Два из них были явно Моррисона и Руиса, в них лежали их бумажники, но вот в третьем, в одной из кают с оружием, я не нашла ничего, кроме повседневной одежды, бритвенных принадлежностей и тому подобного. Судя по размеру, одежда могла принадлежать и Айвсу, но его бумажника там не оказалось, эти типы почему-то выбросили его за борт.
— Если только он не лежал в кармане хлопчатобумажных брюк, которые нашли в ялике, — возразил Ингрем. — Те два человека с “Дорадо” могли его взять.
— Об этом я тоже подумала, но мне почему-то кажется, что они этого не сделали. Помните, мне удалось переговорить с ними?
— А у вас есть хоть какие-то предположения, почему бандитам понадобилось уничтожить все, чтобы этого человека нельзя было опознать?
— Погодите минутку. Я не должна внезапно замолкнуть, это подозрительно, так что потерпите.
И она пронзительным голосом фальшиво запела:
— Когда ирландка улыбне-е-ется, похоже, что пришла ве-е-есна-а-а... — и, резко оборвав пение, весело сказала:
— Он подумает, что я упала или что вы чем-то в меня запустили.
— Так ведь теперь не имеет значения, считает Руис вас пьяной или нет.
— Нет, имеет, — возразила Рей. Она затянулась сигаретой, кончик ее разгорелся, осветив на миг прелестное лицо, на котором красовался огромный синяк. Оно, словно порок, влекло и отталкивало. “Еще немного, и я начну за ней ухаживать”, — подумал капитан.
— К чему это вы клоните? — спросил он.
— Мне не хочется, чтобы Руис понял, что я его обманываю. Он меня сильно презирает, пусть так и остается.
— Зачем?
— Наша единственная надежда — захватить его врасплох, пока Моррисон будет оставаться здесь, на островке. Вам ни за что на свете не удастся подойти к этому человеку сзади. Я наблюдала за ним весь день, он на редкость бдителен.
— И слишком крепок, чтобы его могла сбить с ног женщина, — парировал Ингрем. — Если Руис и выглядит хлипким, то только рядом с Моррисоном.
— Если все хорошо рассчитать, мне достаточно отвлечь его всего на три-четыре секунды. Ладно, оставим эту тему и поговорим лучше о Патрике. Что-то тут не сходится. Он был на яхте. Парни сказали, что Айве утонул.
— А вы уверены, что он действительно был здесь? — спросил Ингрем.
— Определенно. Мне удалось разговорить Моррисона. Холлистер — это Патрик Айве, и никто другой. Он, правда, не сказал Моррисону свое настоящее имя, но практически признал, что он не Холлистер. И, конечно, громила понимал, что “Холлистер-Дайкс лэбораториз” — сплошная выдумка. Этот человек наплел Моррисону, что он — доктор медицины, который получил под зад от комитета по этике медицинской ассоциации какого-то штата за незаконный аборт. Вылитый Айве.
— Подождите-ка, — остановил ее Ингрем. — Он был наркоманом?
— Хотите сказать, употреблял ли Айве наркотики? — удивилась Рей.
— Героин.
— Нет, его можно обвинить во множестве грехов, но только не в этом.
— Вы уверены?
— Абсолютно. Разве что он пристрастился за последние четыре месяца, это в тридцать шесть-то лет? Кажется несколько сомнительным.
— Похоже на то. Так, тогда еще один вопрос. Он точно был штурманом на самолете во время войны?
— Да.
— Может быть, вы приняли на веру его слова? Я понял, что этот человек любил приврать.
— Согласна, но как раз про штурмана я знаю не с его слов. Мы были знакомы во время войны, когда он тренировался в полетах. На пилота ему сдать не удалось, только на штурмана. Его приписали к команде бомбардировщика “В-17” в Англии.
Ингрем закурил одну из оставшихся двух сигар. Кусочки головоломки постепенно складывались, он был почти уверен, что знает, почему Руис задумал смыться. При этой мысли холодок пробежал по спине капитана, он понуро ссутулился. Пришлось рассказать Рей о визите Руиса.
