Я собрал их благодаря тому, что жил по принципу: «Выживает только достойный».
Фабиан смолк.
Тишина в столовой была невыносимой. Я с тревогой смотрела на своего «мужа» и боялась за его рассудок.
— И все же мне не все ясно, — Дон вытер мокрый лоб ладонью. — Сколько я получу?
— Нас шестеро, нам полагается одна десятая наследства Убхарта, — Фабиан оперся о край стола: видимо, ему тоже было нелегко. — Значит... значит, одна доля равна... Короче, это около двухсот тысяч долларов. — Он выговорил, наконец, хоть какую-то цифру!
Ванда рассмеялась так, словно зарыдала.
— О, как отец знал нас! Он знал все наперед и все рассчитал!
Он поманил большими деньгами, а потом показал кукиш. Лежит в могиле и корчится от радости: Дон не получит своего огромного наследства. И мы с Карлом не получим своего миллиончика.
— Двести тысяч — неплохие деньги, — мягко возразил ей Фабиан.
— Как раз хватит, чтобы расстаться с долгами, — закудахтал мистер Лимбо. — Расстаться с долгами и с деньгами и жить без того, и без этого.
— Да, эти деньги помогут вам. Карл, расквитаться с кредиторами, что само по себе уже неплохо. Вам нужно будет только воздержаться от новых финансовых авантюр.
— Что говорить о Карле, — верещал карлик, — поговорим лучше о Ванде. Ей хватит, чтобы откупиться от вымогателей? Или вот Дон. Он ведь наделал столько долгов, сколько звезд на небе...
— Умолкни! Ты дурак. Карл! Что толку ссориться и дразнить друг друга? — Дон, как мне показалось, пришел в себя. — Фабиан утверждает, что завещание законно. Да, мы оказались в ловушке, понадеявшись на деньги старика. Теперь уже ничего не переделаешь. Нам надо сохранить хотя бы те жалкие крохи, что он швырнул нам из могилы. Проведем тихо-мирно оставшиеся сорок восемь часов и разъедемся.
— Он потребовал от нас пробыть подле него полчаса. «Отдать последние почести»... Я отдам! Я подожгу его усыпальницу, — Ванда подняла руки, сжатые в кулаки, и потрясла ими.
— Меня тут назвали дураком, — Карл встал и выпрямился. — Но я вижу истинную цель этого завещания. Цель и смысл нашего пребывания в поместье.
— Что вы имеете в виду? — настороженно спросил Пейтен.
— Слова Рэндолфа Убхарта: «Выживает только достойный». Старик все предусмотрел. Каждый из нас надеялся на гораздо большие деньги.
— Говори прямо, — потребовал Дон.
— Отец сделал уточнение: если за сорок восемь часов кто-либо умрет, его часть делится между оставшимися.
— Ну и?..
— Чем меньше нас останется, тем большую долю получают... живые, — Карл споткнулся на последнем слове. — Старик указал нам путь, и этот путь — убийство. Боюсь, оставшиеся в живых, когда придут в усыпальницу, услышат смех... Рэндолфа Убхарта.
— Подстрекательство к убийству — вот как это называется, — Пейтен тоже встал и снял свои очки. — Ваш отец составил завещание, по которому выгодно убивать. Извините за прямоту.
— Заметьте, кое-кто знал это! — торжествующе сказал Карл. — Это давало значительные преимущества перед остальными.
— Что вы несете? — Фабиан Дарк утратил всю свою респектабельность и высморкался в кулак.
— Да, вы знали, какие окончательные условия ставит старик. И подготовились, — Пейтен протер очки и посмотрел на свет, насколько чисты стекла. — И вот результат — наследство надо делить уже не на семерых, а на шестерых.
— Опомнитесь! — завопил адвокат.
— Теперь понятно, почему убита Эдвина.
Глава 8
Прогнозы, основанные на том, что после пережитого никто не уснет, не оправдались. Я уснула, как убитая. Легла в шесть утра, а проснулась в третьем часу пополудни.
Проснувшись, я поняла, что ужасно хочу есть. Только вряд ли кто-нибудь будет готовить обеды в такой момент — прислуга глубоко скорбит по случаю смерти экономки.
После душа я надела черную юбку и шикарный черный бюстгальтер с кружевами и рюшами. А чтобы все могли оценить его по достоинству — бюстгальтер на две трети состоял из нежнейших кружев, — пришлось набросить прозрачную блузку.
