– А сегодня его заменили таблетки. – Бен едва сдерживал улыбку. – Интересно, можно ли это назвать прогрессом.
– Я часто размышляла, – продолжала Кэтлин, – признавались ли эти несчастные своим жёнам в те стародавние времена, что они отправляются на поиски высшего чуда. Или же они спасали свою мужскую гордость, уверяя, будто спешат на рыцарский турнир?..
– Похоже, мы лишь чудом получили назад свой автомобиль, – сварливо заметила я.
Кэтлин покачала головой, но на этот раз со шляпки ничего не упало.
– Вы не представляете, какое я испытываю облегчение. В последний раз что-то в этом роде случилось с машиной церковного служки в нашем старом приходе. Милый, глупый Дунстан! В тот раз он отсутствовал целую неделю. Всё это время он провёл в университетской библиотеке, вот только не помню, в Ноттингеме или Бристоле, и просмотрел там всё собрание рукописей с рисунками, но, к сожалению, в них не было ни единого упоминания о святом Этельворте.
Мы с Беном переглянулись. Что на это можно было сказать? Кэтлин встала и наступила на Тобиаса, который увлечённо охотился за вишенками, скатившимися с головного убора нашей гостьи.
– Наверное, вы подумали, что мой муж уже переступил ту черту, которая отделяет безобидного чудака от сумасшедшего. – Она подобрала упавшее яблоко и задумчиво потёрла его о рукав. – Но всё-таки, Элли, вы должны понимать меня лучше прочих. Ведь ваш отец… Не сомневаюсь, что он столь же замечательный человек, как и мой Дунстан, но, с точки зрения большинства людей, ведёт себя несколько странно.
Я не нашлась, что ответить, вместо меня это сделал Бен:
– Мистер Хаскелл вернулся в Англию лишь вчера, он понёс тяжёлую утрату.
– О, прошу прощения. – Кэтлин собралась было надкусить восковое яблоко, но в последний момент передумала и рассеянно сунула его в карман. – Можете мне поверить, отныне я непременно стану поминать мистера Хаскелла и всю вашу славную семью в своих молитвах. Жизнь иногда бывает трудной, не так ли? Дунстан так долго мечтал получить этот приход. Бродить по аллеям, где некогда гулял святой Этельворт. Жить неподалёку от руин этого монастыря – таково его представление о рае на земле. Но боюсь, этот переезд не пошёл ему на пользу. Сэр Каспер не ответил ни на одно из его писем. А Дунстан так надеялся хоть одним глазком ещё раз увидеть часовню Старого Аббатства. Много лет назад он бывал в этих краях и отец сэра Каспера показал ему часовню, но Дунстан мечтает освежить память, чтобы составить примечания для двенадцатого тома.
– О, не сомневаемся, ваш супруг внёс значительный вклад в науку!
Улыбка сбежала с лица Бена, и я испугалась, что он вот-вот снова вцепится в свои волосы.
– Обозреватель «Церковных ведомостей» назвал труд Дунстана монументальным.
Кэтлин аккуратно перешагнула через Тобиаса, который терпеливо ждал, когда со шляпки упадёт виноградина.
– Это о многом говорит.
Я не смогла придать своему голосу восторженных интонаций. Трудно испытывать всепоглощающий интерес к чужому мужу, когда тебя жжёт желание узнать, что творится с твоим собственным. Что же произошло? Машина в гараже, урана на кухонном шкафчике… Неужели пропало что-то ещё?.. А что, если… Неприятное подозрение закралось мне в душу. Я опустила голову, чтобы ненароком не прочесть в глазах Бена подтверждение своей догадки.
– Милому Дунстану всегда требовалась нянька, так что, можно сказать, нам нечаянно повезло, что у нас нет детей. – Кэтлин с грустной нежностью улыбнулась. – Выдающихся людей нужно баловать больше, чем кого бы то ни было. Они слишком заняты возвышенными мыслями, поэтому кто-то должен думать за них о приземлённом. А я бессовестно бросила бедняжку на произвол судьбы. Всему виной моя пьеса. Ведь на такую серьёзную постановку, как предстоящий спектакль, я ещё не решалась.
– Пьесу, без сомнения, ждёт большой успех, – скупо отозвался Бен.
Я с надеждой взглянула на Кэтлин: может, она всё же собирается покинуть нас?
