Навстречу попадались грузовики, караваны верблюдов, пешие путники. Они были уже километрах в пятидесяти от границы. Полковник Уэдраенго указал на красный холм, возвышавшийся над хижинами деревни.
— Вот и Гайгу! На этом холме они строят свою седьмую мечеть, — вон, видите, большое красное сооружение...
— Седьмую? — поразился Малко. — Но ведь деревня совсем маленькая. Как же им удается?..
Вольтиец улыбнулся.
— Здешний марабут — святой человек и немножко чудак. Мечети строят добровольцы, это обходится недорого. Из глины. Он считает, что это угодно Аллаху. Конечно, им хватило бы и одной мечети, зато теперь их деревню знает вся страна...
Вот где кроется истинная святость...
Через пять минут они въехали в деревню Гайгу — круглые хижины, такие же, как во всех здешних селениях. Полковник Уэдраенго поехал прямо к глиняному укрепленному толстыми досками сооружению. Это было некое подобие форта с узкими окошками, напоминающими бойницы. Над одним из углов реяло зеленое знамя ислама. Полковник затормозил перед деревянными воротами, которые тут же открылись. Навстречу им вышел небольшого роста негр; его продолговатое лицо еще больше удлиняла козлиная бородка. На нем была широкая коричневая джеллаба — обычный наряд жителей Сахели, — голову украшала вышитая золотом тюбетейка. Он кинулся к ним с распростертыми объятиями и прижал полковника Уэдраенго к груди. Потом он долго обнимал его белых спутников, лопоча что-то совершенно им не понятное.
— Он благодарит вас за то, что вы доставили меня в Верхнюю Вольту живым и невредимым, — перевел полковник. — Он начал строительство новой мечети, чтобы Аллах благословил наши планы...
Больше всего на свете Малко хотелось принять душ и лечь. Крис Джонс, болезненно сморщившись, искал взглядом уборную. Двоюродные братья еще поговорили между собой, и наконец полковник обернулся:
— Идемте! Марабут приготовил мне сюрприз!
Следом за хозяином они вышли на залитый солнцем двор, где стояло несколько круглых хижин. Малко огляделся и в ужасе застыл. На земле перед ним лежали в ряд пять тел. Пятеро негров, у каждого было аккуратно перерезано горло. Кровь насквозь пропитала латерит и белые футболки убитых. Марабут с довольным видом что-то объяснял полковнику, который внезапно помрачнел.
— Это пять членов местного Комитета Защиты Революции, присланные сюда Санкарой, — перевел он. — Мой двоюродный брат, слуга Аллаха, решил первым начать освобождение страны. Он послал гонцов во все соседние деревни, чтобы там сделали то же самое!
Малко смотрел на трупы, уже облепленные жирными синими мухами. Теперь все сомнения отходили в область теории. Этот факт означал, что отступать некуда, каков бы ни был риск.
Глава 10
Эммануэль Бангаре размышлял, подставив лицо под маленький переносной вентилятор, стоявший у кровати. На душе у него было неспокойно, да еще тяжелая влажная жара начала сезона дождей не давала уснуть. На вилле, которую он занимал, хотя она и находилась в «магическом круге» Совета Содружества, давно не было кондиционера, а бассейн в буквальном смысле слова лопнул от адской жары. Мулат приподнялся на локте и взял с тарелки кусок жареной свинины, приготовленной заботливыми руками его любовницы, которая теперь спала рядом с ним, уткнувшись лицом в подушку, открыв его взору соблазнительно округлый зад. Сита Лингани, кассирша из книжного магазина, простая душа, ценила комфорт, которым окружил ее любовник. В стране, где удел женщины — быть либо матерью многочисленного семейства, либо шлюхой, собственный «Р-5» и вилла, где раньше жили белые, — это что-то значит.
Жуя сочное мясо, Эммануэль Бангаре говорил себе, что для него наступил решающий момент. Впервые за его короткую, но бурную жизнь перед ним замаячила возможность занять весьма высокое и прочное положение.
