— Все совпадает, — убитым голосом проворчал лейтенант. — Но почему задушили эту домоправительницу? Какая-то белиберда... Если вдуматься, убить должны были вашего мужа. Извините, мадам...
— Не знаю, как бы я смогла жить без Дона...
Лейтенант хмыкнул: то ли недоверчиво, то ли сочувствующе. Теперь он рассмотрел меня получше, особенно то, что рельефно выделялось под тонким свитером. Голос его стал заметно мягче:
— Вы не смогли бы жить без мужа... Да... А что Эдвина? Она кому-нибудь была нужна на этом свете?
Я честно ответила, что не знаю.
— Откуда адвокат Фабиан Дарк знал про свечи и цепи в подвале, как вы думаете? Он при вас разговаривал с Эдвиной на эту тему?
— Да, — выгораживать адвоката не имело смысла. — Но Дарк говорил про Рэндолфа Убхарта. Цепи, очевидно, повесил Рэндолф, и адвокату каким-то образом стало об этом известно. Дух Убхарта-старшего витает над домом...
— Вы меня подтолкнули к одной мысли, — лейтенант закрыл глаза и помолчал. — Призрак Рэндолфа Убхарта явился и убил домоправительницу. А что! Рэндолф здесь! Его могила здесь!
Я ахнула:
— Что вы говорите?! Могила — в доме?!
— Вы замужем за старшим сыном Убхарта и могли бы знать такие семейные подробности. Старик был чудаком, если не сказать покрепче... Он хотел, чтобы его оплакивали ежеминутно.
— Было бы лучше остаться мне в неведении, — пробормотала я, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли.
— Итак, вы не знаете, кто убил Эдвину, и никого не подозреваете? — лейтенант вернул меня к реальности.
— Нет. Я ведь увидела Эдвину в первый и, как оказалось, в последний раз за ужином.
Я глубоко вздохнула. Теперь лейтенант недвусмысленно уставился на мою грудь. Я проследила направление его взгляда и холодно произнесла:
— Это не имеет отношения к делу. К телу тоже. А если вы попробуете...
— И что же такое будет, если я попробую? — лейтенант сузил свои блеклые глазки и напрягся.
— Проверю на прочность ваши косточки, или я не Мэвис Зейдлиц!
Лейтенант удивленно приподнял брови:
— Но вас ведь зовут Клер, не так ли? Клер Убхарт?
— Разумеется, я — Клер Убхарт. Я пошутила. Посмотрите на меня: разве я могу причинить вам вред и — ха-ха — проверить на прочность ваши кости? А раз так, то, само собой, я не Мэвис Зейдлиц.
Лейтенант откинулся в кресле, плечи его обвисли. Он тупо посмотрел на стол, заваленный бумажками.
— Ну и местечко... Столько убогих! Один тип таскает под мышкой куклу, которая отвечает вместо него. Другой тип ходит с таким видом, словно ему приспичило застрелиться, а на самом деле завтра его ждут миллионы. Блондинка не знает толком, как ее зовут. Вы сказали Мэвис Зейдлиц? И как вам в голову пришло это имя?
— Я читала о ней, — начала выкручиваться я. — Мэвис Зейдлиц — героиня детективных романов, это частный сыщик. Она умна, талантлива...
— Чего и вам желаю, — ворчливо перебил меня лейтенант. — Ладно, допрос закончен. Идите, но не возвращайтесь в гостиную: я еще не со всеми познакомился в этом родовом гнездышке, будь оно неладно!
— Так куда же мне идти?
— Можете подняться к себе, прилечь...
— Скажите, лейтенант, что будет, если меня убьют, когда я начну подниматься в свои апартаменты?
— Я составлю об этом рапорт, — устало произнес он, потом вздрогнул, чертыхнулся и разозлился. — Идите, Клер-Мэвис, и не морочьте мне голову!
Мысль о том, что по дому разгуливает убийца, подтолкнула меня так, что я вихрем взлетела по лестнице и с силой захлопнула дверь нашей «семейной» гостиной.
Дон сидел на диванчике и потягивал виски.
— Мэвис, за тобой кто-то гнался? — холодно осведомился он.
— Нет, но... Этот лейтенант так подействовал на мои нервы...
— Что он сказал?
— Ничего особенного, кроме одной детали, — я подошла к Дону и села рядом с ним, глядя ему прямо в глаза. — Это правда?
— Что? — его глаза стали темными и непроницаемыми.
