А ты мне не жена! Ты – свинья… И это настолько очевидно, что я не могу больше лгать ни себе, ни людям…
Жена Вечного Жида. Я тебе покажу пророков!
Магомед. Почтеннейшая… Но мы действительно пророки. Это палата пророков… А вы действительно выглядите, как свинья…
Жена Вечного Жида (лупит Магомеда сумкой). Я вам покажу! Пророки! Свинья!
Иисус. Ну что же вы хотите, милая свин… милая женщина! Вы хотите, чтобы муж вам лгал? Чтобы пророки вам лгали? Если мы видим перед собой свинью, что же нам, врать, что мы видим Афродиту?
Жена Вечного Жида (лупит Иисуса сумкой). Я вам покажу! Думаете, если вы спрятались в сумасшедший дом, так вам все позволено? Вы такие же сумасшедшие, как я свинья!
Будда. Что ж, это прискорбно слышать, ибо я пред собой действительно вижу свинью… Но вам не следует расстраиваться. Свинья… это не страшно, это одна из форм, которую принимает ваша душа только лишь в одной из множества ваших земных жизней!
Жена Вечного Жида (лупит Будду сумкой). Вы жалкие кобели! Вам только подавай молоденькую плоть… Титьки, попки… А женщина – явление скоропортящееся!
Жена Вечного Жида садится на пол, снимает маску свиньи и начинает горько плакать.
Будда. Дело вовсе не во внешнем виде. Вот теперь я вижу перед собой женщину. А ты, Вечный Жид, кого видишь?
Вечный Жид бросается к своей плачущей жене.
Вечный Жид. Котик мой! Ты – больше не свинья! Котик мой вернулся… Спасибо пророкам! Совершили чудо! Вернули моего котика!
Будда. Теперь он видит котика… У мужика явно с мозгами не в порядке.
Магомед. Это он ее так фигурально называет… А с мозгами у него все в порядке, как и у нас… Пока в них ножом не поковырялись…
Иисус. Просто у Вечного Жида душа чувствительна, как у пророка… Он видит не глазами, а душой…
Жена, поцеловав Вечного Жида, уходит со сцены, забыв сумку.
Занавес
Сцена 9
Те же, только вместо больного на четвертой кровати – подушки, укрытые одеялом. Зрители должны полагать, что ничего не изменилось.
Иисус. Бедный Вечный Жид. Тебе тоже пропишут лоботомию…
Будда. Теперь у них такое лечение пророков. Говорят, очень эффективно!
Магомед. Я – живым не дамся… (Начинает грозно размахивать забытой на сцене сумкой.)
Вечный Жид. Глупости. Они не имеют права. Юридически. Лоботомия запрещена. Теперь используют лекарства…
Будда. Ты это Главврачу расскажи… Вызови его в суд. Ты забываешь, что, войдя в палату пророков, ты, возможно, стал всесильным, но совершенно бесправным!
Магомед. Только мечом! Только мечом!!! Только мечом, взрывчаткой, атомной бомбой, наконец, мы привлечем к себе внимание мира! Только так мы обретем свободу!
Иисус. Кстати, а как поживает наш Главврач? Интересно, Санитарка сильно его покалечила? Не дай бог, и правда, убила! А если не убила, так он только укрепится в своем желании нас радикально излечить… После того как он узнает, какое воздействие на милую, мирную женщину оказала моя Накроватная проповедь… Кстати, тоже совершенно мирная…
Магомед (указывая на четвертую кровать). Не иначе, как нам этот Шайтан всю воду мутит!
Будда. Да, да… Не зря говорят: в мутном омуте черти водятся…
Магомед (подкрадываясь к четвертой кровати с сумкой наготове). А давайте мы ему разъясним!
Санитары вводят Инопланетянина.
Магомед. Места нет! Палата заполнена!
Санитары отстраняют Магомеда, отбирают у него сумку и провожают Инопланетянина к четвертой кровати. Поднимают одеяло, убирают подушки и насильно усаживают Инопланетянина на кровать.
Будда. Да, зря ты, Магомед, Сатану спугнул… Вот теперь к нам Инопланетянина подселили… (Громко, обращаясь к Инопланетянину.) Ты с чем к нам пришел?
Инопланетянин. Меня считают сумасшедшим, хотя я ничуть не больнее, чем все остальные. Я пришел к вам на Землю с миром.
