принц Литси и Даниэль.
— Дорогая тетушка! — сказал принц. Он поклонился принцессе, поцеловал ей руку, потом в обе щеки. — Доброе утро.
— Доброе утро, — ответила принцесса слабым голосом и поцеловала Даниэль. — А я думала, что вы вернетесь только поздно вечером.
— Погода была ужасная, — ответил принц, пожимая руку мне. — Дождь.
Туман. Холодно. Вчера вечером мы решили, что с нас довольно, и утром, еще до завтрака, уехали.
Я поцеловал Даниэль в шелковистую щеку. Мне хотелось большего. Она коротко взглянула мне в глаза и сказала, что Даусон сообщил им, что я сейчас живу в особняке. Мне было плевать на Даусона. Я не виделся с ней три недели. Однако при принцессе эмоции приходилось сдерживать. И я помимо своей воли вежливо поинтересовался, как ей понравились лекции. — Лекции были классные!
Принцесса предложила нам троим выпить по рюмочке, пока она сходит наверх, к мужу.
— Разлейте, пожалуйста, — сказала она племяннику. — А вы, Кит, расскажите им, пожалуйста, обо всем, что произошло, хорошо? Видите ли, мои дорогие... такие ужасные новости...
Она сделала неопределенный жест и удалилась, по-прежнему прямая и стройная.
— Кит? — обратился ко мне принц.
— Сэр...
Мы стояли лицом к лицу, как бы оценивая друг друга. Он был старше на десять лет и повидал куда больше моего. Принц Литси был крупным мужчиной, с большой головой, полными губами, решительным профилем и умными светлыми глазами. Светло-каштановые волосы, на лбу отчетливо начинающие редеть, крепкая шея, выступающая из кремовой рубашки с открытым воротом. Да, память меня не обманула. Он действительно смотрелся впечатляюще. В последний раз мы виделись где-то год назад.
Ну, а принц видел перед собой человека с курчавыми каштановыми волосами, светло-карими глазами и очень худого — жокей не может себе позволить набирать лишний вес. Возможно, он видел перед собой чудака, у которого он, принц Литси, отбил невесту, соблазнив ее радостями духа, доступными лишь посвященным. Но, если так, надо отдать ему должное: на его лице не отражалось ни триумфа, ни насмешки.
— Давайте выпьем, — сказала вдруг Даниэль. Она присела в кресло. Литси...
Он еще несколько мгновений смотрел на меня, потом отошел к бару и занялся бутылками. Я подумал, что разговаривать нам с ним доводилось только на ипподромах, и все наши разговоры ограничивались светской болтовней. А на самом деле мы друг друга почти не знали.
Литси, не спрашивая, налил Даниэль белого вина, а нам с ним — шотландского виски.
— Устроит? — спросил он, протягивая мне стакан.
— Да, сэр.
— Зовите меня просто Литси, — беспечно разрешил он. — Все эти церемонии... Среди своих я их опускаю. С тетей Касилией все иначе, но ведь я-то никогда не видел былых времен. Монархии больше нет. Королем я никогда не стану. Я живу в современном мире. Так что давайте по имени. Идет?
— Да, если вы так хотите, — сказал я.
Он кивнул и пригубил виски.
— Однако тетю Касилию вы зовете «принцессой», — заметил он.
— Она сама об этом попросила.
— Ну и ладно, — он махнул рукой, показывая, что пора сменить тему.
— Расскажите же, что у нас стряслось.
Я посмотрел на Даниэль. На ней были черные брюки, белая рубашка и голубой свитер. Губы, как обычно, накрашены розовой помадой, пушистые темные волосы перехвачены голубой косынкой. Все такое родное и до боли знакомое!
Мне отчаянно хотелось обнять ее, прижать к себе, ощутить тепло ее тела...
Но она сидела в кресле, и кресло было рассчитано на одного. Мы лишь пару раз мельком встретились глазами. Она сосредоточилась на своем бокале. «Я ее теряю! — подумал я. — Я этого не вынесу...»
— Кит! — окликнул меня принц, садясь в кресло. Я глубоко вздохнул, перевел взгляд на принца, тоже сел и принялся рассказывать обо всем по порядку, начиная с того, как Анри Нантерр ввалился в дом в пятницу вечером, и кончая убитыми лошадьми, которых нашли сегодня утром.
Литси слушал меня с нарастающим беспокойством, Даниэль — с неприкрытым негодованием.