– Спасибо, Элли, что одолжили серебряное блюдо. Вы не возражаете, если миссис Поттер, она у нас декоратор и бутафор, заглянет к вам, если нам понадобится что-нибудь ещё?
– Разумеется, разумеется.
– У вас случайно нет такой хитроумной зажигалки в форме пистолета?
– Увы, мы не курим.
– Я просто подумала, вдруг завалялась где. Много лет назад такие зажигалки были в моде. Теперь это, можно сказать, антиквариат, а ваш дом такой старинный. Мне удалось договориться о настоящем пистолете, но только для самого спектакля. На генеральную репетицию нам его не дадут. Я потому спрашиваю, – Кэтлин лучезарно улыбнулась, – что у вас, как у профессионального дизайнера, в загашнике полно всяких необычных вещичек. Какой-нибудь нелепой мебелишки… – Она махнула рукой в сторону моего любимого бюро. – Мы очень благодарны вам за помощь в постановке пьесы. Фредди, наверное, уже сказал, что генеральная репетиция состоится завтра днём.
– Замечательно! – воскликнула я, покосившись на Бена.
Он хранил угрюмое молчание, явно опасаясь, что миссис Эмблфорт решила до начала этой самой репетиции нас не покидать.
– Надеюсь, что утром Дунстан проведёт поминальную службу по жертве вчерашней аварии. – Кэтлин неуверенно взялась за дверную ручку. – Рут рассказала мне об этом ужасном происшествии, когда я выбегала из дома. Ей позвонила наша добрейшая миссис Поттер и поведала, что погибла неизвестная дама. Но кем бы ни была несчастная, не следует забывать, что все мы едины во Христе.
– Совершенно справедливо, – нарушил Бен обет молчания.
– А вы знаете, что племянник миссис Поттер – полицейский? – Кэтлин наконец соблаговолила выйти в холл. – Он холостяк и, судя по всему, жаждет остепениться. Поэтому можете звать меня старухой, сующей нос не в свои дела, – она застенчиво хихикнула, – но я всё время думаю, как бы свести их с Рут. Правда, девочка сейчас по уши влюблена в вашего кузена Фредди, но вы уж простите, Элли, мне кажется, он ей не пара. Слишком много в нём вольнодумства и вообще… – Она неопределённо помахала рукой.
Я промолчала, решив не говорить, что Фредди был бы на седьмом небе от счастья, если бы ему не позволили жениться на Рут.
– Как бы я не любила девочку, всё же Рут нуждается в крепкой мужской руке. За её кроткой внешностью скрывается своенравный и упрямый характер. У меня есть подозрение, что иногда Рут вместо прогулки привязывает собаку к дереву, а сама отправляется в бар. Мы с её дядей не против того, чтобы она развлекалась. Но на следующее утро её обычно не добудишься. А такая распущенность недопустима, если Рут хочет найти работу. А она этого хочет: я ведь знаю, что все юные девушки спят и видят, как бы поскорее улизнуть в Лондон и зажить самостоятельной жизнью. Но если ей суждено стать женой полицейского…
Кэтлин вышла за дверь, продолжая трещать без умолку. Наконец я смогла задать Бену терзавший меня вопрос:
– Урна опять пропала?
– Боюсь, что так.
– Но каким образом?
– Помнишь, Элли, я сказал тебе, что оставил её в кухне?
– Ну да, на шкафчике.
– Верно…
Бен схватился за голову и застонал.
– Я проводил викария, а когда вернулся, нашёл в кухне твоего отца, тётушку Лулу и фрау Грундман. Все трое сидели за столом, пили кофе и о чём-то непринуждённо болтали. Морли выглядел вполне сносно, я порадовался за него и тихонько улизнул в кабинет. Через полчаса я снова заглянул на кухню. Твоего отца и тётушки Лулу уже не было. Фрау Грундман сообщила, что «фрау Лулу ходить к Фредди готовить завтрак».
– Очень правдоподобно! А куда, по словам Урсулы, делся папа?
– Отправился в пансион «На утёсе», чтобы передать урну Хопперам.
– И она не попыталась его остановить?
– Фрау Грундман предложила составить ему компанию, но твой родитель отказался.
– Ох, Бен! И он до сих пор не вернулся… Что, если эти русские куклы вдруг ожили и расправились с бедным папой, пока мы болтали с Кэтлин? А мёртвые, как известно, молчат.
