"Если ты умеешь читать".
– Сколько вы берете за услуги?
– Зависит от того, что вам нужно.
– Ну примерно.
– Триста долларов за час, – соврала я автоматически. Если бы я сказала "пятьдесят", он бы от меня не отстал.
– Ничего себе! Быть этого не может.
– Плюс оплата дополнительных расходов.
– Черт побери, вы, кажется, обманываете меня. Триста долларов за час? За каждый час работы?
– Да, именно так.
– Так у вас, наверное, куча денег. Ничего себе девочка! Ну вы даете! – не мог успокоиться он. – А если я попрошу у вас немного в долг? А? Долларов пятьдесят, не больше. Но лучше сто. Я верну, как только выберусь отсюда.
– Разве мужчины берут в долг у женщин?
– А у кого мне прикажете брать? У меня нет богатеньких дядюшек. Разве что воротилы из наркомафии. Да в нашей Санта Терезе и воротил-то нет. Так, мелкая рыбешка. – Он опять зашелся от смеха. – Так у вас и пистолет есть?
– Конечно есть.
Он приподнялся и заглянул сквозь стекло. Как будто у меня на поясе висела кобура.
– Ну покажите, где он у вас.
– Я его не ношу с собой.
– Где же он?
– У меня в офисе. Держу его на тот случай, если кто-то откажется платить по счету. Теперь прочтите это и проверьте, правильно ли передан смысл вашего разговора с мистером Барни. – Я протянула листок в окошко вместе с ручкой.
– Да, верно. Слушайте, вы здорово печатаете. – Он едва взглянул на бумагу.
– В школе я была отличницей. Могу попросить вас подписать протокол?
– Для чего это?
– Таким образом мы зафиксируем ваше свидетельство. Если в суде у вас случится провал в памяти, это поможет вам восстановить забытое.
Он нацарапал свою подпись и вернул мне листок.
– Спросите меня что-нибудь еще, – попросил он. – Я вам все что хотите расскажу.
– Спасибо. Этого пока достаточно. Если у меня будут вопросы, я снова обращусь к вам.
Покинув полицейское управление, я села в машину и стала наблюдать за снующими вокруг черно-белыми автомобилями. Что же получается? Кэртис Макинтайр вколачивает гвозди в гроб Дэвида Барни, но его признания звучат совершенно недостоверно. Дэвид Барни молчит и ни в чем не признается после оправдательного приговора в суде. Со слов Лонни известно, что вытащить самую невинную информацию из этого человека невероятно трудно. Почему же тогда он выбалтывает самое сокровенное этому ничтожеству по имени Кэртис? Да, голова идет кругом от таких несуразностей.
Я завела машину и выехала со стоянки.
* * *
Симона Орр, родная сестра Изабеллы Барни, как это следовало из материалов дела, жила рядом с владением погибшей родственницы. Дом находился в районе Хортон Равин – шикарном пригороде Санта Терезы, облюбованном местными богачами. В рекламных материалах агентств по недвижимости эта местность называется "жемчужиной нашего паркового пояса". К северу от нее возвышаются горы Санта Инес, к югу лежит Тихий океан. В рекламных описаниях преобладают эпитеты "захватывающий дух", "изумительный", "необычайный".
Столь же часто упоминаются в них "тишина" и "покой". Действительно, это так и есть. Здесь шикарные участки, чуть ли не по пять акров, места для конных прогулок. Дома окружены дубами, кипарисами и сикоморами. Тишина и покой.
Я поймала себя на том, что повторяю под нос эти рекламные эпитеты, выруливая к дому в средиземноморском стиле с роскошным видом на горы и на океан. Во дворе с флагштоком в центре поставила свой старенький "фольксваген" бок о бок с "линкольном" и "бимером", прошла мимо прекрасной галереи в саду, мимо тропического изобилия, которое требовало ежедневного ухода по меньшей мере двух садовников, и направилась к коттеджу Симоны.
Она заранее пояснила мне по телефону, что идти надо в ложбину за основным домом. Я обогнула его с восточной стороны, миновала террасу в испанском стиле, возле которой находился бассейн и искусственный водопад, спустилась вниз по небольшой лестнице и оказалась перед деревянным бунгало.
