Дело было сделано — ловила крупную рыбу, а попался целый бегемот. Теперь зверюга смиренно сидел в яме и не пытался освободиться…
Молодая женщина дотянулась губами до щеки полковника, повернула ключ зажигания и, плавно тронув машину с места, долго задумчиво молчала.
Уже дома, лежа на широкой кровати рядом с удачно клюнувшим кандидатом и вдыхая исключительно ртом, дабы не ощущать алкогольных «ароматов», «охотница» предалась развитию желанной темы:
— Ты действительно решил подать на развод?
— Чего ж тянуть-то… Розка один черт не бросит своих магазинов и останется в Питере…
— А мы оформим отношения здесь или после переезда в Москву?
— Разведусь здесь, чтобы не волочь за собой грязный шлейф, а расписаться можем и там. Так ты согласна?
— Конечно, милый… — ласково отвечала она, взбираясь на необъятную тушу и ощущая себя отныне полноправной ее хозяйкой…
* * *
— Да, ты прав — одним кровопийцей на белом свете стало меньше… — довольно проворчал Севидов, когда на следующий день после гибели в перестрелке Европейца они с Волчковым неторопливо возвращались из кафе в прокуратуру. — Теперь бы еще Кавказец канул бы в лету и дело можно смело закрывать…
Однако Лешка владел куда большей информацией о череде странных преступлений, и такая постановка вопроса его явно не устраивала…
— Но вы же сами, Анатолий Михайлович, утверждали, что все убийства органично вписывается в определение «конкурентная борьба». Значит, мы должны…
— Да, утверждал, — недослушал напарника мэтр. — А как бы ты сумел выйти на заказчиков, если бы исполнители перестреляли друг друга? Это, знаешь ли, только в книжках и фильмах череда случайностей выводит героя-следователя точнехонько на злоумышленника, а в жизни… Нет уж братец, имеется у нас вторая версия — вооруженные ограбления, вот и прекрасно — никто ее со счетов не сбрасывал…
— Но из нее, опять же по вашим словам, выбивается убийство Говоркова!..
— Ерунда, — отмахнулся Михалыч. — Мы же понимаем, что приятеля модельера Литвинова подстрелили случайно — по ошибке. Перепутали господа налетчики несчастного с толстосумом Фельцманом. А уложи они того, кого намечали — непременно бы обчистили его карманы. Разве не так?
— Кто знает?.. — промямлил стажер и, наконец, решившись — признался: — знаете ли, давно хотел с вами поделиться… Вы меня простите, но я не все рассказал об этой загадочной истории…
— Валяй… — молвил сыскарь с седой шевелюрой.
В течение четверти часа, яростно жестикулируя, моложавый детектив излагал о подслушанном телефонном разговоре Алины с неизвестным координатором. Со всеми подробностями поведал он и о недавней слежке за девушкой. Когда же перешел к рассказу о встрече врача с двумя мужчинами, весьма похожими на Европейца с Кавказцем, Севидов немного помрачнел, однако после завершения пламенной речи по-доброму улыбнулся и спросил:
— Ты Алексей, шпионских боевиков, что ли насмотрелся?
— Да я не помню, когда телевизор-то в последний раз включал!.. — обиделся было тот.
— Ну, мало ли народу в Питере ходит в длинных кожаных регланах!? Да и Алина — девушка свободная, привлекательная. Живет здесь давно и имеет, небось, кучу знакомцев…
— А ее доклад по телефону!? — вскричал, едва не подпрыгивая от неуемной энергии Волчков.
Шеф жестом приказал парню снизить громкость и прошептал:
— С чего ты взял, что это был доклад? Дословно фразы помнишь?
— Конечно! — и он наизусть произнес, врезавшиеся в память слова: «Старший, как мы и предполагали, ошибается. А вот с младшим дела обстоят гораздо хуже… Если он повлияет…» Потом ее перебил вопросом абонент. Выслушав его, она объяснила: «Подробности первой операции ему были известны изначально. О третьей он уже в курсе. Осталась вторая…»
Удивившись цепкости молодецких извилин, Анатолий Михайлович, тем не менее, скептически процедил:
— И что же? Старший, младший… Повлияет на что-то… Подробности каких-то операций… Что ты узрел тут крамольного? Возможно, девчонка обсуждала с кем-то свои рабочие вопросы — она же медик. Сам говорил: умница, защищает диссертацию…
— Не о том вы! Я наслышан о разных совпадениях, но не может тянуться целая вереница случайностей на протяжении недели!