— Ужас какой! — сказала она. — Бедная тетя Касилия!
Она нахмурилась.
— Нет, конечно, поддаваться угрозам — это плохо, но что дядя Ролан имеет против оружия? Все его делают, и ничего...
— Во Франции, — объяснил Литси, — человек, обладающий положением Ролана, никогда не станет торговать оружием. Это не пользуется уважением.
— Но он же не во Франции живет! — возразила Даниэль.
— Он живет в своем собственном мире, — сказал Литси. Он взглянул на меня. — Вот вы. Кит, понимаете, почему он не может торговать оружием?
— Понимаю, — ответил я.
Литси кивнул. Даниэль посмотрела на меня, на него и вздохнула.
— Видимо, это европейское мышление. В Америке торговля оружием не считается чем-то зазорным.
Я подумал, что, возможно, и в Америке на это смотрят куда более косо, чем она думает. Судя по выражению лица Литси, он думал так же.
— Скажите, а четыреста семейств потомков первопоселенцев позволят себе торговать оружием? — спросил он. Но, если Литси ожидал отрицательного ответа, он ошибся.
— Наверно, да, — сказала Даниэль. — В смысле, а что такого?
— Ну, как бы то ни было, а для Ролана это невозможно, — заключил Литси.
Конец дискуссии положил громкий женский голос, раздавшийся на лестнице. Голос приближался.
— А где все? Тут, что ли? — и в дверях гостиной показалась решительная дама. — Даусон говорит, что «бамбуковая» комната занята. Чушь какая! В «бамбуковой» комнате всегда живу я! Я сказала Даусону, чтобы он убрал оттуда вещи того, кто ее занял.
Даусон бросил на меня беспомощный взгляд из-за плеча дамы и отправился наверх, неся в руке чемодан.
— Ну вот, — сказало видение в дверях. — А теперь сделайте мне кто-нибудь «Кровавую Мэри». Этот чертов самолет опоздал на два часа!
Мы встали, приветствуя новоприбывшую даму.
— Господи! — еле слышно простонала Даниэль. — Тетя Беатрис!
Глава 7
Тетя Беатрис, сестра Ролана де Бреску, говорила с легким французским акцентом, почти незаметным за американским произношением. У нее были густые вьющиеся волосы, не темные, как у Даниэль, а седые и подкрашенные оранжевым. И круглое лицо с круглыми глазами, исполненными постоянной боевой готовности.
— Даниэль! — воскликнула Беатрис, вскинув брови. — Что ты здесь делаешь?
— Я работаю в Англии, — Даниэль подошла к тетушке и вежливо чмокнула ее в щеку, — с прошлой осени.
— А мне не сказали! Мне никогда ничего не говорят!
На ней был шерстяной вязаный костюм — пальто Даусон унес наверх вместе с чемоданом, — и на груди сверкал тяжелый медальон на золотой цепочке. На пальцах у нее красовалась целая выставка золотых колец, каждое не меньше чем в унцию весом. Сумочка из натуральной крокодиловой кожи. Короче, тетя Беатрис была богата и не скрывала этого.
Она явно собиралась поинтересоваться, кто такие мы с Литси, когда вошла принцесса. Я понял, что она спустилась вниз с рекордной скоростью.
— Беатрис! — воскликнула она, приближаясь к той с распростертыми объятиями. — Какой приятный сюрприз!
Она пожала Беатрис руки и поцеловала ее в обе щеки. Но глаза у нее были ледяными. Сюрприз явно был неприятный.
— Сюрприз? — удивилась Беатрис, отступив назад. — Я звонила в пятницу и говорила с твоей секретаршей. Я сказала ей, чтобы она непременно тебе передала, она обещала оставить записку...
— О-о! — принцесса наконец поняла, в чем дело. — Значит, записка внизу, в кабинете. Я, наверно, ее не заметила. У нас... мы были очень заняты.
— Касилия, насчет «бамбуковой» комнаты... — решительно начала Беатрис, но принцесса ловко перебила ее:
— Вы знакомы с моим племянником, Литси? — сказала она самым светским тоном. — Литси, это сестра Ролана, Беатрис де Бреску Бэнт. Вы к нам прямо с Палм-Бич, Беатрис? Майами так далеко...
— Касилия, — снова начала Беатрис, пожимая руку Литси, — бамбу...