Деревянная черепица на трехскатной крыше, синяя краска с белыми полосами, высокие окна, открытая входная дверь. Неплохо, надо сказать. Что касается открытой двери, то у нас в Санта Терезе декабрь часто напоминает весну в других частях страны – пасмурно, иногда идет дождь, но голубого неба всегда хватает.
Дом меня сразу очаровал. Тяга к маленькому, замкнутому пространству у меня с детства. После смерти родителей я оказалась у тетки и сразу же устроила себе в углу домик из картонной коробки. Мне тогда было пять лет, но я отчетливо помню, с какой тщательностью обставляла свое убежище. На полу у меня лежали подушки, сверху я стелила одеяло и зажигала внутри лампу, от которой в замкнутом пространстве было жарко, как в Африке. Я устраивалась там и читала книги с картинками. Моей любимой была та, в которой девочка встретила эльфа по имени Твиг. Эльф жил в пустой банке из-под томатного сока. Фантазия внутри фантазии – вот что это было.
Я не помню, чтобы я плакала. Целых четыре месяца жила я в этом маленьком мире, читала библиотечные книги и управлялась со своим горем. Я готовила себе маленькие бутерброды с сыром – как делала моя мама. Я знала, что больше некому их повторить. Иногда я устраивала себе праздники – добавляла орехового масла – и была счастлива. Тетя уходила на весь день на работу, и я оставалась наедине со своими переживаниями. Мои родители погибли в День поминовения. Осенью того года я пошла в школу...
– Так это вы – Кинси?
Я повернулась на голос, словно очнувшись от сна.
– Да, это я. А вы – Симона?
– Да. Рада познакомиться с вами. – В руках у женщины были садовые ножницы и корзина со срезанными цветами, которую она поставила на землю. Она коротко улыбнулась, протянув мне руку. Ей было около сорока, она была ниже меня и крупнее, что, впрочем, умело скрывала продуманная одежда. На светлых коротких волосах остались следы завивки. Довольно крупное лицо, широкий рот. Немыслимо голубые глаза, аккуратные брови. Она была в рабочей одежде, но весьма элегантной. Чуть позднее я заметила, что при ходьбе она пользуется палочкой.
Симона наклонилась и подняла с земли корзину.
– Надо поставить их в воду. Пойдемте в дом. – Она вошла в прихожую, я последовала за ней.
– Извините, что приходится опять вас беспокоить. Я в курсе, что несколько месяцев назад с вами беседовал Морли Шайн. Вы, наверное, уже слышали о его кончине?
– Да, в сегодняшней газете есть некролог. Я позвонила Лонни, и он мне сказал, что теперь этим делом будете заниматься вы. – Она прошла в маленькую кухню, которая, видимо, служила и столовой: здесь стоял маленький столик с двумя табуретками. Поставив палку в угол, она наполнила водой один из стеклянных кувшинов и опустила в него срезанные цветы. Вытерла руки полотенцем и повернулась ко мне.
– Присаживайтесь, – пригласила она.
Мы сели на табуретки.
– Постараюсь не отнимать у вас много времени.
– Я готова потратить сколько угодно времени, только бы вывести на чистую воду этого проходимца.
– Вероятно, это сомнительное удовольствие – жить в сотне ярдов от него?
– Да уж, – горько вздохнула она и посмотрела в сторону особняка. – Радует только то, что и его не греет мое соседство. Он спит и видит, чтобы духу моего здесь не было.
– У него есть какие-то права?
– Выселить меня он не может. Сестра завещала мне этот коттедж. Она купила его, будучи замужем за Кеном. Даже тогда это стоило целого состояния. Когда их брак распался, то участок земли с домом отошел к ней. В брачном контракте с Дэвидом было оговорено, что при любых условиях дом с участком остается за ней или ее наследниками.
– Она, видимо, была практичной женщиной. В первых брачных контрактах тоже был такой пункт?
– В этом не было необходимости. Два ее первых мужа были состоятельными людьми. В отличие от Дэвида. Все твердили ей, что он женился из-за денег. Думаю, этому пункту в контракте надлежало доказывать, что это не так. Судьба сыграла с ней злую шутку.
– Так он никогда не получит эту землю с домом в собственность?
