В этот момент грохнул выстрел…
От неожиданности следователь чуть отпрянул в сторону и увидел на лице Кабана зловещую улыбочку. Скалился он, глядя на пожилого чиновника, медленно валившегося на бок и издающего сдавленный хрип. С минуту служащий мэрии корчился на полу в растекавшейся луже крови, затем ноги его дернулись последний раз и он стих…
«Вот она, звериная натура убийцы, — содрогнулся сыщик и ощутил мерзкий озноб, шедший волнами по всему телу. — Бессмысленная, варварская жестокость… Конвульсивная непоследовательность… Час назад заявлял, что первым отправит на тот свет полковника уголовного розыска и на тебе!.. Впрочем, каких правил можно от него ожидать?.. Надо что-то предпринимать…»
— Константин Сергеевич, прошу, подумайте, прежде чем нажимать на спусковой крючок, — негромко и с расстановкой обратился он к нему. — Даю вам слово — следствию на сегодняшний день известно лишь о вашем косвенном участии в организации убийства депутата Госдумы. Но оно не тянет на исключительную меру — вы не заказчик и не исполнитель. Откажись вы от посредничества, избранник все одно был бы убит. Я не оправдываю вас, а скорее озвучиваю факты для судебной речи адвоката, но вы же в состоянии представить грядущую за расстрелом заложников катастрофу! Подобные деяния осуждаются и преследуются повсюду, в любой стране мира, куда бы вы ни отправились не вертолете…
Вор в законе то слушал его, то ухмылялся, глядя куда-то в окно, сквозь плотные шторы. Когда Севидов замолчал, ожидая ответа, тот нащупал ладонью на диване рацию и кинул ее сыщику со словами:
— Поговори-ка лучше со своими товарищами. Опиши в красках то, что видел и дай им еще полчаса. Если вертолета не будет — пристрелю следующего. Кого — пока не знаю. Подумаю…
Михалыч поймал аппарат, немного помедлил, потом нажал кнопку «Передача»:
— Есть кто на связи?
— Да, слушаем вас, — послышалось сквозь противное шипение.
— Это Севидов. Только что убит помощник вицемэра. Когда будет вертолет?
Пару минут абонент безмолвствовал — кажется, известие о гибели одного из заложников ввергло «великих» руководителей в шок.
— Необходимо время, для организации его прилета. Это ж не шутка… — наконец, пропищало из рации.
— Вот что парень, здесь люди гибнут тоже не понарошку! — повысил голос детектив. — В чем там у вас проблема?
— Анатолий Михайлович, делаем все возможное… Связались с Пулково и даже с Петрозаводском — обещают… — верещал незнакомый голос.
— Что значит «обещают»!? Где там этот прищуренный из Москвы? Он что материться от страха разучился? Тут по соседству тьма военных авиационных гарнизонов — пусть пошевеливается!..
После короткого разговора Севидова, Храпунов опять приложился к бутылке, засек время и стал ждать…
Оба они прислушивались к любому доносившемуся с улицы звуку. И у преступника, и у слуги закона вертолет теперь ассоциировался со спасением. Иногда им мнился стрекот винтов или мерное тарахтение двигателей и, переглянувшись, они включали полное внимание. Однако каждый раз это было чем-то иным — моторной лодкой в заводи далекой реки или же обыкновенным стареньким автомобилем на проселочной дороге. По истечению очередного срока винтокрылая машина так и не прилетела…
Дуло карабина медленно повернуло в сторону стоящего у стены сыскаря. Кровь из его груди медленно отхлынула куда-то вниз — к ногам и те, налившись свинцовым грузом, будто прилипли к полу. «Господи… Неужто вот так?.. От руки какого-то подонка…» — думал Анатолий Михайлович, как завороженный глядя на маленькое черное отверстие, венчавшее конец ствола. Он не мог оторвать глаз от него и от пальца, лежащего на спусковом крючке. Этот палец он рассмотрел в мельчайших подробностях, до самых тонких складок на коже, до коротких темных волосков, покрывавших первую фалангу.