Иисус. Ну, слава богу. Я опасался, что встреча с инопланетянами может быть неприятной…
Инопланетянин. Я пришел к вам для того, чтобы сказать, что никто не вправе решать, что правда, а что неправда… Кто нормальный, а кто ненормальный… Грех это…
Магомед. Ну а если человек под себя ходит? А если буйный?
Инопланетянин. Ухаживать надо… Осуждать не надо…
Иисус. И за это тебя госпитализировали?
Магомед. И за это тебе тоже собираются сделать лоботомию?
Иисус. Значит, так суждено. Ну, не крест же… Не крест… Возможно, в будущем люди перестанут удалять лобную долю мозга пророков, в которых кроется их интеллект и способность видеть… Перестанут выкалывать око пророка, которым пророк может исцелять… Перестанут делать прочие святотатственные операции… Возможно, когда наступит будущее…
Внезапно Инопланетянин снимает маску. Под маской оказывается Главврач с перебинтованной головой. Все замолкают.
Главврач (устало, но торжественно). Да не бойтесь вы за свои головы… Операции не будет. Будущее … уже наступило!
Все смотрят на него с недоумением.
Пришло указание с самого верха…
Пауза.
Лечить пророков таблеточками!
Всеобщее ликование и крики: «Ура! Слава будущему! Браво, няня!».
Занавес.
Послесловие
Зачем была написана пьеса «Исцеление пророков» (Этот пояснительный очерк можно зачитывать как бы от автора после спектакля, если зрители не разбегутся.)
«Исцеление пророков»… Во куда хватил! Скорее всего, это произведение будет раздражать и главврачей, и санитарок, и христиан, и буддистов, и евреев, а о мусульманах и говорить нечего. Моя мама, узнав, что я посмел вывести образ пророка Мухаммеда в своем произведении, пришла в навязчивый ужас и затребовала текст пьесы на просмотр. Еще не прочитав рукопись, мама сказала, что я сошел с ума, что террористы меня достанут и в Канаде, и что если даже Папе не сошло с рук, то мне уж точно не сойдет…
Я ответил, что я совсем непримечательная личность, кому я на фиг нужен, но все же полюбопытствовал, что такого в очередной раз совершил мой папа? Мама объяснила, что в данном случае речь идет не о моем отце, а о Папе Римском, который недавно в одной весьма академической лекции неосторожно посмел процитировать фразу шестивековой давности… Фраза неполиткорректно намекала на жестокую сущность ислама и на то, что он насаждается мечом, а не добрым словом. Весь исламский мир вспыхнул и ответил жестокостью на обвинения в жестокости!
Я успокоил маму, что ничего плохого про пророка Мухаммеда в пьесе нет! Но она настаивала, желая непременно поскорее узнать, что я там про него написал.
Тогда я сказал, что ничего про него не написал. Он сам сказал о себе все, что счел нужным. Мама возразила, что я придуриваюсь и что это же ясно, – все, им сказанное, вложил ему в уста никто иной как… Нет, не Аллах, а я… А вы подумали, Аллах? Вы плохо знаете мою маму… Ее не успокоил мой уклончивый ответ, что, следуя учению пророка, мне не следует бояться его разбушевавшихся последователей, потому что только погибнув в борьбе, можно попасть в рай!
Читатели мои строгие, друзья мои верные, любимые мои родственники, ласковые мои домашние, успокойтесь! Я все поясню. Эта пьеса не о пророке Мухаммеде и не о Будде. И вовсе не о Христе. Эта пьеса… обо мне!
Конечно, после драки кулаками не машут. Пьеса написана и поступила на свалку литературной истории, где ее либо забудут, либо нет, что, в общем, не имеет значения. Поздно оправдываться, что я хотел родить девочку, а получился мальчик, в духе еврейского анекдота:
Экскурсия идет по раю. Видят: сидит старая еврейка и вяжет носки.
– Кто это? – спрашивают они.
– Это пресвятая Дева Мария, – отвечают им.
Они подходят и с огромным почтением начинают:
– Вы такая знаменитая! Вы – самая великая женщина в истории! Вы родили такого сына! Вы понимаете, что для всех нас Иисус Христос…
– Да-да, я все понимаю! Но, вообще-то, мы с мужем хотели девочку!
Я честно скажу – я не хотел девочку. Я родил то, что собирался родить… Пьесу «Исцеление пророков».
