А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

Во всяком случае, речь о ее повторении в ближайшую пятилетку даже не шла.
Разумеется, с машинами, навещающими «Бригантину», никто из милицейских тоже разбираться не стал. Зато Введенский заинтересовался и в ходе своих наблюдений старательно делал то же самое, что и Ирина Лубенченко за несколько дней до него.
У частного детектива, однако, было гораздо больше возможностей выяснить, кому принадлежат эти машины и кто их водит. Правда, это ничуть не помогало в решении главной проблемы — как отделить агнцев от козлищ. Иными словами, как выявить шоферов, не имеющих отношения к организации Платонова — чтобы затем вызвать их на откровенность и разузнать, как ведет себя охрана внутри, за бетонным забором. То есть можно ли пробраться на охраняемую территорию, к примеру, в кузове грузовика или в багажнике легковушки.
Если нарваться с расспросами на платоновского агента, то можно влипнуть в крупные неприятности. Мало того, что самому не поздоровится, так еще и Платонов будет предупрежден, что помимо милиции им интересуется кто-то еще.
А раз так, то нужно послать вместо себя кого-то другого. Того, чей интерес будет выглядеть совершенно естественно. Того, кто не покажется людям Платонова по-настоящему опасным, кого они не примут всерьез и ни за что не поверят, что он может быть связан с серьезными людьми.
Того, наконец, кого проще будет защитить — потому что если его захотят убить или похитить, то не пошлют бригаду вооруженных до зубов суперменов. Ведь серьезные люди всегда соразмеряют ответ с угрозой. А какая угроза может исходить от человека, которого Введенский задумал послать в разведку вместо себя?
Да, пожалуй этот человек подойдет по всем статьям.
Кто?
Ну конечно же Серафим.
Вербовка агента
— Я знаю, где твоя Настя.
Серафим посмотрел на Введенского, произнесшего эти слова, как древний иудей на пророка Илию, явившегося на огненной колеснице среди грозовых туч и молний.
Серафим уже видел однажды Введенского. Через день после событий на улице Профессора Попова частный детектив расспрашивал юношу о похищении женщины.
А теперь он пришел сообщить, что знает, где находится пропавшая Настя.
Сказал он это усталым голосом, безо всякой торжественности, однако фраза прозвучала так многозначительно, словно говоривший лично побывал в царстве теней и принес послание непосредственно оттуда.
Серафим отреагировал на это самым естественным для себя образом. Он с горящими глазами кинулся к Введенскому, не зная, куда девать руки. Ему хотелось схватить собеседника за грудки и как можно скорее вытрясти из него ответ на вопрос, который Серафим выкрикивал так громко и страстно, что к месту, где это происходило, стали стягиваться любопытные в надежде поглазеть на драку.
— Где? Где?! Где она?!!! — кричал Серафим, и голос его срывался на ультразвук.
— И вовсе незачем так орать, — остановил его Введенский совершенно спокойно.
Что самое удивительное, Серафим тут же замолчал.
— Я не стану говорить тебе, где она, — воспользовавшись наступившей тишиной, заявил Введенский. — Потому что иначе ты немедленно кинешься ее спасать, а там, между прочим, сидят очень серьезные люди, и они даже иногда стреляют.
Серафима передернуло при воспоминании о стрельбе. После той истории на улице Попова у него случился нервный срыв, а родители, узнав, что произошло, разрывались между идеей положить сына в неврологическую клинику месяца на три и не менее здравой мыслью: запереть его дома на ближайшие несколько лет, причем на окна навесить железные ставни, дверь обить броней, а стены укрепить железобетонными плитами. Останавливало их только то, что на все это не было денег.
А в больницу Серафима все-таки положили — но он сбежал на следующий день. Точно так же, как пять лет назад сбежал из пионерского лагеря, куда родители отправили его в порядке эксперимента, дабы он не рос тепличным растением. Тогда ему хватило тушеной капусты на ужин и запрета читать после отбоя, чтобы в три часа ночи бесшумно одеться и бесстрашно рвануть через лес к железной дороге. И никакие родительские крики, увещевания и нотации не могли заставить его вернуться в лагерь.
