Приученный к их яду, он подверг юного Рамзеса очень серьезному испытанию, заставив встретиться с хозяйкой пустыни, смертельно опасной коброй. Их дружба пережила это столкновение, и Сетау принадлежал к узкому кругу тех, кому будущий фараон полностью доверял.
— Царство в опасности?
— Менелас грозит убить заложников, если мы не вернем ему Елену.
— Какое дело! Почему ты не избавишься от этой гречанки, которая послужила причиной гибели целого города?
— Предать законы гостеприимства означает принизить Египет до уровня варваров.
— Оставь варваров разбираться между собой.
— Елена — царица, она желает жить у нас, мой долг спасать ее от лап Менеласа.
— Вот слова фараона! Поистине твой тяжкий рок привел тебя к этой нечеловеческой ноше, которую стремятся получить лишь глупцы и безумцы.
— Мне нужно захватить корабль Менеласа, сохранив жизни заложников.
— Тебя всегда привлекало недостижимое.
— Военные Мемфиса не предложили ничего, заслуживающего внимания. Их действия приведут к бойне.
— Тебя это удивляет?
— Ты можешь найти решение.
— Я должен, подобно воину, захватить греческие суда?
— Не ты, твои змеи.
— Что ты хочешь сказать?
— До рассвета ныряльщики бесшумно подплывут к судну, вскарабкаются на борт, неся с собой сумки с пресмыкающимися, и освободят их на борту, кинув к грекам, следящим за заложниками. Змеи укусят нескольких солдат и вызовут переполох, который наши люди смогут использовать.
— Отважно, но рискованно. Неужели ты думаешь, что кобры будут различать своих жертв?
— Я осознаю тот риск, который мы берем на себя.
— Мы?
— Ты и я, мы, безусловно, также будем участвовать в этом.
— Ты хочешь, чтобы я рисковал жизнью ради гречанки, которую в жизни не видел?
— Ради заложников — египтян.
— Что станет с моей женой и моими змеями, если я умру?
— Они получат пожизненное содержание.
— Нет, это слишком опасно… И сколькими змеями придется пожертвовать из-за этих проклятых греков?
— За них будет заплачено втройне, и к тому же я сделаю из твоей лаборатории официальный центр.
Сетау посмотрел на Лотус, столь привлекательную в теплой летней ночи.
— Вместо того чтобы болтать, надо положить змей в сумки.
Менелас ходил взад-вперед по главной палубе. Часовые не видели никакого движения на набережной, как и предвидел лакедемонский царь, трусливые и изнеженные египтяне ничего не предпринимали. Взятие заложников славы не принесет, но другого способа вырвать Елену у ее покровителей, Туйи и Нефертари, не было.
Заложники перестали плакать и дрожать. Связанные, они лежали на палубе под наблюдением воинов, менявшихся каждые два часа.
Помощник Менеласа поднялся к нему.
— Вы думаете, они атакуют?
— Это было бы глупо и бесполезно, мы были бы вынуждены перебить заложников.
— Но при этом мы лишим себя защиты.
— Мы убьем много египтян, перед тем как выйти в море… Но они не подвергнут опасности жизни своих соотечественников. На заре я получу обратно Елену, и мы вернемся домой.
— Мне жаль покидать эту страну.
— Ты сошел с ума?
— Разве мы не жили в мире и счастье в Мемфисе?
— Мы рождены, чтобы биться, а не отдыхать.
— А если вас убьют по возвращении? За время вашего отсутствия амбиции, должно быть, увеличились.
— Мой меч все еще крепок. Когда они увидят покорную Елену, все поймут, что моя власть непоколебима.
Рамзес выбрал тридцать лучших воинов, великолепных ныряльщиков, Сетау показал им, как следует приоткрыть мешок, чтобы выпустить змей и не быть при этом укушенным. Лица добровольцев были напряжены, правитель обратился к ним с пламенной речью, чтобы поднять их боевой дух. Его убежденность, а также очевидная сила Сетау убедила их в возможности успеха.
Рамзес сожалел, что пришлось скрыть свое участие в этом деле от жены и матери, но ни та, ни другая не дали бы согласие на то, чтобы он ввязался в это безумие. Только он один был ответствен за этот приступ. Если судьбе будет угодно, чтобы младший сын Сети взошел на престол, он пройдет это испытание без потерь.