— А это жених Даниэль, Крисмас Филдинг, — продолжала принцесса как ни в чем не бывало. — Вы с ним, кажется, тоже незнакомы? А теперь, дорогая Беатрис, вам, наверно, томатного сока с водкой?
— Касилия! — упрямо повторила Беатрис. — В «бамбуковой» комнате всегда живу я!
Я уже открыл было рот, чтобы вежливо сказать, что я могу и переехать, но напоролся на стальной взгляд принцессы и промолчал, сделав каменное лицо. Мне становилось все интереснее.
— Беатрис, миссис Даусон распаковывает ваши вещи в «розовой» комнате, — твердо сказала принцесса. — Вам там будет очень уютно.
Беатрис была в ярости, но поделать ничего не могла: ее ловко обошли.
Она позволила радушному Литси смешать ей «Кровавую Мэри», снабдив его точными инструкциями относительно того, как именно следует взболтать томатный сок, сколько портить вустерширского соуса, сколько лимонного сока, сколько положить льда. Принцесса невозмутимо смотрела на все это с туманно-доброжелательным видом. Даниэль с трудом сдерживала смех.
— А теперь объясните, — сказала Беатрис, когда ей наконец приготовили напиток, соответствующий ее тонкому вкусу, — что это там Ролан дурит?
Почему он не хочет расширять бизнес?
На несколько секунд принцесса застыла. Потом с достоинством опустилась в кресло, скрестив руки и ноги. Она старательно сдерживалась, хотя это явно давалось ей с трудом. Беатрис повторила свой вопрос. Я подумал, что эта дамочка из тех, кто никогда не сдается. Литси любезно подвинул ей кресло, усадил, подложил подушки — короче, дал принцессе время собраться с мыслями. Сам Литси сел в третье кресло, предупредительно подавшись в сторону Беатрис. Мы с Даниэль уселись на диван. Но между нами по-прежнему была целая миля ситца в цветочек.
— Ролан ведет себя как последний тупица! Я приехала сказать ему, что я возмущена. Он должен немедленно согласиться! Надо следовать веяниям времени. Сейчас нужно осваивать новые рынки.
Принцесса взглянула на меня. Я кивнул. То же самое говорил в пятницу Анри Нантерр. Почти теми же словами.
— А откуда вы знаете о деловых предложениях, которые делают моему мужу? — спросила принцесса.
— Разумеется, от этого энергичного молодого человека, сына Луи Нантерра. Он специально приехал повидаться со мной и обо всем рассказал. Он просил меня убедить Ролана вернуться в двадцатый век, если уж он не может жить в двадцать первом. И я решила приехать сюда и лично настоять на этом.
— А вам известно, что он собирается производить оружие на экспорт?
— спросил я.
— Конечно! — сказала она. — Но ведь это только пластиковые детали.
Ролан старомоден. У меня в Палм-Бич есть хорошая подруга, так предприятие ее мужа делает ракеты для министерства обороны. А какая разница? — Она помолчала. — И вообще, а вам какое дело?
Она перевела взгляд на Даниэль и только тогда вспомнила.
— Ах да, вы помолвлены с Даниэль... Тогда, пожалуй, это вас действительно касается. А я и не знала, что Даниэль помолвлена. Мне никогда ничего не говорят.
«Пожалуй, Анри Нантерр сказал ей даже слишком много», — подумал я.
— Беатрис, — сказала принцесса, — вам, наверно, хочется умыться с дороги... Даусон готовит второй завтрак. Правда, мы не знали, что в доме будет так много гостей...
— Я хочу поговорить с Роланом! — упрямо сказала Беатрис.
— Хорошо. Но потом. Сейчас он отдыхает.
Принцесса встала. Мы тоже поднялись. Как будто тетушке Беатрис можно было помешать подняться наверх с помощью одних только хороших манер. И, что самое интересное, тетушка действительно сдалась. Она поставила на стол недопитый коктейль и отправилась умываться, по дороге ворча, что надеется, что ее не позже завтрашнего дня вселят в «бамбуковую» комнату".
— От нее не отвяжешься, — сказала Даниэль, когда голос тети Беатрис затих в отдалении. — Она всегда добивается того, чего хочет. А потом, в «бамбуковой» комнате ведь все равно сейчас никто не живет. Как странно, что тетя Касилия ей отказала...
— Вчера и позавчера там ночевал я, — объяснил я.