Вот он чуть напрягся и шевельнулся… Дуло как будто рыщет по груди Севидова… Сейчас… нет… показалось.
«Сколько осталось до выстрела? Секунда, две?..»
Темное круглое пятнышко и волосатый палец заслонили весь свет. Они огромны. В них жизнь и смерть. Каждая секунда — вечность, но они истекают одна за другой…
Внезапно Кабан вскочил с дивана и подбежал к двери в небольшую комнату, с окном во двор. Распахнув ее, почти не целясь, выстрелил под углом вниз. В ответ раздался пронзительный стон, затем — зловещая тишина…
«Все… Полковник убит, — понял Анатолий Михайлович, — у меня имеется полчаса, а потом — если требование бандита не выполнят — вариантов и шансов уже не останется…»
Вскоре призывно зашипела рация.
— Послушай, — зло рявкнул ему убийца.
Детектив поднес аппарат к уху.
— Анатолий Михайлович, Передайте Храпунову — вертолет будет минут через сорок, — послышался далекий голос. — И попросите, чтобы больше никого не убивал…
— Поздно… Я остался один, — тихо отвечал он, — про вертолет сейчас сообщу, но постарайтесь не затягивать с его прилетом, а то вам и поговорить будет не с кем…
— Ясно… — испуганно прошептал абонент и отключился.
— Вертолет уже в пути, — проинформировал следователь, — расчетное время прибытия через сорок минут.
Вор оскалил желтые зубы и допил содержимое бутылки. Карабин теперь лежал на диване рядом с ним, дулом к боковой стене. Его хозяин порядочно опьянел, и осоловевшие глаза бездумно смотрели вдаль, сквозь Севидова.
«Ежели останусь жив — тоже напьюсь в дымину… — поклялся он про себя и незаметно вздохнул: — эх… советовала же бабушка пойти на истфак. Рассказывал бы сейчас детишкам в школе про пирамиду Хеопса…»
И все-таки геликоптер появился. Минуты за три до его посадки на углу бескрайнего поля, что примыкало к лесочку и высокому забору коттеджа, Кабан услышал заветный гул, встрепенулся и подбежал к окну.
— Ага! Летит! Слышишь?
Сыщик кивнул и изобразил на лице довольную улыбку.
— Эй, придурок на проводе! — крикнул в рацию Храпунов. — Передай пилотам, чтоб двигателей не выключали, и не подходите ближе двухсот метров, ясно?
Дождавшись, когда камуфлированная машина опустится на землю у забора, он схватил детектива за руку и подвел к выходной двери:
— Ты идешь впереди, я следом. Если что не так — стреляю.
И приставив к его затылку ствол карабина, открыл замки…
Все было «так» — вертолет спокойно поджидал преступника, медленно вращая винтами на малом газе, а спецназ и прочие силовики вообще где-то запропали. Заложник с убийцей быстро вышли через боковую калитку и оказались в тридцати метах от Ми-8. До трапа добежали пригнув головы, при этом Михалыч постоянно ощущал холод металла то у шеи, то у самого затылка. У дверного проема грузовой кабины Кабан протиснулся вперед, заглянул внутрь и, оттолкнув Севидова, стал подниматься по короткой — в четыре ступеньки, лесенке. Уже поднявшись, вдруг остановился, недоуменно посмотрел назад — сначала на следователя, потом в сторону лесочка и сполз по открытой дверке с круглым иллюминатором на пол. На спине его — промеж лопаток зияла дырка с расползавшимся пятном крови…
Снайпер сработал отменно — выбрал правильную позицию, да и выстрел произвел — что надо. В общем-то, вся операция, как докладывал позже замминистра, была организована грамотно и безупречно. Ну, подумаешь — погибло двое заложников, эка невидаль в наше-то время! Зато преступник понес заслуженную кару.
