Ариадна, как кошка, растворилась в утреннем тумане. — Поднимайтесь, друзья, — сказал Тесей. — Надеюсь, что вы ничего не видели и не слышали.
К сожалению, в последующие часы Кора видела куда менее, чем ей того хотелось. Самое знаменитое событие в мифологической истории Греции — бой Тесея с Минотавром — проходило за стенами Лабиринта, и Кора могла, как и прочие, догадываться о нем только по его результатам.
Сначала слишком многочисленные отряды критской конницы и стражи согнали всех афинян, за исключением Тесея, сохранившего видимость свободы, в низкий храм, стоявший неподалеку от Лабиринта, — весьма непривлекательное и невыразительное нагромождение башен и бастионов из грубо обработанного камня. В храме, также каменном и грубом, их заперли во внутренних помещениях, видно складах — там лежали тюки с шерстью, валялось несколько пустых амфор и битых сосудов. Кора задохнулась бы в этом каменном мешке, но, к счастью, там, как и во многих античных домах, дверей не было, а лишь открытые проемы. Кора сообразила, что пленники нужны Ми-носу для того, чтобы в тот момент, когда изнутри донесется торжествующий рык Минотавра либо он поднимет над центром Лабиринта какое-нибудь победное знамя, можно будет решить — то ли скармливать пленников поштучно Минотавру, то ли сперва принести их в жертву собственной похоти.
Когда глаза Коры привыкли к полумраку темницы, в которой содержались лишь девушки — пленников опять разделили по половому признаку, — Кора поняла, что сверху из-под потолка проникает свет. В неточно пригнанных плитах были щели. Тогда Кора, приказав жестом своим товаркам молчать, подтащила к стене несколько тюков с шерстью, взобралась на них и получила возможность наблюдать из блиндажа за атомными испытаниями, то есть увидела вход в Лабиринт — приоткрытые сейчас кованые бронзовые ворота, площадь перед ними, заполненную критянами, и возвышение, на котором стояли самые знатные люди страны. Впереди — толстая скотина Минос, рядом крепкозадая Пасифая и две прекрасные принцессы.
Затем на возвышение поднялся Тесей, и завязался длинный разговор между ним и Миносом, и Кора заподозрила, что речь идет о выборе оружия. По примеру своего великого дяди, Тесею очень хотелось взять с собой железную палицу, тогда как Минос настаивал на бронзовом мече — оружии, конечно же, хилом в борьбе с любым быком.
В конце концов Тесей сдался и направился к входу в Лабиринт.
При его приближении толпа раздалась, оставляя для Тесея коридор. Воины старались открыть врата Лабиринта, но те не поддавались.
Если центральный вход в Лабиринт выходил на площадь, как бы нависшую над спуском к порту, то его боковые стены и бастионы смотрели в сторону моря. С трудом, но Кора смогла рассмотреть стоявший у причала корабль афинян. Ей показалось, что она угадала на нем темноволосого Феака и гребцов, занятых какими-то обычными делами и не обращающих внимания на сборище наверху.
Юноша, заменявший собой девицу, поднялся на тюки рядом с Корой. — Ну что? — прошептал он. — Зашел? Остальные девицы столпились внизу. Порой кто-нибудь из них тоже подбирался к щели, но делали они это осторожно, чтобы не услышали стражи, которые стояли снаружи.
У черной пасти Лабиринта Тесей остановился. Он поднял меч. Видно, ему очень хотелось, чтоб кто-нибудь из друзей увидел его. Ведь Тесею было страшновато. И лучше всех это понимала Кора. В Тесее сосуществовали древний герой, для него этот мир был обычен и страх был также первобытен, и рафинированный демократ, студент, который самоутверждался для будущих дел и политических побед, но в глубине души, не зная этого, Тесей был более Густавом, нежели эллином.
