Ему предстоял полет на Кипр. Деловитый юноша очень спешил: в Никозии ему надлежало поменять паспорт и успеть на рейсовый самолет в Бейрут. В ливанской столице он первым делом зайдет в маленькое кафе и проведет несколько приятных минут за чашечкой ароматного кофе, разглядывая возвышающееся напротив здание полицейского управления. Где-то там, в камере хранения, пылится пронумерованная коробка с пожитками Абу Али. Теперь ее затребует один из друзей покойного.
* * *
Следующие полчаса Кабаков посвятил беседе с Теллем. Выслушав идею о маневре, который позволил бы заручиться помощью русских, консул не выразил ни малейшего удивления. Судя по всему, в этом мире уже не осталось вещей, способных поразить воображение Иоахима Телля.
Впрочем, не выразил он и восторга. Теплота, прозвучавшая в голосе при словах «До свиданья, мой друг», была, пожалуй, чуточку чрезмерной. Было ли это сочувствие или радость по поводу ухода визитера? Кабаков решил не углубляться в такой спорный вопрос.
Он захромал к выходу, и уже в дверях его окликнул молодой чиновник, сидевший у главного пульта правительственной связи. Пришел ответ с подробностями сирийского инцидента 1971 года.
Телекс сообщил, что взрыв произошел 15 августа. Он совпал по времени с резкой активизацией вербовочной деятельности «Аль-Фаттах». В Дамаске этой работой занимались следующие лица. Первый — Фахри аль-Амари. Он командовал отрядом, осуществившим удачное покушение на иорданского премьера Васти. Эпизод примечателен тем, что завершился несколько театральной сценой — все участники нападения сделали по глотку крови убитого министра. Как предполагает Моссад, нынешнее местонахождение Амари — Алжир. Данные уточняются.
Второй — Абдель Кадир, обстрелявший из гранатомета израильский школьный автобус. Организовал близ Шейх-Саада небольшой заводик по производству мин, при взрыве которого и погиб в 1973 году. Детали этого происшествия, добавил телекс, майор Кабаков, несомненно, вспомнит и сам, поскольку в то время как раз находился где-то неподалеку.
Третий — Мухаммед Фазиль, он же Юсуф Халиф, он же Саммор Туфик. Предполагаемый автор и организатор мюнхенской бойни. Этому человеку израильская разведка уже давно уделяла особенное внимание. Согласно полученным сообщениям, Фазиля видели в Сирии, и сейчас Моссад в экстренном порядке проверяло эту информацию. Имелись указания и на то, что последние три недели Фазиль прожил в Бейруте, благополучно ускользнув от опасности в день кабаковского рейда.
Фотографии Амари и Фазиля, говорилось далее в телексе, уже переданы в израильское посольство в Вашингтоне по спутниковой связи; негативы будут высланы в ближайшие часы. Кабаков поморщился. Упоминание о негативах могло означать лишь одно: снимки плохие, и едва ли их качество улучшится после электронной ретрансляции. Жаль, конечно, но все же лучше, чем совсем ничего. Теперь Кабаков даже раскаивался, что поторопился обратиться с просьбой насчет русских.
— Мухаммед Фазиль, — пробормотал Кабаков. — Да, приятель, похоже, намеченное шоу будет вполне в твоем стиле. Надеюсь, на этот раз ты пожаловал лично, собственной персоной.
Обратно в Бруклин он добрался на метро. Мошевский с тремя агентами-израильтянами отправился прочесывать кабблхиллские бары, надеясь, что в какой-нибудь забегаловке им удастся обнаружить следы грека, помощника Музи. ФБР уже поработало в этих краях, но люди Мошевского не походили на полицейских и могли раскопать что-то новенькое. К тому же они прекрасно вписывались в этническую пестроту здешнего района и говорили (точнее, больше подслушивали) на нескольких языках.
Тем временем Кабаков осматривал офис покойного. Он перерыл целую гору бумаг, но среди торговой документации не нашлось ни единого указания на ближневосточные контакты Музи. И, разумеется, тут не оказалось ни одной записи о таинственном американце.
