Изучаю французскую литературу в Сорбонне. Я аспирантка.
– Это вы делали снимки?
–Да.
– Здесь стоит дата – четырнадцатое мая. Четырнадцатое мая прошлого года. Я понимаю, прошло слишком много времени…
– Слишком много… Но у меня отличная память.
– Тогда, может быть, вы вспомните точно… Когда исчезла ваша подруга?
– Двадцать второго… Да, двадцать второго мая. Я хорошо запомнила. В тот день она все-таки выкроила для меня несколько часов. Мы собирались в галерею Же-де-Пом. Я хотела показать ей Сезара и Дебре, О-Сцми всегда интересовалась творчеством современных художников.
– Вы не уточните, что означает «выкроила несколько часов», госпожа Масацуга?
– Если честно, О-Сими было не до меня.
– Вот как?
– У нее был бурный роман. Я относилась к этому с пониманием. О-Сими заслуживала романа.
– Заслуживала?
– Я знаю О-Сими много лет. Ей не очень-то везло с мужчинами. Она слишком много работала. И слишком много мечтала. У нее не оставалось времени, чтобы по-настоящему распробовать мужчин на вкус.
– Распробовать на вкус? У вас широкие европейские взгляды, госпожа Масацуга.
– Я изучаю французскую литературу. И вы можете называть меня Омацу.
– Расскажите мне о вашей подруге… госпожа Омацу.
– Омацу. Просто Омацу. Ненавижу формальности… О-Сими работала корректором в одном небольшом издательстве в Токио. Нигде никогда не бывала. Мне с трудом удалось вытащить ее в Париж…
– Она остановилась у вас?
– Нет. Я предлагала ей остановиться у меня, но она сказала, что в гостинице ей будет удобнее. И что ей не хочется меня стеснять.
– В какой гостинице она снимала номер?
– «Ламартин Опера». Не бог весть что, конечно… О-Сими всегда была экономна.
– Но если бы она остановилась у вас, она бы сэкономила еще больше?
– Вероятно.
– Сколько вы не виделись? До того как ваша подруга приехала в Париж?
– Около полутора лет. Но мы переписывались по электронной почте. О-Сими любила писать длинные письма.
– И вас не удивило, что после столь долгой разлуки она предпочла второсортный отель вашему гостеприимству?
– Честно говоря, нет.
– Это было как-то связано с ее романом?
– Не думаю. Дело в том, что с тем молодым человеком О-Сими познакомилась уже здесь, в Париже.
– Но она все-таки остановилась в отеле?
– Ей хотелось почувствовать себя свободной. А Париж к этому располагает, как ни один другой город. Не так ли, господин Бланшар?
– Смотря о какой свободе идет речь…
– Вы ведь прекрасно меня поняли. Ей хотелось оторваться. Пуститься во все тяжкие, как сказал бы один парижанин, мой близкий друг.
– Ваши взгляды еще шире, чем я думал, госпожа Масацуг… Омацу.
– Моя специализация – французский бульварный роман. А это накладывает отпечаток на образ мыслей, согласитесь.
– Да. Это многое объясняет. Значит, вы должны были встретиться двадцать второго мая?
– О-Сими позвонила мне на сотовый. Накануне, двадцать первого вечером. Назначила встречу и сказала, что должна сообщить что-то очень важное.
– Что именно?
– Она так и не уточнила. Но я догадывалась, что она имеет в виду. Думаю, это касалось ее романа.
– Собиралась сообщить вам, что выходит замуж?
– Знаете, господин Бланшар, я бы не удивилась и этому. Но, возможно, речь шла просто об обручении. Обручиться – это так по-хорошему сентиментально. Ни один брак с этим не сравнится. Брак – вещь циничная.
– То есть вы бы не удивились такой скоропалительности?
– Этот город сводит с ума. А именно легкого безумия О-Сими всегда не хватало. Она была чересчур правильной, чересчур робкой, чересчур зажатой. Серой мышью, как сказал бы один парижанин, мой близкий друг.
– Издержки воспитания?
– Скорее, черты характера. О-Сими всегда проигрывала. О, она умела элегантно, со вкусом проигрывать. А это – большое искусство.
– В чем же оно выражалось?
– Вкус у нас всегда совпадал…
– Вкус к проигрышу?