Никто не помахал ему в ответ, кроме Ариадны, которая осторожно подняла к уху изящную ручку, словно собиралась убрать непокорную светлую прядь. И Тесей исчез в темной пасти Лабиринта. Затем воцарилось долгое ожидание. Ожидание было напряженным и отвратительным, но страха за Тесея Кора не испытывала. Жалко было афинских девушек, если Тесей не одолеет быка…
Кора слезла с тюков, ее спутницы по очереди забирались наверх, чтобы не оставлять площадь без наблюдения, но понимали, что путешествие по Лабиринту и бой с Минотавром могут затянуться надолго и еще неизвестно, чем закончатся.
Девушки уселись в рядок на тюках, обнялись и пели хором, мелодия была простая и заунывная, но знакомая, наверное, она прожила свои три тысячи лет и попадалась Коре в будущем. Пели девушки хорошо, в три голоса, потом к ним присоединился юноша. А Кора представляла себе, как Тесей идет по коридорам Лабиринта, кое-как освещенным дырами в крыше, — Кора спрашивала об этом Феака. Дырки в крыше были сделаны нарочно, чтобы сквозь них свет проникал в витки коридоров. Ведь не будешь ты отправлять слуг внутрь, чтобы они меняли факелы или масло в светильниках. Странно, подумала Кора, вот читаешь древние мифы и никогда не задумываешься: а как же видел Тесей, если в Лабиринте нет света?
…Вот он идет, настороженный, останавливаясь через каждые несколько шагов, чтобы слушать тишину Лабиринта, — ведь Минотавр тоже не стоит в центре, склонив голову с тяжелыми рогами и ожидая врага.
Он, наверное, подстерегает Тесея за углом… Осторожней, Тесей!
Но конец этой истории наступил неожиданно и оказался вовсе на таким, каким могла его себе представить Кора.
— Смотрите! — закричал юноша, дежуривший у щели. Сначала она никак не могла сообразить, что же происходит.
Слишком далеко от нее, да еще подсвеченный сзади косыми лучами утреннего солнца, крошечный человечек вылез на крышу Лабиринта — почти в центре его. В руке эта фигурка поднимала нечто круглое, тяжелое, видно было, как она изогнулась, чтобы удержать равновесие.
И тогда скорее воображением, чем силой зрения, Кора поняла, что видит выбравшегося каким-то образом на крышу Лабиринта Тесея, который поднимает в руке голову быка.
Потом Тесей спрыгнул вниз и исчез почти на двадцать минут — пожалуй, самые длинные минуты в жизни Коры Орват.
Она старалась не выпускать из вида то, что происходит на возвышении, среди высокопоставленных зрителей.
Там царила паника.
Исход боя был настолько невероятен, что Минос и его жена отказывались в это верить и даже обвиняли Тесея в жульничестве. В то же время придумать, как же Тесей обманул их, они не могли и теряли время, сцепившись в ссоре. Какие-то высокие чины отдавали приказы и тут же отменяли их, и, по мере того как приближался момент появления Тесея, суматоха в стане критян все увеличивалась. Но так не могло продолжаться до бесконечности, и одновременно с ростом суматохи в ней появлялась некоторая осмысленность, исходившая от Миноса, который уже отметал самые глупые и поспешные решения. Вот он подозвал к себе нескольких моряков и заговорил с ними, склонившись к ним, чтобы окружающие не слышали о его решении.
Когда появится Тесей, было неясно. Но Кора полагала, что остались считанные минуты. Дальнейшее зависело от того, насколько точно его выход из Лабиринта совпадет с действиями остальных афинян. Ни Кора, ни Феак — никто из них не думал, что, убив Минотавра, афиняне получат за это обещанную свободу. Теперь надо было убежать, ибо в ином случае их сначала всех перебьют из чувства мести и лишь потом когда-нибудь начнут мирные переговоры с Афинами.
Кора бросила взгляд к причалам — все верно. Она увидела то, что надеялась увидеть, — афинских гребцов, которые по двое, по трое перебирались на пришвартованные рядом военные суда критян и торопливо рубили топорами им днища, благо и команды, и охрана этих кораблей — все были на площади перед Лабиринтом, надеясь увидеть исторический момент — гибель Тесея.
Теперь наступила очередь действовать Коре — она была старшей в этом подвале.