Казаков мысленно матерился. Требовалась дополнительная информация — фамилия, кличка, название места, хоть что-нибудь. Если между Стамбулом и Аденским заливом есть человек, знающий о планах «Черного Сентября» в США, и Кабаков выяснит его имя, то остальное будет делом техники. Он похитит этого человека и вытряхнет из него правду или погибнет, пытаясь выполнить свой долг.
Однако пока весь улов свелся к обнаружению всего одной новой детали: Музи использовал по меньшей мере три независимых комплекта бухгалтерских книг. Интересное обстоятельство, но прямого отношения к террористам оно могло и не иметь. Уже поздно вечером, разбитый и разочарованный, он покинул контору и вернулся в квартиру Рэйчел.
* * *
Она не ложилась спать и ждала его. Сегодня доктор Боумен показалась ему какой-то иной. Глядя на нее, он вдруг позабыл об усталости. Однодневная разлука многое прояснила для них обоих.
Он обнял Рэйчел с тихой нежностью, удивившей в первую очередь его самого. С этой ночи они стали любовниками. Но и потом каждая их близость проходила под знаком странной, какой-то особенной доброты, словно они боялись спугнуть свою любовь неосторожным движением или словом.
— Глупая я, наверно, — сказала однажды Рэйчел, отдыхая в постели. — Я глупая, но мне это безразлично.
— Мне тоже совсем безразлично, глупая ты или нет, — ото звался Кабаков. — Хочешь сигарету?
Звонок Телля последовал рано утром, когда Кабаков принимал душ. Открыв дверь в ванную, Рэйчел окликнула густое облако пара. Бесшумно переступая босыми ногами, израильтянин прошел к телефону и взял трубку. Другой рукой он придерживал полотенце на бедрах. А доктор Боумен, уединившись у окна, сосредоточенно занялась своим маникюром.
Кабаков тревожился. При благоприятном решении о сотрудничестве с русскими консул не стал бы звонить ему в семь утра, да и вообще избрал бы более надежный способ связи. Не иначе какая-то неприятность.
Голос дипломата был, по обыкновению, спокоен и деловит.
— Майор, к нам поступил запрос относительно вашей особы. Из «Нью-Йорк Тайме». Их очень интересует инцидент на «Летиции», и я думаю, что вам следует приехать в консульство. Я освобожусь после трех. Это время вас устроит?
— Хорошо, я приеду.
Свежий номер «Таймс»уже принесли — он лежал на коврике перед входной дверью. Так, страница первая: «Израильский министр иностранных дел прибыл в Вашингтон на переговоры по Ближнему Востоку». (Надо бы потом прочесть.) «Стоимость жизни: Дженерал Моторс призывает вернуться к натуральной оплате труда». (Хм...) Страница вторая (ох, дьявол, вот оно!): «Израильские агенты пытали араба на территории США — заявляет ливанский консул в беседе с нашим корреспондентом Маргарет Финч».
Далее в статье сообщалось о моряке-ливанце с ливийского торгового судна, который был задержан таможенниками по обвинению в контрабанде. За неделю до его ареста на борт сухогруза поднялись двое неизвестных, назвавшихся израильскими офицерами. Они связали первого помощника капитана Мустафу Фози и подвергли его допросу с применением побоев и электрошока. Консул Юсуф аль-Амеди выражал гневное возмущение этим бандитским актом, добавляя, что не имеет ни малейшего понятия о целях визитеров. Комментировать обвинение, выдвинутое против Фози таможенниками, он отказался. В свою очередь, израильский представитель объявил всю эту историю вымыслом и «неуклюжей попыткой возбудить антиизраильские настроения в США». Здесь же приводилось свидетельство полицейского врача Джиллетта, который осматривал первого помощника и не обнаружил следов побоев или каких-нибудь других повреждений. Но Амеди стоял на своем, утверждая, будто один из нападавших — не кто иной, как майор Дэвид Кабаков, прикомандированный к израильскому посольству в Вашингтоне.