— В самом деле?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Дорогая тетушка! — сказал принц. Он поклонился принцессе, поцеловал ей руку, потом в обе щеки. — Доброе утро.
— Доброе утро, — ответила принцесса слабым голосом и поцеловала Даниэль. — А я думала, что вы вернетесь только поздно вечером.
— Погода была ужасная, — ответил принц, пожимая руку мне. — Дождь.
Туман. Холодно. Вчера вечером мы решили, что с нас довольно, и утром, еще до завтрака, уехали.
Я поцеловал Даниэль в шелковистую щеку. Мне хотелось большего. Она коротко взглянула мне в глаза и сказала, что Даусон сообщил им, что я сейчас живу в особняке. Мне было плевать на Даусона. Я не виделся с ней три недели. Однако при принцессе эмоции приходилось сдерживать. И я помимо своей воли вежливо поинтересовался, как ей понравились лекции. — Лекции были классные!
Принцесса предложила нам троим выпить по рюмочке, пока она сходит наверх, к мужу.
— Разлейте, пожалуйста, — сказала она племяннику. — А вы, Кит, расскажите им, пожалуйста, обо всем, что произошло, хорошо? Видите ли, мои дорогие... такие ужасные новости...
Она сделала неопределенный жест и удалилась, по-прежнему прямая и стройная.
— Кит? — обратился ко мне принц.
— Сэр...
Мы стояли лицом к лицу, как бы оценивая друг друга. Он был старше на десять лет и повидал куда больше моего. Принц Литси был крупным мужчиной, с большой головой, полными губами, решительным профилем и умными светлыми глазами. Светло-каштановые волосы, на лбу отчетливо начинающие редеть, крепкая шея, выступающая из кремовой рубашки с открытым воротом. Да, память меня не обманула. Он действительно смотрелся впечатляюще. В последний раз мы виделись где-то год назад.
Ну, а принц видел перед собой человека с курчавыми каштановыми волосами, светло-карими глазами и очень худого — жокей не может себе позволить набирать лишний вес. Возможно, он видел перед собой чудака, у которого он, принц Литси, отбил невесту, соблазнив ее радостями духа, доступными лишь посвященным. Но, если так, надо отдать ему должное: на его лице не отражалось ни триумфа, ни насмешки.
— Давайте выпьем, — сказала вдруг Даниэль. Она присела в кресло. Литси...
Он еще несколько мгновений смотрел на меня, потом отошел к бару и занялся бутылками. Я подумал, что разговаривать нам с ним доводилось только на ипподромах, и все наши разговоры ограничивались светской болтовней. А на самом деле мы друг друга почти не знали.
Литси, не спрашивая, налил Даниэль белого вина, а нам с ним — шотландского виски.
— Устроит? — спросил он, протягивая мне стакан.
— Да, сэр.
— Зовите меня просто Литси, — беспечно разрешил он. — Все эти церемонии... Среди своих я их опускаю. С тетей Касилией все иначе, но ведь я-то никогда не видел былых времен. Монархии больше нет. Королем я никогда не стану. Я живу в современном мире. Так что давайте по имени. Идет?
— Да, если вы так хотите, — сказал я.
Он кивнул и пригубил виски.
— Однако тетю Касилию вы зовете «принцессой», — заметил он.
— Она сама об этом попросила.
— Ну и ладно, — он махнул рукой, показывая, что пора сменить тему.
— Расскажите же, что у нас стряслось.
Я посмотрел на Даниэль. На ней были черные брюки, белая рубашка и голубой свитер. Губы, как обычно, накрашены розовой помадой, пушистые темные волосы перехвачены голубой косынкой. Все такое родное и до боли знакомое!
Мне отчаянно хотелось обнять ее, прижать к себе, ощутить тепло ее тела...
Но она сидела в кресле, и кресло было рассчитано на одного. Мы лишь пару раз мельком встретились глазами. Она сосредоточилась на своем бокале. «Я ее теряю! — подумал я. — Я этого не вынесу...»
— Кит! — окликнул меня принц, садясь в кресло. Я глубоко вздохнул, перевел взгляд на принца, тоже сел и принялся рассказывать обо всем по порядку, начиная с того, как Анри Нантерр ввалился в дом в пятницу вечером, и кончая убитыми лошадьми, которых нашли сегодня утром.
Литси слушал меня с нарастающим беспокойством, Даниэль — с неприкрытым негодованием.
