Я уверен, что смогу уговорить его заглянуть сюда через денек-другой.
– Твоего экстрасенса?
– Да.
У нее возникло ощущение чего-то неотвратимого, словно грозовая туча повисла над ее головой. Том, Виола, Джиббон, Перегрин, этот терьер…
Предательство. Всего несколько минут назад ей было так хорошо…
– Ну и что будет делать экстрасенс?
– Он сам расскажет.
Она куснула жесткую кожу пониже ногтя большого пальца и посмотрела на туалетный столик. Туалетный столик с медальоном в форме сердечка в консервной банке в дальнем углу верхнего ящика справа.
– Что он мне расскажет?
– Он расскажет, что происходит в доме, – сказал Хью. – Нет ли здесь чьего-либо присутствия.
34
Чарли припарковалась у площадки с картинами уличных художников, под стенами замка, и двинулась пешком вверх по Хай-стрит. У дорожного знака-карты, на котором были обозначены все общественные учреждения, кроме того, которое ей было нужно, она остановилась.
Какой-то мужчина в ладно скроенном костюме широкими шагами проворно шел ей навстречу, размахивая плотно свернутым зонтиком, несмотря на моросящий дождик. Чарли решила спросить у него.
– Регистрационная служба графства? – любезно переспросил он, поворачиваясь на каблуках с металлическими набойками. – Вон туда, до самого верха, потом надо повернуть направо, а там идите до самого конца. Это в бывшей солодовне… у них там еще голубая дверь.
Миновав сводчатый проход, выведший ее на тихую улицу, Чарли взобралась на крутой, вымощенный булыжником холм. За несколькими хорошо сохранившимися зданиями в георгианском стиле, выстроенными из суссекской кремниевой гальки и красного кирпича, высоко наверху стоял замок. Пытаясь разобраться в собственных мыслях, она внезапно испугалась. Ей стало страшно идти дальше. Ведь в случае…
В случае, если она обнаружит…
Мелкий дождичек усиливался. Одна часть ее существа хотела вернуться назад, к автомобильной стоянке, и забыть о регистрационной конторе. А другая заставляла Чарли двигаться все дальше, преодолевая сопротивление ветра.
Впереди стояла невысокая солодовня из кремниевой гальки, с высокой крышей и голубой дверью. Медная вывеска гласила: «Совет графства Восточный Суссекс. Регистрационная служба».
В небольшом вестибюле пахло полировкой для мебели и сырыми зонтами. Какая-то жизнерадостная девица сидела за секретарским столиком перед стеллажом от пола до потолка с переплетенными в кожу томами, помеченными «Смерти, 1745–1803 гг.».
– Где я могла бы найти записи о погребениях при храме Всех Святых в Элмвуде?
– В комнате номер три. Идите прямо вперед до самого верха лестницы.
Комната номер три занимала едва ли не все пространство под крышей здания. Это была продолговатая мансарда с маленькими слуховыми окнами и яркими лампами дневного света. Справа от нее шла низкая стойка, а слева – металлические стеллажи, на которых располагалась картотека с алфавитным указателем и еще ряд коробок с микрофонами. Унылого вида столы и стулья заполняли остальную часть комнаты.
Было утро, всего половина десятого, и Чарли удивилась, сколько людей уже здесь собралось. В помещении господствовала обстановка деловой суеты. Люди прокручивали микрофильмы, перелистывали подшивки старых газет, разворачивали пожелтевшие архитектурные планы, делали торопливые записи. В дальнем конце мансарды группа студентов теснилась вокруг женщины, приглушенным голосом что-то с энтузиазмом рассказывающей им.
Засунув руки поглубже в карманы плаща, Чарли подошла к стойке и дождалась, пока одна из служащих подняла голову от алфавитных карточек и посмотрела на нее.
– Да-да? Чем я могу вам помочь?
– Я хотела бы посмотреть записи о человеке, похороненном при церкви Всех Святых в Элмвуде.
– Журнал погребений? А вы заполнили формуляр?
Она показала небольшой блокнот. Чарли покачала головой.
– Вам нужен номер места. – Она показала на пустой стул. – Вот тот подойдет. Скажите мне его номер.
Чарли прошла через комнату и, посмотрев номер стула, вернулась обратно.
– Номер 11-й.
Женщина вручила ей бланк.
– Заполните его и укажите свое имя и адрес. А у вас есть регистрационный номер?