Лешка уже не пытался идти спокойно, а постоянно сбивался с темпа — то, прибавлял шаг, то, останавливался, выдавая жуткую взволнованность. Могло показаться, будто сейчас решается вопрос его жизни и смерти…
— Подумайте сами: во-первых, она трижды, подчеркиваю — трижды подряд приезжала в качестве врача после совершенных преступлений. Во-вторых, ее звонок-доклад неизвестному координатору, непонятен лишь непосвященному. Старший — это вы и действия ваши относительно расследования — ошибочны. Младший — я. Подробности первой операции — запись налета на обменник с рожами бандитов. Третья операция — это факт добычи правдивых свидетельских показаний о тех же убийцах у швейцара «Охотничьего клуба». А детали второй — нападение Европейца с Кавказцем на инкассаторов у «Фрегата», в тот день и впрямь нам были еще неизвестны…
Михалыч ухватил за рукав молодого человека, не заметившего красного света и шагнувшего на проезжую часть, чуть не под колеса грузовика. Тот спохватился и на секунду умолк.
— Ну, а что же в третьих? — поинтересовался наставник, дождавшись, когда автомобильный поток остановится.
— В третьих, я абсолютно точно видел ее в обществе тех двух отморозков. Я же эту чертову видеозапись налета на пункт обмены валюты сто пятьдесят раз прокручивал и сладкую криминальную парочку из тысячи других узнаю! И потом, вы уверены, что в придорожном кювете действительно лежал труп Европейца?
— А на этот-то счет, у тебя с какой стати появились сомнения?
Волчков вскинул руки в нервном возбуждении.
— Ладно-ладно, не кипятись, — умерил пыл коллеги дознаватель.
— Анатолий Михайлович, — уже не убеждал — стонал стажер, — поймите, мне ведь Алина действительно нравиться. Так неужели я стал бы городить на нее напраслину?
— Почти пришли… — стал медленно подниматься по лестнице Севидов.
Алексей шел рядом и терпеливо дожидался судьбоносного вердикта. Стоя у кабинета и роясь в карманах в поисках ключа, пожилой сыскарь тихо сказал: — ты вот что… Не поленись и составь до утра обстоятельную служебную записку. Ну, про «служебную» — это я так выражаюсь — скорее по давней привычке. Просто опиши безо всяких церемоний мысли, впечатления, гипотезы, а я уж после присовокуплю собственные доводы и теории. Кто знает — вдруг что-нибудь выстроится?.. Идет?
— Понял. Обязательно сделаю! Завтра утром мои соображения будут лежать у вас на столе, — расплылся в довольной улыбке вчерашний студент, но, тут же вернув серьезное выражение лица, попросил: — А вы не могли бы по своим каналам выведать хозяина одного телефончика?
— Отчего же, подвернется оказия — справлюсь… — молвил тот, пропуская первым в кабинет сына своего давнего друга.
Волчков на ходу вынул из кармана куртейки блокнот и, вырвав листочик, чиркнул на нем запомнившийся номер. Передав его Севидову, чуть заметно улыбнулся и уверенно направился к кофеварке…
Спустя десять минут они пили свежесваренный кофе. Мэтр с головой зарылся в бумаги, а юный помощник, устроившись напротив низенькой тумбочки, со стоящей на ней видеотехникой, в сто пятьдесят первый раз просматривал запись вооруженного ограбления обменника. Он тупо взирал на экран и сидел, что было ему несвойственно — почти неподвижно, изредка поднося к губам чашечку с ароматным напитком. Качество записи оставляло желать лучшего, однако динамика сюжета настолько захватывала, что внимание Алексея снова всецело поглотилось развитием событий недельной давности…
Вот Кавказец приник к округлому оконцу. Девица-кассир сладко зевает, прикрывая ротик ладошкой. Европеец мимолетно осматривает помещение, чуть задерживая взгляд на объективе камеры слежения, и без разворота бьет пожилого охранника ногой в живот. Тот отлетает к противоположной стене и тут же получает следующий удар кулаком в висок…
Волчков поморщился, покосился на строчившего какой-то документ шефа и продолжил созерцание беспредела.