— Эти парни бегут от чего-то по-настоящему страшного. Сразу надо было понять по поведению Моррисона. Он готов на все, чтобы не возвращаться во Флориду. Это выглядит странным, так как, насколько мы знаем, они никого не убивали и не собирались убивать и многим рисковали, отпустив старика Танго целым и невредимым...
— И все же по дороге, — перебила его Рей, — они кого-то убили.
— Может быть, их вынудили.
— Это был Патрик Айве! — воскликнула она. — Как мы не догадались раньше? Тело болтается неподалеку от “Дракона”, а ялик подобрали в двенадцати милях отсюда, на глубине.
— Это можно объяснить. Тело долго оставалось под водой, вероятно, на дне, так что его перемещали лишь приливы и отливы. А ялик отнесло на запад ветром и течением.
— Так-то оно так, но сами подумайте, капитан, неужели вам не ясно? Только по одной причине Моррисон не разрешил никому подобрать тело, когда Эвери обнаружил его с самолета и вызвал нас по радио. Мы бы увидели, что Айве не утонул, а был убит.
— Не согласен, — возразил Ингрем. — Да продумывай эту версию хоть пять лет, Моррисон ни за что не смог бы состыковать все детали. Еще не поднявшись на борт “Дракона”, я был уверен, что человек в ялике утонул, и не сомневаюсь, все случилось именно так, как рассказывал великан. Просто он не хотел, чтобы мы узнали, что утонувший — не Айве.
— Что? — изумленно воскликнула Рей.
— Мне кажется, что Патрика даже не было на борту, когда они покидали Флориду.
— Но ведь он должен был там быть. А как же часы?..
— У того человека могли быть такие же. Я не знаю, убили ли Айвса, но кого-то все-таки убили, и случилось это на берегу, где могли бы провести расследование и что-нибудь выяснить, а на море убийство легко сойдет за несчастный случай. Конечно, Моррисон не собирался рассказывать нам об этом, потому что у него было готовенькое объяснение тому, что Айве пропал. И он собирался проследить, чтобы мы никуда отсюда не делись, потому что, зная настоящий ход событий, мы бы прыгнули за борт и попытались вплавь добраться до Майами.
— Значит, он хочет убить нас, когда придет в Байя-Сан-Фелипе?
— Думаю, что да. А Руису невыносимо такое хладнокровное убийство, потому-то он и задумал сбежать. Если сможет.
— Понимаю. — Рей мгновение помолчала, а затем спросила:
— Вы абсолютно уверены, что это был другой человек?
— Да.
Ингрем раскопал пластмассовую коробочку и показал Рей ее содержимое, а потом рассказал о компасе:
— Именно из-за компаса они попали сюда, на Багамскую отмель, и застряли. Эти парни просто сбились с курса. Вспомните, они украли “Дракона” в понедельник ночью, так что не позднее ночи на среду уже загрузили яхту оружием в Ки-Уэсте и отплыли. Сюда не более дня пути от Ки-Уэста, потому что даже в безветренную погоду они могли включить мотор, но на мель “Дракон” сел только в субботу вечером. Получается, что по крайней мере два дня эта компания блуждала по океану, как троица слепцов, поскольку компас врал из-за всей той стали, которой они нагрузили судно. Даже если бы кто-нибудь из них представлял, как пользоваться радиопеленгатором, без компаса от него мало проку. Тут такая штука: предположим, что они определили ширину и долготу по радио, поставили компас так, чтобы он указывал выбранный путь, а потом еще раз проверили свое положение через некоторое время, обнаружив, что они идут как раз перпендикулярно намеченному курсу. Какой курс был не правильным, первый или второй? Сделай так раза три, и окончательно заблудишься, не будешь знать, ты посреди океана или у берега.
— Но ведь Руис сказал, что они знали о влиянии стали на компас, не так ли? — возразила Рей. — Разве Айве не пометил поправку перед отплытием?