Скандал разгорелся нешуточный, на «Летицию» наложили арест, но, к счастью, таможенники помалкивали, и репортеры пока еще не успели связать взрыв в холодильнике Музи с перипетиями вокруг ливийского сухогруза.
* * *
— Вам официально приказано возвращаться домой, — заявил Телль.
Кабаков скривил губы. Он чувствовал себя так, словно консул ударил его ногой в живот.
Телль подвигал кончиком ручки бумаги у себя на столе. Выдержав паузу, он заговорил снова:
— Фози — гражданин Ливана, так что о его аресте в установленном порядке сообщили в ливанское консульство, которое обеспечило ему адвоката. Тот получает указания из Бейрута и может вить веревки из своего подзащитного. С другой стороны, судно ходило под ливийским флагом, следовательно, об инциденте уже извещен ливийский руководитель, досточтимый и высокообразованный полковник Каддафи. Значит, в курсе событий и «Аль-Фаттах». Я еще не видел показаний, автором которых считается Мустафа Фози, но не сомневаюсь, что они чрезвычайно живописны и содержат массу натуралистических подробностей. Вы его сильно помяли?
— Пальцем не тронул.
— Во всяком случае, ясно одно: ливанцы и ливийцы не успокоятся, пока вы не будете выдворены из США. Возможно, к их протестам присоединится Сирия. У Муаммара Каддафи хватит средств, чтобы оплатить услуги более чем одного арабского дипломата. Разумеется, никто из них, за исключением, быть может, самого Каддафи, не подозревает об истинной цели вашего пребывания в Америке.
— А как на это смотрит госдепартамент? — с трудом выдавил Кабаков.
— О, главное, что их заботит, — это избежать шума и унять арабов. По указанным соображениям, ваше присутствие в качестве официального представителя вооруженных сил Израиля выглядит отныне весьма нежелательным.
— Жирные идиоты! Они заслуживают... — оборвав фразу, он стиснул зубы.
— Как вам известно, майор, на этой неделе ООН приняла резолюцию, выдвинутую по инициативе Лиги арабских стран. В ней осуждается недавняя акция Израиля против партизанских лагерей в Сирии. В настоящее время нам не следует усугублять положение новым скандалом.
— А что, если я сложу полномочия и поменяю дипломатический паспорт на обычный? Буду действовать на свой страх и риск, а Тель-Авив сможет откреститься от меня, когда сочтет это необходимым.
Консул не слушал.
— Очень заманчиво, прости меня. Господи, предположить и такой вариант: арабы приводят в исполнение свой гнусный план, вся Америка в ярости, а в результате мы получим усиление военной помощи Израилю. Но ничего такого не произойдет, и мы оба, увы, прекрасно это понимаем. Здешняя публика расценит злодеяние террористов как следствие именно американо-израильского союза, как следствие того, что Соединенные Штаты ввязались в еще одну грязную войну. После Индокитая у них стойкая аллергия на вооруженное вмешательство. То же самое наблюдается и во Франции, и я не удивлюсь, узнав об акции «Аль-Фаттах» в Париже, если французы продадут нам свои «миражи». Все равно общественное мнение сложится не в нашу пользу.
Допустим, взрыв произведен где-то здесь. Что тогда? Арабские правительства в тысячный раз выразят громогласное возмущение действиями партизан, а Каддафи переведет на счета «Аль-Фаттах» еще несколько миллионов долларов.
Соединенные Штаты импортируют слишком много нефти, чтобы позволить себе серьезную размолвку с арабскими государствами. Поэтому, как ни печально, Вашингтон тоже предпочтет ограничиться угрозами в адрес «Аль-Фаттах», не затрагивая ее покровителей.