– Мне нравится французский юмор… Юмор – единственное, чего не хватает японцам для господства над миром. Но я имела в виду мужчин. Нам с О-Сими всегда нравились одни и те же мужчины. И эти мужчины всегда выбирали меня. Бедняжка О-Сими оставалась не у дел. Иногда до смешного доходило: она знакомит меня со своим парнем, а такие события случались с завидной периодичностью… Так вот, она знакомит меня со своим парнем, а через полчаса он уже просит мой телефон.
– И это не мешало вам быть подругами?
– Нисколько. Это ведь происходило не только со мной, но и с другими ее приятельницами. О-Сими всегда оказывалась третьей лишней. В результате она бросила экспериментировать вовсе.
– С приятельницами?
– Боюсь, что и с мужчинами тоже. К тому же вы знаете современных мужчин, господин Бланшар. От женщин им нужно только одно. Спаривание и немного Пруста, как говорит один парижанин, мой близкий друг.
– Почему же именно Пруста?
– Пруста можно заменить на комиксы о Барбарелле, или на Джекки Коллинз, или на кулинарную книгу, это дела не меняет. Ключевое слово здесь – спаривание.
– Выглядит очень уж пессимистично.
– Вот и О-Сими так считала. После каждого неудачного знакомства она покупала себе новые туфли. И никаких истерик. Достойный выход из ситуации, как вы считаете? Это я и называю – элегантно проиграть.
– Значит, с туфлями у нее никаких проблем не было?
– Никаких. Думаю, их запасов хватило бы на все ее издательство.
– Как-то это не вяжется с тем, что вы о ней рассказываете. Робкая, зажатая… Откуда тогда столько неудачных попыток понравиться? Ключевое слово здесь – попытка.
– Смотря что называть попытками и смотря что называть связями. Одиночество шлифует воображение. Даже если мужчина просто придерживал перед ней двери в метро, О-Сими могла посчитать это приглашением к путешествию. Хотя я допускаю, что за те два года, что мы не виделись, она могла измениться. Или все-таки решилась приехать, для того чтобы измениться. Нет, меня совсем не удивило, что она остановилась в гостинице. Совсем.
– Госпожа Томомори хоть что-нибудь рассказывала вам о своем… м-м-м… избраннике?
– Я видела его. Такой не может не понравиться. Высокий, темноволосый, мужественное лицо. Настоящий матадор. Неудивительно, что О-Сими влюбилась с первого взгляда…
– Так вы были представлены друг другу?
– Собственно, я была свидетельницей их знакомства. Я первая положила на него глаз. Если бы не О-Сими, я бы сама с ним… закрутила, как говорит один парижанин…
– Ваш близкий друг.
– Да. О-Сими заметила этого парня секундой позже. Она так и вцепилась мне в руку… Как после этого не осталось синяков – ума не приложу.
– И что же вы сделали потом? Расскажите-ка мне об этой встрече поподробнее.
– Кажется, это был второй день ее пребывания в Париже. Или третий, сейчас уже не вспомню точно… Я затащила ее на экскурсию по Сене. Маленькие кораблики, мне они очень нравятся. О-Сими поначалу была не в восторге от этой идеи, к тому же мы столкнулись с группой туристов из Иокогамы. Стоило уезжать из Японии, чтобы проводить время в обществе соотечественников?.. Но этот парень… Высокие брюнеты с длинными волосами выглядят так многообещающе.
– Да. Пожалуй.
– О-о… Кажется, я сказала глупость… Затона… компактных шатенов всегда можно положиться.
– Не будем отвлекаться на персоналии… госпожа Омацу. Вы познакомились с этим молодым человеком?
– О-Сими попросила его сняться вместе с ней. Никогда не видела ее такой решительной. Она моментально нашла предлог для знакомства.
– Невинные женские хитрости?
– Что-то вроде того. Вы проницательны. Я бы назвала это развлечениями женщин. Есть такие чудесные японские ширмы – «Развлечения женщин». Вы, конечно, не знакомы с традиционным японским искусством…
– Увы.
– Бидзин-га. Но европейские художники нравятся мне гораздо больше…
– И молодой человек согласился сняться?
– Конечно. Он здесь на всех снимках. Мимо такого не пройдешь, не правда ли?