Эммануэлю, плоду недолгой любви юной официантки-француженки из Уагадугу и негра, имени которого он так и не узнал, повезло: его усыновил сердобольный служащий скотобойни. Мальчик вырос с лютой ненавистью в душе как к белым, так и к неграм и еще почти подростком вступил в итальянские Красные Бригады, чтобы отомстить всему свету. После многих крутых виражей судьба забросила его на службу к марксистскому диктатору Ганы Ролингсу, где он обнаружил незаурядные способности палача. Однако, сочтя, что он слишком усердствует, тот преподнес мулата в подарок своему другу капитану Санкаре. Момент был благоприятный для Бангаре: довольный его службой, новый глава государства поручил ему создание маленького местного гестапо.
Это позволило мулату разгуливать в красном берете, потрясая «Калашниковым» до тех пор, пока военные — настоящие — не возмутились и не потребовали, чтобы он держался скромнее. Став к тому времени одиозной фигурой и всеобщим пугалом, он вынужден был сбавить гонора, сохранив, однако, свое привилегированное положение и громкий титул «командира 15-и Народной Бригады Бдительности». Но звезда его меркла.
Вплоть до одного прекрасного дня...
В тот день капитан Санкара вызвал его — чего давно не случалось — в свой скромно обставленный кабинет в Совете Содружества, где на столе вместо традиционного бювара лежал на видном месте «Калашников». Из кабинета навстречу Бангаре вышел посол Советского Союза. Он приходил с важным сообщением: по информации советских спецслужб, полковник Уэдраенго, бежавший после Революции в Абиджан, заочно приговоренный новым режимом к смерти, готовит путч с целью свержения Санкары! Систематические прослушивания телефонов службой госбезопасности ничего не дали. Поэтому глава государства решил обратиться к своей «тайной полиции».
Эммануэль Бангаре вышел от Товарища-Президента в состоянии, близком к истерике. Если ему удастся разоблачить заговор с целью государственного переворота, его карьера обеспечена на всю оставшуюся жизнь. Он немедля принялся за дело, пустив по всем возможным следам своих осведомителей.
Увы, до сих пор никакой информации не поступило... Чтобы развеяться, Бангаре выпил немного н'доло и попытался уснуть, как вдруг услышал шум мотора: в сад въехала машина и остановилась у крыльца.
Он никого не ждал... А врагов у него было немало. Бангаре вскочил на ноги, схватил свой «Калашников» и толкнул локтем в бок Ситу Лингани. Та села в постели, вытаращив полные ужаса глаза. С тех пор как она сошлась с Бангаре, она всегда боялась, что однажды ночью явятся убийцы и расправятся с ними обоими... В дверь тихонько постучали.
— Кто там? — крикнул Бангаре, предусмотрительно отскочив в сторону, чтобы не подставлять себя под возможный удар.
— Это я, патрон, — ответил хорошо знакомый голос — южноафриканца Питера, известного под кличкой «Кровосос».
— Чего тебе надо?
— Важное дело, патрон.
Ругаясь сквозь зубы, Бангаре натянул брюки и открыл дверь. Перед ним действительно стоял бритый наголо негр в своей неизменной кожаной куртке и сандалиях. Заметив на кровати совершенно голую Ситу Лингани, Питер благоразумно отвел взгляд.
— Патрон, — начал он, — мы нашли одного типа, который может вас заинтересовать...
— Кого это? — спросил мулат, мигом стряхнув с себя остатки сна.
— Это некий Бабу, двоюродный брат старшего сержанта Била Нассары, начальника охраны Патрона. Он вроде сидел на мели, а со вчерашнего дня так и сыплет деньгами. Ставит всем пиво, заплатил тридцать тысяч долгов... И еще он задавал своему двоюродному брату странные вопросы — вроде того, куда и когда ездит Патрон.
— О-ля-ля! В самом деле интересно! — воскликнул Бангаре. — Где он, этот твой Бабу?
— В машине, патрон. С ним Али.
— Приведи-ка его.
Кровосос выбежал и вскоре вернулся, толкая перед собой тщедушного негра со связанными за спиной руками, который бешено вращал глазами от страха. Бангаре успел надеть футболку и ждал посреди гостиной, скрестив на груди руки.
— Вот Бабу, патрон, — объявил Питер.
— Ну что, приятель, ты, говорят, разбогател? — бросил Бангаре пленнику.