— Пометил, — ответил Ингрем, — для одного курса. Потому-то я и понял, что его уже не было на яхте к моменту отплытия, если вообще эту поправку делал Айве. Он должен бы лучше разбираться в своем деле. Пусть этот бывший штурман кое-что и позабыл за прошедшие со времен войны пятнадцать лет, да и компасы на самолетах стояли другого типа — гирокомпасы, но никто из изучавших навигацию не может так мало знать про магнитные свойства. Это основа основ, как знание системы кровообращения при изучении медицины. Ты не можешь сделать поправку на ошибку компаса только по одному направлению, а потом применять ее во время всего пути. Эта ошибка изменяется каждый квадрант, так что следует каждый квадрант и проверять ее. Таким образом, они только увеличивали ошибку в показаниях, вместо того чтобы корректировать ее.
— Это понятно, — согласилась Рей. — Но если они кого-то убили, то почему в полиции не было никакого разговора об этом?
— Полиция никогда не сообщает всего, что знает, а вероятно, и не знает или не может связать убийство с кражей “Дракона”.
— Да, такое возможно. — Рей отшвырнула в темноту окурок. — Если бы мы сумели застать Руиса врасплох и отобрать у него револьвер, пока Моррисон находится на острове, нам удалось бы добраться до берега на плоту?
— Только не до Флориды. Если бы повезло, можно было бы доплыть до побережья острова Андрос, но я не представляю, как его пересечь. Однако, если нас не будет держать на мушке Руис, а Моррисон застрянет на острове, можно попытаться снять яхту с мели. В конце концов, не стыдно позвонить по телефону и попросить помощи.
— Моррисон поспешит вернуться на борт, если мы замешкаемся.
— Нет, он не сможет плыть с автоматом.
— А пули из этой штуки, которую он с собой носит, долетят до яхты?
— Наверное, но такой выстрел не будет прицельно точным. Тут опасно другое. Как только мы перевезем на остров боеприпасы, он сможет использовать нарезное оружие. Тогда нельзя будет передвигаться по палубе до темноты. Кстати, хотел вас спросить, вы не заметили, где точно улегся спать Руис?
— Прямо на носу, а что? Ингрем хмуро кивнул:
— Так я и предполагал. Вместо того чтобы строить планы, что нам делать, когда обведем вокруг пальца Руиса, лучше бы подумать, как именно мы это сделаем.
— О чем это вы?
Капитан объяснил ей свою идею подплыть и взобраться по ватерштагу.
— Этот малый уже понял, что только тут я могу взобраться на яхту, и улегся прямо на моем пути, чтобы мне, мокрому, пришлось переступать через него, обдав прохладным душем.
— Я понимаю, что нам придется трудно, — согласилась миссис Осборн. — За весь день мне ни разу не удалось подойти к нему со спины. Но, может быть, после сегодняшнего он решит, что я просто тупая пьянчужка, вполне безвредная.
— Не могу позволить вам рисковать, — запротестовал капитан. — Руис не какой-то мелкий хулиган. Он донельзя крут, а реакция у него как у рыси.
— Вы напрасно беспокоитесь. Ведь я буду не перед ним, а позади, и потом, не застрелит же он меня. Это о вас следует подумать. Если Руис вырвется и револьвер останется у него в руках, он вас прикончит, поэтому действовать надо наверняка, только когда вы уверены в успехе. Нужно договориться об условном знаке. О, придумала! Я буду называть вас Германом, а его — Панчо, знаете, с такой подкупающей улыбочкой. Но когда вы услышите имя Оливер, будьте готовы подняться на борт.
— Порядок.
Конечно, надо что-то предпринять, и чем скорее, тем лучше. Причем сделать это надо в отсутствие Моррисона. Вглядываясь в ее лицо, смутно белевшее во тьме мягкой тропической ночи, он сказал:
— Я должен извиниться перед вами.
— За что?
— За то, что плохо думал о вас.
— Неужели? — равнодушно отозвалась Рей. Ясно было, ей все равно, что он о ней думает. — А сейчас не обессудьте, мне хотелось бы добраться до другого конца нашего песчаного пристанища и попытаться соснуть.
— Нет, — возразил капитан, вставая, — оставайтесь здесь и спите на подушке и под одеялом.