Дона нигде не было — ни в гостиной, ни в его спальне. Я прошла через все комнаты, заглянула во все закоулки и спустилась на первый этаж.
Понятно, куда идет голодный человек — он идет в столовую. Но и там меня ждало разочарование: на девственно чистом столе не было даже скатерти.
В общей гостиной я, наконец, обнаружила вещь органического происхождения — это был Грегори Пейтен.
Как я ему обрадовалась!
— Доброе утро, Грег!
— Хелло, Мэвис!
Он взглянул на меня и слова застряли в его горле: все-таки мой черный бюстгальтер обладает феноменальной притягательной силой. Можно только гадать, какой из Пейтена психоаналитик, но то, что он стремительно обнаружил новую область для исследования, — это несомненно.
— Где Ванда, Карл? Где все? — спросила я.
— Ванда никак не может прийти в себя... Карла и вашего мужа я видел — кажется, они вышли прогуляться.
— Карл и Дон?.. Гуляют вместе? Невероятно!
— Не уверен, что вместе: выходили они порознь. Ваш муж — час назад, а Карл — совсем недавно. Далеко они не уйдут: лейтенант не разрешил покидать пределов поместья.
— А где мистер Дарк?
— Адвокат не появлялся.
— Что полиция? В доме? Или копы предпочитают подвалу свежий воздух?
— Насколько я знаю, один полицейский дежурит в холле, а целая ватага отбивает атаки репортеров у ворот. Газетчики прознали про убийство, а так как семейство Убхартов до сих пор вызывает пристальный интерес публики, то надо сказать спасибо полицейским, иначе бы мы потеряли остатки покоя...
В этот момент резко зазвонил телефон.
— Алло! — Грегори взял трубку и вскоре передал ее мне с большим удивлением. — Спрашивают вас.
— Интересно... — я приложила трубку к уху, гадая, кто бы мог искать меня в этой глуши.
— Миссис Убхарт? — спросил грубый мужской голос.
— Да, это я.
— У телефона сержант Донован. У ворот околачивается парень, который говорит, что он ваш друг и что вы наверняка захотите встретиться с ним. Его имя Рио. Ну, что вы решите? Пропускать его или нет?
— Конечно, пропустите! И спасибо за звонок.
Грегори Пейтен все это время прислушивался к моему телефонному разговору.
— Сейчас сюда придет мой друг, — сказала я. — Ну что вы так уставились? У вас никогда не было друзей? Вы не допускаете, что у меня могут быть друзья? В чем дело?
— Я знаю, что такое друг, — медленно ответил Пейтен.
— Хм... Я понимаю, что у психоаналитиков все не так, как у людей, но не до такой же степени! Вы все усложняете, во всем видите какой-то «второй слой», «третий слой». А между тем за любой условностью и сложностью находится одна или две очень простые вещи. Вы употребляете какие-то навороченные термины и непонятные слова, когда можно сказать: «кретинизм» или «дурость». Ваш Фрейд, я много слышала о нем. Так вот, если хотите знать мое мнение, то он изобрел всю эту чушь, чтобы прикрыть собственные грязные мыслишки.
— Про Фрейда вы слышали. А про Юнга? Адлера? — допытывался Пейтен.
— Нет, с этими ребятами я не встречалась. Бог миловал. А что? Я нормальная женщина со здоровыми рефлексами. Болела ветрянкой в детстве, но ветрена не больше и не меньше, чем любая другая женщина. Так что сейчас я вас покину, потому что мне надо встретить Джонни.
— Какого Джонни?
— Своего друга. ДРУГА. Я должна продолжить объяснения или мне позволительно пообщаться с Джонни?
Пейтен ничего не ответил.
В холле меня заметил коп. Он взглянул на миссис Убхарт, глаза его округлились, а язык вывалился.
— Что, онемел? — спросила я вместо приветствия. — Я миссис Убхарт.
— Какая леди! — донесся восхищенный выдох.
— Мне передали, что сюда направляется мой друг, мистер Рио, — я была терпелива в своих объяснениях с этим болваном, глазки которого ощупывали каждую складочку моего наряда.
— Да-да, мне звонили и предупреждали, — выдавил коп. — Могу ли я вам помочь, миссис... э... Убхарт?
— Можете. Уберите свои глаза подальше.
— Ваша просьба невыполнима. Разве что... я должен ослепнуть, а то и умереть.