Более других горевал Анатолий Михайлович. Нет, тому, что остался жив он, безусловно, радовался и напился в соответствие с обещанием — в стельку. Однако со смертью Храпунова заветная цепочка, ведущая к организатору убийства депутата, оборвалась…
Расстраивался Севидов не долго — его молодые, ретивые помощники не сидели сложа руки, а продолжали докапываться до истины с завидным усердием. Буквально через пару дней их старания были с лихвой вознаграждены — во вместительном гараже воровского особняка отыскался вмонтированный в стену и замаскированный под кирпичную кладку сейф. Среди пачек зеленоватых купюр и золотых драгоценностей с бриллиантовыми вкраплениями затерялся неприметный блокнот. Записей в нем значилось немного, фамилии перемежались с кличками, обычные адреса — с координатами зон и датами окончания сроков отсидки. Лихую братву следственная группа отбросила сразу — вряд ли среди уголовного контингента был тот, кому не угодил народный избранник. Взялись за тех, кто пребывал на свободе, и скоро обозначились тонкие нити, ведущие вовсе не в коммунистический стан, не в либеральную тусовку, как предполагали почти все средства массовой информации, а прямиком к верхушке «демократов»…
До выявления заказчика оставалось несколько часов, когда в кабинете Анатолия Михайловича раздался звонок и незнакомый голос сообщил о несчастье с его женой. Пообедав в заводской столовой и возвращаясь в родную бухгалтерию, где проработала без малого двадцать лет, та вдруг почувствовала слабость и боли в области сердца. Через полчаса скорая увезла ее в кардиологическую клинику, а мэтр, бросив все дела, помчался следом и просидел в приемных покоях до поздней ночи. Утром же начальство любезно предложило взять накопившиеся отгулы до полного выздоровления супруги.
Много позже он стал догадываться о единой и взаимосвязанной подоплеке череды событий вокруг того громкого расследования: и странного сердечного приступа вполне здоровой до того момента женщины; и мягкого отстранения от следствия его самого, а затем и команды вундеркиндов; и огромных премиальных, быстренько выданных всей бригаде, включая стариков, не взирая на недовведенную до финала работу…
После возвращения на службу Севидов был завален другими уголовными делами, а добытые его группой материалы увез в Москву заместитель министра юстиции, где те и канули в небытие…
И об этой невеселой истории мудрый сыскарь так же собирался поведать стажеру Волчкову. Он хотел посветить мальчишку во многое, а точнее во все тонкости их многогранной и сложной профессии. Однако приоткрывать завесу намеревался постепенно, не нагружая юную психику излишними страхами и неуверенностью перед будущими трудностями.
* * *
Ко всякого рода технике Олег относился спокойно, а служебных автомобилей и вовсе не любил. Куда как приятней было пройтись после работы по вечернему Петербургу, позабыв до следующего дня о рабочих проблемах и любуясь красотами величественной архитектуры. И в этот раз Фролов, отпустив машину, оправился домой пешком — дорога неспешным шагом занимала не более получаса. Предстояло пересечь несколько оживленных проспектов, остальной же путь он намеренно проделывал по спокойным, узким улочкам.
Сегодняшний трудовой день не принес каких-либо неприятностей, за исключением натянутого разговора с Добрым. Его рассказ о дочери-наркоманке, снова давшей волю губительному пристрастию и странный интерес к бессвязному лепету, который та несла, пока Виргилис возвращал ее к сознанию, немного выбили доктора из колеи. Впрочем, большого значения визиту полковника он не придал. Осечки в работе изредка случались, но в излечении несовершеннолетней наркоманки заглавную роль исполнял покойный профессор, силы которого к тому времени, вероятно, были на исходе. Психолог же помогал Анне пошире раскрыть глаза, дабы пробудить интерес к происходящему в реальном, осязаемом мире.