– Гм…
– Он был очень терпелив. Я отщелкала почти целую пленку.
– Фотографии довольно любопытные, если учесть, что ваша подруга и этот парень даже не были знакомы. На снимках они выглядят… выглядят…
– Интимно?
– Ну, скажем, как хорошие приятели.
– Он был очень галантен.
– Что было потом?
– Несколько минут отчаяния. Он был очень галантен, но особого интереса не проявил. Если бы не тот случай, все бы так ничем и не закончилось.
– Какой случай?
– С одним сумасшедшим на мосту. Мы как раз подплывали к Понт-Нефу. И какой-то самоубийца намеревался спрыгнуть вниз. Он стоял довольно долго, как будто раздумывал. И тогда молодой человек попросил у О-Сими фотоаппарат.
– Зачем?
– Сначала я подумала, что он хочет сфотографировать мост и самоубийцу на нем. Иногда люди бывают бесцеремонны со смертью… Особенно европейцы. «Виды смерти заменяют нам юкими», как говорит один парижанин, мой близкий друг.
– Вы так часто о нем упоминаете…
– Он тоже занимается изучением бульварной литературы. Только японской.
– Мы остановились на том, что молодой человек попросил у вашей подруги фотоаппарат. Он сфотографировал происходящее на мосту?
– В том-то и дело, что нет. Когда я получила пленку из проявки – это ведь был мой фотоаппарат, «Никон»… Там были только те снимки, которые сделала я.
– Зачем же он тогда взял фотоаппарат?
– Быть может, хотел рассмотреть сцену возможного самоубийства поближе… У «Никона» отличная оптика.
– И чем все закончилось?
– Слава богу, ничего трагического не произошло. Безумец опомнился и спрыгнул с парапета на мост. Кстати, молодой человек показался мне слегка разочарованным.
– Он расстроился из-за того, что самоубийство не состоялось?
– Возможно. Но здесь существуют нюансы, господин Бланшар. Это было разочарование мужчины, которому женщина отказала в близости. Ключевое слово здесь – близость. Близость, а не разочарование. Я бы еще добавила – плохо скрытая ярость. Короче, так выглядят все мужчины, когда им… крутят динамо.
– Как сказал бы один парижанин, ваш близкий друг.
– Именно.
– Вы намекнули, что если бы не инцидент на Понт-Нефе, то никакого знакомства не произошло.
– Да. Пока мы глазели на этого идиота, О-Сими, возможно, что-то решила для себя. И когда парень вернул фотоаппарат и поблагодарил ее по-японски…
– А он поблагодарил ее по-японски?
– Он просто повторил запомнившееся ему слово. Аригато. Думаю, О-Сими посчитала это хорошим знаком. Она назвала ему свое имя. А он назвал свое.
– И как же он представился?
– Кристобаль.
– Кристобаль?
– Вижу, вы удивлены… Кристобаль, испанец, который живет в Париже. Недаром он показался мне похожим на матадора…
– Значит, Кристобаль, испанец.
– Что-то не так?
– Нет, ничего. Продолжайте.
– Думаю, разговорник умилил его еще больше…
– Какой разговорник?
– О-Сими совсем не говорит по-французски. Несколько общих фраз, не более. Она носила с собой разговорник.
– А зачем ей нужен был разговорник? Вы-то ведь прекрасно знаете французский…
– Это же так просто, господин Бланшар. Во-первых, я сопровождала ее не всегда. А во-вторых… Если на улице подвернется какой-нибудь симпатяга? Проще всего завязать с ним знакомство при помощи разговорника, не так ли? Задать какой-нибудь вопрос. Ну кто сможет устоять и не помочь хорошенькой японке? Именно такая языковая беспомощность и умиляет. Я сама неоднократно это проделывала… Когда хотела с кем-нибудь познакомиться.
– Развлечения женщин?
– Невинные женские хитрости.
– Это вы подсунули ей идею с разговорником?
– Т-сс… Мне так хотелось изменить жизнь О-Сими. Разве можно меня в этом винить?
– Следовательно, знакомство состоялось?
– Ну конечно.
– Вы слышали, о чем они говорили?
– Что-то очень незначительное. О чем говорят люди в первые минуты знакомства? Да, именно тогда он и сказал, что он испанец и что живет в Париже.
