Только присмотревшись внимательно, можно было увидеть различия.
Генри одет в гавайскую рубашку, в белые шорты и шлепанцы. Уильям облачился в костюм-тройку с галстуком. Он был торжествен, как лектор, и своим олимпийским спокойствием компенсировал нервозность Генри. В руках он держал какую-то брошюру и тыкал пальцем в рисунок сердца. Он умолк, чтобы познакомиться со мной, а затем вернулся к лекции.
– Итак, на чем мы остановились?
Генри сочувственно посмотрел на меня.
– Уильям разбирает некоторые вопросы диагностики и лечения инфаркта миокарда.
– Совершенно верно. Вам это тоже полезно будет послушать, – обратился ко мне Уильям. – Я предполагаю, что вы так же плохо разбираетесь в анатомии, как и Генри.
– Да, этот экзамен я бы точно провалила, – призналась я.
– Я бы тоже, – сказал Уильям, – если бы не то, что произошло со мной. Теперь, Генри, тебя наверняка заинтересует следующая информация.
– Сомневаюсь, – потупив глаза в пол, сказал Генри.
– Как видишь, правая сторона сердца получает кровь, собранную со всего тела, и прокачивает ее через легкие, где двуокись углерода и другие вредные продукты заменяются на кислород. Левая сторона сердца получает кровь, обогащенную кислородом из легких, и качает ее по всему организму через сосуд, называемый аортой... – На рисунке, который он нам показывал, было полно черных стрелок, он напоминал карту. – Если эти сосуды заблокированы, здесь возникают серьезные проблемы. – Он энергично принялся тыкать пальцем в стрелки на рисунке: – Похоже на то, как по автостраде вниз катится огромный валун. Машины шарахаются в стороны и начинается свалка. – Он перевернул страницу брошюры, обращенную в нашу сторону, как воспитательница букварь в детском саду. Следующий рисунок изображал срез коронарной артерии, напоминающий трубку от пылесоса, забитую пылью.
Генри прервал его:
– Ты обедала?
– Я как раз за этим и заехала домой.
– В холодильнике есть копченый тунец. Если хочешь, сделай нам бутербродов. Уильям, как ты относишься к бутербродам с рыбой?
– Мне это противопоказано. Тунец – чрезвычайно жирная рыба, а если к ней добавить еще майонез... – Он замотал головой: – Нет, ешьте без меня. Я открою банку низкокалорийного супа, одну из тех, что я привез с собой.
– Получилось так, что Уильям не попробовал даже мое жаркое, – посетовал Генри.
– Да, не попробовал. К счастью, у Генри нашлось немного овощей, я их приготовил на пару. Я не хочу быть обузой, я так ему и сказал. Нет ничего хуже, чем сидеть на шее у тех, кого любишь. Ведь инфаркт – это еще не смертный приговор. Главное – уверенность во всем. Посильные физические упражнения, правильное питание, достаточный отдых... есть все основания полагать, что мне еще предстоит долгая жизнь.
– У нас все доживают до девяноста лет, – сухо сообщил Генри. Он ловко скатывал тесто в булочки, расставляя их в ряд на противне.
Я услышала, как что-то тихо звякнуло.
Уильям полез в карман и извлек оттуда часы.
– Пора принять таблетки. Приму их, а затем отдохну в своей комнате, чтобы снять стресс после авиаперелета. Надеюсь, вы простите меня. Мисс Милхоун, мне было очень приятно познакомиться с вами.
– Мне также, Уильям.
Мы снова обменялись рукопожатиями. После заявления о вреде жирной пищи Уильям выглядел еще более торжественно. Я занялась бутербродами, а Генри отправил булочки в печь. Мы не смели открыть рта, так как Уильям мог услышать нас. Мы с Генри сели за стол.
– Думаю, не ошибусь, если скажу, что для меня две эти недели превратятся в два года испытаний, – прошептал Генри.
Я извлекла из холодильника две банки диет-пепси. Генри открыл их. За едой я ввела его в ход моего расследования, так как, с одной стороны, он любит слушать рассказы о моей работе, с другой стороны, когда я рассказываю, для меня самой многое проясняется.
– Какое впечатление производит на тебя этот Барни?
