Рядом гудел допотопный газовый гриль, покрытый слоем застарелого жира.
Нора окинула их взглядом. В обществе этих людей ей предстояло провести не одну неделю и, возможно, совершить великое открытие. Несмотря на тщательность отбора, они представляли собой довольно разношерстную компанию. Вот Энрике Арагон, как всегда, молчаливый и сдержанный. Смуглое лицо кажется непроницаемым. А вот и Питер Холройд. Уже успел вымазать рабочую рубашку. Римский нос блестит от пота, но маленькие глазки возбужденно сверкают, а огромный рот кривится в улыбке. К Смитбэку полностью вернулась былая самоуверенность и развязность, он показывает Блейку свои книги, что-то при этом оживленно вещая. Блейк слушает, старательно изображая интерес. Луиджи Бонаротти, откинувшись на спинку стула, покуривает «Данхилл». Вид у него такой невозмутимый, словно он сидит в кафе на бульваре Сан-Мишель. Роско Свайр перебрался поближе к фургонам и через окошко добродушно общается с питомцами. По-видимому, переживает за них и хочет успокоить. Интересно, как сейчас выглядит со стороны сама Нора Келли? Наверняка, по мнению большинства, у рыжей девицы в старых залатанных джинсах и рубашке с закатанными рукавами вид не слишком начальственный. Что ж, ее саму угораздило ввязаться во все происходящее. Нора тихонько вздохнула, пытаясь совладать с приступом растерянности.
Арон Блейк позволил себе оставить общество журналиста и поднялся со стула.
– Неужели мы поплывем на этом корыте? – вопросил он начальницу экспедиции, с нарочитым ужасом оглядываясь по сторонам.
– А вы чего ожидали? – сухо и безучастно осведомилась она. – Круизного лайнера?
Бонаротти тем временем достал из кармана тщательно отглаженной куртки плоскую фляжку, отвинтил крышку-стаканчик и плеснул в нее жидкости на два пальца. Добавив туда воды из бачка, он взболтал желтоватую смесь, затем передал стаканчик по кругу.
– Что это? – осведомился Блейк.
– Перно, – последовал ответ. – Самый подходящий напиток в такую жару.
– Я не пью!
– Зато я пью, – обрадовался Смитбэк. – Давайте-ка это сюда.
Уиллард Хикс высунулся в окно рубки и постучал указательным пальцем по воображаемым ручным часам. Нора кивнула. Она не собиралась его задерживать. В ответ внизу раздался рев мотора. С ужасающим скрежетом баржа отвалила от причала.
– А как же дочь профессора Годдара? – К Норе подбежал обеспокоенный Холройд.
– Мы больше не можем ждать.
Честно говоря, она испытала чувство откровенного облегчения. Ей не придется иметь дело с капризной барышней. Впрочем, пусть Слоан Годдар догоняет их, если захочет.
Члены экспедиции удивленно переглядывались. Баржа медленно разворачивалась, оставляя за собой кипящий пенистый след. Воздух разорвал резкий пронзительный звук сирены.
– Вы что, с ума сошли? – Блейк так и подскочил. – Мы не можем отправиться без дочери Годдара!
– Почему это не можем? – Нора пристально взглянула в его потное недоуменное лицо. – Я как раз уверена в обратном.
14
Через три часа «Пресноводную Лауру» отделяло от суетливой раскаленной гавани расстояние примерно в пятьдесят миль. Широкий нос баржи с легкостью разрезал бирюзовую поверхность озера, вода тихонько шелестела у бортов, моторы размеренно урчали. Катера, моторные лодки и яхты, поначалу то и дело попадавшиеся на пути, постепенно исчезли из виду. Экспедиция покинула цивилизацию и вступила в мир, где устремлялись ввысь величественные древние скалы и царило благоговейное молчание. Они остались одни посреди зеленой глади озера. Теперь их окружали лишь отвесные склоны и каменистая пустыня.