Теперь он стал взрослее и закатил дома грандиозный скандал на тему: «Никто не имеет права держать здорового человека в больнице против его воли». Попутно родители поняли, что на замок его тоже не запрешь. Невротик со склонностью к маниакальным идеям способен, если ему приспичит, пробить лбом любую стену и перегрызть зубами любой засов. Родители Серафима слишком долго этого не понимали, а Введенский понял при первой же встрече. И во время второй встречи он постарался это качество Серафима в полной мере использовать.
Когда юноша задохнулся от ярости из-за того, что Введенский знает, где Настя, но не хочет ему сказать, детектив спокойно продолжил и развил свою мысль:
— Другое дело, если ты сможешь сохранять спокойствие хотя бы в течение десяти минут. Тогда мы сможем поговорить более конкретно о том, как нам решить эту проблему
— Где она? — по инерции повторил Серафим, но теперь уже более спокойно.
— Кто, проблема? — с иронией переспросил Введенский.
— Настя! — резко прервал его Серафим. — Где Настя?
— Настя там же, где и девушка, которую ищет мой заказчик, — сообщил Введенский. — И в этом заключается проблема.
Частный детектив лгал. Розыск журналистки Ирины Лубенченко ему никто не заказывал, а Варяг свою дочь Марину искал самостоятельно, используя собственные связи и каналы. В отличие от убийства Густова, здесь ему нечего было опасаться. Поиски пропавшей дочери — святое дело для любого отца, и никакая милиция не заподозрит ничего плохого в том, что Варяг нанимает для этого частных сыщиков. Вот он и нанял целую команду — однако Введенский в нее не входил.
Введенский искал убийцу Густова. Он даже не знал наверняка, что работает в конечном счете на Варяга — хотя и догадывался. Ведь все указывало на то, что убийцам Густова и похититель Марины Варвариной — это один и тот же человек. Об этом догадалась даже милиция, которая с опозданием на несколько дней все-таки узнала о похищении дочери Варяга.
Правда, пока только частный сыщик Введенский разгадал загадку смерти Густова. В оперативно-следственной группе, ведущей это дело, все еще предполагали, что Настя Мещерякова оказалась свидетельницей убийства гимнаста, и поэтому ее похитили и скорее всего тоже убили. И только Введенский, проанализировав информацию о девушках, пропавших без вести за последние месяцы, пришел к противоположному выводу.
Все было наоборот. Злоумышленники похищали Настю, а возвращавшийся от любовницы Густов решил ей помочь — очевидно, не без задней мысли. Бывшая подруга Густова Светлана Королькова, ставшая теперь любовницей Введенского, охотно согласилась с этим предположением. Густов не однажды ввязывался в драку за честь незнакомых девушек, рассчитывая на их последующую благодарность и нередко получая ее.
Но в этот раз драки не получилось. Густова просто застрелили, метко и хладнокровно, одной пулей в лоб.
Введенский очень живо себе это представил, и затруднялся только сказать, кто нажал на курок — хозяин черного БМВ Томилин или кто-то из его спутников.
В принципе Введенский мог уже сейчас прекратить расследование, представить непосредственному заказчику Щукину полный отчет, назвать имена Томилина и Платонова, указать на «Бригантину», как возможное место, где прячутся убийцы и похитители женщин и спокойно, без всякого риска, получить гонорар. Ведь заказчик вовсе не требовал поймать убийцу — он просил лишь назвать его и представить доказательства.
Прямых доказательств, правда, не было — зато косвенных сколько угодно.
Однако Введенского охватил азарт. Он захотел сделать все сам — не только разоблачить убийц Густова (на которых ему было по большому счету наплевать с высокой колокольни), но еще и освободить девушек, которых люди Платонова похищают с неизвестной, но вполне вычисляемой целью, и по всей вероятности держат на территории «Бригантины».