– Кто это сказал? Шекспир?
– Сейчас не время для плоских острот.
– Элли. – От этого рассудительного голоса даже самая правильная жена полезла бы на стенку. Я заскрежетала зубами. – Элли, если бы я хоть на минуту подумал, что твой отец в опасности, я бы не стал наблюдать, как Кэтлин Эмблфорт разбрасывает фрукты по нашей гостиной. Меня грызёт совсем другое – получается, что мы так и не узнаем, что же было в этой треклятой урне!
– Вот что, Бен! Необходимо забрать урну назад! А заодно и спасти папу. Ты случайно не помнишь, куда мы положили пистолет мистера Прайса?
Глава двадцать вторая
К старинной гостинице, которая теперь называлась пансион «На утёсе», мы с Беном подъехали с интервалом в несколько секунд. Ехать решили порознь, поскольку всё равно надо было вернуть леди Гризуолд её «хонду», а на двух машинах преследовать злодеев проще. Низкие серые облака и пронизывающий ветер усиливали тревогу. Дрожа всем телом, я выбралась из машины и огляделась. Пёстрое великолепие осени исчезло, казалось, за одну ночь. На кустарниках поблёскивали искры инея. Бен присоединился ко мне, и, взявшись за руки, мы захрустели по гравиевой дорожке. У самого крыльца стоял папин драндулет.
– По-моему, всё не так плохо, Элли. Твой отец ещё здесь.
– Да, но цел ли он…
– Разумеется, цел! – Бен забарабанил дверным молоточком. – Даже если Хопперы задумали недоброе, вряд ли они решатся на злодейство прямо в пансионе.
– Ну да, в общей гостиной, возможно, и постесняются, но папу ведь так легко заманить в укромное местечко и там уже без помех расправиться. Хопперы намекнут, что у них огромная коллекция акварелей несравненной Харриет, и бедный папа с готовностью поспешит куда угодно, как агнец на заклание. А потом Хопперы пулей вылетят из пансиона и скроют в неизвестном направлении, прихватив с собой проклятую урну.
– Будет тебе, Элли, зачем давать волю воображению.
– Как зачем? Ведь папа…
– Наверняка единственная неприятность Морли сейчас в том, что ему приходится пить растворимый кофе и грызть окаменевшее печенье. И подаёт всё это миссис Блум. А если эта дама хоть капельку похожа на свою сестрицу миссис Поттер, то она ни за что на свете не уйдёт из гостиной, дабы не упустить ничего интересного.
– Они совсем не похожи, – буркнула я в ответ. – Миссис Блум – нелюдимая и замкнутая особа. Возможно, потому, что живёт в доме, некогда слывшем притоном контрабандистов.
Я понимала, что завелась настолько, что сам святой Этельворт мог бы потерять терпение, но остановиться не могла. Напряжённое ожидание, когда же наконец откроется дверь, выводило меня из себя. Даже Бен согласился, что прошла уже целая вечность и миссис Блум могла бы быть порасторопнее. Только я открыла рот, чтобы предложить выбить дверь, как раздался скрип петель и мы нос к носу очутились с миссис Блум. Это была высокая, тощая и костистая дама. Её лицо могло испугать даже самого отчаянного смельчака, который, беззаботно насвистывая, прогуливается по кладбищу в ночь на Хэллоуин.
– Мистер и миссис Хаскелл? Входите! (Гул пылесоса, подавившегося крупным мусором, звучит, по-моему, гораздо приятнее её голоса.) А я всё гадала, когда же вы наконец объявитесь. Вытрите ноги о коврик! Ни к чему тащить сюда всю грязь с улицы. Вот так!
Мы с Беном послушно заскребли ногами о видавший виды коврик. Миссис Блум с треском захлопнула дверь и проследовала в холл. Неровный пол из сосновых досок скрипел при каждом шаге, сквозь слабый запах плесени угадывался деревянный аромат бочонков с бренди. Воображение услужливо нарисовало, как тёмной ночью контрабандисты вкатывают бочонки в дом, освещая дорогу керосиновыми лампами. Но я не стала поддаваться очарованию древности.
– А почему… Так вы нас ждали? – спросила я спину миссис Блум.
– Вам разве не передали? – Хозяйка свернула в узенький коридорчик, освещаемый крошечной тусклой лампочкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41