Еще через полчаса Луиджи Бонаротти подал обед – жареных перепелок в коньячном соусе, с грейпфрутами и салатом из рукколы. Столь изысканное блюдо, приготовленное на не внушающем доверия гриле, привело всех в восторг. Даже гримаса неудовольствия, застывшая на лице Блейка, сменилась выражением снисходительного одобрения. Участники экспедиции обедали за алюминиевым столом, заедая перепелок хрустящими хлебцами. После все разбрелись по палубе, созерцая виды, переваривая еду и не без тревоги ожидая прибытия.
Смитбэк, не только с аппетитом евший, но и вливший в себя изрядное количество вина, устроился на стуле рядом с Блейком. Перед обедом журналист успел отпустить несколько шуточек насчет походной стряпни и похлебки из термитов, однако теперь, убедившись, что подобное угощение ему не угрожает, он пребывал в превосходном расположении духа.
– Ведь это вы написали книгу о серии убийств в музеях Нью-Йорка? – с величайшей заинтересованностью осведомился Блейк.
Смитбэк кивнул, самодовольно улыбнувшись.
– А о резне в метро, что произошла несколько лет назад, тоже вы писали?
Смитбэк шутливым жестом поднял воображаемую шляпу и, сияя, раскланялся.
– Признаюсь, я прочел ваши книги на одном дыхании, – потерев подбородок, сообщил ученый. – Но вот чего я никак не могу понять… Зачем вам понадобились археологические раскопки? По-моему, археология – слишком сухая тема для того, кто привык живописать кровавые преступления.
– На самом деле я уже не прежний Билл Смитбэк, король таблоидов. – Журналист просто лучился самодовольством. – Теперь я работаю в таком почтенном и солидном издании, как «Нью-Йорк тайме». Занимаю то самое место, которое в недавнем прошлом занимал Брюс Хэрриман. Бедняга Брюс! Он тоже пытался писать о похождениях маньяка в подземке. Увы, он не в состоянии занять мое место и стать мастером криминального репортажа. – Заметив стоявшую неподалеку Нору, Смитбэк с улыбкой обратился к ней: – Так что теперь перед вами живое воплощение журналистской респектабельности. И в тихой научной заводи вроде вашего института ему самое место.
Нора едва сдержала невольный смешок. Перманентное состояние восторга от собственной персоны сквозило таким простодушием, что начинало ее забавлять. Однако мысль о поступке Годдара, пренебрегшего ее настойчивыми просьбами и решившего раздуть вокруг экспедиции шумиху, вновь повергла Нору в уныние. Она отыскала глазами Холройда. Питер, усевшись прямо на железную палубу, сосредоточенно изучал книгу, на сегодняшний день ставшую для нее едва ли не самой главной книгой на свете. «В поисках Золотого города» Коронадо. Ощутив на себе взгляд Норы, Холройд оторвался от чтения и с улыбкой кивнул ей.
Арагон, облокотившись на поручни, смотрел на бегущую мимо воду, а Роско Свайр, разумеется, нес стражу у фургонов. Он делал пометки в потрепанном блокноте и, как обычно, вполголоса беседовал с подопечными. Бонаротти, закинув ногу на ногу, покуривал сигарету и, казалось, блаженствовал, как на дорогом курорте. Все-таки хорошая еда – лучшее средство поднять людям настроение, подумала Нора. Какая непринужденная атмосфера царила несколько минут назад за столом. Забыв о предстоящих трудностях, члены экспедиции с живостью обсуждали древние способы подъема в пещеры обнаруженного там содержимого и непринужденно обменивались мнениями по различным профессиональным вопросам. Даже Блейк расслабился. Он снизошел до того, что рассказал чудовищно глупый анекдот, звучавший в его устах скорее странно, нежели сменено. Лишь Арагон хранил молчание, однако за его отчужденностью не чувствовалось ни малейшей надменности.
Взгляд Норы вновь перемесился к антропологу. Тот по-прежнему стоял у поручней, взгляд, устремленный на заходящее солнце, оставался непроницаемым. За три месяца, проведенных на раскопках в Гальегос-Дивайн, она успела понять, насколько важно человеческое общение для полноценной работы экспедиции. Замкнутость Арагона ее настораживала. Что-то с ним было не так. Нора прошлась по палубе и будто невзначай остановилась рядом. Антрополог встретил ее вежливым кивком.