Тут-то и скрывался тонкий, малоприметный для поверхностного взгляда нюанс — сам больной должен обладать непременным желанием расстаться с пороком, иначе все психологические тренинги вкупе с долгими задушевными беседами — пустая трата времени. Девушка соглашалась со всем, о чем говорил Олег Давидович, легко пускалась в откровения, смотрела на него благодарным взглядом широко раскрытых, доверчивых глаз… На самом же деле, скорее всего, думала об одном:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
От неожиданности следователь чуть отпрянул в сторону и увидел на лице Кабана зловещую улыбочку. Скалился он, глядя на пожилого чиновника, медленно валившегося на бок и издающего сдавленный хрип. С минуту служащий мэрии корчился на полу в растекавшейся луже крови, затем ноги его дернулись последний раз и он стих…
«Вот она, звериная натура убийцы, — содрогнулся сыщик и ощутил мерзкий озноб, шедший волнами по всему телу. — Бессмысленная, варварская жестокость… Конвульсивная непоследовательность… Час назад заявлял, что первым отправит на тот свет полковника уголовного розыска и на тебе!.. Впрочем, каких правил можно от него ожидать?.. Надо что-то предпринимать…»
— Константин Сергеевич, прошу, подумайте, прежде чем нажимать на спусковой крючок, — негромко и с расстановкой обратился он к нему. — Даю вам слово — следствию на сегодняшний день известно лишь о вашем косвенном участии в организации убийства депутата Госдумы. Но оно не тянет на исключительную меру — вы не заказчик и не исполнитель. Откажись вы от посредничества, избранник все одно был бы убит. Я не оправдываю вас, а скорее озвучиваю факты для судебной речи адвоката, но вы же в состоянии представить грядущую за расстрелом заложников катастрофу! Подобные деяния осуждаются и преследуются повсюду, в любой стране мира, куда бы вы ни отправились не вертолете…
Вор в законе то слушал его, то ухмылялся, глядя куда-то в окно, сквозь плотные шторы. Когда Севидов замолчал, ожидая ответа, тот нащупал ладонью на диване рацию и кинул ее сыщику со словами:
— Поговори-ка лучше со своими товарищами. Опиши в красках то, что видел и дай им еще полчаса. Если вертолета не будет — пристрелю следующего. Кого — пока не знаю. Подумаю…
Михалыч поймал аппарат, немного помедлил, потом нажал кнопку «Передача»:
— Есть кто на связи?
— Да, слушаем вас, — послышалось сквозь противное шипение.
— Это Севидов. Только что убит помощник вицемэра. Когда будет вертолет?
Пару минут абонент безмолвствовал — кажется, известие о гибели одного из заложников ввергло «великих» руководителей в шок.
— Необходимо время, для организации его прилета. Это ж не шутка… — наконец, пропищало из рации.
— Вот что парень, здесь люди гибнут тоже не понарошку! — повысил голос детектив. — В чем там у вас проблема?
— Анатолий Михайлович, делаем все возможное… Связались с Пулково и даже с Петрозаводском — обещают… — верещал незнакомый голос.
— Что значит «обещают»!? Где там этот прищуренный из Москвы? Он что материться от страха разучился? Тут по соседству тьма военных авиационных гарнизонов — пусть пошевеливается!..
После короткого разговора Севидова, Храпунов опять приложился к бутылке, засек время и стал ждать…
Оба они прислушивались к любому доносившемуся с улицы звуку. И у преступника, и у слуги закона вертолет теперь ассоциировался со спасением. Иногда им мнился стрекот винтов или мерное тарахтение двигателей и, переглянувшись, они включали полное внимание. Однако каждый раз это было чем-то иным — моторной лодкой в заводи далекой реки или же обыкновенным стареньким автомобилем на проселочной дороге. По истечению очередного срока винтокрылая машина так и не прилетела…
Дуло карабина медленно повернуло в сторону стоящего у стены сыскаря. Кровь из его груди медленно отхлынула куда-то вниз — к ногам и те, налившись свинцовым грузом, будто прилипли к полу. «Господи… Неужто вот так?.. От руки какого-то подонка…» — думал Анатолий Михайлович, как завороженный глядя на маленькое черное отверстие, венчавшее конец ствола. Он не мог оторвать глаз от него и от пальца, лежащего на спусковом крючке. Этот палец он рассмотрел в мельчайших подробностях, до самых тонких складок на коже, до коротких темных волосков, покрывавших первую фалангу.
