От прозвучавшего в тишине хлесткого звука зрители втянули головы в плечи, а от полетевшей во все стороны кирпичной крошки — зажмурились. Максимилиан же без промедления отсоединил кожух — тридцатисантиметровый кусок трубы толщиной в один дюйм с тремя продольными разрезами снизу и по бокам. Затем выудил из ящика точно такой же и протянул абсолютно идентичные детали ошалевшему от короткого и убедительного доказательства Андрею Яковлевичу.
— Еще вопросы есть? — генерал пристально посмотрел на ответственных лиц, допустивших вопиющую и преступную халатность.
Как и двумя минутами ранее не дождавшись ответа, не удержался и громко отчитал офицеров:
— А между тем, бандитами из подобных хреновин, только за последнюю неделю в областном центре убито пятеро ни в чем неповинных людей!..
Спецназовцы в это время по команде Максимилиана Сергеевича восстановили в бытовке исходный вид и, подхватив трофейный ящик, ждали приказаний.
— Я из-под земли достану тех, кто этим занимался… — процедил побагровевший Гаврилюк.
— Сколько народу имеет доступ в третий цех? — усмехнувшись, справился начальник отдела из ФСБ.
— В обеих сменах работают восемьдесят осужденных. Еще с десяток подвозит сырье и грузит готовую продукцию. Плюс электрики, наладчики…
— Да… — с сомнением покачал головой генерал-майор, — слушайте и запоминайте, подполковник. Никаких следственных мероприятий! Ни одного поползновения что-либо выяснить через агентурную сеть в зоне! Бестолковое занятие, а нам вы определенно распугаете всю крупную рыбу на воле. Работайте пока, как и работали. Можете проявить чуточку разумной и осторожной активности в других цехах и в жилой зоне, здесь же оставьте все, как прежде. Без вас справимся…
— Понял, товарищ генерал! — воспрял духом Гаврилюк, уже нарисовавший в своем воображении жесткие нары в милицейской зоне.
В фантазиях Доброго вспыхнул слабый лучик света, окропивший безрадостную картину в стиле Казимира Малевича. Однако ж махонькую дырочку, сквозь которую пробилось солнышко, Назаров тут же наглухо запечатал горячим сургучом:
— А с вами, полковник, будем разбираться. Максимилиан Сергеевич, протокол с актом изъятия.
— Какие будут указания по дальнейшему содержанию в изоляторе арестованного Блюма? — поинтересовался главный антитеррорист, подавая шефу готовые бланки.
— Дайте команду, чтоб утром же отпустили, — молвил Александр Павлович, кладя листки на стол и доставая из внутреннего кармана авторучку.
Поставив размашистые подписи после слов «Председатель комиссии», он обратился ко всем остальным:
— Прошу автографы…
До здания администрации визитеры добирались теми же проволочными лабиринтами. Бойцы в касках и бронежилетах погрузили ящик в просторный багажник Джипа. Генерал опять уселся на задний диван Ауди, переднее, правое место Сергеича занял один из спецназовцев. Сам же Максимилиан, мягко взяв под руку до смерти расстроенного Доброго, посадил его рядом с собой во внедорожник.
Черные иномарки тронулись в обратный путь.
— Что же теперь со мной будет? — жалобно вопрошал Андрей Яковлевич, после двадцати минут гробовой тишины в салоне импортного автомобиля.
— Вы сами-то как считаете? — ответил вопросом полковник ФСБ.
Тот с трагической миной на одутловатом лице пожал плечами:
— Видимо снимут с должности… Зашлют куда-нибудь, к черту на рога — начальником такой же вот зоны…
— Похоже, вам не очень хочется туда после теплых питерских кабинетов?
Добрый горько усмехнулся:
— Днями должны были присвоить генерала, перевести в Москву…
— Нам известно об этом, — кивнул фээсбэшник и надолго замолчал, что-то основательно про себя обдумывая.
Подъезжая к пригороду Санкт-Петербурга, он очнулся от размышлений и, обращаясь к соседу, поинтересовался:
— А что сами бы выбрали: руководить одной из наших колоний или уехать на ту же должность, как вы изволили выразиться — к черту на рога?