— Лейтенант сказал, что твой отец захоронен здесь.
— Видишь ли... Я наверное, мало рассказал тебе про отца и про свое детство. Я считал, что тебе это совсем не обязательно знать.
— Ты щадишь мои чувства? Ну и ну! Если так будет продолжаться и дальше, я подумаю, что Дональд Убхарт действительно мой муж. Заботливый и внимательный.
— Извини, Мэвис, но сейчас я не могу быть ни заботливым, ни внимательным. Я просто нервный. Закрываю глаза и снова вижу Эдвину... цепи... свечи...
— Перестань!
Я прижалась к Дону всем телом.
— Который час?
— Четыре. Наступило утро, Мэвис.
— Да, ты прав: утро. Я больше не смогу уснуть.
— Едва ли кто-то сегодня уснет. Кстати, Фабиан просил, чтобы попозже все собрались в столовой.
— Адвокат? Почему? — удивилась я.
— Он сказал, что появилось нечто новое. Эта новость касается всех, — Дон налил еще виски и поболтал влагу в бокале.
— Новое убийство?
— Новое завещание.
Глава 7
Я смотрела на то место, которое вчера занимала Эдвина. Теперь во главе стола сидел Фабиан Дарк. Он деловито просматривал лежащие перед ним документы.
За столом находилась все та же теплая компания: я с Доном, Карл с карликом и Ванда со своим психоаналитиком.
Слава богу, полицейские убрались восвояси. Но я знала, что лейтенант Фром приказал нескольким своим подчиненным прочесать окрестности и вообще держать поместье под наблюдением.
Фабиан прикурил сигарету и глубоко затянулся. Я заметила, что листок бумаги в его руке мелко подрагивает.
Дон сцепил зубы так, что его красивое лицо приобрело нечто волчье.
Карл внешне был спокойнее всех.
— Фабиан, говорите поскорее, что вы там надумали, — сказал он ровным голосом. — Зачем вы нас собрали?
Адвокат втянул побольше воздуха и сосредоточенно откашлялся.
— Я собрал вас затем, чтобы сделать важное сообщение. Ваш отец... Короче, у меня находится его завещание. Совсем другое...
— Что такое? — проскрипел Дон. — Почему вы не говорили о нем раньше?
— Такова была воля вашего отца. Рэндолф Убхарт распорядился, чтобы о существовании второго завещания не было известно никому, кроме меня. Разрешите я напомню: первое завещание обязывало вас прожить в этом доме трое суток до того момента, когда Дону исполнится тридцать лет. Вы пробыли здесь уже двадцать четыре часа. Теперь в силу должно вступить распоряжение Рэндолфа Убхарта относительно нового завещания.
— Всего двадцать четыре часа? — удивился Карл и театрально взмахнул руками. — Мне кажется, что я здесь двадцать четыре дня.
— Мне не хочется подозревать вас, Дарк, но насколько второе завещание достоверно? — прорычал Дон.
— Юридическая практика знает подобное, — размеренным голосом ответил адвокат. — Этот документ, — он поднял руку с листком бумаги, — юридически правомочен. Я обязан его огласить.
Дон недоверчиво хмыкнул. Чем больше он нервничал, тем ярче играл румянец на щеках Ванды. Она посмотрела на Дона с явным торжеством.
— Что, дорогой брат, боишься? Отец обделил тебя во втором завещании?
— Ничего не известно, — остановил ее торжество Карл.
— Итак, согласно воле усопшего я оглашаю второе завещание, — начал Дарк, но его перебили.
— Каков старик! — закудахтал мистер Лимбо. — Он командует нами даже после своей смерти!
— Карл, уймись! — заорала Ванда. — Мои нервы этого не выдерживают.
Фабиан Дарк вновь откашлялся, оглядел присутствующих и приступил к чтению документа:
— «Я, Рэндолф Ирвинг Убхарт, будучи в здравом уме и твердой памяти, объявляю свою последнюю волю...»
— Старик в здравом уме, — захихикала кукла. — Значит, он нас опять надует. Каждый день будет объявлять о новом завещании. Этот сериал долго протянется...
— Заткнись, ты, уродина! — вновь завопила сестрица. — Адвокат, не обращайте на него внимания. Читайте!