Я поняла, что напрасно трачу время, и, обогнув остолбеневшего полицейского, вышла на крыльцо.
Показалась машина Джонни. Я подбежала. Едва мой компаньон заглушил мотор, как я уже распахнула дверцу.
И я, и Джонни были рады встрече. Что ни говори, мы притерлись друг к другу. К тому же несколько пережитых вместе неприятностей сближают людей, тем более, что все неприятности происходили по вине Джонни.
— Привет, Мэвис. Отлично выглядишь, — добродушно проворчал мистер Рио. — Где мы можем поговорить?
— Пойдем ко мне, в апартаменты. «Супруг» куда-то выскочил...
— Изумительный план! Едва муж за порог, как распутная жена тянет в спальню чужого мужика.
— Что за глупости! Ты бесповоротно испорчен, совсем, как Фрейд!
— Фрейд? Кто это? Член семейства Убхартов?
Въедливый Джонни рассмешил меня.
— Нет, Фрейд — это тот врач по мозгам, который придумал кучу терминов, так что теперь и шагу нельзя ступить, чтобы твой поступок не был истолкован так или иначе. Многие люди, между прочим, загребают на этом деле большие деньги.
— Оставим Фрейда в покое, — Джонни скривился так, будто у него заболели зубы. — Ты не ответила на мой вопрос: где мы можем поговорить?
— Ну вот... на природе... здесь, — я осмотрелась. — Можем прогуляться вокруг дома.
— Годится, — от нетерпения Джонни пританцовывал на месте. — Итак, делаем вид, что гуляем.
Он подхватил меня под локоть и увлек за угол. Джонни тащил девушку так, что она подумала, не установить ли попутно мировой рекорд по бегу.
Наконец, мистер Рио перешел на шаг.
— Рассказывай. И давай покороче.
— Что короче?
— Чем вы занимались ночью?
— Что-о?!
— Я спрашиваю про убийство, дура! В газетах почти ничего нет, одни намеки. Что произошло этой ночью?
— Ничего особенного. Задушена домоправительница Эдвина.
— Нет, не надо коротко. Расскажи поподробнее.
— Поподробнее — это неприлично. Имею я право на небольшие секреты или нет? Ты, конечно, сыщик и привык копаться в чужом белье, но и я ведь...
— О! — взвыл Джонни. — Твои личные тайны меня не интересуют! Говори о том, что имеет отношение к убийству.
Слегка помучив Джонни, я выложила ему все, что знала и видела. Прогуливаясь, мы подошли к самому краю скалы, на которой приютилось поместье. Внизу голубел залив.
Ветер рванул мою юбку кверху так, что я на мгновение почувствовала себя голой.
Джонни, увы, не интересовали мои ноги и все остальное. Он уселся на краю обрыва и то же самое предложил сделать мне.
— Садись, мы еще не закончили, — сказал он. Я держала юбку обеими руками и пыталась примоститься возле Джонни. Поняв, что его сейчас интересует только мертвое тело Эдвины, а не живое — Мэвис, я забыла о своем наряде и принялась рассказывать... Говорила я долго и подробно, как просил компаньон.
Глядя на залив, Джонни кусал губы. Он пытался осмыслить происшедшее.
— Карлик, который оказывается говорящей куклой... Рыжеволосая красивая уродка, которая вышла замуж за своего врача... Свечи и цепи, которые звенят... Ну и нагородила ты, Мэвис! — Джонни произнес это злым голосом. — Я ни за что бы не поверил в эту чертовщину, если бы не был уверен...
Он тяжело вздохнул.
— В чем ты уверен, Джонни?
— В том, что всей твоей фантазии не хватило бы, чтобы такое выдумать! Да, я невысокого мнения о твоем воображении, Мэвис. Конечно, ты могла бы сказать, что этот Грегори Пейтен похож на Грегори Пека, но этим бы и ограничилась. А тут такие страсти!..
— Значит, ты утверждаешь, что твой компаньон — ограниченный и примитивный человек?
— Успокойся! Для дела это даже лучше. Меня интересует, что собирается предпринять этот настырный лейтенант.
— Фром? Понятия не имею.
— Он и мог тебе ничего не сказать: ты ведь одна из подозреваемых. Жена Убхарта! Точнее, идиотка, выставляющая напоказ свои ноги.
— Джонни, если и дальше ты намерен меня оскорблять, то я здесь не задержусь ни на минуту!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Фабиан смолк.
