Голос Макса пробивался сквозь ужасные помехи, словно он звонил с Тибета:
– Бонни, дорогая, все в порядке. Полагаю, моей жизни ничто не угрожает, но не знаю, когда меня отпустят. По телефону всего не объяснишь… Ой, подожди, он хочет, чтобы я что-то прочитал. Слушаешь? Вот тут что: «Мне нет дела до скрипучей машинерии человечества – я принадлежу земле! Лежу на подушке и чувствую, как на лбу прорастают рога». – После шершавой паузы голос продолжил: – Бонни, милая, все не так страшно, как тебе кажется. Пожалуйста, ничего не рассказывай моим родителям, я не хочу, чтобы папа волновался без всякой причины. И, пожалуйста, позвони Питу и, кхм, скажи, чтобы оформил мне больничный, если дело вдруг затянется. Передай, чтобы придержал шестой этаж насчет встречи с «Мустангом» на следующей неделе. Не забудь, ладно? И чтобы ни в коем случае не приводили Билла Наппа. Это пока еще мой проект…
Голос Макса растворился в щелчках и треске. Повесив трубку, Августин отвел Бонни к пикапу.
– Это сводит меня с ума, – сказала она, усевшись.
– Позвоним от меня и запишем звонок на пленку.
– Думаю, он расшевелит ФБР. Особенно поэзия.
– Мне кажется, это из книги.
– И что это значит? – спросила Бонни.
Августин перегнулся через ее колени и убрал пистолет в бардачок.
– Это означает, что ваш муж в большей опасности, чем ему кажется.
Дорожные полицейские, служившие в северной Флориде, по большей части не особенно обрадовались, узнав о командировке на юг полуострова. Многие бы предпочли Бейрут или Сомали. Исключение составлял Джим Тайл. Поездка в Майами сулила бесценные минуты с Брендой Рорк, но работа по две смены в зоне урагана не оставляла сил даже на то, чтобы забыться друг у друга в объятьях.
Джим Тайл не рассчитывал, что губернатор здесь объявится, но и не сильно удивился. Этот человек боготворил ураганы. Игнорировать его присутствие было бы эгоистично и безответственно – полицейский серьезно относился к их дружбе, а также к способности Сцинка на поразительные по своей необдуманности поступки. Джиму ничего не оставалось – только держаться поблизости.
В век политкорректности крупный чернокожий в отутюженной полицейской форме может перемещаться по бюрократическим коридорам белой швали, как и когда захочет, и лишних вопросов ему никто не задаст. Сразу после урагана Джим Тайл полностью использовал это преимущество. Он с полным правом толкался среди законодателей округа Дейд, полицейских Хомстеда, пожарных, добровольцев Красного Креста, офицеров Национальной гвардии, армейских командиров и задерганных представителей Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям. Между дежурствами Джим пил кофе и знакомился с отчетами, журналами службы 911, компьютерными распечатками и рукописными докладами о происшествиях, но ничего особенного не искал. Разве что намека.
Как всегда бывает, вслед за ураганом накатила волна неистового безумия. Джим Тайл листал бумаги и думал: боже мой, весь город сошел с ума.
Строительные инструменты превратились в оригинальное оружие для решения домашних разногласий. Тысячи жертв урагана бросились покупать цепные пилы для расчистки завалов, но опасные мощные инструменты использовались для выплеска накопившейся ярости. Один джентльмен в Хомстеде пытался укоротить пилой «Блэк-и-Декер» несговорчивого оценщика страховой компании. Пожилая дама из Флорида-Сити облегченной мотопилой «Сирз» пыталась заткнуть рот словоохотливому соседскому попугаю. В Суит-уотере два члена подростковой банды устроили короткую, но зрелищную дуэль на украденных бензопилах «Хоумлайт» и успешно отсекли друг другу руки (одному – левую, другому – правую).
Если пилы правили бал днем, то огнестрельное оружие – ночью. Боясь мародеров, неусыпные домовладельцы разряжали крупнокалиберные полуавтоматические винтовки во все, что шуршало, скреблось и шевелилось в темноте. Предварительный подсчет жертв включал семь кошек, тринадцать бродячих собак, двух опоссумов и мусорный грузовик – но не настоящих воров. Жители одного сельского района, не жалея патронов, отражали набег стаи мародерствующих мартышек. Этот эпизод Джим Тайл во внимание не принял, списав на массовую галлюцинацию, и решил по возможности ограничить свое расследование событиями дневного времени.