– А ваша подруга?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
– Это вы делали снимки?
–Да.
– Здесь стоит дата – четырнадцатое мая. Четырнадцатое мая прошлого года. Я понимаю, прошло слишком много времени…
– Слишком много… Но у меня отличная память.
– Тогда, может быть, вы вспомните точно… Когда исчезла ваша подруга?
– Двадцать второго… Да, двадцать второго мая. Я хорошо запомнила. В тот день она все-таки выкроила для меня несколько часов. Мы собирались в галерею Же-де-Пом. Я хотела показать ей Сезара и Дебре, О-Сцми всегда интересовалась творчеством современных художников.
– Вы не уточните, что означает «выкроила несколько часов», госпожа Масацуга?
– Если честно, О-Сими было не до меня.
– Вот как?
– У нее был бурный роман. Я относилась к этому с пониманием. О-Сими заслуживала романа.
– Заслуживала?
– Я знаю О-Сими много лет. Ей не очень-то везло с мужчинами. Она слишком много работала. И слишком много мечтала. У нее не оставалось времени, чтобы по-настоящему распробовать мужчин на вкус.
– Распробовать на вкус? У вас широкие европейские взгляды, госпожа Масацуга.
– Я изучаю французскую литературу. И вы можете называть меня Омацу.
– Расскажите мне о вашей подруге… госпожа Омацу.
– Омацу. Просто Омацу. Ненавижу формальности… О-Сими работала корректором в одном небольшом издательстве в Токио. Нигде никогда не бывала. Мне с трудом удалось вытащить ее в Париж…
– Она остановилась у вас?
– Нет. Я предлагала ей остановиться у меня, но она сказала, что в гостинице ей будет удобнее. И что ей не хочется меня стеснять.
– В какой гостинице она снимала номер?
– «Ламартин Опера». Не бог весть что, конечно… О-Сими всегда была экономна.
– Но если бы она остановилась у вас, она бы сэкономила еще больше?
– Вероятно.
– Сколько вы не виделись? До того как ваша подруга приехала в Париж?
– Около полутора лет. Но мы переписывались по электронной почте. О-Сими любила писать длинные письма.
– И вас не удивило, что после столь долгой разлуки она предпочла второсортный отель вашему гостеприимству?
– Честно говоря, нет.
– Это было как-то связано с ее романом?
– Не думаю. Дело в том, что с тем молодым человеком О-Сими познакомилась уже здесь, в Париже.
– Но она все-таки остановилась в отеле?
– Ей хотелось почувствовать себя свободной. А Париж к этому располагает, как ни один другой город. Не так ли, господин Бланшар?
– Смотря о какой свободе идет речь…
– Вы ведь прекрасно меня поняли. Ей хотелось оторваться. Пуститься во все тяжкие, как сказал бы один парижанин, мой близкий друг.
– Ваши взгляды еще шире, чем я думал, госпожа Масацуг… Омацу.
– Моя специализация – французский бульварный роман. А это накладывает отпечаток на образ мыслей, согласитесь.
– Да. Это многое объясняет. Значит, вы должны были встретиться двадцать второго мая?
– О-Сими позвонила мне на сотовый. Накануне, двадцать первого вечером. Назначила встречу и сказала, что должна сообщить что-то очень важное.
– Что именно?
– Она так и не уточнила. Но я догадывалась, что она имеет в виду. Думаю, это касалось ее романа.
– Собиралась сообщить вам, что выходит замуж?
– Знаете, господин Бланшар, я бы не удивилась и этому. Но, возможно, речь шла просто об обручении. Обручиться – это так по-хорошему сентиментально. Ни один брак с этим не сравнится. Брак – вещь циничная.
– То есть вы бы не удивились такой скоропалительности?
– Этот город сводит с ума. А именно легкого безумия О-Сими всегда не хватало. Она была чересчур правильной, чересчур робкой, чересчур зажатой. Серой мышью, как сказал бы один парижанин, мой близкий друг.
– Издержки воспитания?
– Скорее, черты характера. О-Сими всегда проигрывала. О, она умела элегантно, со вкусом проигрывать. А это – большое искусство.
– В чем же оно выражалось?
– Вкус у нас всегда совпадал…
– Вкус к проигрышу?
