И получил очень общую, но дающую умному человеку полное представление о жизни будущей паствы Христовой... К слову, Иешуа весьма прилично уже говорил по-английски, хотя и со странным жестким акцентом, чуть хуже по-французски; он позволил себе несколько раз пообщаться с Петром на этих языках и таким элегантным образом сообщить учителю, что новые педагогические старания того, как обычно, не пропали втуне.
До родного Петру русского Иешуа пока не добрался. Петр седьмым или двадцать седьмым чувством ощущал, что какое-то свое решение он, Мастер, вот-вот поймает. Он пока не подозревал даже, каким оно будет, просто ждал его, зная, что оно - рядом, и понимал, что оно может стать для него и Иешуа оптимальным. Для него и Иешуа... Да вот только Иешуа, уверен был Петр, не искал решения для обоих, он вообще ничего не искал - он всасывал информацию, как упырь или пылесос - кому что ближе! - и итогом должен будет явиться абсолютно однозначный вывод. Неоспоримый. И семьдесят против тридцати, что вывод сей не совпадет с вымучиваемым в подсознании решением Петра.
Какая же дерьмовая штука - жизнь впотьмах! Дэнис назвал Иешуа сверхчеловеком. А ведь термин этот из лексикона неполноценных и закомплексованных. Бог создавал людей по своему образу и полагал, что создания окажутся подобными Этому образу. Вряд ли он вообразил себе homo sapiensa с заблокированным на девяносто процентов мозгом. Как-то это не по-божески. Скорее это замысел такой: дать понять человеку, что он, в принципе, может в десять раз больше, и по-садистски терпеливо ждать, пока оное созданье Божье постепенно научится хотя бы по малому процентику разблокировать "прибор". То есть, возвращаясь к формулировке Книги Бытия, "образ" этого самого homo в общих чертах получился, а уж полное "подобие" ему - в руках человеческих. Но не слишком ли понадеялся Бог на человека? Шесть с лихом тысяч лет развития интеллекта (если считать за истину, что люди созданы Богом за четыре тысячелетия до Рождества Христова) - и почти никакого заметного прогресса. Не в смысле науки и техники, не в смысле знаний, но в смысле владения указанным "прибором", читай - мозгом. И тут - на тебе! - матрица! Случайное - вслепую, как понял Петр! - открытие, радикально приближающее человека к тому идеалу, который задуман Создателем изначально.
Может, кстати, Адам с Евой и были смонтированы со стопроцентной мощностью, то есть созданы абсолютно подобно избранному образу, но пагубная страсть дамы к сладким яблокам заставила Создателя прогневаться и не только изгнать перволюдей из рая, то есть с испытательного стенда, но и изменить параметры эксперимента? Может быть и так. Но зря! Да, на стенде стопроцентная мощность испытуемых была бы легко изучена, описана, уложена в фундаментальную теорию. Но ведь именно вне стенда - в "поле" - мощность нужна особенно. Для чистоты эксперимента. Зачем было вводить такие жесткие ограничения?..
Но в чьей власти понять Божий замысел?..
Вдруг как раз в том и заключается суть эксперимента: создать идеал и ограничить его. И ждать. До-о-лго ждать! Если для Иешуа тысяча лет равняется вчерашнему дню, то для Создателя время вообще не фактор. Бесконечная протяженность "воды над твердью" предполагает и бесконечность времени в ней или у нее. В таком случае куда любопытнее погодить, пока лягушка, как в старой сказке, попавшая в горшок с молоком, сумеет терпеливо и отчаянно взбить из него масло и выбраться самостоятельно, нежели достать бедолагу из горшка и выпустить на травку.
Любопытнее - да. Но гуманнее ли?
Замечание - к слову. Когда-то отец именно так учил Петра плавать: выходил в море на катере, стопорил движок и выкидывал сына за борт. Петр теперь отлично плавает.
А еще любопытнее (про гуманность помолчим...) дождаться, пока лягушка изобретет матрицу, и заставить впаять ее не самой лягушке или ее соплеменнице-соболотнице, а другой - той, что жила за две тысячи лет до судьбоносного изобретения. Вообще чистый эксперимент! Никто - ни сном ни духом! Ни испытуемый, ни изобретатель.