Почти все заявления о пропавших людях касались местных жителей, спасавшихся от шторма: обеспокоенные родственники с Севера потеряли с ними связь. Многие благополучно нашлись в укрытиях и домах соседей. Но один случай привлек Джима Таила – человек по имени Макс Лэм.
Согласно показаниям его жены, супруги Лэм приехали в Майами на следующее утро после урагана. Миссис Лэм сообщила полиции, что муж хотел посмотреть на разрушения. Полицейский не удивился – улицы заполонили иногородние, для которых зона бедствия была лишь туристическим аттракционом.
Мистер Макс Лэм оставил прокатную машину и занялся видеосъемкой. Джиму казалось невероятным, чтобы житель Манхэттена заблудился в простой планировке плоского флоридского района. Подозрение усилил погребенный в кипе папок отчет о другом инциденте.
Семидесятичетырехлетняя женщина позвонила с сообщением, что, возможно, стала свидетелем нападения. Информация, принятая диспетчером, излагалась в двух коротких абзацах:
«Источник сообщает, что подозрительный объект бежал по Куэйл-Руст-драйв в квартале 10700, неся на плече другой объект. Первый объект – белый мужчина, рост и вес не установлены. Второй объект – белый мужчина, рост и вес не установлены.
Источник сообщает, что объект Б предположительно был раздет и оказывал сопротивление. Объект А держал в руке пистолет с мигающим красным огоньком (??). Проверка на месте нарядами 2344 и 4511 результатов не дала».
Джим Тайл не встречал пистолетов с красными мигающими огоньками, какие имеются у большинства видеокамер. На расстоянии перепуганная старушка могла принять «Сони» за «Смит-и-Вессон».
Возможно, она стала свидетелем похищения мистера Макса Лэма. Но Джим Тайл надеялся, что нет и виденное старухой на Куэйл-Руст было типичной для округа Дейд придорожной потасовкой, а не действиями его неуловимого друга, обитающего на болотах: он, как известно, не уважал дурно воспитанных туристов.
Полицейский снял копии с некоторых сообщений и заявления миссис Лэм и убрал в портфель. Когда выдастся свободное время, он постарается с ней побеседовать.
На обед с Брендой оставалось двадцать минут, а потом обоим предстояло заступать в очередную смену. Возможность повидаться даже накоротке окупала муки службы на спятивших улицах южной Флориды.
К великому неудовольствию Джима, на пути в ресторан «Красный Омар», где его ждала Бренда, он стал свидетелем угона грузовика Армии спасения. Патрульному пришлось пуститься в погоню, и, когда она закончилась, на свидание он уже опоздал.
Обезоружив и заковав угонщика в наручники, Джим поинтересовался, зачем человеку, у которого сохранились хоть какие-то мозги, автомат «МЭК-10», когда он угоняет грузовик, набитый поношенной одеждой. Молодой человек объяснил, что вначале хотел только нарисовать спреем эмблему банды на борту грузовика, но водитель тронулся, не успел он закончить свое художество. Поскольку это вопрос самоуважения, выбора не оставалось, и пришлось доставать автомат и, мать его, угонять грузовик.
Полицейский Джим Тайл препроводил разговорчивого угонщика в клетку патрульной машины и дал себе слово во что бы то ни стало уговорить Бренду Рорк перебраться из чертовой дыры под названием «Майами» в более цивилизованную дыру; где они бы могли служить вместе.
Щелкунчик гордился тем, как обрел джип «чероки», но Эди Марш победа не заинтересовала.
– Это еще что? – Щелкунчик показал на такс.
– Доналд и Марла, – раздраженно ответила Эди. Таская ее взад-вперед по двору Тони Торреса, собачки, как ненормальные, метили его. Эди поразилась, какая сила в их коротеньких лапах, похожих на венские сосиски.
– Кстати, – поделилась она, удерживая натянутые поводки, – этот придурок стал хватать меня за титьки всего через три минуты.
– Ну, ты выиграла, и что?