Сетау шептал змеям, закрытым в мешках, успокаивающие заклинания. От Лотус он узнал последовательность звуков, не имеющих смысла для человека, но убедительных для таинственного слуха змей.
Когда Сетау решил, что странные союзники воинов готовы, маленькая группа направилась к Нилу. Солдаты по воде направились к краю набережной, откуда греческие часовые не могли их видеть.
Сетау коснулся запястья Рамзеса.
— Минуту… Посмотри, кажется, судно Менеласа поднимает якорь.
Сетау не ошибся.
— Оставайтесь здесь.
Рамзес опустил мешок с песчаной гадюкой и побежал к греческому кораблю. Серебристый свет луны осветил нос, на котором стояли Менелас и Елена, которую царь Лакедемона прижимал к себе.
— Менелас! — взревел Рамзес.
Услышав оклик, Менелас, одетый в двойные доспехи и пояс, застегнутый золотыми аграфами, узнал правителя.
— Рамзес! Ты пришел пожелать мне доброго пути… Удостоверься: Елена любит своего мужа и будет ему отныне верна. Она поступила мудро, присоединившись ко мне! В Лакедемоне она будет самой счастливой женщиной.
Менелас расхохотался.
— Освободи заложников!
— Не бойся, я верну тебе их живыми.
Рамзес последовал за греческим флотом на маленькой двухпарусной лодке, держась на значительном расстоянии. Когда наступил день, воины Менеласа начали шуметь, колотя мечами и копьями в щиты.
Подчиняясь приказу правителя и великой супруги фараона, военные корабли египтян не вмешивались, освобождая выход в Средиземное море. Менелас свободно мог плыть на север.
На мгновение Рамзес решил, что его обманули и Менелас перебил заложников, но на воду спустили шлюпку, и в нее по веревочной лестнице сошли пленники. Здоровые мужчины схватили весла и как можно быстрее стали удаляться от своей плавучей тюрьмы.
На корме корабля своего супруга белорукая Елена, одетая в пурпурное одеяние, с головой, покрытой белым покрывалом, с золотым ожерельем на шее пристально смотрела на берега Египта, страны, где она провела несколько счастливых месяцев, в надежде избежать судьбы, приготовленной для нее Менеласом.
Как только заложники оказались вне досягаемости греческих стрел, Елена открыла верхнюю часть аметистового перстня, который она носила на правой руке, и выпила яд, находившийся в этом крошечном флаконе, созданном в Мемфисе. Она решила, что никогда не будет рабыней и не закончит свои дни забитая и униженная в гинекее Менеласа. Менелас, коварный и гнусный завоеватель Трои, привезет в Лакедемон лишь труп, над которым не смогут посмеяться.
Как было прекрасно египетское солнце! Под его лучами кожа Елены становилась смуглой, приобретая бронзовый оттенок, как у красивых египтянок, свободных любить, распоряжаться своим телом и душой.
Елена медленно легла, голова склонилась к плечу, в огромных глазах застыло небо Египта.
9
Когда молодой дипломат Аша вернулся в Мемфис после короткой поездки за новостями на юг Сирии, в которую он отправился по приказу советника по иностранным делам, траур длился уже сорок дней. На следующий день Туйа, Рамзес, Нефертари и главные сановники государства должны были отправиться в Фивы, где будет погребена мумия Сети и коронована новая царская чета.
Аша был школьным товарищем Рамзеса. Единственный сын из знатной и богатой семьи, молодой человек был элегантным, с тонким, вытянутым лицом и ухоженными усиками. В его глазах сверкал ум. Его голос очаровывал, хотя и не лишен был порой снисходительных и скептических ноток. Он говорил на многих языках и с юности любил путешествовать, изучать другие народы, был увлечен дипломатической карьерой. Благодаря замечательным успехам, удивившим опытных преподавателей, восхождение Аши было стремительным. В двадцать три года его считали одним из лучших знатоков Азии. Одновременно и практик, и теоретик, что редко встречается, он показал такую проницательность в развитии дел, что некоторые считали его предсказателем. А ведь безопасность Египта зависела от точной оценки намерений главного врага, Хеттского царства.