Не обращая внимания на ее возражения, он исчез в ночи. Отойдя ярдов на пятьдесят, Ингрем растянулся на песке, положил руки под голову и уставился в черные дали космоса, докуривая сигару. Он чувствовал себя как напыщенный и самонадеянный дурак, которому только что дали щелчок по носу, причем сделали это намеренно. Не надо было подставляться. Капитан отбросил сигару и погрузился в сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
— Если только он не лежал в кармане хлопчатобумажных брюк, которые нашли в ялике, — возразил Ингрем. — Те два человека с “Дорадо” могли его взять.
— Об этом я тоже подумала, но мне почему-то кажется, что они этого не сделали. Помните, мне удалось переговорить с ними?
— А у вас есть хоть какие-то предположения, почему бандитам понадобилось уничтожить все, чтобы этого человека нельзя было опознать?
— Погодите минутку. Я не должна внезапно замолкнуть, это подозрительно, так что потерпите.
И она пронзительным голосом фальшиво запела:
— Когда ирландка улыбне-е-ется, похоже, что пришла ве-е-есна-а-а... — и, резко оборвав пение, весело сказала:
— Он подумает, что я упала или что вы чем-то в меня запустили.
— Так ведь теперь не имеет значения, считает Руис вас пьяной или нет.
— Нет, имеет, — возразила Рей. Она затянулась сигаретой, кончик ее разгорелся, осветив на миг прелестное лицо, на котором красовался огромный синяк. Оно, словно порок, влекло и отталкивало. “Еще немного, и я начну за ней ухаживать”, — подумал капитан.
— К чему это вы клоните? — спросил он.
— Мне не хочется, чтобы Руис понял, что я его обманываю. Он меня сильно презирает, пусть так и остается.
— Зачем?
— Наша единственная надежда — захватить его врасплох, пока Моррисон будет оставаться здесь, на островке. Вам ни за что на свете не удастся подойти к этому человеку сзади. Я наблюдала за ним весь день, он на редкость бдителен.
— И слишком крепок, чтобы его могла сбить с ног женщина, — парировал Ингрем. — Если Руис и выглядит хлипким, то только рядом с Моррисоном.
— Если все хорошо рассчитать, мне достаточно отвлечь его всего на три-четыре секунды. Ладно, оставим эту тему и поговорим лучше о Патрике. Что-то тут не сходится. Он был на яхте. Парни сказали, что Айве утонул.
— А вы уверены, что он действительно был здесь? — спросил Ингрем.
— Определенно. Мне удалось разговорить Моррисона. Холлистер — это Патрик Айве, и никто другой. Он, правда, не сказал Моррисону свое настоящее имя, но практически признал, что он не Холлистер. И, конечно, громила понимал, что “Холлистер-Дайкс лэбораториз” — сплошная выдумка. Этот человек наплел Моррисону, что он — доктор медицины, который получил под зад от комитета по этике медицинской ассоциации какого-то штата за незаконный аборт. Вылитый Айве.
— Подождите-ка, — остановил ее Ингрем. — Он был наркоманом?
— Хотите сказать, употреблял ли Айве наркотики? — удивилась Рей.
— Героин.
— Нет, его можно обвинить во множестве грехов, но только не в этом.
— Вы уверены?
— Абсолютно. Разве что он пристрастился за последние четыре месяца, это в тридцать шесть-то лет? Кажется несколько сомнительным.
— Похоже на то. Так, тогда еще один вопрос. Он точно был штурманом на самолете во время войны?
— Да.
— Может быть, вы приняли на веру его слова? Я понял, что этот человек любил приврать.
— Согласна, но как раз про штурмана я знаю не с его слов. Мы были знакомы во время войны, когда он тренировался в полетах. На пилота ему сдать не удалось, только на штурмана. Его приписали к команде бомбардировщика “В-17” в Англии.
Ингрем закурил одну из оставшихся двух сигар. Кусочки головоломки постепенно складывались, он был почти уверен, что знает, почему Руис задумал смыться. При этой мысли холодок пробежал по спине капитана, он понуро ссутулился. Пришлось рассказать Рей о визите Руиса.
— Эти парни бегут от чего-то по-настоящему страшного. Сразу надо было понять по поведению Моррисона. Он готов на все, чтобы не возвращаться во Флориду. Это выглядит странным, так как, насколько мы знаем, они никого не убивали и не собирались убивать и многим рисковали, отпустив старика Танго целым и невредимым...