Многие авторы рано или поздно приходят к тому, что пытаются объяснить сами себе и всем остальным, зачем они пишут. Оруэлл отметился брошюрой: «Зачем я пишу?» Фаулз посвятил этой теме немало строк. Да только ли они?
Практически каждый, собирающийся оставить оттиск своих мыслей на бумаге, задается вопросом: «А может быть, лучше было промолчать? Не позориться своей посредственностью? Не повторять уже в тысячный раз повторенное?» Но жажда выговориться сильнее этих самозапретов…
Конечно, во все времена авторы ищут еще и славы. Если я скажу, что я не ищу славы, – вы не поверите, вы просто захлопнете мою книжку и швырнете ее в камин. У вас нет камина? Извините. Ну, тогда в мусорное ведро… Туда ее, в мусор, или лучше в макулатуру, обменяете ее на что-нибудь стоящее. Что, уже не меняют макулатуру на Дрюона? А какой век на дворе? Да что вы говорите? Двадцать первый? Так это же везение! Нам повезло! 21 – это же очко! Мы выиграли!
Так о чем это я? О славе? Ну, вы приготовились? Тогда слушайте:
Я НЕ ИЩУ СЛАВЫ!
Не верите? Ваше право. Конечно, вы скажете, что я поднял тему пророка Мухаммеда, чтобы прославиться. Ведь теперь самый легкий путь обзавестись скандальной славой – это покритиковать ислам или их пророка. Обозвать его предводителем пастухов стадов табуреток. Это так. Не спорю. Знаменитый современный французский писатель Уэльбек , сколотивший состояние в шесть миллионов евро всего за четыре-пять романов, в одном из интервью назвал ислам «самой тупой религией» (la religion la plus con), за что подвергся судебному преследованию, однако, на его счастье, был оправдан. Несколько утомленному угрозами со стороны мусульман Уэльбеку, правда, пришлось бежать из любимого Парижа сначала в Ирландию, а затем в испанскую глубинку, где он недавно написал роман «Возможность острова», который еще до выхода объявил своим лучшим произведением.
Роман вышел в 2005 году. Я читал его по-французски. Точнее, брался читать и бросал. Я плохо знаю французский? Да нет, не так чтобы плохо… Мне этот роман показался бредом, хотя тот же Анатоль Франс бредом не кажется, даже когда читаешь его по-французски, но, возможно я изменю свое мнение (я имею в виду о Уэльбеке), а поэтому пока прошу проигнорировать сказанное мной по этому поводу, хотя про ислам прошу отметить, что более половины славы Уэльбеку принес его скандал с мусульманами, тем более, что с его стороны это был отнюдь не дебют на стезе задирания приверженцев Корана.
Да, мусульмане показывают нам свой норов… Рот затыкают почище инквизиции. Конечно, во времена Галилея и Декарта было опасно писать нестандартные соображения о Святой Церкви, устройстве Вселенной и прочих насущных предметах. Вы скажете: люди, желавшие славы, высказывались, гибли на кострах и завоевывали бессмертие?
Во времена сталинских и фашистских застенков тоже было опасно открывать рот… Люди открывали, гибли – и снова завоевывали бессмертие. Как у Высоцкого:
Слабо стреляться. В пятки, мол, давно ушла душа.
Терпенье, психопаты и кликуши.
Поэты ходят пятками по лезвию ножа
И режут в кровь свои босые души.
На слово «длинношеее» в конце пришлось три «е».
Укоротить поэта. Вывод ясен.
И нож в него. Но счастлив он висеть на острие,
Зарезанный за то, что был опасен…
Вы действительно думаете, что все они искали славы? Нет. Просто свобода слова и совести – это когда ты действительно можешь дышать и говорить свободно, невзирая на уродов-фанатиков всех мастей! А для некоторых говорить так же необходимо, как дышать!
Помните, как в пьесе?
Санитарка. А что, если вам добровольно перестать быть пророками? Без операции?
Иисус. Это все равно, А что, если вам добровольно перестать быть пророками? Без операции?
Иисус. Это все равно, как если бы я спросил: а что, если тебе добровольно перестать дышать, милая женщина?..
Магомед. Пока мы тебя не удавили…
Нет, я не ищу славы. Зачем же я тогда пишу? Я ищу собеседников. Я готов публиковать свои книги анонимно, пусть только их читают люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Жена Вечного Жида. Я тебе покажу пророков!