Симона жестом показала, что дело обстоит именно так.
– Иза только слегка исправила свое завещание, дав ему возможность получать пожизненные проценты. Если он умрет, а я надеюсь, что это случится скоро, собственность перейдет к ее дочери, Шелби. Этот маленький коттедж полностью завещан мне, до моей смерти, естественно. Когда я умру, он станет частью всей наследуемой собственности.
– Вы не боитесь?
– Кого? Дэвида? Конечно, нет. Один раз он избежал обвинения в убийстве и как умный человек должен понимать, что во второй раз ему это не удастся. Так что лучше сидеть тихо. Если же он выиграет и процесс в гражданском суде, то под него вообще не подкопаешься, не так ли?
– Похоже, так.
– Он выйдет из этой истории невинным младенцем и вряд ли будет покушаться на собственное спокойствие. Если со мной что-то случится, то в первую очередь заподозрят его.
– Как вы думаете, что он сделает, если проиграет процесс?
– Мне кажется, отправится прямиком в Швейцарию. Вероятно, он уже перечислил туда часть денег на кодированный банковский счет. Дэвид слишком умен, чтобы решаться на новые убийства. Ему это ни к чему.
– Но почему Изабелла так поступила? Зачем стала испытывать судьбу? Если я правильно поняла, она ведь могла не спешить с изменениями в завещании.
– Вы забываете, что она была влюблена в этого парня. Она хотела быть честной по отношению к нему. И потом, сестра достаточно трезво смотрела на вещи – это был ее третий муж и она хотела сохранить его. Станьте на ее точку зрения. Вы выходите замуж за человека и думать не думаете о том, что он способен вас УБИТЬ. Если бы вы так думали, то, наверное, не вышли бы за него замуж. – Она посмотрела на часы. – Боже, уже час дня. Не знаю, как вы, а я уже умираю от голода. Вы хотите есть?
– Нет, благодарю вас, я перекушу на обратном пути в свой офис.
– Ну что вы! Давайте перекусим вместе. Я сейчас приготовлю сэндвичи. Люблю есть в компании.
Приглашение звучало совершенно искренне, и я улыбнулась:
– Спасибо. Вы очень любезны.
5
Она переместилась поближе к кухонному столу и начала доставать продукты из крохотного холодильника.
– Я могу вам помочь?
– Нет, не беспокойтесь. Здесь и встать-то вдвоем негде. Это обстоятельство особенно нравится мужчинам, если они, конечно, не заядлые кулинары. В таком случае они занимают это место, а я сижу там, где сидите вы.
Я обернулась в сторону коридора.
– У вас великолепный дом, – сказала я.
Она покраснела от удовольствия.
– Вам правда нравится? Он построен по эскизам Изабеллы... когда она только начинала свою карьеру.
– Она была архитектором? Я не знала.
– Ну, она не была профессионалом, но много работала в этой области. Если хотите, обойдите вокруг. Он совсем небольшой – всего триста квадратных футов.
– Да?! Я думала, он больше.
Все окна в доме были открыты, так что, обходя его, я не прерывала разговор с Симоной. Коттедж напоминал игрушечный домик, построенный для детей. Вместе с тем он имел все атрибуты большого дома. На крыше виднелась труба от камина – заглянув в окошко, я увидела и сам камин. Изнутри часть стены, лестницы и пола были отделаны кафельными плитками – цветочный узор на них был выполнен вручную. "Великолепно", – повторяла я.
Симона отвечала мне улыбкой.
Повсюду вокруг дома росли цветы. Воздух благоухал ароматом розмарина и тимьяна. От дома поднимался невысокий холм с зарослями чапараля и дубками, откуда открывался вид на горы. Я вернулась на переднее крыльцо и вошла в кухню.
– Симона, как-нибудь наведайтесь ко мне. Мой дом похож чем-то на ваш: тоже уютное место для одинокой души.
Пока она нарезала хлеб, я продолжила осмотр. Мебель в доме была старинной – массивный письменный стол, резные стулья, угловой шкаф с дверками из голубоватого стекла, кровать, поблескивающая медью, над которой хорошо поработали. Лишь ванную комнату отделяла стена, прочие части составляли одно просторное помещение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Сколько вы берете за услуги?