Южанин что-то сказал девушке и та, переменившись в лице, закивала. Европеец тем временем занялся сборкой автомата… Вот он извлекает его составляющие, а футляр передает напарнику. На его руках короткие кожаные перчатки, благодаря которым на автомате не было оставлено отпечатков пальцев. Сейчас вставит длинный рожок в боковой паз и передернет затвор…
— Стоп! — внезапно гаркнул Лешка так, что Севидов от неожиданности подпрыгнул и ошалело уставился поверх оправы очков на неугомонного юнца.
Парень же, не обращая внимания на реакцию наставника, схватил пульт дистанционного управления и, отмотав запись немного назад, снова включил воспроизведение.
— Смотрите, Анатолий Михайлович! — воскликнул он, — как же мы сразу не заметили этой детали!
— Ну что там опять? — проворчал следователь по особо важным делам.
— Сейчас-сейчас… Вот!
Стажер нажал кнопку паузы и Европеец, только что вогнавший в автомат магазин, застыл на экране.
— Взгляните. Перчатки у него короткие — типа автомобильных, поэтому запястье оголено и видна какая-то татуировка.
Севидов вздохнул, молча встал, обошел заваленный бумагами стол и, поправив очки, посмотрел на остановленный кадр.
— Да, ты прав, — молвил он, возвращаясь на место. — А у Кавказца, если не ошибаюсь, на пальце сверкает увесистая печатка из какого-то драгоценного металла… И что с того?
— Как «что с того»!? Мы же можем проверить — убит ли Европеец на самом деле…
— Ах, вот ты о чем…
Похоже, его терпение было на пределе и постоянно идти на поводу у взбалмошного коллеги он не собирался.
— Знаешь Алексей… Дел у меня, честно говоря — выше крыши. Ежели тебя до сих пор одолевают сомнения — бери инициативу и вперед…
— Понял, — кивнул тот и, вытащив из видика кассету, стремглав бросился к криминалистам.
Через час он вернулся в кабинет, торжественно неся в руках цветную распечатку увеличенного и обработанного на компьютере изображения левой руки Европейца. На тыльной стороне бандитского запястья действительно красовалась синяя татуировка — изображение змеи, проползающей сквозь какую-то вычурную букву.
— Работникам морга доверяешь? — не без сарказма полюбопытствовал Михалыч, намекая на телефонный звонок патологоанатомам.
— Нет, — упрямо мотнул вихрами Волчков, — лучше уж удостовериться самолично.
Севидов вновь одарил его тяжелым взглядом, но, написав еще пару строчек на бланке, отложил документ в сторону и пробурчал:
— Ладно уж… в последний раз позволяю тебе издеваться над моим организмом. Поехали…
Еще через час строптивый малец стоял у холодного трупа Европейца и, наклонившись с большой лупой над его левой рукой, сличал синюю наколку с изображением, полученным с видеозаписи. Чуть поодаль томился мэтр. Медленно прохаживаясь вдоль глухой стены, он старался не смотреть на ряды лежащих покойников, воздух вдыхал ртом и упорно пытался заставить себя думать о приятном…
Алексей давно уже понял, что татуированный гад с витиеватым вензелем посередине на принтерной распечатке абсолютно идентичен тому, что красовался на запястье мертвого бандита. Он лишь оттягивал момент «финального гонга», возвещающего очередную победу здравого смысла Анатолия Михайловича над его еще детским воображением.
Однако время капитуляции поджимало…
Распрямившись, мальчишка спрятал в карман куртейки увеличительное стекло, зыркнул в сторону патрона, шмыгнул носом и сказал:
— Больше я вас не побеспокою… на счет Европейца… Это безусловно он.