Магомед. Почтеннейшая… Но мы действительно пророки. Это палата пророков… А вы действительно выглядите, как свинья…
Жена Вечного Жида (лупит Магомеда сумкой). Я вам покажу! Пророки! Свинья!
Иисус. Ну что же вы хотите, милая свин… милая женщина! Вы хотите, чтобы муж вам лгал? Чтобы пророки вам лгали? Если мы видим перед собой свинью, что же нам, врать, что мы видим Афродиту?
Жена Вечного Жида (лупит Иисуса сумкой). Я вам покажу! Думаете, если вы спрятались в сумасшедший дом, так вам все позволено? Вы такие же сумасшедшие, как я свинья!
Будда. Что ж, это прискорбно слышать, ибо я пред собой действительно вижу свинью… Но вам не следует расстраиваться. Свинья… это не страшно, это одна из форм, которую принимает ваша душа только лишь в одной из множества ваших земных жизней!
Жена Вечного Жида (лупит Будду сумкой). Вы жалкие кобели! Вам только подавай молоденькую плоть… Титьки, попки… А женщина – явление скоропортящееся!
Жена Вечного Жида садится на пол, снимает маску свиньи и начинает горько плакать.
Будда. Дело вовсе не во внешнем виде. Вот теперь я вижу перед собой женщину. А ты, Вечный Жид, кого видишь?
Вечный Жид бросается к своей плачущей жене.
Вечный Жид. Котик мой! Ты – больше не свинья! Котик мой вернулся… Спасибо пророкам! Совершили чудо! Вернули моего котика!
Будда. Теперь он видит котика… У мужика явно с мозгами не в порядке.
Магомед. Это он ее так фигурально называет… А с мозгами у него все в порядке, как и у нас… Пока в них ножом не поковырялись…
Иисус. Просто у Вечного Жида душа чувствительна, как у пророка… Он видит не глазами, а душой…
Жена, поцеловав Вечного Жида, уходит со сцены, забыв сумку.
Занавес
Сцена 9
Те же, только вместо больного на четвертой кровати – подушки, укрытые одеялом. Зрители должны полагать, что ничего не изменилось.
Иисус. Бедный Вечный Жид. Тебе тоже пропишут лоботомию…
Будда. Теперь у них такое лечение пророков. Говорят, очень эффективно!
Магомед. Я – живым не дамся… (Начинает грозно размахивать забытой на сцене сумкой.)
Вечный Жид. Глупости. Они не имеют права. Юридически. Лоботомия запрещена. Теперь используют лекарства…
Будда. Ты это Главврачу расскажи… Вызови его в суд. Ты забываешь, что, войдя в палату пророков, ты, возможно, стал всесильным, но совершенно бесправным!
Магомед. Только мечом! Только мечом!!! Только мечом, взрывчаткой, атомной бомбой, наконец, мы привлечем к себе внимание мира! Только так мы обретем свободу!
Иисус. Кстати, а как поживает наш Главврач? Интересно, Санитарка сильно его покалечила? Не дай бог, и правда, убила! А если не убила, так он только укрепится в своем желании нас радикально излечить… После того как он узнает, какое воздействие на милую, мирную женщину оказала моя Накроватная проповедь… Кстати, тоже совершенно мирная…
Магомед (указывая на четвертую кровать). Не иначе, как нам этот Шайтан всю воду мутит!
Будда. Да, да… Не зря говорят: в мутном омуте черти водятся…
Магомед (подкрадываясь к четвертой кровати с сумкой наготове). А давайте мы ему разъясним!
Санитары вводят Инопланетянина.
Магомед. Места нет! Палата заполнена!
Санитары отстраняют Магомеда, отбирают у него сумку и провожают Инопланетянина к четвертой кровати. Поднимают одеяло, убирают подушки и насильно усаживают Инопланетянина на кровать.
Будда. Да, зря ты, Магомед, Сатану спугнул… Вот теперь к нам Инопланетянина подселили… (Громко, обращаясь к Инопланетянину.) Ты с чем к нам пришел?
Инопланетянин. Меня считают сумасшедшим, хотя я ничуть не больнее, чем все остальные. Я пришел к вам на Землю с миром.