Вот он чуть напрягся и шевельнулся… Дуло как будто рыщет по груди Севидова… Сейчас… нет… показалось.
«Сколько осталось до выстрела? Секунда, две?..»
Темное круглое пятнышко и волосатый палец заслонили весь свет. Они огромны. В них жизнь и смерть. Каждая секунда — вечность, но они истекают одна за другой…
Внезапно Кабан вскочил с дивана и подбежал к двери в небольшую комнату, с окном во двор. Распахнув ее, почти не целясь, выстрелил под углом вниз. В ответ раздался пронзительный стон, затем — зловещая тишина…
«Все… Полковник убит, — понял Анатолий Михайлович, — у меня имеется полчаса, а потом — если требование бандита не выполнят — вариантов и шансов уже не останется…»
Вскоре призывно зашипела рация.
— Послушай, — зло рявкнул ему убийца.
Детектив поднес аппарат к уху.
— Анатолий Михайлович, Передайте Храпунову — вертолет будет минут через сорок, — послышался далекий голос. — И попросите, чтобы больше никого не убивал…
— Поздно… Я остался один, — тихо отвечал он, — про вертолет сейчас сообщу, но постарайтесь не затягивать с его прилетом, а то вам и поговорить будет не с кем…
— Ясно… — испуганно прошептал абонент и отключился.
— Вертолет уже в пути, — проинформировал следователь, — расчетное время прибытия через сорок минут.
Вор оскалил желтые зубы и допил содержимое бутылки. Карабин теперь лежал на диване рядом с ним, дулом к боковой стене. Его хозяин порядочно опьянел, и осоловевшие глаза бездумно смотрели вдаль, сквозь Севидова.
«Ежели останусь жив — тоже напьюсь в дымину… — поклялся он про себя и незаметно вздохнул: — эх… советовала же бабушка пойти на истфак. Рассказывал бы сейчас детишкам в школе про пирамиду Хеопса…»
И все-таки геликоптер появился. Минуты за три до его посадки на углу бескрайнего поля, что примыкало к лесочку и высокому забору коттеджа, Кабан услышал заветный гул, встрепенулся и подбежал к окну.
— Ага! Летит! Слышишь?
Сыщик кивнул и изобразил на лице довольную улыбку.
— Эй, придурок на проводе! — крикнул в рацию Храпунов. — Передай пилотам, чтоб двигателей не выключали, и не подходите ближе двухсот метров, ясно?
Дождавшись, когда камуфлированная машина опустится на землю у забора, он схватил детектива за руку и подвел к выходной двери:
— Ты идешь впереди, я следом. Если что не так — стреляю.
И приставив к его затылку ствол карабина, открыл замки…
Все было «так» — вертолет спокойно поджидал преступника, медленно вращая винтами на малом газе, а спецназ и прочие силовики вообще где-то запропали. Заложник с убийцей быстро вышли через боковую калитку и оказались в тридцати метах от Ми-8. До трапа добежали пригнув головы, при этом Михалыч постоянно ощущал холод металла то у шеи, то у самого затылка. У дверного проема грузовой кабины Кабан протиснулся вперед, заглянул внутрь и, оттолкнув Севидова, стал подниматься по короткой — в четыре ступеньки, лесенке. Уже поднявшись, вдруг остановился, недоуменно посмотрел назад — сначала на следователя, потом в сторону лесочка и сполз по открытой дверке с круглым иллюминатором на пол. На спине его — промеж лопаток зияла дырка с расползавшимся пятном крови…
Снайпер сработал отменно — выбрал правильную позицию, да и выстрел произвел — что надо. В общем-то, вся операция, как докладывал позже замминистра, была организована грамотно и безупречно. Ну, подумаешь — погибло двое заложников, эка невидаль в наше-то время! Зато преступник понес заслуженную кару.