– Зависит от того, что вам нужно.
– Ну примерно.
– Триста долларов за час, – соврала я автоматически. Если бы я сказала "пятьдесят", он бы от меня не отстал.
– Ничего себе! Быть этого не может.
– Плюс оплата дополнительных расходов.
– Черт побери, вы, кажется, обманываете меня. Триста долларов за час? За каждый час работы?
– Да, именно так.
– Так у вас, наверное, куча денег. Ничего себе девочка! Ну вы даете! – не мог успокоиться он. – А если я попрошу у вас немного в долг? А? Долларов пятьдесят, не больше. Но лучше сто. Я верну, как только выберусь отсюда.
– Разве мужчины берут в долг у женщин?
– А у кого мне прикажете брать? У меня нет богатеньких дядюшек. Разве что воротилы из наркомафии. Да в нашей Санта Терезе и воротил-то нет. Так, мелкая рыбешка. – Он опять зашелся от смеха. – Так у вас и пистолет есть?
– Конечно есть.
Он приподнялся и заглянул сквозь стекло. Как будто у меня на поясе висела кобура.
– Ну покажите, где он у вас.
– Я его не ношу с собой.
– Где же он?
– У меня в офисе. Держу его на тот случай, если кто-то откажется платить по счету. Теперь прочтите это и проверьте, правильно ли передан смысл вашего разговора с мистером Барни. – Я протянула листок в окошко вместе с ручкой.
– Да, верно. Слушайте, вы здорово печатаете. – Он едва взглянул на бумагу.
– В школе я была отличницей. Могу попросить вас подписать протокол?
– Для чего это?
– Таким образом мы зафиксируем ваше свидетельство. Если в суде у вас случится провал в памяти, это поможет вам восстановить забытое.
Он нацарапал свою подпись и вернул мне листок.
– Спросите меня что-нибудь еще, – попросил он. – Я вам все что хотите расскажу.
– Спасибо. Этого пока достаточно. Если у меня будут вопросы, я снова обращусь к вам.
Покинув полицейское управление, я села в машину и стала наблюдать за снующими вокруг черно-белыми автомобилями. Что же получается? Кэртис Макинтайр вколачивает гвозди в гроб Дэвида Барни, но его признания звучат совершенно недостоверно. Дэвид Барни молчит и ни в чем не признается после оправдательного приговора в суде. Со слов Лонни известно, что вытащить самую невинную информацию из этого человека невероятно трудно. Почему же тогда он выбалтывает самое сокровенное этому ничтожеству по имени Кэртис? Да, голова идет кругом от таких несуразностей.
Я завела машину и выехала со стоянки.
* * *
Симона Орр, родная сестра Изабеллы Барни, как это следовало из материалов дела, жила рядом с владением погибшей родственницы. Дом находился в районе Хортон Равин – шикарном пригороде Санта Терезы, облюбованном местными богачами. В рекламных материалах агентств по недвижимости эта местность называется "жемчужиной нашего паркового пояса". К северу от нее возвышаются горы Санта Инес, к югу лежит Тихий океан. В рекламных описаниях преобладают эпитеты "захватывающий дух", "изумительный", "необычайный".
Столь же часто упоминаются в них "тишина" и "покой". Действительно, это так и есть. Здесь шикарные участки, чуть ли не по пять акров, места для конных прогулок. Дома окружены дубами, кипарисами и сикоморами. Тишина и покой.
Я поймала себя на том, что повторяю под нос эти рекламные эпитеты, выруливая к дому в средиземноморском стиле с роскошным видом на горы и на океан. Во дворе с флагштоком в центре поставила свой старенький "фольксваген" бок о бок с "линкольном" и "бимером", прошла мимо прекрасной галереи в саду, мимо тропического изобилия, которое требовало ежедневного ухода по меньшей мере двух садовников, и направилась к коттеджу Симоны.
Она заранее пояснила мне по телефону, что идти надо в ложбину за основным домом. Я обогнула его с восточной стороны, миновала террасу в испанском стиле, возле которой находился бассейн и искусственный водопад, спустилась вниз по небольшой лестнице и оказалась перед деревянным бунгало.