Меня даже слегка передернуло при упоминании об этом типе.
– Подонок – одно слово. Впрочем, о Кеннете Войте я тоже не очень высокого мнения. Мрачная личность. К счастью для них обоих, судебная система не принимает во внимание мнение частного лица.
– Ты думаешь, Макинтайр говорит правду?
– На этот вопрос я смогу ответить только тогда, когда выясню, где он был двадцать первого мая того года, – ответила я.
– С какой стати ему лгать? Тем более, что его можно легко проверить. Если выяснится, что в этот день он сидел в тюрьме, его можно будет припереть к стенке его же собственными ложными показаниями.
– А если он в тот день был на свободе, то с какой стати лгать Дэвиду Барни? Просто, на мой взгляд, никто до сих пор не додумался проверить этот факт.
– Возможно, его успел проверить Морли Шайн перед своей смертью. – Генри сыграл на губах мелодию, которая сопровождает обычно драматические повороты сюжета: "Дум-дум-дум".
Я улыбнулась набитым ртом и не сразу его открыла, чтобы ответить.
– Великолепно! – молвила я, прожевав. – То, что нужно. Я выполняю свой долг детектива и погибаю на боевом посту вслед за Морли. – Я вытерла рот салфеткой и отхлебнула "пепси" из банки.
Генри перевел разговор в менее грустное русло.
– Не исключено, что Барни просто хочет навести тень на плетень.
– Я тоже на это надеюсь. Если же сведения подтвердятся, я просто не буду знать, что мне делать.
На этих пророческих словах наш разговор закончился. Перед тем как выйти из дома, я позвонила лейтенанту Бейкеру. Возможно, он уже получил сведения из тюремного управления.
– Да, я только что говорил с ними по телефону, – сообщил он мне. – Этот тип оказался прав. В тот день Макинтайр был арестован по обвинению в ограблении. Он, конечно, мог столкнуться с Барни в здании суда, когда шел к судье для предъявления обвинения, но только в компании таких же обвиняемых. Так что возможности переговорить с Барни у него практически не было.
– Я думаю, надо будет еще раз встретиться с Макинтайром, – проговорила я.
– Вам стоит поспешить. Сегодня утром в шесть часов Макинтайра выпустили из тюрьмы.
10
Я помчалась к себе в офис и позвонила сержанту Никсону, с которой подружилась, когда она выпускала меня из тюрьмы. Посмотрев бумаги Макинтайра, она дала мне тот адрес, который он назвал офицеру, допрашивавшему его при аресте. Судя по всему, Кэртис ежегодно проводил часть времени в тюрьме округа Санта Тереза. Для него она была чем-то вроде номера в гостинице на курорте, который он забронировал для себя на всю оставшуюся жизнь. В те недолгие недели, когда он не пользовался бесплатным питанием и спортивными сооружениями исправительного учреждения, он, судя по бумагам, занимал комнату в "Мотеле для Бережливых" (комнаты на один день, на неделю, на месяц... с кухней), который располагался на Стейт-стрит.
Поставив "фольксваген" напротив этого заведения, я прикинула, что Кэртис вполне мог дойти сюда от тюрьмы пешком, не тратясь на такси. Я решила, что Макинтайр занимал ту единственную комнату, перед которой не было машины. Возле остальных номеров стояли подержанные "шевроле" и очень подержанные "кадиллаки". Наверняка на большинство этих машин не была оформлена страховка. Я надеялась, что за время пребывания на свободе Кэртис еще не успел совершить никакого преступления, хотя он мог "нанести публичное оскорбление" или "нарушить правила поведения в общественных местах" – на большее его вряд ли хватило. Вероятно, он еще на свободе.
Мотель напоминал постоялый двор автомобильного века и вполне мог служить декорациями для съемок новой серии про Бонни и Клайда. Здание, выстроенное в форме буквы "г", было выкрашено в тот странный оттенок зеленого, который появляется на яичном желтке, когда его слишком долго варишь. Я насчитала двенадцать номеров, каждому номеру полагалось свое крошечное крыльцо. На ступеньках в разнокалиберных банках из-под кофе цвели ноготки. Там, где располагался портье, стекло было залеплено названиями принимаемых к оплате кредитных карточек, тут же стоял автомат для продажи кока-колы.