— И все же по дороге, — перебила его Рей, — они кого-то убили.
— Может быть, их вынудили.
— Это был Патрик Айве! — воскликнула она. — Как мы не догадались раньше? Тело болтается неподалеку от “Дракона”, а ялик подобрали в двенадцати милях отсюда, на глубине.
— Это можно объяснить. Тело долго оставалось под водой, вероятно, на дне, так что его перемещали лишь приливы и отливы. А ялик отнесло на запад ветром и течением.
— Так-то оно так, но сами подумайте, капитан, неужели вам не ясно? Только по одной причине Моррисон не разрешил никому подобрать тело, когда Эвери обнаружил его с самолета и вызвал нас по радио. Мы бы увидели, что Айве не утонул, а был убит.
— Не согласен, — возразил Ингрем. — Да продумывай эту версию хоть пять лет, Моррисон ни за что не смог бы состыковать все детали. Еще не поднявшись на борт “Дракона”, я был уверен, что человек в ялике утонул, и не сомневаюсь, все случилось именно так, как рассказывал великан. Просто он не хотел, чтобы мы узнали, что утонувший — не Айве.
— Что? — изумленно воскликнула Рей.
— Мне кажется, что Патрика даже не было на борту, когда они покидали Флориду.
— Но ведь он должен был там быть. А как же часы?..
— У того человека могли быть такие же. Я не знаю, убили ли Айвса, но кого-то все-таки убили, и случилось это на берегу, где могли бы провести расследование и что-нибудь выяснить, а на море убийство легко сойдет за несчастный случай. Конечно, Моррисон не собирался рассказывать нам об этом, потому что у него было готовенькое объяснение тому, что Айве пропал. И он собирался проследить, чтобы мы никуда отсюда не делись, потому что, зная настоящий ход событий, мы бы прыгнули за борт и попытались вплавь добраться до Майами.
— Значит, он хочет убить нас, когда придет в Байя-Сан-Фелипе?
— Думаю, что да. А Руису невыносимо такое хладнокровное убийство, потому-то он и задумал сбежать. Если сможет.
— Понимаю. — Рей мгновение помолчала, а затем спросила:
— Вы абсолютно уверены, что это был другой человек?
— Да.
Ингрем раскопал пластмассовую коробочку и показал Рей ее содержимое, а потом рассказал о компасе:
— Именно из-за компаса они попали сюда, на Багамскую отмель, и застряли. Эти парни просто сбились с курса. Вспомните, они украли “Дракона” в понедельник ночью, так что не позднее ночи на среду уже загрузили яхту оружием в Ки-Уэсте и отплыли. Сюда не более дня пути от Ки-Уэста, потому что даже в безветренную погоду они могли включить мотор, но на мель “Дракон” сел только в субботу вечером. Получается, что по крайней мере два дня эта компания блуждала по океану, как троица слепцов, поскольку компас врал из-за всей той стали, которой они нагрузили судно. Даже если бы кто-нибудь из них представлял, как пользоваться радиопеленгатором, без компаса от него мало проку. Тут такая штука: предположим, что они определили ширину и долготу по радио, поставили компас так, чтобы он указывал выбранный путь, а потом еще раз проверили свое положение через некоторое время, обнаружив, что они идут как раз перпендикулярно намеченному курсу. Какой курс был не правильным, первый или второй? Сделай так раза три, и окончательно заблудишься, не будешь знать, ты посреди океана или у берега.
— Но ведь Руис сказал, что они знали о влиянии стали на компас, не так ли? — возразила Рей. — Разве Айве не пометил поправку перед отплытием?
— Пометил, — ответил Ингрем, — для одного курса. Потому-то я и понял, что его уже не было на яхте к моменту отплытия, если вообще эту поправку делал Айве. Он должен бы лучше разбираться в своем деле. Пусть этот бывший штурман кое-что и позабыл за прошедшие со времен войны пятнадцать лет, да и компасы на самолетах стояли другого типа — гирокомпасы, но никто из изучавших навигацию не может так мало знать про магнитные свойства. Это основа основ, как знание системы кровообращения при изучении медицины. Ты не можешь сделать поправку на ошибку компаса только по одному направлению, а потом применять ее во время всего пути. Эта ошибка изменяется каждый квадрант, так что следует каждый квадрант и проверять ее. Таким образом, они только увеличивали ошибку в показаниях, вместо того чтобы корректировать ее.