Деревянная черепица на трехскатной крыше, синяя краска с белыми полосами, высокие окна, открытая входная дверь. Неплохо, надо сказать. Что касается открытой двери, то у нас в Санта Терезе декабрь часто напоминает весну в других частях страны – пасмурно, иногда идет дождь, но голубого неба всегда хватает.
Дом меня сразу очаровал. Тяга к маленькому, замкнутому пространству у меня с детства. После смерти родителей я оказалась у тетки и сразу же устроила себе в углу домик из картонной коробки. Мне тогда было пять лет, но я отчетливо помню, с какой тщательностью обставляла свое убежище. На полу у меня лежали подушки, сверху я стелила одеяло и зажигала внутри лампу, от которой в замкнутом пространстве было жарко, как в Африке. Я устраивалась там и читала книги с картинками. Моей любимой была та, в которой девочка встретила эльфа по имени Твиг. Эльф жил в пустой банке из-под томатного сока. Фантазия внутри фантазии – вот что это было.
Я не помню, чтобы я плакала. Целых четыре месяца жила я в этом маленьком мире, читала библиотечные книги и управлялась со своим горем. Я готовила себе маленькие бутерброды с сыром – как делала моя мама. Я знала, что больше некому их повторить. Иногда я устраивала себе праздники – добавляла орехового масла – и была счастлива. Тетя уходила на весь день на работу, и я оставалась наедине со своими переживаниями. Мои родители погибли в День поминовения. Осенью того года я пошла в школу...
– Так это вы – Кинси?
Я повернулась на голос, словно очнувшись от сна.
– Да, это я. А вы – Симона?
– Да. Рада познакомиться с вами. – В руках у женщины были садовые ножницы и корзина со срезанными цветами, которую она поставила на землю. Она коротко улыбнулась, протянув мне руку. Ей было около сорока, она была ниже меня и крупнее, что, впрочем, умело скрывала продуманная одежда. На светлых коротких волосах остались следы завивки. Довольно крупное лицо, широкий рот. Немыслимо голубые глаза, аккуратные брови. Она была в рабочей одежде, но весьма элегантной. Чуть позднее я заметила, что при ходьбе она пользуется палочкой.
Симона наклонилась и подняла с земли корзину.
– Надо поставить их в воду. Пойдемте в дом. – Она вошла в прихожую, я последовала за ней.
– Извините, что приходится опять вас беспокоить. Я в курсе, что несколько месяцев назад с вами беседовал Морли Шайн. Вы, наверное, уже слышали о его кончине?
– Да, в сегодняшней газете есть некролог. Я позвонила Лонни, и он мне сказал, что теперь этим делом будете заниматься вы. – Она прошла в маленькую кухню, которая, видимо, служила и столовой: здесь стоял маленький столик с двумя табуретками. Поставив палку в угол, она наполнила водой один из стеклянных кувшинов и опустила в него срезанные цветы. Вытерла руки полотенцем и повернулась ко мне.
– Присаживайтесь, – пригласила она.
Мы сели на табуретки.
– Постараюсь не отнимать у вас много времени.
– Я готова потратить сколько угодно времени, только бы вывести на чистую воду этого проходимца.
– Вероятно, это сомнительное удовольствие – жить в сотне ярдов от него?
– Да уж, – горько вздохнула она и посмотрела в сторону особняка. – Радует только то, что и его не греет мое соседство. Он спит и видит, чтобы духу моего здесь не было.
– У него есть какие-то права?
– Выселить меня он не может. Сестра завещала мне этот коттедж. Она купила его, будучи замужем за Кеном. Даже тогда это стоило целого состояния. Когда их брак распался, то участок земли с домом отошел к ней. В брачном контракте с Дэвидом было оговорено, что при любых условиях дом с участком остается за ней или ее наследниками.
– Она, видимо, была практичной женщиной. В первых брачных контрактах тоже был такой пункт?
– В этом не было необходимости. Два ее первых мужа были состоятельными людьми. В отличие от Дэвида. Все твердили ей, что он женился из-за денег. Думаю, этому пункту в контракте надлежало доказывать, что это не так. Судьба сыграла с ней злую шутку.
– Так он никогда не получит эту землю с домом в собственность?
