся внутри здания фабрики. – Странные у тебя понятия о благодарности, мил человек.
– За что мне тебя благодарить? – не опуская автомат, спросил Волков.
Он не выстрелил до сих пор лишь потому, что не видел в руках незнакомца оружия и не хотел привлекать к себе излишнего внимания со стороны прочих квартирантов, обитавших на этих заброшенных площадях.
– Так ведь это я прогнал крыс, – искренне удивился человечек. – Или ты думаешь, что они тебя испугались?
Зря ты так думаешь, нет в этом твоей заслуги. Я их уже не первый год в здешних местах истребляю, вот они меня и боятся. За версту чуют, обходят.
Странный говор незнакомца, от которого веяло стародавними временами, что-то затронул в памяти Волкова, но это «что-то» так и не смогло оформиться в четкую и ясную картину. Наморщив лоб и держа незнакомца на мушке, Родион осторожно проговорил:
– Ладно, подходи.
Человечек приблизился настолько, что теперь его внешность можно было хорошо рассмотреть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58