– Нет. А он мне нужен?
– Ну, если вы проводите исследование… или это только одна справка?
– Только одна.
Чарли достала из сумочки авторучку.
– Здесь разрешается пользоваться только карандашом, – сказала женщина. – Я могу продать вам его за двенадцать пенсов, если у вас нет своего.
Чарли заплатила за карандаш.
– Хотите просмотреть записи за конкретный год?
– За 1953-й.
– Тогда напишите «Элмвуд, журнал погребений, 1953», а потом идите на свое место, и кто-нибудь принесет его вам.
Чарли села за стол напротив нарядной, делового вида женщины лет около тридцати, просматривавшей толстый, переплетенный в кожу том и делавшей беглые пометки в стенографическом блокноте. Рядом с ней муж с женой, которым было явно за сорок, сосредоточенно изучали комплект чертежей домов.
Чарли думала, сколько же это займет времени. Ей необходимо уйти до четверти первого, чтобы быть уверенной, что она успеет на поезд и не опоздает на прием к доктору Россу.
Приблизилась женщина и, положив перед Чарли объемистый том в кожаном переплете кремового цвета, молча удалилась. На переплете, под рельефным позолоченным щитом с гербом, был приделан белый ярлычок, где литерным и тоже выпуклым шрифтом были набраны слова «Журнал погребений».
Чарли уставилась на него. «Брось ты это, – подумала она. – Отдай им его назад. Оставь все в покое».
Она открыла том, осторожно переворачивая толстые страницы и слушая, как они падают с легким похрустыванием. Заголовки колонок, расползавшиеся поперек обеих страниц, были отпечатаны, а отдельные записи под ними аккуратно написаны авторучкой, при этом почерк и цвет чернил менялись каждые несколько страниц. Некоторые имена Чарли узнала – Натали, Флетчинг, Дейнхил, но были и такие, о которых она и не слышала. 51-й… 52-й… 53-й. Она остановилась, мельком взглянула на заголовки: «Имя», «Дата кончины», «Место или церковный приход, где наступила смерть», «Место захоронения». Ее глаза пробежали вниз, по колонке имен. И нашли.
«Барбара Джаретт. 12 августа. Больница Кэкфилд. Церковь Всех Святых, Элмвуд».
И это было все. Она перелистала еще несколько страниц, но там было то же самое. Чарли прочитала запись снова и почувствовала разочарование. Она направилась обратно к стойке. Сотрудница посмотрела на нее:
– Ну как, помогло это вам?
Чарли кивнула, не желая обижать ее чем-то вроде: «Спасибо. Вообще-то я хотела выяснить чуточку больше кое о ком, похороненном в Элмувде. Она есть в журнале, но это мало что мне говорит».
– А что именно вы хотели узнать?
– Я… хотела бы узнать, кем она была, посмотреть, не смогу ли я разузнать о ней хоть немного.
– Вам известна дата ее рождения?
– Нет.
– Это не указано на надгробии?
– Нет.
– Если бы это было известно, то вы могли узнать из журнала крещений имена ее матери и отца и точную дату ее рождения. И тогда двинулись бы дальше, отыскав их адреса в журнале избирателей.
– Я не имею никакого представления, когда она родилась.
– Совсем никакого?
– Все, что мне известно, – это дата смерти.
– В этой деревне, по всей вероятности, есть кто-нибудь, кто сумел бы помочь вам, кто помнит ее. Вы не пытались поискать? Часто довольно хорошим источником сведений бывают трактиры. Или кто-то из старых владельцев магазинов.
Лицо Виолы вспыхнуло в ее памяти. И того старика из трактира, Артура Моррисона, захлопнувшего свою дверь перед ее носом…
– И конечно же объявления в местных газетах могут дать вам кое-что, – сказала служащая. – Вы могли бы проверить колонки с сообщениями о смертях. Вам известно, как она умерла?
– Нет.
– Если это какого-то рода несчастный случай, то вполне возможно, что были репортажи… это дало бы вам ее адрес.
Слова женщины эхом отдавались в голове Чарли. КАКОГО-ТО РОДА НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ. Ее последнее возвращение в прошлое. Горящие конюшни, схватка. Карета скорой помощи. Стремительно кружащаяся палата… Чарли оперлась о стойку, чтобы не упасть, поскольку ощущала тяжелые удары в груди. Эта запись в журнале погребений под заголовком «Место или церковный приход, где наступила смерть». Больница Кэкфилд.