Чиновник юстиции долго шевелил пухлыми губами, будто выполнял сложные бухгалтерские расчеты и, наконец, обречено выдавил:
— Уж лучше второе. А слететь с поста и остаться на посмешище местной публике — нет уж…
— Хорошо. Имеется у меня один вариант. Значится так. Пока мы не разберемся в деле с оружием — никому об увиденном не распространяться. Да вы и сами, как никто другой, заинтересованы в неразглашении. О столичной должности пока забудьте, а мы попытаемся выхлопотать для вас равноценное место в другом областном городе. Но, при одном условии…
Завидев впереди в лучах света фар мост через реку, полковник приказал водителю остановиться. Мощный Джип притормозил на середине стометрового пролета и два старших офицера вышли на свежий воздух.
— За вами Андрей Яковлевич числится еще один грешок, — приглушенно молвил Сергеич, — расскажете сами или мне напомнить?
— Не понимаю… — отвел взгляд от попутчика Добрый.
— Нам стало известно о вашем шантаже одного частного лица, а сегодня к тому же вами организовано похищение его семьи.
— Вы меня с кем-то путаете…
— Мы никогда и никого ни с кем не путаем, — отчеканил контрразведчик и хлопнул ладонью по крыше иномарки. Из нее тут же выскочили бойцы, молча открыли багажник, выгрузили ящик, набитый железяками и поставили его на бетонные перила моста.
— Итак, выбирайте, — спокойно предложил Максимилиан, — либо вы сейчас звоните подручным и приказываете сию же минуту вернуть жену и ребенка доктору Фролову. Мы же в свою очередь вычеркиваем из вашей жизни эпизод с оружием и без шума оформляем перевод в другую область. Либо обойдемся без вашей помощи, но тогда уж пеняйте на себя — делу будет дана самая широкая огласка. Да и за выходки с похищением людей с вас не только погоны, а с живого семь шкур снимут…
Виновато опустив голову, тот немного подумал и буркнул:
— Согласен…
— Звоните, — приказал фээсбэшник.
Непослушными руками Андрей Яковлевич вытащил из-за пазухи сотовый телефон и, набрав номер, с кем-то переговорил. Закончив короткую беседу, спросил:
— Что теперь?
— Будем ждать контрольного сигнала, — молвил специалист по антитеррору, доставая сигареты.
Ждать пришлось около получаса. Звонок мобильника в кармане Сергеича прозвучал спасительным гонгом для проигравшего поединок шантажиста. Выяснив, что семья Фроловых вновь воссоединилась, офицер ФСБ кивнул спецназовцам и медленно двинулся к машине. Послушные бугаи раскачали тяжелый ящик и зашвырнули его через ограждение моста в темную воду.
Через минуту Джип несся по ночной дороге в погоне за генеральской Ауди…
* * *
Когда к Алексею вернулось сознание, он долго лежал на спине и, глядя куда-то в темную бесконечность, пытался восстановить в памяти произошедшее. Постепенно он вспомнил все, но оставалась еще масса вопросов: кто на него напал в кабинете злосчастного координатора? Сколько прошло времени с момента нападения? И где же он сейчас находится?
В мышцах ощущалась слабость, голова налилась свинцовой тяжестью. Он слегка пошевелил пальцами правой руки, затем пошарил ей вокруг — пол был усеян каким-то строительным мусором: битым стеклом, кусками штукатурки, опилками… Неожиданно на ум пришла шальная аналогия с похожей ситуацией из далекого московского детства…
С такими же бесшабашными сверстниками, живущими в четырех подъездах старого, сталинского дома они частенько делились на две противоборствующие команды и играли во всяческие военизированные игры. Случались в этих «войнушках» и засады, и хождения в разведку, и взятие в плен «неприятельских дозоров»… Многое можно было припомнить, но сейчас вдруг всплыла история, когда его — посланного шпионить за «вражеским» штабом, выследили, повязали по рукам и ногам и оставили «отдыхать» в пыли необъятного чердака. Оставили, да в пылу мальчишеских баталий — позабыли.