– Ну и обед закатил наш повар.
– Да, это было восхитительно. – Арагон беспокойно пошевелил смуглыми руками. – Синьор Бонаротти заслуживает всяческих похвал. Как вы думаете, что скрывается в его волшебном ящике?
Скорее всего, он имел в виду старинный деревянный сундук со множеством отделений. Повар с него буквально глаз не спускал.
– Понятия не имею, – пожала плечами Нора.
– Не представляю, как ему удалось приготовить такой роскошный обед в подобных условиях.
– Не будем обольщаться. Может, завтра нас ожидают соленая свинина и галеты.
Они дружно рассмеялись, и Арагон вновь погрузился в созерцание бирюзовой глади озера, играющей солнечными зайчиками в каменном обрамлении.
– Вам доводилось бывать здесь прежде? – поинтересовалась Нора.
В непроницаемых глазах антрополога мелькнуло выражение, похожее на отголосок давно пережитых чувств. Мгновение спустя взгляд его обрел прежнее спокойствие.
– В некотором роде.
– Очень красивое озеро. – Она не знала, как поддержать явно затухающий разговор.
Повисло молчание. Через несколько секунд Арагон повернулся к ней.
– Позвольте мне с вами не согласиться.
Нору подобный ответ очень удивил.
– Давным-давно, в начале шестидесятых, я был участником экспедиции, в задачу которой входило составить описание древних руин, сохранившихся здесь, в каньоне Глен. Том самом, что вскорости был затоплен.
Наконец-то она поняла причину его печали.
– Здесь было много древних развалин?
– Мы включили в нашу опись более тридцати и в двенадцати случаях приступили к раскопкам. Прежде чем вода заставила нас прекратить работу, удалось найти много интересного. Полагаю, всего здесь насчитывалось несколько тысяч древних жилищ. Помню, мне удалось найти одну киву. Вода плескалась внизу, на расстоянии всего трех футов. Конечно, обращаться со святилищем следовало более бережно, но у нас не было другого выбора. Вода уничтожила бы его в любом случае.
– А что такое кива? – К ним подошел Смитбэк. Каблуки его ковбойских сапог громко стучали по палубе. – Может, кто-нибудь возьмет на себя труд объяснить непроходимому невежде, кто такие анасази?
– Кива – это культовое сооружение круглой формы, служившее анасази для религиозных целей, – пояснила Нора. – Именно там происходили различные священные обряды. Попасть туда было можно только через отверстие в крыше. Что касается анасази, то это древние индейцы, представители коренного населения Америки. Они жили в этих краях более тысячи лет назад, построили здесь города, маяки, гробницы, системы орошения. А где-то во второй половине двенадцатого века их цивилизация внезапно прекратила существование.
Повисло молчание.
– И что, эти руины, которые вам удалось обнаружить, действительно представляли научный интерес? – К их компании присоединился Блейк, ковырявший во рту зубочисткой.
– Разве бывают древние руины, которые не представляют научного интереса? – вопросом на вопрос ответил Арагон.
– Разумеется, бывают, – фыркнул Блейк. – Порой все находки, сделанные на тех или иных раскопках, не прибавляют к нашим знаниям ровным счетом ничего. Например, если мы отыщем пещеру, где в течение нескольких лет ютилось бедное семейство землепашцев, она предоставит нам куда меньше информации, нежели скальное поселение, где на протяжении двух веков проживала тысяча человек.
Арагон смерил коллегу холодным взглядом.
– По моему разумению, один горшок индейцев анасази может снабдить исследователя информацией, достаточной для того, чтобы сделать карьеру, – усмехнулся он. – Правда, бывают археологи, которые совершенно не представляют научного интереса. В отличие от руин.
Блейк нахмурился, явно готовясь сразить собеседника уничижительной репликой.
– А где происходили раскопки? – поспешно вклинилась Нора.
– Примерно в миле отсюда. – Арагон махнул рукой куда-то за правый борт. – На глубине примерно в четыреста футов. Это место называется Храм Музыки.