Больница!
– Вы хорошо себя чувствуете? – услышала она голос служащей.
– Извините, – прошептала Чарли.
Больница. Успокойся. Это ничего не значит. Миллионы людей умирают в больницах.
– «Суссекс экспресс», – сказала женщина. – Это была местная газета, в ней сообщали обо всех смертях.
Чарли вернулась на свое место и подождала, пытаясь расслабиться, но адреналин в ее крови теперь как будто качали помпой. Женщина делового вида, что сидела напротив, бросила на Чарли раздраженный взгляд. Уж не грохот ли ее сердцебиения рассердил соседку? Да, оно было громким. Вроде барабанного боя.
– Ну, вот и они. Тяжеловатые.
Служащая положила перед ней массивный том поверх журнала погребений. Когда Чарли подняла кожаную подшивку, запах старой высохшей бумаги поднялся от пожелтевших листов газет.
«СУССЕКС ЭКСПРЕСС И КАУНТИ ГЕРАЛЬД. Пятница, 2 января 1953 года». Объявление в правом верхнем углу гласило: «Пластиковые макинтоши от Бобби, с вшитыми капюшонами». Пониже шел заголовок: «ЛЬЮЭС ПОЛУЧАЕТ ДВОРЯНСКОЕ ЗВАНИЕ!»
Несколько колонок было заполнено поздравлениями по случаю Нового года, остальные же новости чисто местного характера. Какая-то автомобильная катастрофа. Успех благотворительного бала накануне Нового года. Чарли была немного разочарована: эта газета выглядела такой устаревшей, ее макет – столь небрежным, объявления – робкими, а информация – почти сплошь местная… В этом было нечто уютное. Она переворачивала разом по нескольку страниц газет, настойчиво пробираясь сквозь месяцы. Главный заголовок еженедельной газеты почти всегда извещал о местных новостях, а национальным и международным событиям придавалось меньшее значение.
«В КЭКФИЛДЕ СОЧЕТАЛСЯ БРАКОМ ГЕРОЙ ВОЙНЫ».
«УМЕР СТАЛИН».
«СОВЕТ ГРАФСТВА ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ О СТРОИТЕЛЬСТВЕ ОБВОДНОГО КАНАЛА».
«МЯТЕЖНИК ФИДЕЛЬ КАСТРО ЗА РЕШЕТКОЙ!»
Пятница, 7 августа. «ПЯТЬ ТРУПОВ В ВОЛНЕ».
Чарли перелистала страницы новостей, объявлений, спортивных сообщений. «ПЛЯЖНЫЕ ПОЛОТЕНЦА ОТ БОББИ ЯРКИХ РАСЦВЕТОК!»
А потом – пятница, 14 августа. Заголовок гласил: «НОВОБРАЧНЫЙ ПОГИБАЕТ В УЖАСНОМ ПЛАМЕНИ».
Понадобилось мгновение, чтобы усвоить это. Чарли с трудом осознавала, что все это ей не пригрезилось. Она попыталась прочитать снова, но шрифт расплывался в глазах. Чарли зажмурилась изо всех сил, но стало только хуже. Сообразив, что текст расплывается оттого, что дрожат ее руки, она положила газету на стол.
Под заголовком черно-белая фотография совершенно сгоревшего здания, узнать которое было просто невозможно. Подпись гласила: «Остатки конюшен».
Рядышком подверстана фотография поменьше, с изображением Элмвуд-Милла, снятого сбоку; видны дом и водяная мельница. Подпись гласила: «Старинный дом-мельница, частное владение».
Потом она прочитала эту историю.
«Обугленное и изувеченное тело местного жителя Ричарда Моррисона, 32 лет, было обнаружено в сгоревших остатках конюшен при его доме в деревне Элмвуд вчера вечером, после того как он подвергся неистовому нападению женщины с ножом, которая, как полагают, еще недавно была его невестой.
Эта женщина, опознанная полицией как мисс Барбара Джаретт, 20 лет, скончалась при родах в результате ран, которые она сама получила во время нападения, в Кэкфилдской больнице. Доктора спасли жизнь ее преждевременно родившейся девочке.
Супруга мистера Моррисона, на которой он женился менее двух месяцев назад, известный в обществе модельер Нэнси Делвин, 35 лет, также подвергшаяся жестокому нападению, прошлой ночью была в критическом состоянии доставлена в ожоговое отделение больницы в Ист-Гристеде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– Твоего экстрасенса?
