Он делал свое, под присмотром милиции, дело и так же гладко, как приехал, убывал на родину.
Он возвращался в свою деревню отмщенным и героем. И сексотом — секретным агентом. Потому что очень скоро ему растолковывали, во что он вляпался. Не искушенные в многосложных интригах, горячие и простодушные чеченцы легко попадались в сети, расставленные разведчиками.
— Ты понимаешь, что с тобой сделают, если все узнают, как мы использовали предоставленную тобой информацию?
А использовали нехорошо — плохо использовали, подло. Специально плохо и подло, чтобы подловить «кровника».
— Соображаешь, что тебе будет?
Вербуемый агент понимал — хреново будет. Кровная месть будет! И начинал яриться и наскакивать на обидчиков. Но его быстро успокаивали.
— Ты пойми, — говорили ему, — мы не виноваты, нас тоже подставили. Менты подставили, а мы — никому ни одного слова. Мы — могила! И вообще тебя никак кантовать не будем, кроме самых крайних, от которых не сможем отбиться, случаев.
В общем, можешь жить, можешь даже стрелять наших бедных солдатиков, можешь быть боевиком и героем — валяй! Только информацию давай. И «наших», по возможности, не трожь — спецназовцев...
И отпускали сексота с богом. И даже денег давали. Под роспись.
А через некоторое время находили. И просили дать какую-нибудь вторичную информацию. Которая никого не задевала. И которую, как правило, получали. За хорошие деньги, чтобы стимулировать агента на дальнейшее сотрудничество.
Так, постепенно и незаметно для себя, сексот все более и более привыкал к новому положению, извлекая из него свои маленькие выгоды. И смирялся с ним.
Что и требовалось его новым хозяевам, заполучившим очередной, хорошо информированный, разбирающийся в местных условиях «источник». К которому они обращались при планировании очередных боевых операций.
И с личными просьбами тоже.
Как теперь...
— Нужно помочь, нужно найти одного человечка.
И разведчики врубили видеозапись. Ту, где была похищенная девочка. И был один из ее похитителей.
— ...шутить не любим, — кричал, заводя сам себя, чеченец на экране. — Ты просил неделю — мы дали неделю. Ты просил еще — мы согласились. Слушай, сколько можно тянуть! Ты что — не любишь свою дочь?..
— Знаешь его? Из какого он тейпа? Чечня — территория маленькая, живут в ней тесно, и потому все друг друга знают. По крайней мере могут знать. Ну или хотя бы раньше где-нибудь случайно встречались.
— Что скажешь?
— Нет, я его не видел. Ни разу.
— А если так?
И спецназовцы выложили свой главный аргумент — выложили на стол доллары.
— Может, это тебе память освежит. Сексот жадно смотрел на деньги, потому что для него это были немаленькие деньги — большие деньги. Разоренная Чечня жила бедно, но на доллары можно было купить все.
— Я попробую узнать!
— Попробуй, только поторопись, а то "бабкин уйдут.
С этим не вышло...
С этим не вышло — с другим выйдет. Давай следующего!..
Со следующим встречались в районной администрации, где за спецназовцами была закреплена своя комнатка, куда они вызывали сексотов под каким-нибудь благовидным предлогом.
— Узнаешь?
Сексот внимательно просмотрел видеозапись. И просмотрел еще раз.
— Я не уверен, но, кажется, это Шарип...
Значит — Шарип... Вот и замечательно! Кто-то должен был его узнать. Мир и вообще-то тесен, а чеченский мир тем более.
— Где он сейчас может быть?
Сексот виновато развел руками. Раньше он мог сказать, где искать Шарипа, но не теперь, когда война всех разбросала и перемешала, как в гигантском миксере.
— Из какого он тейпа?..
Зная тейп, найти нужного человека было легче. Свои обычно про своих знают больше, чем чужие. Правда, просто так на него не укажут. И за деньги тоже не укажут.
— Ладно, иди...
Соваться к родственникам Шарипа сразу было бессмысленно — и так было понятно, что они будут молчать, изображая глухонемых. Но можно попытаться потрясти соседей, желательно из тех, что с ними враждуют. Потому что без врагов люди не живут, враги, если хорошенько поискать, находятся у всех и всегда.