– Храм Музыки? – эхом повторил Смитбэк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Нора окинула их взглядом. В обществе этих людей ей предстояло провести не одну неделю и, возможно, совершить великое открытие. Несмотря на тщательность отбора, они представляли собой довольно разношерстную компанию. Вот Энрике Арагон, как всегда, молчаливый и сдержанный. Смуглое лицо кажется непроницаемым. А вот и Питер Холройд. Уже успел вымазать рабочую рубашку. Римский нос блестит от пота, но маленькие глазки возбужденно сверкают, а огромный рот кривится в улыбке. К Смитбэку полностью вернулась былая самоуверенность и развязность, он показывает Блейку свои книги, что-то при этом оживленно вещая. Блейк слушает, старательно изображая интерес. Луиджи Бонаротти, откинувшись на спинку стула, покуривает «Данхилл». Вид у него такой невозмутимый, словно он сидит в кафе на бульваре Сан-Мишель. Роско Свайр перебрался поближе к фургонам и через окошко добродушно общается с питомцами. По-видимому, переживает за них и хочет успокоить. Интересно, как сейчас выглядит со стороны сама Нора Келли? Наверняка, по мнению большинства, у рыжей девицы в старых залатанных джинсах и рубашке с закатанными рукавами вид не слишком начальственный. Что ж, ее саму угораздило ввязаться во все происходящее. Нора тихонько вздохнула, пытаясь совладать с приступом растерянности.
Арон Блейк позволил себе оставить общество журналиста и поднялся со стула.
– Неужели мы поплывем на этом корыте? – вопросил он начальницу экспедиции, с нарочитым ужасом оглядываясь по сторонам.
– А вы чего ожидали? – сухо и безучастно осведомилась она. – Круизного лайнера?
Бонаротти тем временем достал из кармана тщательно отглаженной куртки плоскую фляжку, отвинтил крышку-стаканчик и плеснул в нее жидкости на два пальца. Добавив туда воды из бачка, он взболтал желтоватую смесь, затем передал стаканчик по кругу.
– Что это? – осведомился Блейк.
– Перно, – последовал ответ. – Самый подходящий напиток в такую жару.
– Я не пью!
– Зато я пью, – обрадовался Смитбэк. – Давайте-ка это сюда.
Уиллард Хикс высунулся в окно рубки и постучал указательным пальцем по воображаемым ручным часам. Нора кивнула. Она не собиралась его задерживать. В ответ внизу раздался рев мотора. С ужасающим скрежетом баржа отвалила от причала.
– А как же дочь профессора Годдара? – К Норе подбежал обеспокоенный Холройд.
– Мы больше не можем ждать.
Честно говоря, она испытала чувство откровенного облегчения. Ей не придется иметь дело с капризной барышней. Впрочем, пусть Слоан Годдар догоняет их, если захочет.
Члены экспедиции удивленно переглядывались. Баржа медленно разворачивалась, оставляя за собой кипящий пенистый след. Воздух разорвал резкий пронзительный звук сирены.
– Вы что, с ума сошли? – Блейк так и подскочил. – Мы не можем отправиться без дочери Годдара!
– Почему это не можем? – Нора пристально взглянула в его потное недоуменное лицо. – Я как раз уверена в обратном.
14
Через три часа «Пресноводную Лауру» отделяло от суетливой раскаленной гавани расстояние примерно в пятьдесят миль. Широкий нос баржи с легкостью разрезал бирюзовую поверхность озера, вода тихонько шелестела у бортов, моторы размеренно урчали. Катера, моторные лодки и яхты, поначалу то и дело попадавшиеся на пути, постепенно исчезли из виду. Экспедиция покинула цивилизацию и вступила в мир, где устремлялись ввысь величественные древние скалы и царило благоговейное молчание. Они остались одни посреди зеленой глади озера. Теперь их окружали лишь отвесные склоны и каменистая пустыня.