Тот несколько раз шумно сглотнул слюну и наконец выдавил:
— Вай! Это подарок, шеф...
Бангаре повидал на своем веку достаточно лжецов, чтобы безошибочно угадывать фальшь. От этого человека прямо-таки разило ложью и страхом. Конечно, речь могла идти просто о темных делишках, на которые горазды африканцы... Но могло быть и кое-что посерьезнее.
— Ах, вот как! Подарок? — протянул он.
И безо всякого перехода ударил Бабу прикладом автомата в солнечное сплетение. Негр взвыл от боли и согнулся пополам. Из-за пилли-пилли эта часть тела у всех африканцев была особенно чувствительной.
— Заткни ему глотку, черт возьми! — рявкнул Бангаре.
Тотчас исполнительный Кровосос едва не задушил Бабу... Бангаре схватил его за курчавые волосы и приподнял.
— Кто дал тебе эти деньги?
Негр молчал, стуча зубами от ужаса. Мозг Бангаре напряженно работал. Нельзя допрашивать его на вилле: если будет слишком много шума, могут вмешаться военные, а он хотел раскрутить это дело сам. О том, чтобы сдать Бабу органам госбезопасности, не могло быть и речи. Внезапно его осенила гениальная идея. Вернувшись в спальню, он отрывисто бросил Сите Лингани:
— Твой брат еще работает в своей мастерской?
— Да, а что?
— Поехали к нему.
— Прямо сейчас?
Бангаре размахнулся и влепил своей подруге увесистую оплеуху. Негритянка отлетела к стене, и у нее сразу пропало желание задавать вопросы.
Не сказав больше ни слова, она набросила бубу и последовала за своим любовником. Алжирец Али-Шило сидел за рулем «Р-16». Бангаре сел рядом с ним, а Сита Лингани — сзади вместе с Питером и серым от страха пленником. Чтобы добраться до африканского квартала Ниогсин, надо было пересечь весь город. В машине царила гробовая тишина, нарушаемая время от времени лишь скрипом тормозов и щелчками коробки скоростей. Наконец они выехали на 58-ю авеню, прямую, как стрела, и пустынную в этот поздний час улицу, вдоль которой тянулись ряды низких домов.
Сита Лингани вышла первой и постучалась в одну из дверей. Минуту спустя ей открыл голый до пояса негр с электрической лампой в руке — ее брат. Узнав стоявших за спиной сестры Бангаре и Али-Шило, он проглотил вертевшиеся на языке комментарии насчет позднего визита и лишь спросил:
— Что случилось?
— Нам нужна твоя мастерская, — сказал Бангаре. — Откроешь нам и посветишь.
Негр не стал возражать: спорить с Бангаре было опасно. Он повел незваных гостей через двор, заваленный листами меди, формами для литья, незаконченными статуями, всевозможными инструментами и на ощупь открыл дверь мастерской. На полках вдоль стен стояли ряды медных статуэток, приготовленных для продажи, а в углу — все орудия труда: стол и табуретка, на столе — тиски, несколько мотков медной проволоки и паяльная лампа. Бангаре посмотрел на лампу и повернулся к своему шурину.
— Здесь ты и работаешь?
— Да.
— Зажги-ка эту штуку.
— Что-что?
— Зажги ее.
Он взял паяльную лампу и протянул ее скульптору. Тот покорно достал из кармана зажигалку и повернул кран. Раздалось тихое шипение, и из трубки вырвался длинный язык синего пламени. Скульптор убавил огонь и застыл с лампой в руке, не сводя тревожного взгляда с Ситы... Мулат довольно улыбнулся.
— Отлично. Дай ее мне и можешь идти спать.
Скульптор не вполне понимал, что здесь затевается, но тон Бангаре не допускал лишних вопросов. Поэтому он осторожно поставил лампу на табуретку и, в последний раз с тревогой оглянувшись на сестру, вышел. Сита ждала, съежившись в углу. Бангаре кивнул Али-Шило:
— Проводи-ка его. И пришли сюда этого Бабу с Питером.
Алжирец молча вышел за дверь. Через несколько минут в мастерской появился Питер-Кровосос, таща за связанные руки пленника.
— Посади-ка его на табуретку! — приказал Бангаре.