– Забери у меня этих чертовых собак!
Щелкунчик попятился. Многочисленные столкновения с полицейскими овчарками оставили неизгладимые шрамы – и на теле, и в душе. В последние годы он предпочитал кошек.
– Да отпусти ты их.
Едва Эди бросила поводки, таксы свернулись у ее ног.
– Вот и славно, – буркнул Щелкунчик. – Глянь, чего я надыбал. – Он сверкнул хромированным пистолетом, отнятым у шпаны. Однако выяснилось, что обойма в этой дешевке пустая. – Хреновы ублюдки! – плюнул Щелкунчик и швырнул оружие в мутный бассейн.
Эди рассказала о крутом громиле с нью-йоркским выговором, который приходил к Тони Торресу.
– Ты удачно выбрал время, чтобы смотаться, – добавила она.
– Закрой хлебало.
– Но Тони исчез. Вместе со своим шезлонгом. Сам подумай.
– Черт!
– Он не вернется, – мрачно сказала Эди. – Во всяком случае, целиком.
Там, где раньше стоял шезлонг, теперь валялся бетонный блок. Щелкунчик выругался: не вовремя отлучился, зараза. Теперь десять штук накрылись. Даже если Торрес объявится, что маловероятно, он не заплатит. Крупный облом, не судьба послужить телохранителем.
– Вряд ли у тебя готов новый план?
Вой сирены заглушил ответ Эди, который она подкрепила знакомым выразительным жестом. По Калуса-драйв промчалась «скорая помощь». Щелкунчик рассудил, что везла она Малыша-Ебыша – на довольно необычную операцию. Щелкунчик бы не удивился, прочтя о ней когда-нибудь в медицинском журнале.
Увидев на дорожке вдребезги разбитый «ремингтон», он подумал: тут пора завязывать. Завтра он позвонит Авиле насчет дельца с крышами.
– Могу тебя подвезти, – предложил он Эди. – Только без чертовых собак.
– Господи, нельзя же просто их здесь бросить.
– Как знаешь.
Он взял из ледника Тони три банки «Хайнекена», забрался в форсированный джип и умчался, даже не помахав на прощанье.
Эди привязала Доналда с Марлой к дождевальной установке на заднем дворе и вошла в разрушенный дом посмотреть, не найдется ли там чего-нибудь ценного.
Сцинк приказал Максу раздеться и залезть на дерево. Макс послушался и осторожно уселся, свесив голые ноги, на пружинистой ветке ивы без листьев. Внизу расхаживал Сцинк.
Он произносил грозную тираду, держа на виду пульт от ошейника:
– Вы, сучьи карьеристы, приезжаете сюда, ничего не зная, не ценя и даже не интересуясь природной историей этого края и неохватной древностью его жизни. Господи, «Мир Диснея» – это не Флорида! – Он обличительно наставил палец на пленника. – В твоем бумажнике я нашел корешки билетов, любитель туризма.
Макс, полагавший, что «Мир Диснея» нравится всем, испуганно сказал:
– Пожалуйста, не надо. Если пустите разряд сейчас, я упаду.
Сцинк стянул цветастую купальную шапочку и присел у погасшего костра. Макс не на шутку встревожился. Угольно-черные москиты облепили его бледные пухлые ноги, но он не смел их прихлопнуть. Он боялся шевельнуться.
Весь день казалось, что настроение похитителя улучшается. Он даже отвез Макса в кемпинг на маршруте Тамиами, чтобы он позвонил в Нью-Йорк и оставил Бонни новое сообщение. Пока Макс ждал, когда освободится телефон-автомат, Сцинк сбегал на шоссе подобрать свежесбитое животное. Одноглазый вел себя непринужденно, настроен был, можно сказать, дружески. На обратном пути к кипарисовому леску он пел и лишь пожурил Макса за незнание того, что Нил Янг играл на гитаре в «Баффало Спрингфилд».
Макс полагал, что наделен природным обаянием; это заблуждение привело его к допущению, что похитителю он понравился. Казалось, еще немного – и удастся выторговать себе свободу. Макс не придал значения устной биографии Сцинка и счел его неуравновешенным, но относительно разумным изгоем – смурной душой, которую можно расположить к себе спокойным вдумчивым подходом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54