— Ужас какой! — сказала она. — Бедная тетя Касилия!
Она нахмурилась.
— Нет, конечно, поддаваться угрозам — это плохо, но что дядя Ролан имеет против оружия? Все его делают, и ничего...
— Во Франции, — объяснил Литси, — человек, обладающий положением Ролана, никогда не станет торговать оружием. Это не пользуется уважением.
— Но он же не во Франции живет! — возразила Даниэль.
— Он живет в своем собственном мире, — сказал Литси. Он взглянул на меня. — Вот вы. Кит, понимаете, почему он не может торговать оружием?
— Понимаю, — ответил я.
Литси кивнул. Даниэль посмотрела на меня, на него и вздохнула.
— Видимо, это европейское мышление. В Америке торговля оружием не считается чем-то зазорным.
Я подумал, что, возможно, и в Америке на это смотрят куда более косо, чем она думает. Судя по выражению лица Литси, он думал так же.
— Скажите, а четыреста семейств потомков первопоселенцев позволят себе торговать оружием? — спросил он. Но, если Литси ожидал отрицательного ответа, он ошибся.
— Наверно, да, — сказала Даниэль. — В смысле, а что такого?
— Ну, как бы то ни было, а для Ролана это невозможно, — заключил Литси.
Конец дискуссии положил громкий женский голос, раздавшийся на лестнице. Голос приближался.
— А где все? Тут, что ли? — и в дверях гостиной показалась решительная дама. — Даусон говорит, что «бамбуковая» комната занята. Чушь какая! В «бамбуковой» комнате всегда живу я! Я сказала Даусону, чтобы он убрал оттуда вещи того, кто ее занял.
Даусон бросил на меня беспомощный взгляд из-за плеча дамы и отправился наверх, неся в руке чемодан.
— Ну вот, — сказало видение в дверях. — А теперь сделайте мне кто-нибудь «Кровавую Мэри». Этот чертов самолет опоздал на два часа!
Мы встали, приветствуя новоприбывшую даму.
— Господи! — еле слышно простонала Даниэль. — Тетя Беатрис!
Глава 7
Тетя Беатрис, сестра Ролана де Бреску, говорила с легким французским акцентом, почти незаметным за американским произношением. У нее были густые вьющиеся волосы, не темные, как у Даниэль, а седые и подкрашенные оранжевым. И круглое лицо с круглыми глазами, исполненными постоянной боевой готовности.
— Даниэль! — воскликнула Беатрис, вскинув брови. — Что ты здесь делаешь?
— Я работаю в Англии, — Даниэль подошла к тетушке и вежливо чмокнула ее в щеку, — с прошлой осени.
— А мне не сказали! Мне никогда ничего не говорят!
На ней был шерстяной вязаный костюм — пальто Даусон унес наверх вместе с чемоданом, — и на груди сверкал тяжелый медальон на золотой цепочке. На пальцах у нее красовалась целая выставка золотых колец, каждое не меньше чем в унцию весом. Сумочка из натуральной крокодиловой кожи. Короче, тетя Беатрис была богата и не скрывала этого.
Она явно собиралась поинтересоваться, кто такие мы с Литси, когда вошла принцесса. Я понял, что она спустилась вниз с рекордной скоростью.
— Беатрис! — воскликнула она, приближаясь к той с распростертыми объятиями. — Какой приятный сюрприз!
Она пожала Беатрис руки и поцеловала ее в обе щеки. Но глаза у нее были ледяными. Сюрприз явно был неприятный.
— Сюрприз? — удивилась Беатрис, отступив назад. — Я звонила в пятницу и говорила с твоей секретаршей. Я сказала ей, чтобы она непременно тебе передала, она обещала оставить записку...
— О-о! — принцесса наконец поняла, в чем дело. — Значит, записка внизу, в кабинете. Я, наверно, ее не заметила. У нас... мы были очень заняты.
— Касилия, насчет «бамбуковой» комнаты... — решительно начала Беатрис, но принцесса ловко перебила ее:
— Вы знакомы с моим племянником, Литси? — сказала она самым светским тоном. — Литси, это сестра Ролана, Беатрис де Бреску Бэнт. Вы к нам прямо с Палм-Бич, Беатрис? Майами так далеко...
— Касилия, — снова начала Беатрис, пожимая руку Литси, — бамбу...