Тишина в столовой была невыносимой. Я с тревогой смотрела на своего «мужа» и боялась за его рассудок.
— И все же мне не все ясно, — Дон вытер мокрый лоб ладонью. — Сколько я получу?
— Нас шестеро, нам полагается одна десятая наследства Убхарта, — Фабиан оперся о край стола: видимо, ему тоже было нелегко. — Значит... значит, одна доля равна... Короче, это около двухсот тысяч долларов. — Он выговорил, наконец, хоть какую-то цифру!
Ванда рассмеялась так, словно зарыдала.
— О, как отец знал нас! Он знал все наперед и все рассчитал!
Он поманил большими деньгами, а потом показал кукиш. Лежит в могиле и корчится от радости: Дон не получит своего огромного наследства. И мы с Карлом не получим своего миллиончика.
— Двести тысяч — неплохие деньги, — мягко возразил ей Фабиан.
— Как раз хватит, чтобы расстаться с долгами, — закудахтал мистер Лимбо. — Расстаться с долгами и с деньгами и жить без того, и без этого.
— Да, эти деньги помогут вам. Карл, расквитаться с кредиторами, что само по себе уже неплохо. Вам нужно будет только воздержаться от новых финансовых авантюр.
— Что говорить о Карле, — верещал карлик, — поговорим лучше о Ванде. Ей хватит, чтобы откупиться от вымогателей? Или вот Дон. Он ведь наделал столько долгов, сколько звезд на небе...
— Умолкни! Ты дурак. Карл! Что толку ссориться и дразнить друг друга? — Дон, как мне показалось, пришел в себя. — Фабиан утверждает, что завещание законно. Да, мы оказались в ловушке, понадеявшись на деньги старика. Теперь уже ничего не переделаешь. Нам надо сохранить хотя бы те жалкие крохи, что он швырнул нам из могилы. Проведем тихо-мирно оставшиеся сорок восемь часов и разъедемся.
— Он потребовал от нас пробыть подле него полчаса. «Отдать последние почести»... Я отдам! Я подожгу его усыпальницу, — Ванда подняла руки, сжатые в кулаки, и потрясла ими.
— Меня тут назвали дураком, — Карл встал и выпрямился. — Но я вижу истинную цель этого завещания. Цель и смысл нашего пребывания в поместье.
— Что вы имеете в виду? — настороженно спросил Пейтен.
— Слова Рэндолфа Убхарта: «Выживает только достойный». Старик все предусмотрел. Каждый из нас надеялся на гораздо большие деньги.
— Говори прямо, — потребовал Дон.
— Отец сделал уточнение: если за сорок восемь часов кто-либо умрет, его часть делится между оставшимися.
— Ну и?..
— Чем меньше нас останется, тем большую долю получают... живые, — Карл споткнулся на последнем слове. — Старик указал нам путь, и этот путь — убийство. Боюсь, оставшиеся в живых, когда придут в усыпальницу, услышат смех... Рэндолфа Убхарта.
— Подстрекательство к убийству — вот как это называется, — Пейтен тоже встал и снял свои очки. — Ваш отец составил завещание, по которому выгодно убивать. Извините за прямоту.
— Заметьте, кое-кто знал это! — торжествующе сказал Карл. — Это давало значительные преимущества перед остальными.
— Что вы несете? — Фабиан Дарк утратил всю свою респектабельность и высморкался в кулак.
— Да, вы знали, какие окончательные условия ставит старик. И подготовились, — Пейтен протер очки и посмотрел на свет, насколько чисты стекла. — И вот результат — наследство надо делить уже не на семерых, а на шестерых.
— Опомнитесь! — завопил адвокат.
— Теперь понятно, почему убита Эдвина.
Глава 8
Прогнозы, основанные на том, что после пережитого никто не уснет, не оправдались. Я уснула, как убитая. Легла в шесть утра, а проснулась в третьем часу пополудни.
Проснувшись, я поняла, что ужасно хочу есть. Только вряд ли кто-нибудь будет готовить обеды в такой момент — прислуга глубоко скорбит по случаю смерти экономки.
После душа я надела черную юбку и шикарный черный бюстгальтер с кружевами и рюшами. А чтобы все могли оценить его по достоинству — бюстгальтер на две трети состоял из нежнейших кружев, — пришлось набросить прозрачную блузку.