Кровосос свободной рукой переставил паяльную лампу на стол и, схватив Бабу за волосы, силой усадил его на табурет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Вот и Гайгу! На этом холме они строят свою седьмую мечеть, — вон, видите, большое красное сооружение...
— Седьмую? — поразился Малко. — Но ведь деревня совсем маленькая. Как же им удается?..
Вольтиец улыбнулся.
— Здешний марабут — святой человек и немножко чудак. Мечети строят добровольцы, это обходится недорого. Из глины. Он считает, что это угодно Аллаху. Конечно, им хватило бы и одной мечети, зато теперь их деревню знает вся страна...
Вот где кроется истинная святость...
Через пять минут они въехали в деревню Гайгу — круглые хижины, такие же, как во всех здешних селениях. Полковник Уэдраенго поехал прямо к глиняному укрепленному толстыми досками сооружению. Это было некое подобие форта с узкими окошками, напоминающими бойницы. Над одним из углов реяло зеленое знамя ислама. Полковник затормозил перед деревянными воротами, которые тут же открылись. Навстречу им вышел небольшого роста негр; его продолговатое лицо еще больше удлиняла козлиная бородка. На нем была широкая коричневая джеллаба — обычный наряд жителей Сахели, — голову украшала вышитая золотом тюбетейка. Он кинулся к ним с распростертыми объятиями и прижал полковника Уэдраенго к груди. Потом он долго обнимал его белых спутников, лопоча что-то совершенно им не понятное.
— Он благодарит вас за то, что вы доставили меня в Верхнюю Вольту живым и невредимым, — перевел полковник. — Он начал строительство новой мечети, чтобы Аллах благословил наши планы...
Больше всего на свете Малко хотелось принять душ и лечь. Крис Джонс, болезненно сморщившись, искал взглядом уборную. Двоюродные братья еще поговорили между собой, и наконец полковник обернулся:
— Идемте! Марабут приготовил мне сюрприз!
Следом за хозяином они вышли на залитый солнцем двор, где стояло несколько круглых хижин. Малко огляделся и в ужасе застыл. На земле перед ним лежали в ряд пять тел. Пятеро негров, у каждого было аккуратно перерезано горло. Кровь насквозь пропитала латерит и белые футболки убитых. Марабут с довольным видом что-то объяснял полковнику, который внезапно помрачнел.
— Это пять членов местного Комитета Защиты Революции, присланные сюда Санкарой, — перевел он. — Мой двоюродный брат, слуга Аллаха, решил первым начать освобождение страны. Он послал гонцов во все соседние деревни, чтобы там сделали то же самое!
Малко смотрел на трупы, уже облепленные жирными синими мухами. Теперь все сомнения отходили в область теории. Этот факт означал, что отступать некуда, каков бы ни был риск.
Глава 10
Эммануэль Бангаре размышлял, подставив лицо под маленький переносной вентилятор, стоявший у кровати. На душе у него было неспокойно, да еще тяжелая влажная жара начала сезона дождей не давала уснуть. На вилле, которую он занимал, хотя она и находилась в «магическом круге» Совета Содружества, давно не было кондиционера, а бассейн в буквальном смысле слова лопнул от адской жары. Мулат приподнялся на локте и взял с тарелки кусок жареной свинины, приготовленной заботливыми руками его любовницы, которая теперь спала рядом с ним, уткнувшись лицом в подушку, открыв его взору соблазнительно округлый зад. Сита Лингани, кассирша из книжного магазина, простая душа, ценила комфорт, которым окружил ее любовник. В стране, где удел женщины — быть либо матерью многочисленного семейства, либо шлюхой, собственный «Р-5» и вилла, где раньше жили белые, — это что-то значит.
Жуя сочное мясо, Эммануэль Бангаре говорил себе, что для него наступил решающий момент. Впервые за его короткую, но бурную жизнь перед ним замаячила возможность занять весьма высокое и прочное положение.