Долго провозился тогда Лешка, собрав всю паутину и вековой тлен с деревянных перекрытий. Веревок распутать не сумел, из сил выбился напрочь, и когда через слуховое оконце мелькнул последний лучик вечернего солнца — стал вопить с просьбой о спасении. Что, собственно оставалось делать? Тогда ему здорово повезло — на последнем этаже проживала одинокая пенсионерка баба Нюра, не раз гонявшая юных «бойцов» из подъезда за шумный беспорядок. Она-то, сердешная и услышала отчаянный вой бедолаги. Услышала, спасла, помогла привести в божеский вид одежду…
Ныне же на бабу Нюру надеяться не приходилось. Ежели та и была жива, то продолжала блюсти порядок средь молодой поросли в тихом московском переулке. Сейчас следовало как-то выкарабкиваться самому.
Поднявшись, Волчков с трудом сел — голова по-прежнему гудела. Он ощупал карманы — они были пусты… «Сколько раз ловил себя на мысли, — с грустью подумал он, — старших надо бы слушаться. Какого черта я сюда полез!? Севидов, небось, восьмой сон досматривает в теплой и чистой постели, а я вынужден ползать неизвестно где, с пакостной перспективой изрядно схлопотать по башке за свое чрезмерное любопытство. И это еще при самом лучшем раскладе…»
Глаза постепенно привыкли к темноте, и вскоре он различил в паре метров светлое пятно. Выставив вперед руку, словно слепой, стажер подполз на четвереньках к неясным бликам. Сначала блуждавшая ладонь уперлась в кучу мусора, а затем и в глухую стену, вдоль которой проходили трубы. Делая зигзаг, они уходили в небольшое отверстие в стене в смежное помещение. Именно оттуда и пробивался слабый свет.
— Ясно… — прошептал Алексей, — значит, я нахожусь либо в душевой, либо в какой-то технической комнатушке, а по соседству что-то вроде туалета.
Минут пять узник потратил на детальное обследование своего каземата. Он оказалась много меньших размеров, чем можно было предположить изначально. Четыре стены метра по два каждая, в середине одной — крепкая металлическая дверь с внутренним замком. Окон не было и в помине…
Изучая дверь, юный страдалец сделал еще одно открытие — приподняв круглую заслонку, обнаружил замочную скважину, а, осмотрев сквозь нее пространство за дверью, узнал знакомый интерьер все того же офисного коридора. «Ну, по крайней мере, один из вопросов снят — я нахожусь в том же распроклятом здании, куда занесла меня глупая любознательность», — вздохнул он и тут же замер. По коридорному паркету кто-то шел и тихо переговаривался. Лешка поначалу отпрянул в сторону и до предела напряг слух, но тут же решив не упускать возможности хоть что-то узреть, снова прильнул к отверстию.
— Говоришь, сосунок из прокуратуры? — раздался приглушенный голос одного из шедших по этажу мужчин.
— Оттуда. Вот его ксива… — отвечал второй. — Похоже, обложили, паскуды…
— Вряд ли. Так… Волчков Алексей Леонидович… Не думаю, брат, что нас обложили — в этом случае их действия были бы другими. Кажется, господин Волчков по молодости лет осмелился полагать, что сможет в одиночку распутать нашу тайну. Решил поиграть в героя-детектива…
При этих словах у следователя от стыда и страха выступила на лбу испарина. Он продолжал пялиться в продолговатую дырку, но говорившие находились где-то в метре от двери.
— Так что с ним делать-то?
— Известно что. Только без шума. И тело надо вывести до утра — не ровен час спохватятся и начнут искать. Лучше не рисковать, согласен?
— Ты прав. Сейчас закончим с одним клиентом и обработаем этого нюхача…
После этих фраз молодой человек стал судорожно хватать ртом воздух. Однако самое ошеломляющее было впереди… Буквально через секунду один из преступников-главарей сместился к двери и что-то мелькнуло перед замочной скважиной — прямо перед Лешкиным глазом. «Чья-то рука, — понял он, нервно облизывая пересохшие от волнения губы. — Левая рука…» Это и впрямь была рука одного из бандитов, а на ее запястье красовалась хорошо освещенная коридорными лампами татуировка — змея, проползающая сквозь витиеватый вензель…
Под удаляющиеся шаги его будущих убийц, сыщик медленно сполз по двери и, усевшись на пол, уронил голову на грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
— Еще вопросы есть? — генерал пристально посмотрел на ответственных лиц, допустивших вопиющую и преступную халатность.