Иисус. Ну, слава богу. Я опасался, что встреча с инопланетянами может быть неприятной…
Инопланетянин. Я пришел к вам для того, чтобы сказать, что никто не вправе решать, что правда, а что неправда… Кто нормальный, а кто ненормальный… Грех это…
Магомед. Ну а если человек под себя ходит? А если буйный?
Инопланетянин. Ухаживать надо… Осуждать не надо…
Иисус. И за это тебя госпитализировали?
Магомед. И за это тебе тоже собираются сделать лоботомию?
Иисус. Значит, так суждено. Ну, не крест же… Не крест… Возможно, в будущем люди перестанут удалять лобную долю мозга пророков, в которых кроется их интеллект и способность видеть… Перестанут выкалывать око пророка, которым пророк может исцелять… Перестанут делать прочие святотатственные операции… Возможно, когда наступит будущее…
Внезапно Инопланетянин снимает маску. Под маской оказывается Главврач с перебинтованной головой. Все замолкают.
Главврач (устало, но торжественно). Да не бойтесь вы за свои головы… Операции не будет. Будущее … уже наступило!
Все смотрят на него с недоумением.
Пришло указание с самого верха…
Пауза.
Лечить пророков таблеточками!
Всеобщее ликование и крики: «Ура! Слава будущему! Браво, няня!».
Занавес.
Послесловие
Зачем была написана пьеса «Исцеление пророков» (Этот пояснительный очерк можно зачитывать как бы от автора после спектакля, если зрители не разбегутся.)
«Исцеление пророков»… Во куда хватил! Скорее всего, это произведение будет раздражать и главврачей, и санитарок, и христиан, и буддистов, и евреев, а о мусульманах и говорить нечего. Моя мама, узнав, что я посмел вывести образ пророка Мухаммеда в своем произведении, пришла в навязчивый ужас и затребовала текст пьесы на просмотр. Еще не прочитав рукопись, мама сказала, что я сошел с ума, что террористы меня достанут и в Канаде, и что если даже Папе не сошло с рук, то мне уж точно не сойдет…
Я ответил, что я совсем непримечательная личность, кому я на фиг нужен, но все же полюбопытствовал, что такого в очередной раз совершил мой папа? Мама объяснила, что в данном случае речь идет не о моем отце, а о Папе Римском, который недавно в одной весьма академической лекции неосторожно посмел процитировать фразу шестивековой давности… Фраза неполиткорректно намекала на жестокую сущность ислама и на то, что он насаждается мечом, а не добрым словом. Весь исламский мир вспыхнул и ответил жестокостью на обвинения в жестокости!
Я успокоил маму, что ничего плохого про пророка Мухаммеда в пьесе нет! Но она настаивала, желая непременно поскорее узнать, что я там про него написал.
Тогда я сказал, что ничего про него не написал. Он сам сказал о себе все, что счел нужным. Мама возразила, что я придуриваюсь и что это же ясно, – все, им сказанное, вложил ему в уста никто иной как… Нет, не Аллах, а я… А вы подумали, Аллах? Вы плохо знаете мою маму… Ее не успокоил мой уклончивый ответ, что, следуя учению пророка, мне не следует бояться его разбушевавшихся последователей, потому что только погибнув в борьбе, можно попасть в рай!
Читатели мои строгие, друзья мои верные, любимые мои родственники, ласковые мои домашние, успокойтесь! Я все поясню. Эта пьеса не о пророке Мухаммеде и не о Будде. И вовсе не о Христе. Эта пьеса… обо мне!
Конечно, после драки кулаками не машут. Пьеса написана и поступила на свалку литературной истории, где ее либо забудут, либо нет, что, в общем, не имеет значения. Поздно оправдываться, что я хотел родить девочку, а получился мальчик, в духе еврейского анекдота:
Экскурсия идет по раю. Видят: сидит старая еврейка и вяжет носки.
– Кто это? – спрашивают они.
– Это пресвятая Дева Мария, – отвечают им.
Они подходят и с огромным почтением начинают:
– Вы такая знаменитая! Вы – самая великая женщина в истории! Вы родили такого сына! Вы понимаете, что для всех нас Иисус Христос…
– Да-да, я все понимаю! Но, вообще-то, мы с мужем хотели девочку!
Я честно скажу – я не хотел девочку. Я родил то, что собирался родить… Пьесу «Исцеление пророков».