Эммануэлю, плоду недолгой любви юной официантки-француженки из Уагадугу и негра, имени которого он так и не узнал, повезло: его усыновил сердобольный служащий скотобойни. Мальчик вырос с лютой ненавистью в душе как к белым, так и к неграм и еще почти подростком вступил в итальянские Красные Бригады, чтобы отомстить всему свету. После многих крутых виражей судьба забросила его на службу к марксистскому диктатору Ганы Ролингсу, где он обнаружил незаурядные способности палача. Однако, сочтя, что он слишком усердствует, тот преподнес мулата в подарок своему другу капитану Санкаре. Момент был благоприятный для Бангаре: довольный его службой, новый глава государства поручил ему создание маленького местного гестапо.
Это позволило мулату разгуливать в красном берете, потрясая «Калашниковым» до тех пор, пока военные — настоящие — не возмутились и не потребовали, чтобы он держался скромнее. Став к тому времени одиозной фигурой и всеобщим пугалом, он вынужден был сбавить гонора, сохранив, однако, свое привилегированное положение и громкий титул «командира 15-и Народной Бригады Бдительности». Но звезда его меркла.
Вплоть до одного прекрасного дня...
В тот день капитан Санкара вызвал его — чего давно не случалось — в свой скромно обставленный кабинет в Совете Содружества, где на столе вместо традиционного бювара лежал на видном месте «Калашников». Из кабинета навстречу Бангаре вышел посол Советского Союза. Он приходил с важным сообщением: по информации советских спецслужб, полковник Уэдраенго, бежавший после Революции в Абиджан, заочно приговоренный новым режимом к смерти, готовит путч с целью свержения Санкары! Систематические прослушивания телефонов службой госбезопасности ничего не дали. Поэтому глава государства решил обратиться к своей «тайной полиции».
Эммануэль Бангаре вышел от Товарища-Президента в состоянии, близком к истерике. Если ему удастся разоблачить заговор с целью государственного переворота, его карьера обеспечена на всю оставшуюся жизнь. Он немедля принялся за дело, пустив по всем возможным следам своих осведомителей.
Увы, до сих пор никакой информации не поступило... Чтобы развеяться, Бангаре выпил немного н'доло и попытался уснуть, как вдруг услышал шум мотора: в сад въехала машина и остановилась у крыльца.
Он никого не ждал... А врагов у него было немало. Бангаре вскочил на ноги, схватил свой «Калашников» и толкнул локтем в бок Ситу Лингани. Та села в постели, вытаращив полные ужаса глаза. С тех пор как она сошлась с Бангаре, она всегда боялась, что однажды ночью явятся убийцы и расправятся с ними обоими... В дверь тихонько постучали.
— Кто там? — крикнул Бангаре, предусмотрительно отскочив в сторону, чтобы не подставлять себя под возможный удар.
— Это я, патрон, — ответил хорошо знакомый голос — южноафриканца Питера, известного под кличкой «Кровосос».
— Чего тебе надо?
— Важное дело, патрон.
Ругаясь сквозь зубы, Бангаре натянул брюки и открыл дверь. Перед ним действительно стоял бритый наголо негр в своей неизменной кожаной куртке и сандалиях. Заметив на кровати совершенно голую Ситу Лингани, Питер благоразумно отвел взгляд.
— Патрон, — начал он, — мы нашли одного типа, который может вас заинтересовать...
— Кого это? — спросил мулат, мигом стряхнув с себя остатки сна.
— Это некий Бабу, двоюродный брат старшего сержанта Била Нассары, начальника охраны Патрона. Он вроде сидел на мели, а со вчерашнего дня так и сыплет деньгами. Ставит всем пиво, заплатил тридцать тысяч долгов... И еще он задавал своему двоюродному брату странные вопросы — вроде того, куда и когда ездит Патрон.
— О-ля-ля! В самом деле интересно! — воскликнул Бангаре. — Где он, этот твой Бабу?
— В машине, патрон. С ним Али.
— Приведи-ка его.
Кровосос выбежал и вскоре вернулся, толкая перед собой тщедушного негра со связанными за спиной руками, который бешено вращал глазами от страха. Бангаре успел надеть футболку и ждал посреди гостиной, скрестив на груди руки.
— Вот Бабу, патрон, — объявил Питер.
— Ну что, приятель, ты, говорят, разбогател? — бросил Бангаре пленнику.
Тот несколько раз шумно сглотнул слюну и наконец выдавил:
— Вай! Это подарок, шеф...