Дона нигде не было — ни в гостиной, ни в его спальне. Я прошла через все комнаты, заглянула во все закоулки и спустилась на первый этаж.
Понятно, куда идет голодный человек — он идет в столовую. Но и там меня ждало разочарование: на девственно чистом столе не было даже скатерти.
В общей гостиной я, наконец, обнаружила вещь органического происхождения — это был Грегори Пейтен.
Как я ему обрадовалась!
— Доброе утро, Грег!
— Хелло, Мэвис!
Он взглянул на меня и слова застряли в его горле: все-таки мой черный бюстгальтер обладает феноменальной притягательной силой. Можно только гадать, какой из Пейтена психоаналитик, но то, что он стремительно обнаружил новую область для исследования, — это несомненно.
— Где Ванда, Карл? Где все? — спросила я.
— Ванда никак не может прийти в себя... Карла и вашего мужа я видел — кажется, они вышли прогуляться.
— Карл и Дон?.. Гуляют вместе? Невероятно!
— Не уверен, что вместе: выходили они порознь. Ваш муж — час назад, а Карл — совсем недавно. Далеко они не уйдут: лейтенант не разрешил покидать пределов поместья.
— А где мистер Дарк?
— Адвокат не появлялся.
— Что полиция? В доме? Или копы предпочитают подвалу свежий воздух?
— Насколько я знаю, один полицейский дежурит в холле, а целая ватага отбивает атаки репортеров у ворот. Газетчики прознали про убийство, а так как семейство Убхартов до сих пор вызывает пристальный интерес публики, то надо сказать спасибо полицейским, иначе бы мы потеряли остатки покоя...
В этот момент резко зазвонил телефон.
— Алло! — Грегори взял трубку и вскоре передал ее мне с большим удивлением. — Спрашивают вас.
— Интересно... — я приложила трубку к уху, гадая, кто бы мог искать меня в этой глуши.
— Миссис Убхарт? — спросил грубый мужской голос.
— Да, это я.
— У телефона сержант Донован. У ворот околачивается парень, который говорит, что он ваш друг и что вы наверняка захотите встретиться с ним. Его имя Рио. Ну, что вы решите? Пропускать его или нет?
— Конечно, пропустите! И спасибо за звонок.
Грегори Пейтен все это время прислушивался к моему телефонному разговору.
— Сейчас сюда придет мой друг, — сказала я. — Ну что вы так уставились? У вас никогда не было друзей? Вы не допускаете, что у меня могут быть друзья? В чем дело?
— Я знаю, что такое друг, — медленно ответил Пейтен.
— Хм... Я понимаю, что у психоаналитиков все не так, как у людей, но не до такой же степени! Вы все усложняете, во всем видите какой-то «второй слой», «третий слой». А между тем за любой условностью и сложностью находится одна или две очень простые вещи. Вы употребляете какие-то навороченные термины и непонятные слова, когда можно сказать: «кретинизм» или «дурость». Ваш Фрейд, я много слышала о нем. Так вот, если хотите знать мое мнение, то он изобрел всю эту чушь, чтобы прикрыть собственные грязные мыслишки.
— Про Фрейда вы слышали. А про Юнга? Адлера? — допытывался Пейтен.
— Нет, с этими ребятами я не встречалась. Бог миловал. А что? Я нормальная женщина со здоровыми рефлексами. Болела ветрянкой в детстве, но ветрена не больше и не меньше, чем любая другая женщина. Так что сейчас я вас покину, потому что мне надо встретить Джонни.
— Какого Джонни?
— Своего друга. ДРУГА. Я должна продолжить объяснения или мне позволительно пообщаться с Джонни?
Пейтен ничего не ответил.
В холле меня заметил коп. Он взглянул на миссис Убхарт, глаза его округлились, а язык вывалился.
— Что, онемел? — спросила я вместо приветствия. — Я миссис Убхарт.
— Какая леди! — донесся восхищенный выдох.
— Мне передали, что сюда направляется мой друг, мистер Рио, — я была терпелива в своих объяснениях с этим болваном, глазки которого ощупывали каждую складочку моего наряда.
— Да-да, мне звонили и предупреждали, — выдавил коп. — Могу ли я вам помочь, миссис... э... Убхарт?
— Можете. Уберите свои глаза подальше.
— Ваша просьба невыполнима. Разве что... я должен ослепнуть, а то и умереть.