Как и двумя минутами ранее не дождавшись ответа, не удержался и громко отчитал офицеров:
— А между тем, бандитами из подобных хреновин, только за последнюю неделю в областном центре убито пятеро ни в чем неповинных людей!..
Спецназовцы в это время по команде Максимилиана Сергеевича восстановили в бытовке исходный вид и, подхватив трофейный ящик, ждали приказаний.
— Я из-под земли достану тех, кто этим занимался… — процедил побагровевший Гаврилюк.
— Сколько народу имеет доступ в третий цех? — усмехнувшись, справился начальник отдела из ФСБ.
— В обеих сменах работают восемьдесят осужденных. Еще с десяток подвозит сырье и грузит готовую продукцию. Плюс электрики, наладчики…
— Да… — с сомнением покачал головой генерал-майор, — слушайте и запоминайте, подполковник. Никаких следственных мероприятий! Ни одного поползновения что-либо выяснить через агентурную сеть в зоне! Бестолковое занятие, а нам вы определенно распугаете всю крупную рыбу на воле. Работайте пока, как и работали. Можете проявить чуточку разумной и осторожной активности в других цехах и в жилой зоне, здесь же оставьте все, как прежде. Без вас справимся…
— Понял, товарищ генерал! — воспрял духом Гаврилюк, уже нарисовавший в своем воображении жесткие нары в милицейской зоне.
В фантазиях Доброго вспыхнул слабый лучик света, окропивший безрадостную картину в стиле Казимира Малевича. Однако ж махонькую дырочку, сквозь которую пробилось солнышко, Назаров тут же наглухо запечатал горячим сургучом:
— А с вами, полковник, будем разбираться. Максимилиан Сергеевич, протокол с актом изъятия.
— Какие будут указания по дальнейшему содержанию в изоляторе арестованного Блюма? — поинтересовался главный антитеррорист, подавая шефу готовые бланки.
— Дайте команду, чтоб утром же отпустили, — молвил Александр Павлович, кладя листки на стол и доставая из внутреннего кармана авторучку.
Поставив размашистые подписи после слов «Председатель комиссии», он обратился ко всем остальным:
— Прошу автографы…
До здания администрации визитеры добирались теми же проволочными лабиринтами. Бойцы в касках и бронежилетах погрузили ящик в просторный багажник Джипа. Генерал опять уселся на задний диван Ауди, переднее, правое место Сергеича занял один из спецназовцев. Сам же Максимилиан, мягко взяв под руку до смерти расстроенного Доброго, посадил его рядом с собой во внедорожник.
Черные иномарки тронулись в обратный путь.
— Что же теперь со мной будет? — жалобно вопрошал Андрей Яковлевич, после двадцати минут гробовой тишины в салоне импортного автомобиля.
— Вы сами-то как считаете? — ответил вопросом полковник ФСБ.
Тот с трагической миной на одутловатом лице пожал плечами:
— Видимо снимут с должности… Зашлют куда-нибудь, к черту на рога — начальником такой же вот зоны…
— Похоже, вам не очень хочется туда после теплых питерских кабинетов?
Добрый горько усмехнулся:
— Днями должны были присвоить генерала, перевести в Москву…
— Нам известно об этом, — кивнул фээсбэшник и надолго замолчал, что-то основательно про себя обдумывая.
Подъезжая к пригороду Санкт-Петербурга, он очнулся от размышлений и, обращаясь к соседу, поинтересовался:
— А что сами бы выбрали: руководить одной из наших колоний или уехать на ту же должность, как вы изволили выразиться — к черту на рога?