Придя доложить о поездке Мебе, Аша нашел советника настороженным, последний ограничился несколькими пустыми фразами и посоветовал ему без промедления просить приема у Рамзеса, требовавшего встречи с каждым важным сановником.
Так, Аша был принят Амени, личным секретарем правителя. Оба молодых человека поприветствовали друг друга.
— Ты не поправился ни на грамм, — заметил Аша.
— А ты, как всегда, носишь роскошную тунику по последней моде!
— Один из бесчисленных пороков! Время нашей учебы так далеко… Но я рад видеть тебя на таком месте.
— Я поклялся быть верным Рамзесу и следую своей клятве.
— Ты сделал правильный выбор Амени, если будет угодно богам, Рамзес станет скоро фараоном.
— Боги хотят этого. Известно ли тебе, что он избежал покушения одного из подручных грека Менеласа?
— Коварный царек без будущего.
— Коварный, это точно! Он взял заложников и угрожал убить их, если Рамзес не вернет ему Елену.
— Что сделал Рамзес?
— Он отказался поступиться законами гостеприимства и подготовил высадку против греков.
— Рискованно.
— Ты предложил бы что-нибудь другое?
— Переговоры и еще раз переговоры… Но я допускаю, что с животным, подобным Менеласу, цель почти недостижима. Рамзес преуспел?
— Елена покинула дворец, чтобы отправиться с мужем и спасти многие жизни. В тот момент, когда корабль вышел в открытое море, она убила себя.
— Жест возвышенный, но необратимый.
— Ты всегда такой ироничный?
— Смеяться над другими, как и над собой, разве это не просветляет ум?
— Кажется, смерть Елены тебя не тронула.
— Избавиться от Менеласа и его шайки — счастье для Египта. Если мы свяжемся с греками, нам понадобятся лучшие союзники.
— Гомер остался.
— Этот дивный старик-поэт… Он еще пишет свои воспоминания о Троянской войне?
— Иногда я имею честь служить ему писцом, его стихи часто трагичны, но не лишены благородства.
— Любители сочинений и сочинители потеряли тебя, Амени! Какое место приготовил для тебя Рамзес в будущем правительстве?
— Я не знаю этого… То, что я занимаю сейчас, великолепно мне подходит.
— Ты заслуживаешь лучшего.
— А ты, на что ты надеешься?
— Сначала увидеть Рамзеса как можно быстрее.
— Тревожные новости?
— Ты мне позволишь сохранить их для правителя?
Амени покраснел.
— Извини, ты найдешь его на конюшне. Он примет тебя.
Преображение Рамзеса удивило Ашу. Будущий царь Египта, гордый и уверенный в себе, правил колесницей с потрясающим мастерством, лошади совершали сложнейшие маневры, так что старые конюшие смотрели на него, раскрыв рот. Невероятно высокий подросток стал атлетом с мощной и гибкой мускулатурой, придававшей ему вид владыки, чья власть неоспорима. Однако Аша заметил чрезмерный пыл и необузданность в применении силы, которые могли повлечь ошибки в суждениях, но зачем сдерживать человека, чья энергия казалась неистощимой?
Как только Рамзес заметил друга, он направил в его сторону колесницу, лошади остановились меньше чем в двух метрах от молодого дипломата. Новая туника гостя покрылась пылью.
— Извини, Аша! Эти молодые боевые кони немного невоспитанны.
Рамзес спрыгнул на землю, позвал конюхов, чтобы они занялись лошадьми, и обнял Ашу за плечи.
— Эта проклятая Азия все еще существует?
— Боюсь, что да, Великий Царь.
— Великий Царь? Я еще не стал фараоном!
— Хороший дипломат должен быть прозорлив, в этом случае будущее легче распознать.
— Ты единственный рассуждаешь подобным образом.
— Это упрек?
— Расскажи мне об Азии, Аша.
— На первый взгляд все спокойно. Наши провинции ждут твоей коронации, хетты не выходят со своих территорий и зон влияния.
— Ты сказал: «на первый взгляд»…
— Это то, что ты прочитаешь в официальных отчетах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42