Я уже собиралась проверить, на месте ли Кэртис, когда тот появился на крыльце. Я окинула его изучающим взглядом. Он выглядел хорошо отдохнувшим, был чисто выбрит, одет в джинсы, белую майку и джинсовую куртку. На ходу расчесывал свои мокрые волосы, курил сигарету и жевал резинку. Я включила зажигание и медленно поехала вслед за ним.
Он направлялся вверх по улице мимо многочисленных лавочек и контор по ремонту всякой всячины. На повороте был гриль-бар. "Уандер Инн" – гласила вывеска. Дверь в бар, открытая настежь, так и приглашала войти. Что и сделал Кэртис, бросив окурок прямо на тротуар. Я заехала на стоянку и, поставив машину, вошла в бар через заднюю дверь, миновав кухню, из которой доносился запах жареной картошки.
В самом баре пахло пивом, в зале было много солнечного света, проникавшего через широкие окна. Хотя бар открылся совсем недавно, в нем уже плавал туман сигаретного дыма. Из-за него представшая взору картина напоминала выцветшую старую фотографию. Единственным ярким пятном в зале был аппарат для игры в автоматический бильярд. На передней стенке бильярда женщина-космонавт с убийственными конусами на месте грудей мощными ногами упиралась в маленькую Землю. Из-за ее спины в направлении Луны вылетал уродливый космический корабль.
Когда я переступила через порог, на меня уставились шестеро мужиков. Кэртиса в их числе не было, он забился за столик в углу и присосался к пивной бутылке. Когда она опустела, он разразился долгой пивной отрыжкой.
К нему подбежала официантка в белой блузке и черной юбке, держа поднос с горячей едой – чизбургер, жареная картошка. Кэртис сразу же сдобрил оба блюда кетчупом и солью. Схватив чизбургер обеими руками, он впился в него зубами. Я воспользовалась моментом и нырнула на сиденье напротив него. Он выразил бурю восторга, насколько это возможно со ртом, набитым чизбургером и окаймленным по краям кетчупом.
– О! Привет! Как дела? Страшно рад тебя видеть. Не верю своим глазам! Как ты здесь оказалась? – заорал он, прожевав кусок и вытерев рот салфеткой. Я протянула ему вторую салфетку, он вытер пальцы и после этого изъявил желание обменяться со мной рукопожатиями. Отказываться было неудобно, и я с тоской подумала, что теперь от моих рук еще час будет нести луком.
Я поставила локти на стол и оперлась на ладони подбородком, чтобы исключить дальнейшие проявления любезности.
– Кэртис, нам надо поговорить, – сказала я.
– Ради Бога! У меня есть время. Пиво будешь? Я сейчас закажу.
Не дожидаясь ответа, он махнул бармену пустой бутылкой и показал два пальца.
– Хочешь перекусить? Самое время.
– Я уже поела.
– Присоединяйся к жареной картошке, не стесняйся. Как ты узнала, что меня выпустили? Я же еще сидел в тюрьме, когда мы с тобой познакомились. Ты выглядишь великолепно!
– Спасибо за комплимент. Ты тоже неплохо смотришься. Кстати, познакомились мы только вчера, – уточнила я.
Кэртис вскочил и направился к стойке за пивом. Пока его не было, я клюнула несколько ломтиков жареной картошки из его порции. Приготовлена она была неплохо, но ее, видимо, забыли почистить. Кэртис вернулся с двумя бутылками и собирался присоседиться ко мне.
– Путь закрыт, – предупредила я. Он вел себя тан, словно я пришла к нему на свидание. На нас уже начали посматривать другие посетители бара.
Всем своим видом я показала, что не собираюсь уступать место. Он сел напротив и с самодовольной рожей протянул мне бутылку пива. Он, вероятно, полагал, что вслед за пивом, сигаретами и жареным картофелем ему еще обломится сегодня и женщина. Во всяком случае, он снова решил испытать на мне свой "задушевный" взгляд.
– Ты же не будешь на этот раз ломаться, сладкая моя, как в прошлый раз?
– Допивай свое пиво, Кэртис, и больше не смотри на меня этим плотоядным взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40