Еще через полчаса Луиджи Бонаротти подал обед – жареных перепелок в коньячном соусе, с грейпфрутами и салатом из рукколы. Столь изысканное блюдо, приготовленное на не внушающем доверия гриле, привело всех в восторг. Даже гримаса неудовольствия, застывшая на лице Блейка, сменилась выражением снисходительного одобрения. Участники экспедиции обедали за алюминиевым столом, заедая перепелок хрустящими хлебцами. После все разбрелись по палубе, созерцая виды, переваривая еду и не без тревоги ожидая прибытия.
Смитбэк, не только с аппетитом евший, но и вливший в себя изрядное количество вина, устроился на стуле рядом с Блейком. Перед обедом журналист успел отпустить несколько шуточек насчет походной стряпни и похлебки из термитов, однако теперь, убедившись, что подобное угощение ему не угрожает, он пребывал в превосходном расположении духа.
– Ведь это вы написали книгу о серии убийств в музеях Нью-Йорка? – с величайшей заинтересованностью осведомился Блейк.
Смитбэк кивнул, самодовольно улыбнувшись.
– А о резне в метро, что произошла несколько лет назад, тоже вы писали?
Смитбэк шутливым жестом поднял воображаемую шляпу и, сияя, раскланялся.
– Признаюсь, я прочел ваши книги на одном дыхании, – потерев подбородок, сообщил ученый. – Но вот чего я никак не могу понять… Зачем вам понадобились археологические раскопки? По-моему, археология – слишком сухая тема для того, кто привык живописать кровавые преступления.
– На самом деле я уже не прежний Билл Смитбэк, король таблоидов. – Журналист просто лучился самодовольством. – Теперь я работаю в таком почтенном и солидном издании, как «Нью-Йорк тайме». Занимаю то самое место, которое в недавнем прошлом занимал Брюс Хэрриман. Бедняга Брюс! Он тоже пытался писать о похождениях маньяка в подземке. Увы, он не в состоянии занять мое место и стать мастером криминального репортажа. – Заметив стоявшую неподалеку Нору, Смитбэк с улыбкой обратился к ней: – Так что теперь перед вами живое воплощение журналистской респектабельности. И в тихой научной заводи вроде вашего института ему самое место.
Нора едва сдержала невольный смешок. Перманентное состояние восторга от собственной персоны сквозило таким простодушием, что начинало ее забавлять. Однако мысль о поступке Годдара, пренебрегшего ее настойчивыми просьбами и решившего раздуть вокруг экспедиции шумиху, вновь повергла Нору в уныние. Она отыскала глазами Холройда. Питер, усевшись прямо на железную палубу, сосредоточенно изучал книгу, на сегодняшний день ставшую для нее едва ли не самой главной книгой на свете. «В поисках Золотого города» Коронадо. Ощутив на себе взгляд Норы, Холройд оторвался от чтения и с улыбкой кивнул ей.
Арагон, облокотившись на поручни, смотрел на бегущую мимо воду, а Роско Свайр, разумеется, нес стражу у фургонов. Он делал пометки в потрепанном блокноте и, как обычно, вполголоса беседовал с подопечными. Бонаротти, закинув ногу на ногу, покуривал сигарету и, казалось, блаженствовал, как на дорогом курорте. Все-таки хорошая еда – лучшее средство поднять людям настроение, подумала Нора. Какая непринужденная атмосфера царила несколько минут назад за столом. Забыв о предстоящих трудностях, члены экспедиции с живостью обсуждали древние способы подъема в пещеры обнаруженного там содержимого и непринужденно обменивались мнениями по различным профессиональным вопросам. Даже Блейк расслабился. Он снизошел до того, что рассказал чудовищно глупый анекдот, звучавший в его устах скорее странно, нежели сменено. Лишь Арагон хранил молчание, однако за его отчужденностью не чувствовалось ни малейшей надменности.
Взгляд Норы вновь перемесился к антропологу. Тот по-прежнему стоял у поручней, взгляд, устремленный на заходящее солнце, оставался непроницаемым. За три месяца, проведенных на раскопках в Гальегос-Дивайн, она успела понять, насколько важно человеческое общение для полноценной работы экспедиции. Замкнутость Арагона ее настораживала. Что-то с ним было не так. Нора прошлась по палубе и будто невзначай остановилась рядом. Антрополог встретил ее вежливым кивком.