Если, невзирая на наши усилия, арабы осуществят свой замысел, то нам, конечно, несдобровать, но все же дело будет еще не совсем плохо. А вот если мы выйдем из игры, хоть бы и по настоянию госдепартамента, то в итоге мы же и окажемся виноватыми. Да, кстати. Американцы отказались запрашивать у русских какие-либо сведения, касающиеся войны на Ближнем Востоке. Как мне разъяснили в госдепартаменте, «Ближний Восток по-прежнему остается сферой конфликта между двумя системами», даже в условиях разрядки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
* * *
Следующие полчаса Кабаков посвятил беседе с Теллем. Выслушав идею о маневре, который позволил бы заручиться помощью русских, консул не выразил ни малейшего удивления. Судя по всему, в этом мире уже не осталось вещей, способных поразить воображение Иоахима Телля.
Впрочем, не выразил он и восторга. Теплота, прозвучавшая в голосе при словах «До свиданья, мой друг», была, пожалуй, чуточку чрезмерной. Было ли это сочувствие или радость по поводу ухода визитера? Кабаков решил не углубляться в такой спорный вопрос.
Он захромал к выходу, и уже в дверях его окликнул молодой чиновник, сидевший у главного пульта правительственной связи. Пришел ответ с подробностями сирийского инцидента 1971 года.
Телекс сообщил, что взрыв произошел 15 августа. Он совпал по времени с резкой активизацией вербовочной деятельности «Аль-Фаттах». В Дамаске этой работой занимались следующие лица. Первый — Фахри аль-Амари. Он командовал отрядом, осуществившим удачное покушение на иорданского премьера Васти. Эпизод примечателен тем, что завершился несколько театральной сценой — все участники нападения сделали по глотку крови убитого министра. Как предполагает Моссад, нынешнее местонахождение Амари — Алжир. Данные уточняются.
Второй — Абдель Кадир, обстрелявший из гранатомета израильский школьный автобус. Организовал близ Шейх-Саада небольшой заводик по производству мин, при взрыве которого и погиб в 1973 году. Детали этого происшествия, добавил телекс, майор Кабаков, несомненно, вспомнит и сам, поскольку в то время как раз находился где-то неподалеку.
Третий — Мухаммед Фазиль, он же Юсуф Халиф, он же Саммор Туфик. Предполагаемый автор и организатор мюнхенской бойни. Этому человеку израильская разведка уже давно уделяла особенное внимание. Согласно полученным сообщениям, Фазиля видели в Сирии, и сейчас Моссад в экстренном порядке проверяло эту информацию. Имелись указания и на то, что последние три недели Фазиль прожил в Бейруте, благополучно ускользнув от опасности в день кабаковского рейда.
Фотографии Амари и Фазиля, говорилось далее в телексе, уже переданы в израильское посольство в Вашингтоне по спутниковой связи; негативы будут высланы в ближайшие часы. Кабаков поморщился. Упоминание о негативах могло означать лишь одно: снимки плохие, и едва ли их качество улучшится после электронной ретрансляции. Жаль, конечно, но все же лучше, чем совсем ничего. Теперь Кабаков даже раскаивался, что поторопился обратиться с просьбой насчет русских.
— Мухаммед Фазиль, — пробормотал Кабаков. — Да, приятель, похоже, намеченное шоу будет вполне в твоем стиле. Надеюсь, на этот раз ты пожаловал лично, собственной персоной.
Обратно в Бруклин он добрался на метро. Мошевский с тремя агентами-израильтянами отправился прочесывать кабблхиллские бары, надеясь, что в какой-нибудь забегаловке им удастся обнаружить следы грека, помощника Музи. ФБР уже поработало в этих краях, но люди Мошевского не походили на полицейских и могли раскопать что-то новенькое. К тому же они прекрасно вписывались в этническую пестроту здешнего района и говорили (точнее, больше подслушивали) на нескольких языках.
Тем временем Кабаков осматривал офис покойного. Он перерыл целую гору бумаг, но среди торговой документации не нашлось ни единого указания на ближневосточные контакты Музи. И, разумеется, тут не оказалось ни одной записи о таинственном американце.