Кора выхватила короткий кинжал, который был скрыт у нее под одеждой, и, подчиняясь этому знаку, другой юноша, замаскированный под девушку, также обнажил оружие.
Эрибея, по знаку Коры, осталась на тюках у щели — она должна была дать сигнал, когда Тесей появится из Лабиринта.
Юноша с кинжалом и Кора замерли по обе стороны дверного проема, за которым ходили, переговаривались солдаты. Воины обращали куда больше внимания на ту комнату, где были заточены молодые люди, — оттуда вырваться было немыслимо — они были заранее обысканы, обезоружены, в дверях стояло несколько тяжело вооруженных панцирных воинов с короткими копьями, направленными на дверь. Все надежда была только на девушек, на продуманную еще в Афинах хитрость предусмотрительного Тесея — нападение должно исходить с той стороны, откуда противник его менее всего ждет.
— Идет! — крикнула девушка. — Ой, девочки, он же весь в крови! Сейчас упадет.
Шум и крики, донесшиеся с площади, казалось, поколебали толстые стены храма.
Можно было предположить, что и стражи храмовых подземелий также замерли, прислушиваясь к крикам сверху и стараясь понять, означают ли они победу Минотавра. — Вперед! — приказала Кора. Юноша послушно кинулся вперед, Кора за ним. Два стража у двери, пораженные кинжалами, упали сразу, никак не ожидая нападения от девиц, которых они охраняли. Кора и ее напарник бились молча, отчаянно и быстро, стараясь, прежде чем охрана опомнится, пробиться к двери, за ней их ждали товарищи. Только вместе можно было надеяться одолеть солдат, которые растерялись от нападения, но растерянность скоро минет и тогда положение афинян будет безнадежным.
Через минуту Кора уже была у двери в подземелье, где содержались афинские юноши.
В полутьме подвала храма мелькали черные тени, слышались крики и звон оружия, испуганный стражник встретился глазами с Корой, и та сразу в прыжке ударила его ногами в живот, надеясь, что теперь он не скоро очнется.
Хорошо уговаривать себя, что все это игра. Все это ВР-круиз, изобретение изысканных умов далекого будущего. Но когда ты наталкиваешься рукой на горячую потную кожу, когда кровь, брызнувшая из раны воина, обжигает тебе бок, когда в крике рвущегося к тебе солдата ты ощущаешь запах чеснока — какая к черту игра! Но надо сражаться. Кого я убиваю? Фантомов или людей? — Выходите! — крикнула Кора, стараясь перекричать шум и грохот в подземелье. — Скорее! Разбирайте их оружие! Выводите девушек!
Ей подчинялись. Если ты берешь на себя командование, если ты делаешь это уверенно, словно знаешь и о цели, и о том, как ее добиться, — люди готовы доверить тебе свою жизнь, надеясь, что сохранят ее вернее, чем когда будут действовать по собственной инициативе. Они не думают об этом, не анализируют, они просто начинают двигаться быстрее и осмысленнее.
Афиняне пробились к выходу из храмовых подвалов, и никто их не преследовал, настолько оставшиеся в живых воины были растерянны и испуганы тем, что произошло.
Кора не потеряла чувства направления и умения ориентироваться.
Опрокинув нескольких воинов, что находились у храма, афиняне толпой кинулись вниз, к кораблю.
Там у кормового весла стоял Феак и кричал на гребцов, торопя их занимать свои места. Корабль уже развернулся так, что с причалом его соединяли лишь узкие мостки, а по оба борта было открытое водное пространство, в которое гребцы опустили весла, готовые сделать первый гребок.
Теперь Кора, замыкающая группу афинян, смогла обернуться назад и увидеть, как обстоят дела у Тесея.
И вовремя, потому что она стала свидетелем исторического момента.
Именно в эту минуту измазанный кровью, смертельно усталый, шатающийся Тесей кинул к ногам Миноса колоссальную голову его сына — тугая шерсть кучерявилась на крутом лбу быка, рога были позолочены, глаза полуоткрыты… Голова с тяжелым глухим стуком ударилась о землю.