– Ну и обед закатил наш повар.
– Да, это было восхитительно. – Арагон беспокойно пошевелил смуглыми руками. – Синьор Бонаротти заслуживает всяческих похвал. Как вы думаете, что скрывается в его волшебном ящике?
Скорее всего, он имел в виду старинный деревянный сундук со множеством отделений. Повар с него буквально глаз не спускал.
– Понятия не имею, – пожала плечами Нора.
– Не представляю, как ему удалось приготовить такой роскошный обед в подобных условиях.
– Не будем обольщаться. Может, завтра нас ожидают соленая свинина и галеты.
Они дружно рассмеялись, и Арагон вновь погрузился в созерцание бирюзовой глади озера, играющей солнечными зайчиками в каменном обрамлении.
– Вам доводилось бывать здесь прежде? – поинтересовалась Нора.
В непроницаемых глазах антрополога мелькнуло выражение, похожее на отголосок давно пережитых чувств. Мгновение спустя взгляд его обрел прежнее спокойствие.
– В некотором роде.
– Очень красивое озеро. – Она не знала, как поддержать явно затухающий разговор.
Повисло молчание. Через несколько секунд Арагон повернулся к ней.
– Позвольте мне с вами не согласиться.
Нору подобный ответ очень удивил.
– Давным-давно, в начале шестидесятых, я был участником экспедиции, в задачу которой входило составить описание древних руин, сохранившихся здесь, в каньоне Глен. Том самом, что вскорости был затоплен.
Наконец-то она поняла причину его печали.
– Здесь было много древних развалин?
– Мы включили в нашу опись более тридцати и в двенадцати случаях приступили к раскопкам. Прежде чем вода заставила нас прекратить работу, удалось найти много интересного. Полагаю, всего здесь насчитывалось несколько тысяч древних жилищ. Помню, мне удалось найти одну киву. Вода плескалась внизу, на расстоянии всего трех футов. Конечно, обращаться со святилищем следовало более бережно, но у нас не было другого выбора. Вода уничтожила бы его в любом случае.
– А что такое кива? – К ним подошел Смитбэк. Каблуки его ковбойских сапог громко стучали по палубе. – Может, кто-нибудь возьмет на себя труд объяснить непроходимому невежде, кто такие анасази?
– Кива – это культовое сооружение круглой формы, служившее анасази для религиозных целей, – пояснила Нора. – Именно там происходили различные священные обряды. Попасть туда было можно только через отверстие в крыше. Что касается анасази, то это древние индейцы, представители коренного населения Америки. Они жили в этих краях более тысячи лет назад, построили здесь города, маяки, гробницы, системы орошения. А где-то во второй половине двенадцатого века их цивилизация внезапно прекратила существование.
Повисло молчание.
– И что, эти руины, которые вам удалось обнаружить, действительно представляли научный интерес? – К их компании присоединился Блейк, ковырявший во рту зубочисткой.
– Разве бывают древние руины, которые не представляют научного интереса? – вопросом на вопрос ответил Арагон.
– Разумеется, бывают, – фыркнул Блейк. – Порой все находки, сделанные на тех или иных раскопках, не прибавляют к нашим знаниям ровным счетом ничего. Например, если мы отыщем пещеру, где в течение нескольких лет ютилось бедное семейство землепашцев, она предоставит нам куда меньше информации, нежели скальное поселение, где на протяжении двух веков проживала тысяча человек.
Арагон смерил коллегу холодным взглядом.
– По моему разумению, один горшок индейцев анасази может снабдить исследователя информацией, достаточной для того, чтобы сделать карьеру, – усмехнулся он. – Правда, бывают археологи, которые совершенно не представляют научного интереса. В отличие от руин.
Блейк нахмурился, явно готовясь сразить собеседника уничижительной репликой.
– А где происходили раскопки? – поспешно вклинилась Нора.
– Примерно в миле отсюда. – Арагон махнул рукой куда-то за правый борт. – На глубине примерно в четыреста футов. Это место называется Храм Музыки.
– Храм Музыки? – эхом повторил Смитбэк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78