– Мне нравится французский юмор… Юмор – единственное, чего не хватает японцам для господства над миром. Но я имела в виду мужчин. Нам с О-Сими всегда нравились одни и те же мужчины. И эти мужчины всегда выбирали меня. Бедняжка О-Сими оставалась не у дел. Иногда до смешного доходило: она знакомит меня со своим парнем, а такие события случались с завидной периодичностью… Так вот, она знакомит меня со своим парнем, а через полчаса он уже просит мой телефон.
– И это не мешало вам быть подругами?
– Нисколько. Это ведь происходило не только со мной, но и с другими ее приятельницами. О-Сими всегда оказывалась третьей лишней. В результате она бросила экспериментировать вовсе.
– С приятельницами?
– Боюсь, что и с мужчинами тоже. К тому же вы знаете современных мужчин, господин Бланшар. От женщин им нужно только одно. Спаривание и немного Пруста, как говорит один парижанин, мой близкий друг.
– Почему же именно Пруста?
– Пруста можно заменить на комиксы о Барбарелле, или на Джекки Коллинз, или на кулинарную книгу, это дела не меняет. Ключевое слово здесь – спаривание.
– Выглядит очень уж пессимистично.
– Вот и О-Сими так считала. После каждого неудачного знакомства она покупала себе новые туфли. И никаких истерик. Достойный выход из ситуации, как вы считаете? Это я и называю – элегантно проиграть.
– Значит, с туфлями у нее никаких проблем не было?
– Никаких. Думаю, их запасов хватило бы на все ее издательство.
– Как-то это не вяжется с тем, что вы о ней рассказываете. Робкая, зажатая… Откуда тогда столько неудачных попыток понравиться? Ключевое слово здесь – попытка.
– Смотря что называть попытками и смотря что называть связями. Одиночество шлифует воображение. Даже если мужчина просто придерживал перед ней двери в метро, О-Сими могла посчитать это приглашением к путешествию. Хотя я допускаю, что за те два года, что мы не виделись, она могла измениться. Или все-таки решилась приехать, для того чтобы измениться. Нет, меня совсем не удивило, что она остановилась в гостинице. Совсем.
– Госпожа Томомори хоть что-нибудь рассказывала вам о своем… м-м-м… избраннике?
– Я видела его. Такой не может не понравиться. Высокий, темноволосый, мужественное лицо. Настоящий матадор. Неудивительно, что О-Сими влюбилась с первого взгляда…
– Так вы были представлены друг другу?
– Собственно, я была свидетельницей их знакомства. Я первая положила на него глаз. Если бы не О-Сими, я бы сама с ним… закрутила, как говорит один парижанин…
– Ваш близкий друг.
– Да. О-Сими заметила этого парня секундой позже. Она так и вцепилась мне в руку… Как после этого не осталось синяков – ума не приложу.
– И что же вы сделали потом? Расскажите-ка мне об этой встрече поподробнее.
– Кажется, это был второй день ее пребывания в Париже. Или третий, сейчас уже не вспомню точно… Я затащила ее на экскурсию по Сене. Маленькие кораблики, мне они очень нравятся. О-Сими поначалу была не в восторге от этой идеи, к тому же мы столкнулись с группой туристов из Иокогамы. Стоило уезжать из Японии, чтобы проводить время в обществе соотечественников?.. Но этот парень… Высокие брюнеты с длинными волосами выглядят так многообещающе.
– Да. Пожалуй.
– О-о… Кажется, я сказала глупость… Затона… компактных шатенов всегда можно положиться.
– Не будем отвлекаться на персоналии… госпожа Омацу. Вы познакомились с этим молодым человеком?
– О-Сими попросила его сняться вместе с ней. Никогда не видела ее такой решительной. Она моментально нашла предлог для знакомства.
– Невинные женские хитрости?
– Что-то вроде того. Вы проницательны. Я бы назвала это развлечениями женщин. Есть такие чудесные японские ширмы – «Развлечения женщин». Вы, конечно, не знакомы с традиционным японским искусством…
– Увы.
– Бидзин-га. Но европейские художники нравятся мне гораздо больше…
– И молодой человек согласился сняться?
– Конечно. Он здесь на всех снимках. Мимо такого не пройдешь, не правда ли?
– Гм…
– Он был очень терпелив. Я отщелкала почти целую пленку.