И Фабиан Дарк начал читать дальше:
— «Я бы хотел в этот день и час поговорить с вами так, как если бы я встал из могилы. Надеюсь, что смерть не помешала собраться за столом двум моим сыновьям и дочери. Не сомневаюсь, что здесь также присутствуют экономка-домоправительница и мой поверенный в делах. Сидит ли здесь жена моего старшего сына? Я уверен, что он женился в соответствии с условиями моего первого завещания. Я допускаю, что за столом находятся жена Карла и муж Ванды. Представьте, что я вижу вас. Вы в ожидании и страхе — вдруг кто-то обойдет вас и вы не получите обещанного. Я прекрасно знаю: вы пять лет жили на годовом жалованье, наделали уйму долгов и понастроили много планов. Вам нужны деньги. Деньги нужны моим сыновьям, дочери, экономке и адвокату. Я не ошибся?»
Фабиан Дарк вспотел и приостановился, чтобы смахнуть пот со лба. Потом он прочистил горло и продолжил:
— "Да, я не ошибся. Мои дети всегда мне стоили очень дорого. Их вкусы вряд ли изменились за это время. Фабиан, сколько денег из моих запасов вы потратили, чтобы насытить эти аппетиты? А вы, Эдвина, хорошо ли вы следите за столовым серебром? Теперь я обращаюсь к тебе, Дон. Ты ведь брал в долг и, наверное, немалые суммы, обещая отдать с лихвой после того, как получишь наследство. А ты, Карл, очевидно, затеял несколько рискованных предприятий, в надежде расплатиться моими деньгами. Ванда, сколько денег у тебя выманили все эти проходимцы и шарлатаны, прикидывающиеся порядочными людьми?
Мои воистину дорогие дети, даже в могиле мне ясно: вы страшно нуждаетесь в деньгах. Вы ничего не хотите от меня, кроме денег. Я вас интересую только как источник дохода. Вы забыли, кто я и каков я. Разрешите вам напомнить. Во-первых, я всегда вас презирал и, во-вторых, всегда насмехался над вами. Я не любил своих жен. Но еще больше я не любил своих детей: они не оправдали моих надежд".
У Фабиана кончилось дыхание. Он остановился.
— Что вы нам читаете? — резким голосом осведомилась Ванда. — Что за пасквиль? Я не выдержу и сейчас уйду из-за стола.
— Потерпите, осталось совсем немного, — остановил ее Дарк. — С вашего разрешения я продолжу чтение.
— Если тебя, сестрица, тошнит, выйди на свежий воздух, — пробурчал Дон.
Фабиан надул щеки и с шумом выпустил воздух. Он нашел то место, на котором остановился.
— «... не оправдали моих надежд. Поэтому завещаю: девять десятых моего состояния должны пойти на благотворительные цели, а именно...»
Фабиан воспаленными глазами оглядел присутствующих и добавил от себя:
— Надо ли мне зачитывать список тех благотворительных учреждений и организаций, которые получат пожертвования от имени Рэндолфа Убхарта?
— Сколько? Девять десятых?! — зашипел Дон. — Сумасшедший грязный старикашка! Я сумею опротестовать этот бред, мне присудят...
— Вряд ли, — твердо сказал адвокат. — Не тешьте себя иллюзиями. Завещание законно. Прежде, чем придумать все это, Рэндолф проконсультировался с юридическими светилами.
— Силен старик, — усмехнулся Карл. — Как ловко он нас провел. Он и при жизни умел устраивать подобные делишки. Ты должен это знать, Дон.
— Девять десятых... — Дон не мог оправиться после удара. — Что же остается нам? Жалкий миллион?
— Надеюсь, старик оставил мне десять центов на чашечку кофе, — прокукарекал мистер Лимбо.
— Стойте! Замолчите! — Ванда тяжело дышала. — Мы еще не дослушали завещание до конца.
Фабиан держал лист на вытянутой руке.
— Читаю дальше. "Если все пункты моего первого завещания выполнены, то оставшаяся одна десятая наследства должна быть поделена между моими сыновьями, дочерью, женами сыновей и мужем дочери, моей экономкой и поверенным. Поделена поровну.
После этого вы должны пробыть в «Толедо» еще сорок восемь часов, чтобы весь срок нахождения в поместье составил семьдесят два часа. В полночь, когда истечет срок, вы должны пройти в усыпальницу, чтобы отдать мне последние почести. Мой дух будет с вами полчаса.
Хочу сделать важное уточнение. Если за оставшиеся сорок восемь часов кто-либо из вас умрет, его доля должна быть поделена между остальными поровну.
Теперь я оставляю вас в раздумьях обо мне и о себе. В заключение хочу напомнить, что вы делите мои деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19