— Да?.. Похвально, — остановился Севидов, — но из твоей фразы, кажется, следует, что остальные сомнения остаются в силе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Молодая женщина дотянулась губами до щеки полковника, повернула ключ зажигания и, плавно тронув машину с места, долго задумчиво молчала.
Уже дома, лежа на широкой кровати рядом с удачно клюнувшим кандидатом и вдыхая исключительно ртом, дабы не ощущать алкогольных «ароматов», «охотница» предалась развитию желанной темы:
— Ты действительно решил подать на развод?
— Чего ж тянуть-то… Розка один черт не бросит своих магазинов и останется в Питере…
— А мы оформим отношения здесь или после переезда в Москву?
— Разведусь здесь, чтобы не волочь за собой грязный шлейф, а расписаться можем и там. Так ты согласна?
— Конечно, милый… — ласково отвечала она, взбираясь на необъятную тушу и ощущая себя отныне полноправной ее хозяйкой…
* * *
— Да, ты прав — одним кровопийцей на белом свете стало меньше… — довольно проворчал Севидов, когда на следующий день после гибели в перестрелке Европейца они с Волчковым неторопливо возвращались из кафе в прокуратуру. — Теперь бы еще Кавказец канул бы в лету и дело можно смело закрывать…
Однако Лешка владел куда большей информацией о череде странных преступлений, и такая постановка вопроса его явно не устраивала…
— Но вы же сами, Анатолий Михайлович, утверждали, что все убийства органично вписывается в определение «конкурентная борьба». Значит, мы должны…
— Да, утверждал, — недослушал напарника мэтр. — А как бы ты сумел выйти на заказчиков, если бы исполнители перестреляли друг друга? Это, знаешь ли, только в книжках и фильмах череда случайностей выводит героя-следователя точнехонько на злоумышленника, а в жизни… Нет уж братец, имеется у нас вторая версия — вооруженные ограбления, вот и прекрасно — никто ее со счетов не сбрасывал…
— Но из нее, опять же по вашим словам, выбивается убийство Говоркова!..
— Ерунда, — отмахнулся Михалыч. — Мы же понимаем, что приятеля модельера Литвинова подстрелили случайно — по ошибке. Перепутали господа налетчики несчастного с толстосумом Фельцманом. А уложи они того, кого намечали — непременно бы обчистили его карманы. Разве не так?
— Кто знает?.. — промямлил стажер и, наконец, решившись — признался: — знаете ли, давно хотел с вами поделиться… Вы меня простите, но я не все рассказал об этой загадочной истории…
— Валяй… — молвил сыскарь с седой шевелюрой.
В течение четверти часа, яростно жестикулируя, моложавый детектив излагал о подслушанном телефонном разговоре Алины с неизвестным координатором. Со всеми подробностями поведал он и о недавней слежке за девушкой. Когда же перешел к рассказу о встрече врача с двумя мужчинами, весьма похожими на Европейца с Кавказцем, Севидов немного помрачнел, однако после завершения пламенной речи по-доброму улыбнулся и спросил:
— Ты Алексей, шпионских боевиков, что ли насмотрелся?
— Да я не помню, когда телевизор-то в последний раз включал!.. — обиделся было тот.
— Ну, мало ли народу в Питере ходит в длинных кожаных регланах!? Да и Алина — девушка свободная, привлекательная. Живет здесь давно и имеет, небось, кучу знакомцев…
— А ее доклад по телефону!? — вскричал, едва не подпрыгивая от неуемной энергии Волчков.
Шеф жестом приказал парню снизить громкость и прошептал:
— С чего ты взял, что это был доклад? Дословно фразы помнишь?
— Конечно! — и он наизусть произнес, врезавшиеся в память слова: «Старший, как мы и предполагали, ошибается. А вот с младшим дела обстоят гораздо хуже… Если он повлияет…» Потом ее перебил вопросом абонент. Выслушав его, она объяснила: «Подробности первой операции ему были известны изначально. О третьей он уже в курсе. Осталась вторая…»
Удивившись цепкости молодецких извилин, Анатолий Михайлович, тем не менее, скептически процедил:
— И что же? Старший, младший… Повлияет на что-то… Подробности каких-то операций… Что ты узрел тут крамольного? Возможно, девчонка обсуждала с кем-то свои рабочие вопросы — она же медик. Сам говорил: умница, защищает диссертацию…
— Не о том вы! Я наслышан о разных совпадениях, но не может тянуться целая вереница случайностей на протяжении недели!
