Только не спрашивайте почему. На мой взгляд, она просто срывает на мне свое плохое настроение. Я забрала пакет с костями и направилась к выходу, надеясь, что на этом разговор закончен.
– Собака верный друг, да и защитник к тому же.
– Я подумаю, – бросила я, закрывая за собой дверь кухни.
– А пока думаешь, заведи себе парня.
* * *
Я приехала на радиостанцию. Морено оставил дверь открытой, и в вестибюле горел свет. Держа в руке пакет с костями, я начала спускаться по лестнице. Бьюти поджидала меня у нижней ступеньки. Размером она была с небольшого медведя, темные глаза светились умом. Когда псина заметила меня, шесть у нее зашевелилась, и она тихонько зарычала. Потом вскинула голову, принюхиваясь к моему запаху, и вдруг неожиданно поджала губы и завыла. Мне показалось, что этот протяжный вой длился несколько минут. Я стояла не двигаясь, словно приросла к ступеньке, и, похоже, у меня и самой волосы встали дыбом в ответ на ее жалобное завывание. Было в этом вое что-то животное, отчего по спине у меня пробежал холодок. Я услышала, как Гектор позвал собаку, а потом раздался торопливый стук его костылей по коридору.
– Бьюти! – сердито крикнул он.
Поначалу она не отреагировала на оклик. Тогда Гектор снова позвал ее. Бьюти неохотно повернула голову в его сторону, и я заметила недовольство в ее взгляде. В ней боролись два желания: с одной стороны – подчиниться хозяину, а с другой – ослушаться его. И свою тоску она пыталась передать нам своим, собачьим языком. Глядя на меня, Бьюти снова завыла.
– Да что с ней такое? – пробормотала я.
– Я и сам не понимаю.
– Я принесла ей кости.
– Дело не в этом. – Гектор наклонился и погладил Бьюти.
Она тихонько заскулила, словно плача, и столько в этом плаче было горя, что у меня сердце начало рваться на части. Гектор протянул руку, и я передала ему пакет с костями.
Гектор удивленно посмотрел на меня.
– От вас запах, как от Лорны. Вы держали в руках какие-то ее вещи?
– Да нет, только ее бумаги. Ах, в коробке еще лежал ее шарф. Может быть, в этом дело?
– Садитесь осторожно на ступеньку.
Я тихонько опустилась и села. Гектор начал говорить с Бьюти ласковым, успокаивающим тоном. Она смотрела на меня с ожиданием и смущением, надеясь, что я Лорна, но одновременно понимая, что я не она. Гектор предложил ей кости, но Бьюти не проявила к ним никакого интереса. Она осторожно вытянула нос и принялась обнюхивать мои пальцы. Я видела, как раздуваются ее ноздри. Собака определяла особенности моего запаха. Похоже, наконец Бьюти смирилась с тем, что ошиблась и склонила голову, наблюдая за мной с таким интересом, как будто надеялась, что я в любую минуту превращусь в ту женщину, которую она ждала.
Гектор выпрямился.
– Теперь она в порядке. Пойдемте. Возьмите это. – Он вернул мне пакет с костями. – Возможно, она еще и решит, что с вами можно дружить.
Я проследовала за ним в ту самую маленькую студию, где мы сидели прошлый раз. Бьюти вспомнила о своих обязанностях телохранителя и расположилась между нами, положив голову на лапы. Время от времени она бросала на меня взгляды, но была явно разочарована. Гектор налил кофе из термоса, стоявшего на столике рядом с фанерным ящиком и фотоальбомом в кожаном переплете. Я согласилась выпить с ним чашечку, решив, что хуже мне уже все равно не будет. Он устроился на своем стуле, и я наблюдала, как он, подвинувшись ближе к микрофону, рассказывает о прозвучавшей джазовой композиции, считывая сведения о ней с обложки компакт-диска. Голос у него был звучный и мелодичный. Вставив новую кассету и отрегулировав звучание, Гектор повернулся ко мне.
– Теперь попробуйте дать ей кость. Бедняжке Бьюти надо поднять настроение.
– У меня тоже настроение неважное. Несколько часов назад я просматривала бумаги Лорны.