Впрочем, испытуемый (который, повторим, ни сном ни духом об испытании не подозревает) чувствует себя адекватно. Эксперимент идет без задержки, если так и задумано.
Но впереди ожидается новый фактор - в виде Исполнителя...
Ах, что за сволочная, препоганая штука - жизнь впотьмах! Это Петр о себе думал. Хотя и у него имелась гуманная перспектива: коррекция памяти, долгая и счастливая работа на родимую Службу Времени и - никаких заповедников.
А дни шли, и ничего не менялось. За месяц срок перевалил, оставалось десять дней до финала, и тут вдруг - словно что-то почуяв - Иешуа очнулся от своих информационных путешествий и соблаговолил спросить Петра:
– Ну, что ты там надумал про апостола Павла?
Не понравился Петру вопрос. Не по сути, с сутью все в порядке было, но по тону, по холодному равнодушию, звучавшему в голосе Иешуа. А ведь речь шла не о текстах обоими читаных-перечитаных посланий апостола, а о судьбе, что могла бы стать судьбою самого Иешуа. Казалось, что ученик либо смирился с оной планидой, безразлично ему - кем становиться "в другой жизни", либо вопрос задан для отвода глаз, а на самом деле злая матрица наварила за прошедший месяц что-то иное, тайное и хитрое, о .чем Иешуа и не собирался докладывать Петру.
Это не нравилось.
Но к самому Петру ожидаемое вот-вот новое неиграное всеспа-сительное решение так и не шло, где-то, видать, притормозило, отвлеклось, заблудилось ни письма, ни весточки. Почему бы ему в таком случае не обсудить им же самим однажды придуманную версию?
– Ты что-то решил? - осторожно поинтересовался он у Иешуа.
– Может быть, - беспечно отвечал тот, все ему явно было до лампочки, словно свален с плеч некий неподъемный груз и не хочется ни думать, ни говорить "об умном", а вот о предложенном варианте дальнейшего бытия - почему бы и нет? - Жизнь Павла - или Савла - любопытна, хотя и суетна. Но как ты представляешь себе, Кифа, я стану фарисеем и членом Санхедрина? Ведь Савл - известная личность. И по отцу, хотя тот живет далеко, в Тарсе Ки-ликийском, и сам по себе известен в Иершалаиме. Он уже существует, Кифа. Как я смогу заменить его?
– Кто тебе сказал, что он существует? Я проверял: нет ни при Храме, ни в Санхедрине человека с именем Савл, который родом из Тарса и носит римское гражданство.
– Сейчас нет, знаю. Но знаю и другое: он там появится вот-вот. Живой и здоровый. Я не хочу и не могу посягать на его жизнь.
– Откуда ты знаешь, что появится? - спросил Петр и тут же услышал усмешку Иешуа:
– Знаю, Кифа, поверь мне... Ты удивительно легко переделываешь историю христианства, ты удивительно легко кроишь книгу, которую вы назвали Новым Заветом, и, видимо, тебе почудилось, будто ты и впрямь всесилен. Но даже я о себе так и помыслить не могу...
– А ты слишком буквально понимаешь историю, - обозлился Петр. Еще не столь уж давно трясшийся над каждым несоответствием реальности Канону, он стал радикальным в своих решениях: так надо - значит, так и будет. - Даже никакую не историю, а всего лишь книгу, - да, собравшую десятки, сотни прекрасных притч, да, талантливо соединившую реальность с вымыслом. Но руку даю на отсечение: вымысла в ней больше, потому что точный вымысел всегда и везде ярче и убедительней унылой реальности. Разве не ты учил нас не искать в притче сюжет, но - только философский смысл, для коего сюжет - лишь опора? Ты, Иешуа, ты, родной. Тогда с чего ты вдруг прицепился к описанной в Деяниях биографии Савла? Причем биографии куцей, невнятной, что породит потом массу домыслов и предположений... А на самом деле все просто и ясно, как огурец. Пусть существует некий Савл из Тарса, который примет участие в убиении святого Стефана - косвенное, кстати, участие, поскольку он всего лишь держал одежду убийц! Пусть он даже станет ярым борцом с христианством как в Иершалаиме, так и в Дамаскусе. Но кто сказал, что этот Савл и есть библейский Павел? Тот, кто написал текст Деяний Апостолов?.. Если верить толкователям христианской истории, Иешуа, то я его и написал. Сам. А своя рука - владыка. Я соединю биографию Савла .из Тарса с биографией великого миссионера Павла. Это, поверь, несложно. Всего лишь один литературный прием, назовем его контрапунктом...