Спецназовцы навели необходимые справки, очертив круг наиболее перспективных информаторов.
— Ну что, наведаемся к ним в гости?.. Гостями они были непрошеными и поэтому забились под покровом ночи, изображая типовую зачистку. Для чего подняли по тревоге и посадили на «Уралы» два взвода срочников, отправив их шерстить «населенку». Всю, а не только тот, который их интересовал, двор.
— Выезжайте через полтора часа после нас, — поставили они боевую задачу командирам. — Начнете работать в два двадцать пять, по дворам с северной окраины. Особо можете не стесняться, будет шум — пусть будет. Чем больше — тем лучше. Задача ясна?
— Так точно...
Больше им ничего не объясняли, а они не спрашивали. В армии говорят ровно столько, сколько тебе положено знать в рамках выполняемой тобой задачи. Сказано выехать через полтора часа — значит, выезжай ровно через полтора часа. Приказано быть на месте в два двадцать пять — будь добр быть в два двадцать пять — ни раньше, ни позже!..
Разведчики убыли загодя, потому что у них задача была своя.
На подъездах к поселку заглушили двигатель и загнали машину в кусты, оставив одного часового. Дальше пошли пешим порядком, надвинув на глаза приборы ночного видения, изготовив к бою оружие. Шли ходко, почти бегом, чтобы успеть. Обогнув деревню и пройдя по огородам, залегли цепью возле нужных домов. Близко к заборам не подбирались, чтобы их не учуяли собаки.
На часах было два часа десять минут.
Очень скоро в темноте ночи взблеснули фары Это на далекий пригорок взобралась первая, резанувшая по горизонту дальним светом, машина следующей по дороге колонны. Их колонны. В два двадцать пять колонна втянулась в «населенку».
В крайних домах залаяли потревоженные собаки, где-то в окнах метнулся свет. Деревня просыпалась, но просыпалась недостаточно быстро.
И вдруг тишину ночи прорезала дробь короткой автоматной очереди! И пронзительный, на всю округу, визг собаки.
Молодцы командиры, работают строго по инструкции, обеспечивая заказанный им шум. Теперь даже те, кто еще спал, должны были проснуться и сообразить, что происходит. И должны были испугаться. Так что ждать осталось недолго.
Ну вот!..
Где-то слева, еле слышно, скрипнули петли, и кто-то, невидимый в темноте, крадучись побежал прочь от домов. Скорее всего, отдыхавший в кругу семьи боевик.
Взять его было пара пустяков, но разведчики не шелохнулись. Не для того они здесь залегли. Не для него! Их время еще не пришло.
Разведчики лежали, прижимаясь к земле и сливаясь с землей.
Справа тоже кто-то ломанулся через огороды. Причем не в одиночку, а сразу целой толпой. В приборах ночного видения были хорошо видны несколько пригнувшихся к земле, бегущих к лесу, с автоматами наперевес фигур.
У них что сегодня — коллективная побывка? Или день открытых дверей?
Но даже эта группа не вывела разведчиков из равновесия. Черт с ними — пусть уходят! Сегодня — пусть...
Зачистка валом криков и собачьим лаем катилась по населенному пункту, расплескиваясь вдоль улиц.
А вот теперь внимание!..
Со стороны «их» дома послышался какой-то неясный шум. Кто-то выскользнул на крыльцо, протопал по двору и выскочил через заднюю калитку.
Вон он, голубчик.
Одинокая фигура, что-то поправляя на ходу, пробиралась через огород. Ну давай — иди, иди...
Боевик сам вышел на бойцов. Он чуть не наступил на них, так их и не заметив. Ему дали пройти мимо и, бесшумно привстав, прыгнули на него сзади, сбивая с ног, опрокидывая, прижимая к земле и затыкая жесткой ладонью рот. Он даже пикнуть не успел!
Плененного боевика подхватили на руки и бегом потащили обратно, туда, откуда он только что вышел. На этот раз собака, почуяв чужих, зашлась отчаянным лаем. Из дома выскочили женщины. Они увидели какие-то неясные тени во дворе, все сразу поняли и заголосили.
— А ну — цыц! — гаркнули спецназовцы, внося тело в дом.