Я раскрыла пакет и подвинула его к Бьюти, которая внимательно наблюдала за мной. Она немного ослабила свою бдительность и даже позволила погладить себя по голове. Вытащив одну из костей, она положила ее между лап и тщательно облизала, прежде чем впиться в нее зубами. Собачка не стала особенно возражать, когда я пересела на соседний с Гектором стул. Гектор тем временем сортировал пачку старых черно-белых фотографий. Под рукой у него стояла коробка с клейкими уголками, которые он наклеивал в альбом и вставлял в них отобранные фотографии.
– Что это? – поинтересовалась я.
– У моего отца скоро день рождения, и я решил приготовить ему такой подарок. Большинство этих фотографий сделаны во время второй мировой войны.
Он протянул мне снимок мужчины в брюках со стрелками и белой рубашке, который стоял перед микрофоном.
– Ему тогда было сорок два. Он попытался пойти в армию добровольцем, но его не взяли. Слишком старый, плоскостопие, поврежденная барабанная перепонка. Он работал диктором на радиостанции в Цинциннати, и ему сказали, что он нужен здесь, чтобы поднимать моральный дух граждан. Отец частенько брал меня с собой на работу, поэтому, наверное, я тоже пристрастился к этому делу. – Гектор отложил альбом в сторону. – Давайте посмотрим, что там у вас.
Я вытащила из сумки кассету и протянула ему.
– Один человек записал чужой разговор, но я бы предпочла не говорить вам, кто это сделал.
Гектор повертел кассету в руках.
– К сожалению, я вам мало чем смогу помочь. Я думал вы говорите о восьми– или многодорожечной пленке. Знаете, в чем тут дело?
– Понятия не имею.
– Это пленка «Милар», покрытая с одной стороны связующим материалом, содержащим окись железа. Сигнал проходит через катушку в записывающей головке, что вызывает образование магнитного поля между полюсами магнитов. Частицы железа намагничиваются в так называемых доменах. Ладно, не буду утомлять вас такими подробностями. Все дело в том, что профессиональная записывающая аппаратура обеспечивает гораздо лучшее воспроизведение, а эта пленка для любителей. Наверное, записывали на какой-нибудь портативный магнитофон, в котором садились батарейки?
– Совершенно верно. Много посторонних шумов и помех. Половины нельзя разобрать.
– Меня это не удивляет. А прослушивали вы ее на таком же магнитофоне?
– Да, пожалуй. Значит, не сможете помочь?
– Я могу поставить ее дома на свою аппаратуру и посмотреть, что из этого выйдет. Если звук записался плохо, то его нельзя будет исправить при воспроизведении, но у меня хорошие динамики, и, возможно, я смогу отфильтровать некоторые частоты, поколдую с низкими и высокими и посмотрю, что это даст.
Я вытащила блокнот с записями.
– Это то, что я разобрала, а где не поняла, там оставила чистое место и поставила вопросительные знаки.
– Вы можете оставить мне пленку? Я смогу поработать с ней, когда вернусь домой вечером, а завтра утром позвоню вам.
– Даже не знаю. Я поклялась, что буду охранять ее, как свою жизнь. И мне бы очень не хотелось говорить владельцу, что пленка осталась у вас.
– Ну и не говорите. Если попросят ее вернуть, то позвоните мне, заедете и заберете.
– А вы большой хитрец, Гектор.
– А разве все мы не хитрецы?
Он забрал блокнот с моими записями и вышел в другую комнату, чтобы переписать их. Потом я дала ему свою визитную карточку, написав на обратной стороне домашний адрес и номер домашнего телефона. К тому моменту, когда мне уже пора было уходить, Бьюти явно решила, что я своя. Она очень дружелюбно проводила меня до лестницы, приноравливаясь к моим шагам, а потом остановилась внизу, внимательно наблюдая, как я поднимаюсь по ступенькам в вестибюль. Уже наверху я обернулась и, глядя в ее умные глаза, сказала:
– Спокойной ночи, Бьюти.
Выезжая со стоянки радиостанции, я заметила на перекрестке одинокого мужчину на велосипеде. Он завернул за угол и скрылся из вида. На секунду я ощутила нарастающий гул в ушах, в глазах слегка потемнело. Открыв окошко, я набрала полные легкие свежего воздуха. Какая-то липкая волна охватила мое тело и исчезла. Подъехав к опустевшему перекрестку, я замедлила движение, вглядываясь вправо, но мужчины на велосипеде нигде не было видно. Перспектива уличных фонарей сужалась вдали и исчезала за горизонтом.