– Видение Савлу меня?
– Точно! Твои слова: "Савл, Савл, что ты гонишь меня?" - и Савл мгновенно становится истово верующим. И прямым ходом идет на подвиг миссионерства. Только подвиг будет уже твоим... Ты действительно можешь все, Иешуа, - у меня нет повода в том сомневаться! - и ты исполнишь все, верю. Но я бы уточнил: все, что захочешь. Дело за малым - захотеть...
Разговор этот велся по дороге в Вифанию, погода стояла жаркая, сухая, шли не торопясь, еле ноги передвигали, поскольку даже вечерняя тяжкая духота не предполагала излишней физической активности. Поэтому внезапная обозленность Петра внезапно и улетучилась. Чего зря нервы тратить...
Иешуа засмеялся:
– Умеешь убеждать, всесильный. Выходит, эту историю творишь ты, а мы только актеры в твоем театре?
– Если бы так! - воскликнул Петр. - К великому моему сожалению, Иешуа, актеры в моем, как ты выразился, театре ведут себя неадекватно уже написанному канону. Разве я выбрал тебе в ученики Иуду-зилота, хотя в синопсисах зилот только Шимон? Разве ты совершил все чудеса и сказал все слова, которые приписаны тебе евангелистами? Более того, разве хронология чудес и проповедей совпадает с канонической, как, впрочем, и места, где эти чудеса и проповеди состоялись?..
– А Иуда-предатель? - перебил Петра Иешуа. - Где он? Он не понадобился для твоего замысла, ты с Йохананом справился без Иуды...
– Но он все же покончил с собой.
– От совсем другого горя. Я не хочу полностью оправдывать его поступок, но Иуде теперь нести в веках вину за предательство, которого он не совершал. Твоя работа, Кифа...
– А Йоханану жить и писать, а не гнить в земле. Тоже моя" работа... Давай не будем взвешивать и мерить - кто что сделал или не сделал для правдоподобия синопсисов. И я постарался, и ты в стороне не стоял. Чего уж считаться: ты сам недавно пожалел, хотя и не всерьез, что не остался по жизни плотником, обремененным семьей. Так уж вмени мне главную вину: иную свою судьбу. Все остальное на этом фоне - мелочи.
– Почему не всерьез? - спросил Иешуа. - Просишь вменить - вменяю с наслаждением. Я всерьез жалею, что ты выстроил мне ' судьбу, - врагу в здравом уме не пожелаешь.
– Врешь ты все, - не поверил Петр. - Разве только врагу да в здравом уме... А ты - друг, и ума тебе не занимать. Что сделано - все твое. Весь мир этот - твой. Сегодняшний и завтрашний - твой. Это только с дальнего расстояния история - сложна и темна. А когда ее каждодневно делаешь, она проста, как крик журавлика в небе... Не попадался ли тебе в компе такой термин - параллельные прямые?
– Попадался. Я его понял. Я еще понял, что в бесконечности они могут пересечься. Это по Риману?
– И по Риману тоже... Так и в истории: все ее параллельные если и пересекаются, то лишь в бесконечности. А сегодня и сейчас они по-прежнему до уныния параллельны! Сложи два и два - что получится?
– Не получается, - неожиданно тяжко вздохнул Иешуа. - Ни с параллельными, ни с числами. Первые у меня все время пересекаются, а складываю два и два - то пять выходит, то три, а то и вовсе за сотню.
– Это ты о чем? - Петр не понял неожиданного хода мысли ученика.
– О своем. Не бери в голову... - Иешуа обнял Петра, потерся на ходу щекой о щеку. - Будь по-твоему: делай из меня апостола Павла. Только время придется подсократить. Он-то появится в общине лет через пятнадцать после моего Вознесения, так?.. Это долго. Год - максимум.
– Без проблем, - обрадовался Петр. - Легко! А где ты год проведешь?
– Найдем место.
Обрадоваться-то обрадовался, а все же что-то точило душу, зрели сомнения, тыкались слепыми пока мордочками, рвались наружу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89