Было у него и еще одно немаловажное соображение помимо неудовлетворенного тщеславия и желания прослыть рыцарем-освободителем пленниц. Введенский представлял себе, как поступит Варяг, если узнает, что его дочь держат в бывшем пионерлагере за четырехметровой бетонной стеной. У него хватит ума устроить штурм, и в результате девушки могут серьезно пострадать и даже погибнуть.
Правда, в городе ходили смутные слухи о том, что за Марину потребовали выкуп. Причем сумму называли столь малую по меркам мафии, что предполагать связь шантажистов с Платоновым было просто нелепо. Платонов столько тратит за день.
Конкретно речь шла о каких-то жалких тысячах долларов, или максимум о десятках тысяч — версии подпольных сплетников разнились. Но все сходились в одном — Варяг на это клюнул. Во всяком случае, он пока не наказал никого из охранников, прошляпивших похищение, хотя три дня давно прошли.
Введенский предполагал, что все это — элементарный трюк, который устроил Платонов, чтобы отвлечь внимание Варяга от своей персоны, своей организации и своей базы.
И Варяг действительно отмахивался от разговоров об участии Платонова в похищении Марины, говоря:
— Он же не идиот. С какой стати ему затевать войну со мной.
Введенский имел другую точку зрения на этот счет и хотел разузнать о главной базе «Плутона» побольше. И довольно туманно намекнул об этом Серафиму.
— Твоя Настя сейчас там, где одна милая компания держит девчонок перед тем как продать их в бордели где-нибудь в Азии, — сказал он. — И чтобы пробраться туда, мне нужна твоя помощь.
Шокированный мыслью о том, что его драгоценная Настя может попасть в азиатский бордель, Серафим с трудом удержался от новой истерики и падения в обморок. Но все-таки удержался, услышав, что кто-то нуждается в его помощи.
— Что надо делать? — спросил он, с одной стороны замирая от страха, но с другой — наполняясь решимостью.
— Ничего сложного. Ты выйдешь на шоссе, изобразишь из себя хиппи на прогулке и остановишь машину, которую я тебе покажу.
— И что?
— Ты сядешь в нее, чтобы доехать до города. А по пути задашь шоферу несколько вопросов.
— Шофер тоже из этой банды? — взволнованно спросил Серафим.
— Я же не идиот посылать дилетанта к профессионалам. С базой я буду разбираться сам. А ты мне нужен, чтобы раньше времени не вызвать подозрений. Меня слишком хорошо знают в этих кругах.
— А кто же тогда этот шофер?
— Посторонний человек, который часто бывает в том месте, где держат девчонок. Там склад, и он возит оттуда разные грузы. Про то, что там работают преступники, он не знает, зато хорошо знаком с системой охраны. И скорее всего, ответит на твои вопросы, если ты их правильно задашь.
Рыбный день
По размерам контейнеры напоминали гробы, а по форме — скорее ящики для крупногабаритных боеприпасов. Теоретически форма гроба подошла бы им значительно больше, но тогда они слишком бросались бы в глаза.
Контейнеры стояли у передней стенки фуры, прямо на полу — шесть штук.
Только эти шесть были подключены к пластиковой трубе, проходящей по полу поперек фуры. Труба далее уходила вниз, к маленькому насосу, засасывающему воздух.
Сверху на эти контейнеры были поставлены похожие ящики с аквалангами и какими-то запчастями.
Остальное пространство фуры занимали коробки с рыбными консервами.
Машина шла из Нижнего Новгорода в Петербург, но каким-то странным кружным путем.
Сначала считалось, что машина идет из Нижнего в Петрозаводск с грузом консервов, выпущенных одним из волжских рыбзаводов. А после Петрозаводска оказалось, что фура везет консервы из Мурманска на транзитный склад фирмы «Плутон» под Петербургом. Как в первом случае, так и во втором документы были в полном порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31