Я поехала на Стейт-стрит, где обитала Дэниель. Сейчас мне нужна была компания или же хороший сон – все равно. Если я отыщу Дэниель, то мы, возможно, купим шампанского и апельсинового сока, поднимем тост за Лорну и прежние времена. А потом я поеду домой. Припарковав «фольксваген» возле «Нептун Паласа», я вылезла из машины.
Со стороны клуба доносился шум, и был он гораздо сильнее, чем я слышала в прошлый раз. Посетители явно веселились. Из распахнутых боковых дверей заведения на стоянку вывалила толпа гуляк. Какого-то парня с двух сторон поддерживали женщины, трое других парнишек со смехом улеглись на асфальт. Этот вечер четверга был почти безумен в своем неистовстве, все гуляли напропалую, набирая завод к предстоящим выходным. Музыка буквально сотрясала стены, облака табачного дыма плавали в тихом ночном воздухе. Я услышала звон разбитого стекла, затем дикий смех, словно из бутылки выпустили джинна. Невдалеке патрулировала полицейская машина. Обычно полицейские заезжали сюда каждые пару часов, проверяли, не нарушаются ли правила торговли спиртным, и отлавливали мелких преступников.
Собравшись с силами, я протиснулась в дверь и пробралась к бару, словно рыба, плывущая против течения, оглядывая при этом вероятных клиентов Дэниель. Она говорила, что обычно начинает работать в одиннадцать, но ведь она могла сначала зайти в бар, чтобы выпить. Дэниель нигде не было видно, но я заметила Берлин, направляющуюся к танцевальной площадке. На ней была короткая черная юбка и топ из красного атласа с тоненькими бретельками. Ее волосы были слишком короткими для пучка, который она попыталась заколоть на затылке, поэтому большая часть их свисала вниз. В ушах подрагивали два больших кольца с горными хрусталиками, которые при движении бросали блики на шею. Сначала я решила, что она здесь одна, но потом заметила парня, пробиравшегося сквозь толпу и освобождавшего ей дорогу. Затем Берлин окружили танцующие, и она исчезла из поля моего зрения.
Вернувшись на стоянку, я поискала Дэниель, но мне опять не повезло. Тогда я села в «фольксваген» и объехала все окрестные улицы и углы, на которых собирались проститутки. Решив, что поищу еще десять минут и поеду домой, я остановилась у тротуара, наклонилась к окошку и открыла его. Тут же от стены, которую она подпирала, отделилась худенькая брюнеточка в майке, мини-юбке и ковбойских сапогах. Она открыла дверцу со стороны пассажира, и я разглядела мурашки на ее хрупких, голых руках.
– Составить тебе компанию? – От нее исходил удушливый запах парфюмерии, вызывающий головную боль, глаза она закатила вверх, словно персонаж мультфильма.
– Я ищу Дэниель.
– Ох, дорогуша, Дэниель занята, но я могу ее заменить. Исполню любое твое желание.
– Она пошла домой?
– Возможно, что и домой. Дай десятку, сестричка, и я посижу у тебя на личике.
– Ты уже в рифму заговорила. Прекрасно. Правда, размер немного не тот, а в остальном ты просто Лонгфелло.
– Не дури, детка. У тебя есть мелочь?
– У меня в карманах пусто.
– Ладно, я не в обиде. – Отойдя от машины, она вернулась на свой пост.
А я поехала дальше, надеясь, что не пробудила в ней желания заняться стихосложением. Как же мне раньше в голову не пришло, что Дэниель может зайти домой перед работой.
Проехав два квартала, я свернула налево в узкую аллею, которая вела к «хибаре» Дэниель. Заглянув в просвет между кустами, увидела выложенную кирпичом дорожку, заканчивавшуюся у входной двери. Шторы на окнах были опущены, но внутри горел свет. Я не знала, приводит ли она клиентов домой. Конечно, ее жилище находилось совсем рядом с «Паласом», но в этом районе было еще несколько дешевых гостиниц, и, кто знает, может, она предпочитала водить клиентов туда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46