Чиновник юстиции долго шевелил пухлыми губами, будто выполнял сложные бухгалтерские расчеты и, наконец, обречено выдавил:
— Уж лучше второе. А слететь с поста и остаться на посмешище местной публике — нет уж…
— Хорошо. Имеется у меня один вариант. Значится так. Пока мы не разберемся в деле с оружием — никому об увиденном не распространяться. Да вы и сами, как никто другой, заинтересованы в неразглашении. О столичной должности пока забудьте, а мы попытаемся выхлопотать для вас равноценное место в другом областном городе. Но, при одном условии…
Завидев впереди в лучах света фар мост через реку, полковник приказал водителю остановиться. Мощный Джип притормозил на середине стометрового пролета и два старших офицера вышли на свежий воздух.
— За вами Андрей Яковлевич числится еще один грешок, — приглушенно молвил Сергеич, — расскажете сами или мне напомнить?
— Не понимаю… — отвел взгляд от попутчика Добрый.
— Нам стало известно о вашем шантаже одного частного лица, а сегодня к тому же вами организовано похищение его семьи.
— Вы меня с кем-то путаете…
— Мы никогда и никого ни с кем не путаем, — отчеканил контрразведчик и хлопнул ладонью по крыше иномарки. Из нее тут же выскочили бойцы, молча открыли багажник, выгрузили ящик, набитый железяками и поставили его на бетонные перила моста.
— Итак, выбирайте, — спокойно предложил Максимилиан, — либо вы сейчас звоните подручным и приказываете сию же минуту вернуть жену и ребенка доктору Фролову. Мы же в свою очередь вычеркиваем из вашей жизни эпизод с оружием и без шума оформляем перевод в другую область. Либо обойдемся без вашей помощи, но тогда уж пеняйте на себя — делу будет дана самая широкая огласка. Да и за выходки с похищением людей с вас не только погоны, а с живого семь шкур снимут…
Виновато опустив голову, тот немного подумал и буркнул:
— Согласен…
— Звоните, — приказал фээсбэшник.
Непослушными руками Андрей Яковлевич вытащил из-за пазухи сотовый телефон и, набрав номер, с кем-то переговорил. Закончив короткую беседу, спросил:
— Что теперь?
— Будем ждать контрольного сигнала, — молвил специалист по антитеррору, доставая сигареты.
Ждать пришлось около получаса. Звонок мобильника в кармане Сергеича прозвучал спасительным гонгом для проигравшего поединок шантажиста. Выяснив, что семья Фроловых вновь воссоединилась, офицер ФСБ кивнул спецназовцам и медленно двинулся к машине. Послушные бугаи раскачали тяжелый ящик и зашвырнули его через ограждение моста в темную воду.
Через минуту Джип несся по ночной дороге в погоне за генеральской Ауди…
* * *
Когда к Алексею вернулось сознание, он долго лежал на спине и, глядя куда-то в темную бесконечность, пытался восстановить в памяти произошедшее. Постепенно он вспомнил все, но оставалась еще масса вопросов: кто на него напал в кабинете злосчастного координатора? Сколько прошло времени с момента нападения? И где же он сейчас находится?
В мышцах ощущалась слабость, голова налилась свинцовой тяжестью. Он слегка пошевелил пальцами правой руки, затем пошарил ей вокруг — пол был усеян каким-то строительным мусором: битым стеклом, кусками штукатурки, опилками… Неожиданно на ум пришла шальная аналогия с похожей ситуацией из далекого московского детства…
С такими же бесшабашными сверстниками, живущими в четырех подъездах старого, сталинского дома они частенько делились на две противоборствующие команды и играли во всяческие военизированные игры. Случались в этих «войнушках» и засады, и хождения в разведку, и взятие в плен «неприятельских дозоров»… Многое можно было припомнить, но сейчас вдруг всплыла история, когда его — посланного шпионить за «вражеским» штабом, выследили, повязали по рукам и ногам и оставили «отдыхать» в пыли необъятного чердака. Оставили, да в пылу мальчишеских баталий — позабыли.