Бангаре повидал на своем веку достаточно лжецов, чтобы безошибочно угадывать фальшь. От этого человека прямо-таки разило ложью и страхом. Конечно, речь могла идти просто о темных делишках, на которые горазды африканцы... Но могло быть и кое-что посерьезнее.
— Ах, вот как! Подарок? — протянул он.
И безо всякого перехода ударил Бабу прикладом автомата в солнечное сплетение. Негр взвыл от боли и согнулся пополам. Из-за пилли-пилли эта часть тела у всех африканцев была особенно чувствительной.
— Заткни ему глотку, черт возьми! — рявкнул Бангаре.
Тотчас исполнительный Кровосос едва не задушил Бабу... Бангаре схватил его за курчавые волосы и приподнял.
— Кто дал тебе эти деньги?
Негр молчал, стуча зубами от ужаса. Мозг Бангаре напряженно работал. Нельзя допрашивать его на вилле: если будет слишком много шума, могут вмешаться военные, а он хотел раскрутить это дело сам. О том, чтобы сдать Бабу органам госбезопасности, не могло быть и речи. Внезапно его осенила гениальная идея. Вернувшись в спальню, он отрывисто бросил Сите Лингани:
— Твой брат еще работает в своей мастерской?
— Да, а что?
— Поехали к нему.
— Прямо сейчас?
Бангаре размахнулся и влепил своей подруге увесистую оплеуху. Негритянка отлетела к стене, и у нее сразу пропало желание задавать вопросы.
Не сказав больше ни слова, она набросила бубу и последовала за своим любовником. Алжирец Али-Шило сидел за рулем «Р-16». Бангаре сел рядом с ним, а Сита Лингани — сзади вместе с Питером и серым от страха пленником. Чтобы добраться до африканского квартала Ниогсин, надо было пересечь весь город. В машине царила гробовая тишина, нарушаемая время от времени лишь скрипом тормозов и щелчками коробки скоростей. Наконец они выехали на 58-ю авеню, прямую, как стрела, и пустынную в этот поздний час улицу, вдоль которой тянулись ряды низких домов.
Сита Лингани вышла первой и постучалась в одну из дверей. Минуту спустя ей открыл голый до пояса негр с электрической лампой в руке — ее брат. Узнав стоявших за спиной сестры Бангаре и Али-Шило, он проглотил вертевшиеся на языке комментарии насчет позднего визита и лишь спросил:
— Что случилось?
— Нам нужна твоя мастерская, — сказал Бангаре. — Откроешь нам и посветишь.
Негр не стал возражать: спорить с Бангаре было опасно. Он повел незваных гостей через двор, заваленный листами меди, формами для литья, незаконченными статуями, всевозможными инструментами и на ощупь открыл дверь мастерской. На полках вдоль стен стояли ряды медных статуэток, приготовленных для продажи, а в углу — все орудия труда: стол и табуретка, на столе — тиски, несколько мотков медной проволоки и паяльная лампа. Бангаре посмотрел на лампу и повернулся к своему шурину.
— Здесь ты и работаешь?
— Да.
— Зажги-ка эту штуку.
— Что-что?
— Зажги ее.
Он взял паяльную лампу и протянул ее скульптору. Тот покорно достал из кармана зажигалку и повернул кран. Раздалось тихое шипение, и из трубки вырвался длинный язык синего пламени. Скульптор убавил огонь и застыл с лампой в руке, не сводя тревожного взгляда с Ситы... Мулат довольно улыбнулся.
— Отлично. Дай ее мне и можешь идти спать.
Скульптор не вполне понимал, что здесь затевается, но тон Бангаре не допускал лишних вопросов. Поэтому он осторожно поставил лампу на табуретку и, в последний раз с тревогой оглянувшись на сестру, вышел. Сита ждала, съежившись в углу. Бангаре кивнул Али-Шило:
— Проводи-ка его. И пришли сюда этого Бабу с Питером.
Алжирец молча вышел за дверь. Через несколько минут в мастерской появился Питер-Кровосос, таща за связанные руки пленника.
— Посади-ка его на табуретку! — приказал Бангаре.
Кровосос свободной рукой переставил паяльную лампу на стол и, схватив Бабу за волосы, силой усадил его на табурет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31