Симона жестом показала, что дело обстоит именно так.
– Иза только слегка исправила свое завещание, дав ему возможность получать пожизненные проценты. Если он умрет, а я надеюсь, что это случится скоро, собственность перейдет к ее дочери, Шелби. Этот маленький коттедж полностью завещан мне, до моей смерти, естественно. Когда я умру, он станет частью всей наследуемой собственности.
– Вы не боитесь?
– Кого? Дэвида? Конечно, нет. Один раз он избежал обвинения в убийстве и как умный человек должен понимать, что во второй раз ему это не удастся. Так что лучше сидеть тихо. Если же он выиграет и процесс в гражданском суде, то под него вообще не подкопаешься, не так ли?
– Похоже, так.
– Он выйдет из этой истории невинным младенцем и вряд ли будет покушаться на собственное спокойствие. Если со мной что-то случится, то в первую очередь заподозрят его.
– Как вы думаете, что он сделает, если проиграет процесс?
– Мне кажется, отправится прямиком в Швейцарию. Вероятно, он уже перечислил туда часть денег на кодированный банковский счет. Дэвид слишком умен, чтобы решаться на новые убийства. Ему это ни к чему.
– Но почему Изабелла так поступила? Зачем стала испытывать судьбу? Если я правильно поняла, она ведь могла не спешить с изменениями в завещании.
– Вы забываете, что она была влюблена в этого парня. Она хотела быть честной по отношению к нему. И потом, сестра достаточно трезво смотрела на вещи – это был ее третий муж и она хотела сохранить его. Станьте на ее точку зрения. Вы выходите замуж за человека и думать не думаете о том, что он способен вас УБИТЬ. Если бы вы так думали, то, наверное, не вышли бы за него замуж. – Она посмотрела на часы. – Боже, уже час дня. Не знаю, как вы, а я уже умираю от голода. Вы хотите есть?
– Нет, благодарю вас, я перекушу на обратном пути в свой офис.
– Ну что вы! Давайте перекусим вместе. Я сейчас приготовлю сэндвичи. Люблю есть в компании.
Приглашение звучало совершенно искренне, и я улыбнулась:
– Спасибо. Вы очень любезны.
5
Она переместилась поближе к кухонному столу и начала доставать продукты из крохотного холодильника.
– Я могу вам помочь?
– Нет, не беспокойтесь. Здесь и встать-то вдвоем негде. Это обстоятельство особенно нравится мужчинам, если они, конечно, не заядлые кулинары. В таком случае они занимают это место, а я сижу там, где сидите вы.
Я обернулась в сторону коридора.
– У вас великолепный дом, – сказала я.
Она покраснела от удовольствия.
– Вам правда нравится? Он построен по эскизам Изабеллы... когда она только начинала свою карьеру.
– Она была архитектором? Я не знала.
– Ну, она не была профессионалом, но много работала в этой области. Если хотите, обойдите вокруг. Он совсем небольшой – всего триста квадратных футов.
– Да?! Я думала, он больше.
Все окна в доме были открыты, так что, обходя его, я не прерывала разговор с Симоной. Коттедж напоминал игрушечный домик, построенный для детей. Вместе с тем он имел все атрибуты большого дома. На крыше виднелась труба от камина – заглянув в окошко, я увидела и сам камин. Изнутри часть стены, лестницы и пола были отделаны кафельными плитками – цветочный узор на них был выполнен вручную. "Великолепно", – повторяла я.
Симона отвечала мне улыбкой.
Повсюду вокруг дома росли цветы. Воздух благоухал ароматом розмарина и тимьяна. От дома поднимался невысокий холм с зарослями чапараля и дубками, откуда открывался вид на горы. Я вернулась на переднее крыльцо и вошла в кухню.
– Симона, как-нибудь наведайтесь ко мне. Мой дом похож чем-то на ваш: тоже уютное место для одинокой души.
Пока она нарезала хлеб, я продолжила осмотр. Мебель в доме была старинной – массивный письменный стол, резные стулья, угловой шкаф с дверками из голубоватого стекла, кровать, поблескивающая медью, над которой хорошо поработали. Лишь ванную комнату отделяла стена, прочие части составляли одно просторное помещение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40