Я поняла, что напрасно трачу время, и, обогнув остолбеневшего полицейского, вышла на крыльцо.
Показалась машина Джонни. Я подбежала. Едва мой компаньон заглушил мотор, как я уже распахнула дверцу.
И я, и Джонни были рады встрече. Что ни говори, мы притерлись друг к другу. К тому же несколько пережитых вместе неприятностей сближают людей, тем более, что все неприятности происходили по вине Джонни.
— Привет, Мэвис. Отлично выглядишь, — добродушно проворчал мистер Рио. — Где мы можем поговорить?
— Пойдем ко мне, в апартаменты. «Супруг» куда-то выскочил...
— Изумительный план! Едва муж за порог, как распутная жена тянет в спальню чужого мужика.
— Что за глупости! Ты бесповоротно испорчен, совсем, как Фрейд!
— Фрейд? Кто это? Член семейства Убхартов?
Въедливый Джонни рассмешил меня.
— Нет, Фрейд — это тот врач по мозгам, который придумал кучу терминов, так что теперь и шагу нельзя ступить, чтобы твой поступок не был истолкован так или иначе. Многие люди, между прочим, загребают на этом деле большие деньги.
— Оставим Фрейда в покое, — Джонни скривился так, будто у него заболели зубы. — Ты не ответила на мой вопрос: где мы можем поговорить?
— Ну вот... на природе... здесь, — я осмотрелась. — Можем прогуляться вокруг дома.
— Годится, — от нетерпения Джонни пританцовывал на месте. — Итак, делаем вид, что гуляем.
Он подхватил меня под локоть и увлек за угол. Джонни тащил девушку так, что она подумала, не установить ли попутно мировой рекорд по бегу.
Наконец, мистер Рио перешел на шаг.
— Рассказывай. И давай покороче.
— Что короче?
— Чем вы занимались ночью?
— Что-о?!
— Я спрашиваю про убийство, дура! В газетах почти ничего нет, одни намеки. Что произошло этой ночью?
— Ничего особенного. Задушена домоправительница Эдвина.
— Нет, не надо коротко. Расскажи поподробнее.
— Поподробнее — это неприлично. Имею я право на небольшие секреты или нет? Ты, конечно, сыщик и привык копаться в чужом белье, но и я ведь...
— О! — взвыл Джонни. — Твои личные тайны меня не интересуют! Говори о том, что имеет отношение к убийству.
Слегка помучив Джонни, я выложила ему все, что знала и видела. Прогуливаясь, мы подошли к самому краю скалы, на которой приютилось поместье. Внизу голубел залив.
Ветер рванул мою юбку кверху так, что я на мгновение почувствовала себя голой.
Джонни, увы, не интересовали мои ноги и все остальное. Он уселся на краю обрыва и то же самое предложил сделать мне.
— Садись, мы еще не закончили, — сказал он. Я держала юбку обеими руками и пыталась примоститься возле Джонни. Поняв, что его сейчас интересует только мертвое тело Эдвины, а не живое — Мэвис, я забыла о своем наряде и принялась рассказывать... Говорила я долго и подробно, как просил компаньон.
Глядя на залив, Джонни кусал губы. Он пытался осмыслить происшедшее.
— Карлик, который оказывается говорящей куклой... Рыжеволосая красивая уродка, которая вышла замуж за своего врача... Свечи и цепи, которые звенят... Ну и нагородила ты, Мэвис! — Джонни произнес это злым голосом. — Я ни за что бы не поверил в эту чертовщину, если бы не был уверен...
Он тяжело вздохнул.
— В чем ты уверен, Джонни?
— В том, что всей твоей фантазии не хватило бы, чтобы такое выдумать! Да, я невысокого мнения о твоем воображении, Мэвис. Конечно, ты могла бы сказать, что этот Грегори Пейтен похож на Грегори Пека, но этим бы и ограничилась. А тут такие страсти!..
— Значит, ты утверждаешь, что твой компаньон — ограниченный и примитивный человек?
— Успокойся! Для дела это даже лучше. Меня интересует, что собирается предпринять этот настырный лейтенант.
— Фром? Понятия не имею.
— Он и мог тебе ничего не сказать: ты ведь одна из подозреваемых. Жена Убхарта! Точнее, идиотка, выставляющая напоказ свои ноги.
— Джонни, если и дальше ты намерен меня оскорблять, то я здесь не задержусь ни на минуту!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19