– Да.
У нее возникло ощущение чего-то неотвратимого, словно грозовая туча повисла над ее головой. Том, Виола, Джиббон, Перегрин, этот терьер…
Предательство. Всего несколько минут назад ей было так хорошо…
– Ну и что будет делать экстрасенс?
– Он сам расскажет.
Она куснула жесткую кожу пониже ногтя большого пальца и посмотрела на туалетный столик. Туалетный столик с медальоном в форме сердечка в консервной банке в дальнем углу верхнего ящика справа.
– Что он мне расскажет?
– Он расскажет, что происходит в доме, – сказал Хью. – Нет ли здесь чьего-либо присутствия.
34
Чарли припарковалась у площадки с картинами уличных художников, под стенами замка, и двинулась пешком вверх по Хай-стрит. У дорожного знака-карты, на котором были обозначены все общественные учреждения, кроме того, которое ей было нужно, она остановилась.
Какой-то мужчина в ладно скроенном костюме широкими шагами проворно шел ей навстречу, размахивая плотно свернутым зонтиком, несмотря на моросящий дождик. Чарли решила спросить у него.
– Регистрационная служба графства? – любезно переспросил он, поворачиваясь на каблуках с металлическими набойками. – Вон туда, до самого верха, потом надо повернуть направо, а там идите до самого конца. Это в бывшей солодовне… у них там еще голубая дверь.
Миновав сводчатый проход, выведший ее на тихую улицу, Чарли взобралась на крутой, вымощенный булыжником холм. За несколькими хорошо сохранившимися зданиями в георгианском стиле, выстроенными из суссекской кремниевой гальки и красного кирпича, высоко наверху стоял замок. Пытаясь разобраться в собственных мыслях, она внезапно испугалась. Ей стало страшно идти дальше. Ведь в случае…
В случае, если она обнаружит…
Мелкий дождичек усиливался. Одна часть ее существа хотела вернуться назад, к автомобильной стоянке, и забыть о регистрационной конторе. А другая заставляла Чарли двигаться все дальше, преодолевая сопротивление ветра.
Впереди стояла невысокая солодовня из кремниевой гальки, с высокой крышей и голубой дверью. Медная вывеска гласила: «Совет графства Восточный Суссекс. Регистрационная служба».
В небольшом вестибюле пахло полировкой для мебели и сырыми зонтами. Какая-то жизнерадостная девица сидела за секретарским столиком перед стеллажом от пола до потолка с переплетенными в кожу томами, помеченными «Смерти, 1745–1803 гг.».
– Где я могла бы найти записи о погребениях при храме Всех Святых в Элмвуде?
– В комнате номер три. Идите прямо вперед до самого верха лестницы.
Комната номер три занимала едва ли не все пространство под крышей здания. Это была продолговатая мансарда с маленькими слуховыми окнами и яркими лампами дневного света. Справа от нее шла низкая стойка, а слева – металлические стеллажи, на которых располагалась картотека с алфавитным указателем и еще ряд коробок с микрофонами. Унылого вида столы и стулья заполняли остальную часть комнаты.
Было утро, всего половина десятого, и Чарли удивилась, сколько людей уже здесь собралось. В помещении господствовала обстановка деловой суеты. Люди прокручивали микрофильмы, перелистывали подшивки старых газет, разворачивали пожелтевшие архитектурные планы, делали торопливые записи. В дальнем конце мансарды группа студентов теснилась вокруг женщины, приглушенным голосом что-то с энтузиазмом рассказывающей им.
Засунув руки поглубже в карманы плаща, Чарли подошла к стойке и дождалась, пока одна из служащих подняла голову от алфавитных карточек и посмотрела на нее.
– Да-да? Чем я могу вам помочь?
– Я хотела бы посмотреть записи о человеке, похороненном при церкви Всех Святых в Элмвуде.
– Журнал погребений? А вы заполнили формуляр?
Она показала небольшой блокнот. Чарли покачала головой.
– Вам нужен номер места. – Она показала на пустой стул. – Вот тот подойдет. Скажите мне его номер.
Чарли прошла через комнату и, посмотрев номер стула, вернулась обратно.
– Номер 11-й.
Женщина вручила ей бланк.
– Заполните его и укажите свое имя и адрес. А у вас есть регистрационный номер?
– Нет. А он мне нужен?