Казаков мысленно матерился. Требовалась дополнительная информация — фамилия, кличка, название места, хоть что-нибудь. Если между Стамбулом и Аденским заливом есть человек, знающий о планах «Черного Сентября» в США, и Кабаков выяснит его имя, то остальное будет делом техники. Он похитит этого человека и вытряхнет из него правду или погибнет, пытаясь выполнить свой долг.
Однако пока весь улов свелся к обнаружению всего одной новой детали: Музи использовал по меньшей мере три независимых комплекта бухгалтерских книг. Интересное обстоятельство, но прямого отношения к террористам оно могло и не иметь. Уже поздно вечером, разбитый и разочарованный, он покинул контору и вернулся в квартиру Рэйчел.
* * *
Она не ложилась спать и ждала его. Сегодня доктор Боумен показалась ему какой-то иной. Глядя на нее, он вдруг позабыл об усталости. Однодневная разлука многое прояснила для них обоих.
Он обнял Рэйчел с тихой нежностью, удивившей в первую очередь его самого. С этой ночи они стали любовниками. Но и потом каждая их близость проходила под знаком странной, какой-то особенной доброты, словно они боялись спугнуть свою любовь неосторожным движением или словом.
— Глупая я, наверно, — сказала однажды Рэйчел, отдыхая в постели. — Я глупая, но мне это безразлично.
— Мне тоже совсем безразлично, глупая ты или нет, — ото звался Кабаков. — Хочешь сигарету?
Звонок Телля последовал рано утром, когда Кабаков принимал душ. Открыв дверь в ванную, Рэйчел окликнула густое облако пара. Бесшумно переступая босыми ногами, израильтянин прошел к телефону и взял трубку. Другой рукой он придерживал полотенце на бедрах. А доктор Боумен, уединившись у окна, сосредоточенно занялась своим маникюром.
Кабаков тревожился. При благоприятном решении о сотрудничестве с русскими консул не стал бы звонить ему в семь утра, да и вообще избрал бы более надежный способ связи. Не иначе какая-то неприятность.
Голос дипломата был, по обыкновению, спокоен и деловит.
— Майор, к нам поступил запрос относительно вашей особы. Из «Нью-Йорк Тайме». Их очень интересует инцидент на «Летиции», и я думаю, что вам следует приехать в консульство. Я освобожусь после трех. Это время вас устроит?
— Хорошо, я приеду.
Свежий номер «Таймс»уже принесли — он лежал на коврике перед входной дверью. Так, страница первая: «Израильский министр иностранных дел прибыл в Вашингтон на переговоры по Ближнему Востоку». (Надо бы потом прочесть.) «Стоимость жизни: Дженерал Моторс призывает вернуться к натуральной оплате труда». (Хм...) Страница вторая (ох, дьявол, вот оно!): «Израильские агенты пытали араба на территории США — заявляет ливанский консул в беседе с нашим корреспондентом Маргарет Финч».
Далее в статье сообщалось о моряке-ливанце с ливийского торгового судна, который был задержан таможенниками по обвинению в контрабанде. За неделю до его ареста на борт сухогруза поднялись двое неизвестных, назвавшихся израильскими офицерами. Они связали первого помощника капитана Мустафу Фози и подвергли его допросу с применением побоев и электрошока. Консул Юсуф аль-Амеди выражал гневное возмущение этим бандитским актом, добавляя, что не имеет ни малейшего понятия о целях визитеров. Комментировать обвинение, выдвинутое против Фози таможенниками, он отказался. В свою очередь, израильский представитель объявил всю эту историю вымыслом и «неуклюжей попыткой возбудить антиизраильские настроения в США». Здесь же приводилось свидетельство полицейского врача Джиллетта, который осматривал первого помощника и не обнаружил следов побоев или каких-нибудь других повреждений. Но Амеди стоял на своем, утверждая, будто один из нападавших — не кто иной, как майор Дэвид Кабаков, прикомандированный к израильскому посольству в Вашингтоне.
Скандал разгорелся нешуточный, на «Летицию» наложили арест, но, к счастью, таможенники помалкивали, и репортеры пока еще не успели связать взрыв в холодильнике Музи с перипетиями вокруг ливийского сухогруза.