— А это жених Даниэль, Крисмас Филдинг, — продолжала принцесса как ни в чем не бывало. — Вы с ним, кажется, тоже незнакомы? А теперь, дорогая Беатрис, вам, наверно, томатного сока с водкой?
— Касилия! — упрямо повторила Беатрис. — В «бамбуковой» комнате всегда живу я!
Я уже открыл было рот, чтобы вежливо сказать, что я могу и переехать, но напоролся на стальной взгляд принцессы и промолчал, сделав каменное лицо. Мне становилось все интереснее.
— Беатрис, миссис Даусон распаковывает ваши вещи в «розовой» комнате, — твердо сказала принцесса. — Вам там будет очень уютно.
Беатрис была в ярости, но поделать ничего не могла: ее ловко обошли.
Она позволила радушному Литси смешать ей «Кровавую Мэри», снабдив его точными инструкциями относительно того, как именно следует взболтать томатный сок, сколько портить вустерширского соуса, сколько лимонного сока, сколько положить льда. Принцесса невозмутимо смотрела на все это с туманно-доброжелательным видом. Даниэль с трудом сдерживала смех.
— А теперь объясните, — сказала Беатрис, когда ей наконец приготовили напиток, соответствующий ее тонкому вкусу, — что это там Ролан дурит?
Почему он не хочет расширять бизнес?
На несколько секунд принцесса застыла. Потом с достоинством опустилась в кресло, скрестив руки и ноги. Она старательно сдерживалась, хотя это явно давалось ей с трудом. Беатрис повторила свой вопрос. Я подумал, что эта дамочка из тех, кто никогда не сдается. Литси любезно подвинул ей кресло, усадил, подложил подушки — короче, дал принцессе время собраться с мыслями. Сам Литси сел в третье кресло, предупредительно подавшись в сторону Беатрис. Мы с Даниэль уселись на диван. Но между нами по-прежнему была целая миля ситца в цветочек.
— Ролан ведет себя как последний тупица! Я приехала сказать ему, что я возмущена. Он должен немедленно согласиться! Надо следовать веяниям времени. Сейчас нужно осваивать новые рынки.
Принцесса взглянула на меня. Я кивнул. То же самое говорил в пятницу Анри Нантерр. Почти теми же словами.
— А откуда вы знаете о деловых предложениях, которые делают моему мужу? — спросила принцесса.
— Разумеется, от этого энергичного молодого человека, сына Луи Нантерра. Он специально приехал повидаться со мной и обо всем рассказал. Он просил меня убедить Ролана вернуться в двадцатый век, если уж он не может жить в двадцать первом. И я решила приехать сюда и лично настоять на этом.
— А вам известно, что он собирается производить оружие на экспорт?
— спросил я.
— Конечно! — сказала она. — Но ведь это только пластиковые детали.
Ролан старомоден. У меня в Палм-Бич есть хорошая подруга, так предприятие ее мужа делает ракеты для министерства обороны. А какая разница? — Она помолчала. — И вообще, а вам какое дело?
Она перевела взгляд на Даниэль и только тогда вспомнила.
— Ах да, вы помолвлены с Даниэль... Тогда, пожалуй, это вас действительно касается. А я и не знала, что Даниэль помолвлена. Мне никогда ничего не говорят.
«Пожалуй, Анри Нантерр сказал ей даже слишком много», — подумал я.
— Беатрис, — сказала принцесса, — вам, наверно, хочется умыться с дороги... Даусон готовит второй завтрак. Правда, мы не знали, что в доме будет так много гостей...
— Я хочу поговорить с Роланом! — упрямо сказала Беатрис.
— Хорошо. Но потом. Сейчас он отдыхает.
Принцесса встала. Мы тоже поднялись. Как будто тетушке Беатрис можно было помешать подняться наверх с помощью одних только хороших манер. И, что самое интересное, тетушка действительно сдалась. Она поставила на стол недопитый коктейль и отправилась умываться, по дороге ворча, что надеется, что ее не позже завтрашнего дня вселят в «бамбуковую» комнату".
— От нее не отвяжешься, — сказала Даниэль, когда голос тети Беатрис затих в отдалении. — Она всегда добивается того, чего хочет. А потом, в «бамбуковой» комнате ведь все равно сейчас никто не живет. Как странно, что тетя Касилия ей отказала...
— Вчера и позавчера там ночевал я, — объяснил я.
— В самом деле?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39