– Ну, если вы проводите исследование… или это только одна справка?
– Только одна.
Чарли достала из сумочки авторучку.
– Здесь разрешается пользоваться только карандашом, – сказала женщина. – Я могу продать вам его за двенадцать пенсов, если у вас нет своего.
Чарли заплатила за карандаш.
– Хотите просмотреть записи за конкретный год?
– За 1953-й.
– Тогда напишите «Элмвуд, журнал погребений, 1953», а потом идите на свое место, и кто-нибудь принесет его вам.
Чарли села за стол напротив нарядной, делового вида женщины лет около тридцати, просматривавшей толстый, переплетенный в кожу том и делавшей беглые пометки в стенографическом блокноте. Рядом с ней муж с женой, которым было явно за сорок, сосредоточенно изучали комплект чертежей домов.
Чарли думала, сколько же это займет времени. Ей необходимо уйти до четверти первого, чтобы быть уверенной, что она успеет на поезд и не опоздает на прием к доктору Россу.
Приблизилась женщина и, положив перед Чарли объемистый том в кожаном переплете кремового цвета, молча удалилась. На переплете, под рельефным позолоченным щитом с гербом, был приделан белый ярлычок, где литерным и тоже выпуклым шрифтом были набраны слова «Журнал погребений».
Чарли уставилась на него. «Брось ты это, – подумала она. – Отдай им его назад. Оставь все в покое».
Она открыла том, осторожно переворачивая толстые страницы и слушая, как они падают с легким похрустыванием. Заголовки колонок, расползавшиеся поперек обеих страниц, были отпечатаны, а отдельные записи под ними аккуратно написаны авторучкой, при этом почерк и цвет чернил менялись каждые несколько страниц. Некоторые имена Чарли узнала – Натали, Флетчинг, Дейнхил, но были и такие, о которых она и не слышала. 51-й… 52-й… 53-й. Она остановилась, мельком взглянула на заголовки: «Имя», «Дата кончины», «Место или церковный приход, где наступила смерть», «Место захоронения». Ее глаза пробежали вниз, по колонке имен. И нашли.
«Барбара Джаретт. 12 августа. Больница Кэкфилд. Церковь Всех Святых, Элмвуд».
И это было все. Она перелистала еще несколько страниц, но там было то же самое. Чарли прочитала запись снова и почувствовала разочарование. Она направилась обратно к стойке. Сотрудница посмотрела на нее:
– Ну как, помогло это вам?
Чарли кивнула, не желая обижать ее чем-то вроде: «Спасибо. Вообще-то я хотела выяснить чуточку больше кое о ком, похороненном в Элмувде. Она есть в журнале, но это мало что мне говорит».
– А что именно вы хотели узнать?
– Я… хотела бы узнать, кем она была, посмотреть, не смогу ли я разузнать о ней хоть немного.
– Вам известна дата ее рождения?
– Нет.
– Это не указано на надгробии?
– Нет.
– Если бы это было известно, то вы могли узнать из журнала крещений имена ее матери и отца и точную дату ее рождения. И тогда двинулись бы дальше, отыскав их адреса в журнале избирателей.
– Я не имею никакого представления, когда она родилась.
– Совсем никакого?
– Все, что мне известно, – это дата смерти.
– В этой деревне, по всей вероятности, есть кто-нибудь, кто сумел бы помочь вам, кто помнит ее. Вы не пытались поискать? Часто довольно хорошим источником сведений бывают трактиры. Или кто-то из старых владельцев магазинов.
Лицо Виолы вспыхнуло в ее памяти. И того старика из трактира, Артура Моррисона, захлопнувшего свою дверь перед ее носом…
– И конечно же объявления в местных газетах могут дать вам кое-что, – сказала служащая. – Вы могли бы проверить колонки с сообщениями о смертях. Вам известно, как она умерла?
– Нет.
– Если это какого-то рода несчастный случай, то вполне возможно, что были репортажи… это дало бы вам ее адрес.
Слова женщины эхом отдавались в голове Чарли. КАКОГО-ТО РОДА НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ. Ее последнее возвращение в прошлое. Горящие конюшни, схватка. Карета скорой помощи. Стремительно кружащаяся палата… Чарли оперлась о стойку, чтобы не упасть, поскольку ощущала тяжелые удары в груди. Эта запись в журнале погребений под заголовком «Место или церковный приход, где наступила смерть». Больница Кэкфилд.
Больница!