— Афины свободны! — воскликнул Тесей. — Взять его! — Минос как будто ждал именно этого мгновения, но не успел опередить слова Тесея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
К сожалению, в последующие часы Кора видела куда менее, чем ей того хотелось. Самое знаменитое событие в мифологической истории Греции — бой Тесея с Минотавром — проходило за стенами Лабиринта, и Кора могла, как и прочие, догадываться о нем только по его результатам.
Сначала слишком многочисленные отряды критской конницы и стражи согнали всех афинян, за исключением Тесея, сохранившего видимость свободы, в низкий храм, стоявший неподалеку от Лабиринта, — весьма непривлекательное и невыразительное нагромождение башен и бастионов из грубо обработанного камня. В храме, также каменном и грубом, их заперли во внутренних помещениях, видно складах — там лежали тюки с шерстью, валялось несколько пустых амфор и битых сосудов. Кора задохнулась бы в этом каменном мешке, но, к счастью, там, как и во многих античных домах, дверей не было, а лишь открытые проемы. Кора сообразила, что пленники нужны Ми-носу для того, чтобы в тот момент, когда изнутри донесется торжествующий рык Минотавра либо он поднимет над центром Лабиринта какое-нибудь победное знамя, можно будет решить — то ли скармливать пленников поштучно Минотавру, то ли сперва принести их в жертву собственной похоти.
Когда глаза Коры привыкли к полумраку темницы, в которой содержались лишь девушки — пленников опять разделили по половому признаку, — Кора поняла, что сверху из-под потолка проникает свет. В неточно пригнанных плитах были щели. Тогда Кора, приказав жестом своим товаркам молчать, подтащила к стене несколько тюков с шерстью, взобралась на них и получила возможность наблюдать из блиндажа за атомными испытаниями, то есть увидела вход в Лабиринт — приоткрытые сейчас кованые бронзовые ворота, площадь перед ними, заполненную критянами, и возвышение, на котором стояли самые знатные люди страны. Впереди — толстая скотина Минос, рядом крепкозадая Пасифая и две прекрасные принцессы.
Затем на возвышение поднялся Тесей, и завязался длинный разговор между ним и Миносом, и Кора заподозрила, что речь идет о выборе оружия. По примеру своего великого дяди, Тесею очень хотелось взять с собой железную палицу, тогда как Минос настаивал на бронзовом мече — оружии, конечно же, хилом в борьбе с любым быком.
В конце концов Тесей сдался и направился к входу в Лабиринт.
При его приближении толпа раздалась, оставляя для Тесея коридор. Воины старались открыть врата Лабиринта, но те не поддавались.
Если центральный вход в Лабиринт выходил на площадь, как бы нависшую над спуском к порту, то его боковые стены и бастионы смотрели в сторону моря. С трудом, но Кора смогла рассмотреть стоявший у причала корабль афинян. Ей показалось, что она угадала на нем темноволосого Феака и гребцов, занятых какими-то обычными делами и не обращающих внимания на сборище наверху.
Юноша, заменявший собой девицу, поднялся на тюки рядом с Корой. — Ну что? — прошептал он. — Зашел? Остальные девицы столпились внизу. Порой кто-нибудь из них тоже подбирался к щели, но делали они это осторожно, чтобы не услышали стражи, которые стояли снаружи.
У черной пасти Лабиринта Тесей остановился. Он поднял меч. Видно, ему очень хотелось, чтоб кто-нибудь из друзей увидел его. Ведь Тесею было страшновато. И лучше всех это понимала Кора. В Тесее сосуществовали древний герой, для него этот мир был обычен и страх был также первобытен, и рафинированный демократ, студент, который самоутверждался для будущих дел и политических побед, но в глубине души, не зная этого, Тесей был более Густавом, нежели эллином.
Никто не помахал ему в ответ, кроме Ариадны, которая осторожно подняла к уху изящную ручку, словно собиралась убрать непокорную светлую прядь. И Тесей исчез в темной пасти Лабиринта. Затем воцарилось долгое ожидание. Ожидание было напряженным и отвратительным, но страха за Тесея Кора не испытывала. Жалко было афинских девушек, если Тесей не одолеет быка…
Кора слезла с тюков, ее спутницы по очереди забирались наверх, чтобы не оставлять площадь без наблюдения, но понимали, что путешествие по Лабиринту и бой с Минотавром могут затянуться надолго и еще неизвестно, чем закончатся.