Долго провозился тогда Лешка, собрав всю паутину и вековой тлен с деревянных перекрытий. Веревок распутать не сумел, из сил выбился напрочь, и когда через слуховое оконце мелькнул последний лучик вечернего солнца — стал вопить с просьбой о спасении. Что, собственно оставалось делать? Тогда ему здорово повезло — на последнем этаже проживала одинокая пенсионерка баба Нюра, не раз гонявшая юных «бойцов» из подъезда за шумный беспорядок. Она-то, сердешная и услышала отчаянный вой бедолаги. Услышала, спасла, помогла привести в божеский вид одежду…
Ныне же на бабу Нюру надеяться не приходилось. Ежели та и была жива, то продолжала блюсти порядок средь молодой поросли в тихом московском переулке. Сейчас следовало как-то выкарабкиваться самому.
Поднявшись, Волчков с трудом сел — голова по-прежнему гудела. Он ощупал карманы — они были пусты… «Сколько раз ловил себя на мысли, — с грустью подумал он, — старших надо бы слушаться. Какого черта я сюда полез!? Севидов, небось, восьмой сон досматривает в теплой и чистой постели, а я вынужден ползать неизвестно где, с пакостной перспективой изрядно схлопотать по башке за свое чрезмерное любопытство. И это еще при самом лучшем раскладе…»
Глаза постепенно привыкли к темноте, и вскоре он различил в паре метров светлое пятно. Выставив вперед руку, словно слепой, стажер подполз на четвереньках к неясным бликам. Сначала блуждавшая ладонь уперлась в кучу мусора, а затем и в глухую стену, вдоль которой проходили трубы. Делая зигзаг, они уходили в небольшое отверстие в стене в смежное помещение. Именно оттуда и пробивался слабый свет.
— Ясно… — прошептал Алексей, — значит, я нахожусь либо в душевой, либо в какой-то технической комнатушке, а по соседству что-то вроде туалета.
Минут пять узник потратил на детальное обследование своего каземата. Он оказалась много меньших размеров, чем можно было предположить изначально. Четыре стены метра по два каждая, в середине одной — крепкая металлическая дверь с внутренним замком. Окон не было и в помине…
Изучая дверь, юный страдалец сделал еще одно открытие — приподняв круглую заслонку, обнаружил замочную скважину, а, осмотрев сквозь нее пространство за дверью, узнал знакомый интерьер все того же офисного коридора. «Ну, по крайней мере, один из вопросов снят — я нахожусь в том же распроклятом здании, куда занесла меня глупая любознательность», — вздохнул он и тут же замер. По коридорному паркету кто-то шел и тихо переговаривался. Лешка поначалу отпрянул в сторону и до предела напряг слух, но тут же решив не упускать возможности хоть что-то узреть, снова прильнул к отверстию.
— Говоришь, сосунок из прокуратуры? — раздался приглушенный голос одного из шедших по этажу мужчин.
— Оттуда. Вот его ксива… — отвечал второй. — Похоже, обложили, паскуды…
— Вряд ли. Так… Волчков Алексей Леонидович… Не думаю, брат, что нас обложили — в этом случае их действия были бы другими. Кажется, господин Волчков по молодости лет осмелился полагать, что сможет в одиночку распутать нашу тайну. Решил поиграть в героя-детектива…
При этих словах у следователя от стыда и страха выступила на лбу испарина. Он продолжал пялиться в продолговатую дырку, но говорившие находились где-то в метре от двери.
— Так что с ним делать-то?
— Известно что. Только без шума. И тело надо вывести до утра — не ровен час спохватятся и начнут искать. Лучше не рисковать, согласен?
— Ты прав. Сейчас закончим с одним клиентом и обработаем этого нюхача…
После этих фраз молодой человек стал судорожно хватать ртом воздух. Однако самое ошеломляющее было впереди… Буквально через секунду один из преступников-главарей сместился к двери и что-то мелькнуло перед замочной скважиной — прямо перед Лешкиным глазом. «Чья-то рука, — понял он, нервно облизывая пересохшие от волнения губы. — Левая рука…» Это и впрямь была рука одного из бандитов, а на ее запястье красовалась хорошо освещенная коридорными лампами татуировка — змея, проползающая сквозь витиеватый вензель…
Под удаляющиеся шаги его будущих убийц, сыщик медленно сполз по двери и, усевшись на пол, уронил голову на грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38