Лешка уже не пытался идти спокойно, а постоянно сбивался с темпа — то, прибавлял шаг, то, останавливался, выдавая жуткую взволнованность. Могло показаться, будто сейчас решается вопрос его жизни и смерти…
— Подумайте сами: во-первых, она трижды, подчеркиваю — трижды подряд приезжала в качестве врача после совершенных преступлений. Во-вторых, ее звонок-доклад неизвестному координатору, непонятен лишь непосвященному. Старший — это вы и действия ваши относительно расследования — ошибочны. Младший — я. Подробности первой операции — запись налета на обменник с рожами бандитов. Третья операция — это факт добычи правдивых свидетельских показаний о тех же убийцах у швейцара «Охотничьего клуба». А детали второй — нападение Европейца с Кавказцем на инкассаторов у «Фрегата», в тот день и впрямь нам были еще неизвестны…
Михалыч ухватил за рукав молодого человека, не заметившего красного света и шагнувшего на проезжую часть, чуть не под колеса грузовика. Тот спохватился и на секунду умолк.
— Ну, а что же в третьих? — поинтересовался наставник, дождавшись, когда автомобильный поток остановится.
— В третьих, я абсолютно точно видел ее в обществе тех двух отморозков. Я же эту чертову видеозапись налета на пункт обмены валюты сто пятьдесят раз прокручивал и сладкую криминальную парочку из тысячи других узнаю! И потом, вы уверены, что в придорожном кювете действительно лежал труп Европейца?
— А на этот-то счет, у тебя с какой стати появились сомнения?
Волчков вскинул руки в нервном возбуждении.
— Ладно-ладно, не кипятись, — умерил пыл коллеги дознаватель.
— Анатолий Михайлович, — уже не убеждал — стонал стажер, — поймите, мне ведь Алина действительно нравиться. Так неужели я стал бы городить на нее напраслину?
— Почти пришли… — стал медленно подниматься по лестнице Севидов.
Алексей шел рядом и терпеливо дожидался судьбоносного вердикта. Стоя у кабинета и роясь в карманах в поисках ключа, пожилой сыскарь тихо сказал: — ты вот что… Не поленись и составь до утра обстоятельную служебную записку. Ну, про «служебную» — это я так выражаюсь — скорее по давней привычке. Просто опиши безо всяких церемоний мысли, впечатления, гипотезы, а я уж после присовокуплю собственные доводы и теории. Кто знает — вдруг что-нибудь выстроится?.. Идет?
— Понял. Обязательно сделаю! Завтра утром мои соображения будут лежать у вас на столе, — расплылся в довольной улыбке вчерашний студент, но, тут же вернув серьезное выражение лица, попросил: — А вы не могли бы по своим каналам выведать хозяина одного телефончика?
— Отчего же, подвернется оказия — справлюсь… — молвил тот, пропуская первым в кабинет сына своего давнего друга.
Волчков на ходу вынул из кармана куртейки блокнот и, вырвав листочик, чиркнул на нем запомнившийся номер. Передав его Севидову, чуть заметно улыбнулся и уверенно направился к кофеварке…
Спустя десять минут они пили свежесваренный кофе. Мэтр с головой зарылся в бумаги, а юный помощник, устроившись напротив низенькой тумбочки, со стоящей на ней видеотехникой, в сто пятьдесят первый раз просматривал запись вооруженного ограбления обменника. Он тупо взирал на экран и сидел, что было ему несвойственно — почти неподвижно, изредка поднося к губам чашечку с ароматным напитком. Качество записи оставляло желать лучшего, однако динамика сюжета настолько захватывала, что внимание Алексея снова всецело поглотилось развитием событий недельной давности…
Вот Кавказец приник к округлому оконцу. Девица-кассир сладко зевает, прикрывая ротик ладошкой. Европеец мимолетно осматривает помещение, чуть задерживая взгляд на объективе камеры слежения, и без разворота бьет пожилого охранника ногой в живот. Тот отлетает к противоположной стене и тут же получает следующий удар кулаком в висок…
Волчков поморщился, покосился на строчившего какой-то документ шефа и продолжил созерцание беспредела.