Более других горевал Анатолий Михайлович. Нет, тому, что остался жив он, безусловно, радовался и напился в соответствие с обещанием — в стельку. Однако со смертью Храпунова заветная цепочка, ведущая к организатору убийства депутата, оборвалась…
Расстраивался Севидов не долго — его молодые, ретивые помощники не сидели сложа руки, а продолжали докапываться до истины с завидным усердием. Буквально через пару дней их старания были с лихвой вознаграждены — во вместительном гараже воровского особняка отыскался вмонтированный в стену и замаскированный под кирпичную кладку сейф. Среди пачек зеленоватых купюр и золотых драгоценностей с бриллиантовыми вкраплениями затерялся неприметный блокнот. Записей в нем значилось немного, фамилии перемежались с кличками, обычные адреса — с координатами зон и датами окончания сроков отсидки. Лихую братву следственная группа отбросила сразу — вряд ли среди уголовного контингента был тот, кому не угодил народный избранник. Взялись за тех, кто пребывал на свободе, и скоро обозначились тонкие нити, ведущие вовсе не в коммунистический стан, не в либеральную тусовку, как предполагали почти все средства массовой информации, а прямиком к верхушке «демократов»…
До выявления заказчика оставалось несколько часов, когда в кабинете Анатолия Михайловича раздался звонок и незнакомый голос сообщил о несчастье с его женой. Пообедав в заводской столовой и возвращаясь в родную бухгалтерию, где проработала без малого двадцать лет, та вдруг почувствовала слабость и боли в области сердца. Через полчаса скорая увезла ее в кардиологическую клинику, а мэтр, бросив все дела, помчался следом и просидел в приемных покоях до поздней ночи. Утром же начальство любезно предложило взять накопившиеся отгулы до полного выздоровления супруги.
Много позже он стал догадываться о единой и взаимосвязанной подоплеке череды событий вокруг того громкого расследования: и странного сердечного приступа вполне здоровой до того момента женщины; и мягкого отстранения от следствия его самого, а затем и команды вундеркиндов; и огромных премиальных, быстренько выданных всей бригаде, включая стариков, не взирая на недовведенную до финала работу…
После возвращения на службу Севидов был завален другими уголовными делами, а добытые его группой материалы увез в Москву заместитель министра юстиции, где те и канули в небытие…
И об этой невеселой истории мудрый сыскарь так же собирался поведать стажеру Волчкову. Он хотел посветить мальчишку во многое, а точнее во все тонкости их многогранной и сложной профессии. Однако приоткрывать завесу намеревался постепенно, не нагружая юную психику излишними страхами и неуверенностью перед будущими трудностями.
* * *
Ко всякого рода технике Олег относился спокойно, а служебных автомобилей и вовсе не любил. Куда как приятней было пройтись после работы по вечернему Петербургу, позабыв до следующего дня о рабочих проблемах и любуясь красотами величественной архитектуры. И в этот раз Фролов, отпустив машину, оправился домой пешком — дорога неспешным шагом занимала не более получаса. Предстояло пересечь несколько оживленных проспектов, остальной же путь он намеренно проделывал по спокойным, узким улочкам.
Сегодняшний трудовой день не принес каких-либо неприятностей, за исключением натянутого разговора с Добрым. Его рассказ о дочери-наркоманке, снова давшей волю губительному пристрастию и странный интерес к бессвязному лепету, который та несла, пока Виргилис возвращал ее к сознанию, немного выбили доктора из колеи. Впрочем, большого значения визиту полковника он не придал. Осечки в работе изредка случались, но в излечении несовершеннолетней наркоманки заглавную роль исполнял покойный профессор, силы которого к тому времени, вероятно, были на исходе. Психолог же помогал Анне пошире раскрыть глаза, дабы пробудить интерес к происходящему в реальном, осязаемом мире.
Тут-то и скрывался тонкий, малоприметный для поверхностного взгляда нюанс — сам больной должен обладать непременным желанием расстаться с пороком, иначе все психологические тренинги вкупе с долгими задушевными беседами — пустая трата времени. Девушка соглашалась со всем, о чем говорил Олег Давидович, легко пускалась в откровения, смотрела на него благодарным взглядом широко раскрытых, доверчивых глаз… На самом же деле, скорее всего, думала об одном:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38