Гости были в черных, надвинутых до подбородков шапочках, с прорезями для глаз, так что рассмотреть их лица было невозможно. Но кто они такие, было понятно и так. Всем все было понятно!
— Дайте стул! — потребовали они.
Выдвинули стул на середину комнаты, бросили на него пленника, завернув и застегнув ему руки за спинкой наручниками.
— Влип ты, парень, — предупредили они, обшаривая его и выворачивая ему карманы. В карманах почти ничего не было — как видно, он сильно торопился или собирался скоро вернуться и поэтому ушел налегке.
Но был автомат, граната «РГД» и кое-что еще, о чем пленник еще не догадывался.
— Откуда ствол? — спросили спецназовцы, осматривая и обнюхивая автомат.
Автомат был ухожен и смазан, но гарью из дула не тянуло, значит, из него не стреляли. По крайней мере, в последние дни.
— Откуда он?! — требовательно повторили бойцы в масках, размахивая автоматом.
— Нашел, — дал типовой ответ пленник, злобно озираясь по сторонам. Ну-ну...
— А этот? — бухнули спецназовцы на стол пистолет Макарова. — Его ты, естественно, тоже нашел?
— Это не мой пистолет, — мрачно ответил пленник.
— Да ты что? Да неужели? — притворно удивились бойцы. — Что же он, наш, что ли?
— Ваш! Это вы мне его подбросили!..
На этот раз он не врал. На этот раз он говорил правду! Пистолет был действительно не его, пистолет был спецназовцев. Они принесли с собой. Но это не имело ровно никакого значения.
— Оп-пачки! — обрадованно воскликнул один из бойцов, осматривая оружие и сличая номер. — А ствол-то паленый!.. Тот самый ствол!
Пленник напрягся.
— Выходит, это ты? — с напором спросил спецназовец, тыкая ему в лицо пистолетом.
Пленник недоуменно вертел головой. Он понимал, что его загоняют в какую-то ловушку, но не понимал, в какую. И не понимал, откуда и для чего взялся этот пистолет.
— Ты знаешь, что было вчера в Самашках?
Еще бы ему не знать! В Чечне слухи распространяются со скоростью звука, если не быстрее заменяя новостные теле— и радиопередачи. В Самашках накануне вечером убили одного весьма уважаемого и известного во всем районе человека. Родственники которого поклялись отомстить обидчикам.
— А ты знаешь, из чего его убили? Вот из этого самого ствола, который мы только что у тебя изъяли! — опять ткнули они в лицо пленника злополучный пистолет.
Теперь все стало понятно! Пленник беспокойно заерзал на стуле. Люди в масках подставляли его под убийство важного, с многочисленными по мужской линии родственниками человека. Что было чревато...
— Я никого не убивал, вы врете!.. — злобно кричал он, дергаясь на стуле. — Это не мой, я его никогда в руках не держал!
А вот это плохо... Но поправимо.
Спецназовец, державший пистолет, вытащил носовой платок, тщательно обтер его со всех сторон и, зайдя со спины, сунул в руку пленника, обжав рукоять его пальцами. После чего сунул в полиэтиленовый пакет.
— А ты говоришь, в руках не держал, — усмехнулся он. — Откуда же тогда на нем твои пальчики.
— Ты что думал — мы тебя не найдем или что не сможем доказать, что это ты? — заорал другой спецназовец, беря пленника на испуг. — Вот пистолет с твоими отпечатками пальцев, там, — кивнул он куда-то в сторону окна, — найденные на месте пустые гильзы. Экспертиза покажет, что они были выпущены отсюда, — потряс в воздухе пистолетом, — и что этот ствол держал ты!..
Ловушка захлопнулась.
— Ну что, поехали в милицию сдаваться? — уже совершенно другим, спокойным, тоном спросил спецназовец. — Или будем договариваться?..
— Сколько вы хотите? — тихо спросил пленник.
— Нисколько не хотим, — покачали головами бойцы в масках. — Нам не нужны твои «бабки». Нам нужен Шарип.
— Я не знаю, где Шарип! — хрипло сказал пленник.
Его схватили за грудки, как следует встряхнули, заорали прямо в лицо:
— Ты что думаешь, мы с тобой чикаться здесь будем? Мы тебя сейчас пристрелим при попытке к бегству, а пистолет к делу приобщим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43