* * *
— Вам официально приказано возвращаться домой, — заявил Телль.
Кабаков скривил губы. Он чувствовал себя так, словно консул ударил его ногой в живот.
Телль подвигал кончиком ручки бумаги у себя на столе. Выдержав паузу, он заговорил снова:
— Фози — гражданин Ливана, так что о его аресте в установленном порядке сообщили в ливанское консульство, которое обеспечило ему адвоката. Тот получает указания из Бейрута и может вить веревки из своего подзащитного. С другой стороны, судно ходило под ливийским флагом, следовательно, об инциденте уже извещен ливийский руководитель, досточтимый и высокообразованный полковник Каддафи. Значит, в курсе событий и «Аль-Фаттах». Я еще не видел показаний, автором которых считается Мустафа Фози, но не сомневаюсь, что они чрезвычайно живописны и содержат массу натуралистических подробностей. Вы его сильно помяли?
— Пальцем не тронул.
— Во всяком случае, ясно одно: ливанцы и ливийцы не успокоятся, пока вы не будете выдворены из США. Возможно, к их протестам присоединится Сирия. У Муаммара Каддафи хватит средств, чтобы оплатить услуги более чем одного арабского дипломата. Разумеется, никто из них, за исключением, быть может, самого Каддафи, не подозревает об истинной цели вашего пребывания в Америке.
— А как на это смотрит госдепартамент? — с трудом выдавил Кабаков.
— О, главное, что их заботит, — это избежать шума и унять арабов. По указанным соображениям, ваше присутствие в качестве официального представителя вооруженных сил Израиля выглядит отныне весьма нежелательным.
— Жирные идиоты! Они заслуживают... — оборвав фразу, он стиснул зубы.
— Как вам известно, майор, на этой неделе ООН приняла резолюцию, выдвинутую по инициативе Лиги арабских стран. В ней осуждается недавняя акция Израиля против партизанских лагерей в Сирии. В настоящее время нам не следует усугублять положение новым скандалом.
— А что, если я сложу полномочия и поменяю дипломатический паспорт на обычный? Буду действовать на свой страх и риск, а Тель-Авив сможет откреститься от меня, когда сочтет это необходимым.
Консул не слушал.
— Очень заманчиво, прости меня. Господи, предположить и такой вариант: арабы приводят в исполнение свой гнусный план, вся Америка в ярости, а в результате мы получим усиление военной помощи Израилю. Но ничего такого не произойдет, и мы оба, увы, прекрасно это понимаем. Здешняя публика расценит злодеяние террористов как следствие именно американо-израильского союза, как следствие того, что Соединенные Штаты ввязались в еще одну грязную войну. После Индокитая у них стойкая аллергия на вооруженное вмешательство. То же самое наблюдается и во Франции, и я не удивлюсь, узнав об акции «Аль-Фаттах» в Париже, если французы продадут нам свои «миражи». Все равно общественное мнение сложится не в нашу пользу.
Допустим, взрыв произведен где-то здесь. Что тогда? Арабские правительства в тысячный раз выразят громогласное возмущение действиями партизан, а Каддафи переведет на счета «Аль-Фаттах» еще несколько миллионов долларов.
Соединенные Штаты импортируют слишком много нефти, чтобы позволить себе серьезную размолвку с арабскими государствами. Поэтому, как ни печально, Вашингтон тоже предпочтет ограничиться угрозами в адрес «Аль-Фаттах», не затрагивая ее покровителей.
Если, невзирая на наши усилия, арабы осуществят свой замысел, то нам, конечно, несдобровать, но все же дело будет еще не совсем плохо. А вот если мы выйдем из игры, хоть бы и по настоянию госдепартамента, то в итоге мы же и окажемся виноватыми. Да, кстати. Американцы отказались запрашивать у русских какие-либо сведения, касающиеся войны на Ближнем Востоке. Как мне разъяснили в госдепартаменте, «Ближний Восток по-прежнему остается сферой конфликта между двумя системами», даже в условиях разрядки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52