– Фотографии довольно любопытные, если учесть, что ваша подруга и этот парень даже не были знакомы. На снимках они выглядят… выглядят…
– Интимно?
– Ну, скажем, как хорошие приятели.
– Он был очень галантен.
– Что было потом?
– Несколько минут отчаяния. Он был очень галантен, но особого интереса не проявил. Если бы не тот случай, все бы так ничем и не закончилось.
– Какой случай?
– С одним сумасшедшим на мосту. Мы как раз подплывали к Понт-Нефу. И какой-то самоубийца намеревался спрыгнуть вниз. Он стоял довольно долго, как будто раздумывал. И тогда молодой человек попросил у О-Сими фотоаппарат.
– Зачем?
– Сначала я подумала, что он хочет сфотографировать мост и самоубийцу на нем. Иногда люди бывают бесцеремонны со смертью… Особенно европейцы. «Виды смерти заменяют нам юкими», как говорит один парижанин, мой близкий друг.
– Вы так часто о нем упоминаете…
– Он тоже занимается изучением бульварной литературы. Только японской.
– Мы остановились на том, что молодой человек попросил у вашей подруги фотоаппарат. Он сфотографировал происходящее на мосту?
– В том-то и дело, что нет. Когда я получила пленку из проявки – это ведь был мой фотоаппарат, «Никон»… Там были только те снимки, которые сделала я.
– Зачем же он тогда взял фотоаппарат?
– Быть может, хотел рассмотреть сцену возможного самоубийства поближе… У «Никона» отличная оптика.
– И чем все закончилось?
– Слава богу, ничего трагического не произошло. Безумец опомнился и спрыгнул с парапета на мост. Кстати, молодой человек показался мне слегка разочарованным.
– Он расстроился из-за того, что самоубийство не состоялось?
– Возможно. Но здесь существуют нюансы, господин Бланшар. Это было разочарование мужчины, которому женщина отказала в близости. Ключевое слово здесь – близость. Близость, а не разочарование. Я бы еще добавила – плохо скрытая ярость. Короче, так выглядят все мужчины, когда им… крутят динамо.
– Как сказал бы один парижанин, ваш близкий друг.
– Именно.
– Вы намекнули, что если бы не инцидент на Понт-Нефе, то никакого знакомства не произошло.
– Да. Пока мы глазели на этого идиота, О-Сими, возможно, что-то решила для себя. И когда парень вернул фотоаппарат и поблагодарил ее по-японски…
– А он поблагодарил ее по-японски?
– Он просто повторил запомнившееся ему слово. Аригато. Думаю, О-Сими посчитала это хорошим знаком. Она назвала ему свое имя. А он назвал свое.
– И как же он представился?
– Кристобаль.
– Кристобаль?
– Вижу, вы удивлены… Кристобаль, испанец, который живет в Париже. Недаром он показался мне похожим на матадора…
– Значит, Кристобаль, испанец.
– Что-то не так?
– Нет, ничего. Продолжайте.
– Думаю, разговорник умилил его еще больше…
– Какой разговорник?
– О-Сими совсем не говорит по-французски. Несколько общих фраз, не более. Она носила с собой разговорник.
– А зачем ей нужен был разговорник? Вы-то ведь прекрасно знаете французский…
– Это же так просто, господин Бланшар. Во-первых, я сопровождала ее не всегда. А во-вторых… Если на улице подвернется какой-нибудь симпатяга? Проще всего завязать с ним знакомство при помощи разговорника, не так ли? Задать какой-нибудь вопрос. Ну кто сможет устоять и не помочь хорошенькой японке? Именно такая языковая беспомощность и умиляет. Я сама неоднократно это проделывала… Когда хотела с кем-нибудь познакомиться.
– Развлечения женщин?
– Невинные женские хитрости.
– Это вы подсунули ей идею с разговорником?
– Т-сс… Мне так хотелось изменить жизнь О-Сими. Разве можно меня в этом винить?
– Следовательно, знакомство состоялось?
– Ну конечно.
– Вы слышали, о чем они говорили?
– Что-то очень незначительное. О чем говорят люди в первые минуты знакомства? Да, именно тогда он и сказал, что он испанец и что живет в Париже.
– А ваша подруга?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61