Девушки уселись в рядок на тюках, обнялись и пели хором, мелодия была простая и заунывная, но знакомая, наверное, она прожила свои три тысячи лет и попадалась Коре в будущем. Пели девушки хорошо, в три голоса, потом к ним присоединился юноша. А Кора представляла себе, как Тесей идет по коридорам Лабиринта, кое-как освещенным дырами в крыше, — Кора спрашивала об этом Феака. Дырки в крыше были сделаны нарочно, чтобы сквозь них свет проникал в витки коридоров. Ведь не будешь ты отправлять слуг внутрь, чтобы они меняли факелы или масло в светильниках. Странно, подумала Кора, вот читаешь древние мифы и никогда не задумываешься: а как же видел Тесей, если в Лабиринте нет света?
…Вот он идет, настороженный, останавливаясь через каждые несколько шагов, чтобы слушать тишину Лабиринта, — ведь Минотавр тоже не стоит в центре, склонив голову с тяжелыми рогами и ожидая врага.
Он, наверное, подстерегает Тесея за углом… Осторожней, Тесей!
Но конец этой истории наступил неожиданно и оказался вовсе на таким, каким могла его себе представить Кора.
— Смотрите! — закричал юноша, дежуривший у щели. Сначала она никак не могла сообразить, что же происходит.
Слишком далеко от нее, да еще подсвеченный сзади косыми лучами утреннего солнца, крошечный человечек вылез на крышу Лабиринта — почти в центре его. В руке эта фигурка поднимала нечто круглое, тяжелое, видно было, как она изогнулась, чтобы удержать равновесие.
И тогда скорее воображением, чем силой зрения, Кора поняла, что видит выбравшегося каким-то образом на крышу Лабиринта Тесея, который поднимает в руке голову быка.
Потом Тесей спрыгнул вниз и исчез почти на двадцать минут — пожалуй, самые длинные минуты в жизни Коры Орват.
Она старалась не выпускать из вида то, что происходит на возвышении, среди высокопоставленных зрителей.
Там царила паника.
Исход боя был настолько невероятен, что Минос и его жена отказывались в это верить и даже обвиняли Тесея в жульничестве. В то же время придумать, как же Тесей обманул их, они не могли и теряли время, сцепившись в ссоре. Какие-то высокие чины отдавали приказы и тут же отменяли их, и, по мере того как приближался момент появления Тесея, суматоха в стане критян все увеличивалась. Но так не могло продолжаться до бесконечности, и одновременно с ростом суматохи в ней появлялась некоторая осмысленность, исходившая от Миноса, который уже отметал самые глупые и поспешные решения. Вот он подозвал к себе нескольких моряков и заговорил с ними, склонившись к ним, чтобы окружающие не слышали о его решении.
Когда появится Тесей, было неясно. Но Кора полагала, что остались считанные минуты. Дальнейшее зависело от того, насколько точно его выход из Лабиринта совпадет с действиями остальных афинян. Ни Кора, ни Феак — никто из них не думал, что, убив Минотавра, афиняне получат за это обещанную свободу. Теперь надо было убежать, ибо в ином случае их сначала всех перебьют из чувства мести и лишь потом когда-нибудь начнут мирные переговоры с Афинами.
Кора бросила взгляд к причалам — все верно. Она увидела то, что надеялась увидеть, — афинских гребцов, которые по двое, по трое перебирались на пришвартованные рядом военные суда критян и торопливо рубили топорами им днища, благо и команды, и охрана этих кораблей — все были на площади перед Лабиринтом, надеясь увидеть исторический момент — гибель Тесея.
Теперь наступила очередь действовать Коре — она была старшей в этом подвале.
Кора выхватила короткий кинжал, который был скрыт у нее под одеждой, и, подчиняясь этому знаку, другой юноша, замаскированный под девушку, также обнажил оружие.