Южанин что-то сказал девушке и та, переменившись в лице, закивала. Европеец тем временем занялся сборкой автомата… Вот он извлекает его составляющие, а футляр передает напарнику. На его руках короткие кожаные перчатки, благодаря которым на автомате не было оставлено отпечатков пальцев. Сейчас вставит длинный рожок в боковой паз и передернет затвор…
— Стоп! — внезапно гаркнул Лешка так, что Севидов от неожиданности подпрыгнул и ошалело уставился поверх оправы очков на неугомонного юнца.
Парень же, не обращая внимания на реакцию наставника, схватил пульт дистанционного управления и, отмотав запись немного назад, снова включил воспроизведение.
— Смотрите, Анатолий Михайлович! — воскликнул он, — как же мы сразу не заметили этой детали!
— Ну что там опять? — проворчал следователь по особо важным делам.
— Сейчас-сейчас… Вот!
Стажер нажал кнопку паузы и Европеец, только что вогнавший в автомат магазин, застыл на экране.
— Взгляните. Перчатки у него короткие — типа автомобильных, поэтому запястье оголено и видна какая-то татуировка.
Севидов вздохнул, молча встал, обошел заваленный бумагами стол и, поправив очки, посмотрел на остановленный кадр.
— Да, ты прав, — молвил он, возвращаясь на место. — А у Кавказца, если не ошибаюсь, на пальце сверкает увесистая печатка из какого-то драгоценного металла… И что с того?
— Как «что с того»!? Мы же можем проверить — убит ли Европеец на самом деле…
— Ах, вот ты о чем…
Похоже, его терпение было на пределе и постоянно идти на поводу у взбалмошного коллеги он не собирался.
— Знаешь Алексей… Дел у меня, честно говоря — выше крыши. Ежели тебя до сих пор одолевают сомнения — бери инициативу и вперед…
— Понял, — кивнул тот и, вытащив из видика кассету, стремглав бросился к криминалистам.
Через час он вернулся в кабинет, торжественно неся в руках цветную распечатку увеличенного и обработанного на компьютере изображения левой руки Европейца. На тыльной стороне бандитского запястья действительно красовалась синяя татуировка — изображение змеи, проползающей сквозь какую-то вычурную букву.
— Работникам морга доверяешь? — не без сарказма полюбопытствовал Михалыч, намекая на телефонный звонок патологоанатомам.
— Нет, — упрямо мотнул вихрами Волчков, — лучше уж удостовериться самолично.
Севидов вновь одарил его тяжелым взглядом, но, написав еще пару строчек на бланке, отложил документ в сторону и пробурчал:
— Ладно уж… в последний раз позволяю тебе издеваться над моим организмом. Поехали…
Еще через час строптивый малец стоял у холодного трупа Европейца и, наклонившись с большой лупой над его левой рукой, сличал синюю наколку с изображением, полученным с видеозаписи. Чуть поодаль томился мэтр. Медленно прохаживаясь вдоль глухой стены, он старался не смотреть на ряды лежащих покойников, воздух вдыхал ртом и упорно пытался заставить себя думать о приятном…
Алексей давно уже понял, что татуированный гад с витиеватым вензелем посередине на принтерной распечатке абсолютно идентичен тому, что красовался на запястье мертвого бандита. Он лишь оттягивал момент «финального гонга», возвещающего очередную победу здравого смысла Анатолия Михайловича над его еще детским воображением.
Однако время капитуляции поджимало…
Распрямившись, мальчишка спрятал в карман куртейки увеличительное стекло, зыркнул в сторону патрона, шмыгнул носом и сказал:
— Больше я вас не побеспокою… на счет Европейца… Это безусловно он.
— Да?.. Похвально, — остановился Севидов, — но из твоей фразы, кажется, следует, что остальные сомнения остаются в силе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38