— Это понятно, — согласилась Рей. — Но если они кого-то убили, то почему в полиции не было никакого разговора об этом?
— Полиция никогда не сообщает всего, что знает, а вероятно, и не знает или не может связать убийство с кражей “Дракона”.
— Да, такое возможно. — Рей отшвырнула в темноту окурок. — Если бы мы сумели застать Руиса врасплох и отобрать у него револьвер, пока Моррисон находится на острове, нам удалось бы добраться до берега на плоту?
— Только не до Флориды. Если бы повезло, можно было бы доплыть до побережья острова Андрос, но я не представляю, как его пересечь. Однако, если нас не будет держать на мушке Руис, а Моррисон застрянет на острове, можно попытаться снять яхту с мели. В конце концов, не стыдно позвонить по телефону и попросить помощи.
— Моррисон поспешит вернуться на борт, если мы замешкаемся.
— Нет, он не сможет плыть с автоматом.
— А пули из этой штуки, которую он с собой носит, долетят до яхты?
— Наверное, но такой выстрел не будет прицельно точным. Тут опасно другое. Как только мы перевезем на остров боеприпасы, он сможет использовать нарезное оружие. Тогда нельзя будет передвигаться по палубе до темноты. Кстати, хотел вас спросить, вы не заметили, где точно улегся спать Руис?
— Прямо на носу, а что? Ингрем хмуро кивнул:
— Так я и предполагал. Вместо того чтобы строить планы, что нам делать, когда обведем вокруг пальца Руиса, лучше бы подумать, как именно мы это сделаем.
— О чем это вы?
Капитан объяснил ей свою идею подплыть и взобраться по ватерштагу.
— Этот малый уже понял, что только тут я могу взобраться на яхту, и улегся прямо на моем пути, чтобы мне, мокрому, пришлось переступать через него, обдав прохладным душем.
— Я понимаю, что нам придется трудно, — согласилась миссис Осборн. — За весь день мне ни разу не удалось подойти к нему со спины. Но, может быть, после сегодняшнего он решит, что я просто тупая пьянчужка, вполне безвредная.
— Не могу позволить вам рисковать, — запротестовал капитан. — Руис не какой-то мелкий хулиган. Он донельзя крут, а реакция у него как у рыси.
— Вы напрасно беспокоитесь. Ведь я буду не перед ним, а позади, и потом, не застрелит же он меня. Это о вас следует подумать. Если Руис вырвется и револьвер останется у него в руках, он вас прикончит, поэтому действовать надо наверняка, только когда вы уверены в успехе. Нужно договориться об условном знаке. О, придумала! Я буду называть вас Германом, а его — Панчо, знаете, с такой подкупающей улыбочкой. Но когда вы услышите имя Оливер, будьте готовы подняться на борт.
— Порядок.
Конечно, надо что-то предпринять, и чем скорее, тем лучше. Причем сделать это надо в отсутствие Моррисона. Вглядываясь в ее лицо, смутно белевшее во тьме мягкой тропической ночи, он сказал:
— Я должен извиниться перед вами.
— За что?
— За то, что плохо думал о вас.
— Неужели? — равнодушно отозвалась Рей. Ясно было, ей все равно, что он о ней думает. — А сейчас не обессудьте, мне хотелось бы добраться до другого конца нашего песчаного пристанища и попытаться соснуть.
— Нет, — возразил капитан, вставая, — оставайтесь здесь и спите на подушке и под одеялом.
Не обращая внимания на ее возражения, он исчез в ночи. Отойдя ярдов на пятьдесят, Ингрем растянулся на песке, положил руки под голову и уставился в черные дали космоса, докуривая сигару. Он чувствовал себя как напыщенный и самонадеянный дурак, которому только что дали щелчок по носу, причем сделали это намеренно. Не надо было подставляться. Капитан отбросил сигару и погрузился в сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23