– Вы хорошо себя чувствуете? – услышала она голос служащей.
– Извините, – прошептала Чарли.
Больница. Успокойся. Это ничего не значит. Миллионы людей умирают в больницах.
– «Суссекс экспресс», – сказала женщина. – Это была местная газета, в ней сообщали обо всех смертях.
Чарли вернулась на свое место и подождала, пытаясь расслабиться, но адреналин в ее крови теперь как будто качали помпой. Женщина делового вида, что сидела напротив, бросила на Чарли раздраженный взгляд. Уж не грохот ли ее сердцебиения рассердил соседку? Да, оно было громким. Вроде барабанного боя.
– Ну, вот и они. Тяжеловатые.
Служащая положила перед ней массивный том поверх журнала погребений. Когда Чарли подняла кожаную подшивку, запах старой высохшей бумаги поднялся от пожелтевших листов газет.
«СУССЕКС ЭКСПРЕСС И КАУНТИ ГЕРАЛЬД. Пятница, 2 января 1953 года». Объявление в правом верхнем углу гласило: «Пластиковые макинтоши от Бобби, с вшитыми капюшонами». Пониже шел заголовок: «ЛЬЮЭС ПОЛУЧАЕТ ДВОРЯНСКОЕ ЗВАНИЕ!»
Несколько колонок было заполнено поздравлениями по случаю Нового года, остальные же новости чисто местного характера. Какая-то автомобильная катастрофа. Успех благотворительного бала накануне Нового года. Чарли была немного разочарована: эта газета выглядела такой устаревшей, ее макет – столь небрежным, объявления – робкими, а информация – почти сплошь местная… В этом было нечто уютное. Она переворачивала разом по нескольку страниц газет, настойчиво пробираясь сквозь месяцы. Главный заголовок еженедельной газеты почти всегда извещал о местных новостях, а национальным и международным событиям придавалось меньшее значение.
«В КЭКФИЛДЕ СОЧЕТАЛСЯ БРАКОМ ГЕРОЙ ВОЙНЫ».
«УМЕР СТАЛИН».
«СОВЕТ ГРАФСТВА ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ О СТРОИТЕЛЬСТВЕ ОБВОДНОГО КАНАЛА».
«МЯТЕЖНИК ФИДЕЛЬ КАСТРО ЗА РЕШЕТКОЙ!»
Пятница, 7 августа. «ПЯТЬ ТРУПОВ В ВОЛНЕ».
Чарли перелистала страницы новостей, объявлений, спортивных сообщений. «ПЛЯЖНЫЕ ПОЛОТЕНЦА ОТ БОББИ ЯРКИХ РАСЦВЕТОК!»
А потом – пятница, 14 августа. Заголовок гласил: «НОВОБРАЧНЫЙ ПОГИБАЕТ В УЖАСНОМ ПЛАМЕНИ».
Понадобилось мгновение, чтобы усвоить это. Чарли с трудом осознавала, что все это ей не пригрезилось. Она попыталась прочитать снова, но шрифт расплывался в глазах. Чарли зажмурилась изо всех сил, но стало только хуже. Сообразив, что текст расплывается оттого, что дрожат ее руки, она положила газету на стол.
Под заголовком черно-белая фотография совершенно сгоревшего здания, узнать которое было просто невозможно. Подпись гласила: «Остатки конюшен».
Рядышком подверстана фотография поменьше, с изображением Элмвуд-Милла, снятого сбоку; видны дом и водяная мельница. Подпись гласила: «Старинный дом-мельница, частное владение».
Потом она прочитала эту историю.
«Обугленное и изувеченное тело местного жителя Ричарда Моррисона, 32 лет, было обнаружено в сгоревших остатках конюшен при его доме в деревне Элмвуд вчера вечером, после того как он подвергся неистовому нападению женщины с ножом, которая, как полагают, еще недавно была его невестой.
Эта женщина, опознанная полицией как мисс Барбара Джаретт, 20 лет, скончалась при родах в результате ран, которые она сама получила во время нападения, в Кэкфилдской больнице. Доктора спасли жизнь ее преждевременно родившейся девочке.
Супруга мистера Моррисона, на которой он женился менее двух месяцев назад, известный в обществе модельер Нэнси Делвин, 35 лет, также подвергшаяся жестокому нападению, прошлой ночью была в критическом состоянии доставлена в ожоговое отделение больницы в Ист-Гристеде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45