Эрибея, по знаку Коры, осталась на тюках у щели — она должна была дать сигнал, когда Тесей появится из Лабиринта.
Юноша с кинжалом и Кора замерли по обе стороны дверного проема, за которым ходили, переговаривались солдаты. Воины обращали куда больше внимания на ту комнату, где были заточены молодые люди, — оттуда вырваться было немыслимо — они были заранее обысканы, обезоружены, в дверях стояло несколько тяжело вооруженных панцирных воинов с короткими копьями, направленными на дверь. Все надежда была только на девушек, на продуманную еще в Афинах хитрость предусмотрительного Тесея — нападение должно исходить с той стороны, откуда противник его менее всего ждет.
— Идет! — крикнула девушка. — Ой, девочки, он же весь в крови! Сейчас упадет.
Шум и крики, донесшиеся с площади, казалось, поколебали толстые стены храма.
Можно было предположить, что и стражи храмовых подземелий также замерли, прислушиваясь к крикам сверху и стараясь понять, означают ли они победу Минотавра. — Вперед! — приказала Кора. Юноша послушно кинулся вперед, Кора за ним. Два стража у двери, пораженные кинжалами, упали сразу, никак не ожидая нападения от девиц, которых они охраняли. Кора и ее напарник бились молча, отчаянно и быстро, стараясь, прежде чем охрана опомнится, пробиться к двери, за ней их ждали товарищи. Только вместе можно было надеяться одолеть солдат, которые растерялись от нападения, но растерянность скоро минет и тогда положение афинян будет безнадежным.
Через минуту Кора уже была у двери в подземелье, где содержались афинские юноши.
В полутьме подвала храма мелькали черные тени, слышались крики и звон оружия, испуганный стражник встретился глазами с Корой, и та сразу в прыжке ударила его ногами в живот, надеясь, что теперь он не скоро очнется.
Хорошо уговаривать себя, что все это игра. Все это ВР-круиз, изобретение изысканных умов далекого будущего. Но когда ты наталкиваешься рукой на горячую потную кожу, когда кровь, брызнувшая из раны воина, обжигает тебе бок, когда в крике рвущегося к тебе солдата ты ощущаешь запах чеснока — какая к черту игра! Но надо сражаться. Кого я убиваю? Фантомов или людей? — Выходите! — крикнула Кора, стараясь перекричать шум и грохот в подземелье. — Скорее! Разбирайте их оружие! Выводите девушек!
Ей подчинялись. Если ты берешь на себя командование, если ты делаешь это уверенно, словно знаешь и о цели, и о том, как ее добиться, — люди готовы доверить тебе свою жизнь, надеясь, что сохранят ее вернее, чем когда будут действовать по собственной инициативе. Они не думают об этом, не анализируют, они просто начинают двигаться быстрее и осмысленнее.
Афиняне пробились к выходу из храмовых подвалов, и никто их не преследовал, настолько оставшиеся в живых воины были растерянны и испуганы тем, что произошло.
Кора не потеряла чувства направления и умения ориентироваться.
Опрокинув нескольких воинов, что находились у храма, афиняне толпой кинулись вниз, к кораблю.
Там у кормового весла стоял Феак и кричал на гребцов, торопя их занимать свои места. Корабль уже развернулся так, что с причалом его соединяли лишь узкие мостки, а по оба борта было открытое водное пространство, в которое гребцы опустили весла, готовые сделать первый гребок.
Теперь Кора, замыкающая группу афинян, смогла обернуться назад и увидеть, как обстоят дела у Тесея.
И вовремя, потому что она стала свидетелем исторического момента.
Именно в эту минуту измазанный кровью, смертельно усталый, шатающийся Тесей кинул к ногам Миноса колоссальную голову его сына — тугая шерсть кучерявилась на крутом лбу быка, рога были позолочены, глаза полуоткрыты… Голова с тяжелым глухим стуком ударилась о землю.
— Афины свободны! — воскликнул Тесей. — Взять его! — Минос как будто ждал именно этого мгновения, но не успел опередить слова Тесея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70