Многие авторы рано или поздно приходят к тому, что пытаются объяснить сами себе и всем остальным, зачем они пишут. Оруэлл отметился брошюрой: «Зачем я пишу?» Фаулз посвятил этой теме немало строк. Да только ли они?
Практически каждый, собирающийся оставить оттиск своих мыслей на бумаге, задается вопросом: «А может быть, лучше было промолчать? Не позориться своей посредственностью? Не повторять уже в тысячный раз повторенное?» Но жажда выговориться сильнее этих самозапретов…
Конечно, во все времена авторы ищут еще и славы. Если я скажу, что я не ищу славы, – вы не поверите, вы просто захлопнете мою книжку и швырнете ее в камин. У вас нет камина? Извините. Ну, тогда в мусорное ведро… Туда ее, в мусор, или лучше в макулатуру, обменяете ее на что-нибудь стоящее. Что, уже не меняют макулатуру на Дрюона? А какой век на дворе? Да что вы говорите? Двадцать первый? Так это же везение! Нам повезло! 21 – это же очко! Мы выиграли!
Так о чем это я? О славе? Ну, вы приготовились? Тогда слушайте:
Я НЕ ИЩУ СЛАВЫ!
Не верите? Ваше право. Конечно, вы скажете, что я поднял тему пророка Мухаммеда, чтобы прославиться. Ведь теперь самый легкий путь обзавестись скандальной славой – это покритиковать ислам или их пророка. Обозвать его предводителем пастухов стадов табуреток. Это так. Не спорю. Знаменитый современный французский писатель Уэльбек , сколотивший состояние в шесть миллионов евро всего за четыре-пять романов, в одном из интервью назвал ислам «самой тупой религией» (la religion la plus con), за что подвергся судебному преследованию, однако, на его счастье, был оправдан. Несколько утомленному угрозами со стороны мусульман Уэльбеку, правда, пришлось бежать из любимого Парижа сначала в Ирландию, а затем в испанскую глубинку, где он недавно написал роман «Возможность острова», который еще до выхода объявил своим лучшим произведением.
Роман вышел в 2005 году. Я читал его по-французски. Точнее, брался читать и бросал. Я плохо знаю французский? Да нет, не так чтобы плохо… Мне этот роман показался бредом, хотя тот же Анатоль Франс бредом не кажется, даже когда читаешь его по-французски, но, возможно я изменю свое мнение (я имею в виду о Уэльбеке), а поэтому пока прошу проигнорировать сказанное мной по этому поводу, хотя про ислам прошу отметить, что более половины славы Уэльбеку принес его скандал с мусульманами, тем более, что с его стороны это был отнюдь не дебют на стезе задирания приверженцев Корана.
Да, мусульмане показывают нам свой норов… Рот затыкают почище инквизиции. Конечно, во времена Галилея и Декарта было опасно писать нестандартные соображения о Святой Церкви, устройстве Вселенной и прочих насущных предметах. Вы скажете: люди, желавшие славы, высказывались, гибли на кострах и завоевывали бессмертие?
Во времена сталинских и фашистских застенков тоже было опасно открывать рот… Люди открывали, гибли – и снова завоевывали бессмертие. Как у Высоцкого:
Слабо стреляться. В пятки, мол, давно ушла душа.
Терпенье, психопаты и кликуши.
Поэты ходят пятками по лезвию ножа
И режут в кровь свои босые души.
На слово «длинношеее» в конце пришлось три «е».
Укоротить поэта. Вывод ясен.
И нож в него. Но счастлив он висеть на острие,
Зарезанный за то, что был опасен…
Вы действительно думаете, что все они искали славы? Нет. Просто свобода слова и совести – это когда ты действительно можешь дышать и говорить свободно, невзирая на уродов-фанатиков всех мастей! А для некоторых говорить так же необходимо, как дышать!
Помните, как в пьесе?
Санитарка. А что, если вам добровольно перестать быть пророками? Без операции?
Иисус. Это все равно, А что, если вам добровольно перестать быть пророками? Без операции?
Иисус. Это все равно, как если бы я спросил: а что, если тебе добровольно перестать дышать, милая женщина?..
Магомед. Пока мы тебя не удавили…
Нет, я не ищу славы. Зачем же я тогда пишу? Я ищу собеседников. Я готов публиковать свои книги анонимно, пусть только их читают люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48