При удобном случае Рей Уолкер кратко «инспектировал» очередной офис своей компании - официально инспекция и была целью их путешествия - а Мейбел, взяв в качестве гида кого-нибудь из служащих местного отделения компании, изучала здешние достопримечательности. Прогуливаясь по узким улочкам в сопровождении только одного европейца, она всерьез считала себя очень смелой женщиной, не понимая, что подвергалась бы куда большей опасности в любом из пятидесяти больших американских городов, чем в странах Персидского залива.
Мейбел была очарована всем увиденным в этом ее первом и, скорее всего, последнем путешествии за пределы США. Ее приводили в восторг минареты и дворцы, она восхищалась изобилием изделий из чистого золота в лавках ювелиров, с благоговением и страхом смотрела на бесконечные потоки смуглолицых людей в пестрых одеждах, от которых в старых кварталах рябило в глазах.
Мейбел фотографировала все подряд, чтобы по возвращении домой в женском клубе можно было не только рассказать, где она была, но и показать, что она видела. Мейбел очень серьезно отнеслась к предупреждению катарского представителя компании, который сказал, что ни в коем случае не следует фотографировать бедуина без его разрешения, так как многие из жителей пустыни еще верили, что вместе с фотографией от человека уходит часть его души.
Мейбел часто напоминала себе, что ей очень повезло в жизни, что у нее есть все, о чем только может мечтать женщина. После двухлетнего знакомства она, едва успев закончить среднюю школу, вышла замуж за хорошего, надежного человека, который работают в местной нефтяной компании и по мере ее расширения постепенно поднимался по служебной лестнице, пока не стал одним из вице-президентов.
У них был прекрасный дом на окраине Талсы и летний домик в Северной Каролине, на острове Хаттерас, как раз в том месте, где залив Палмико соединяется с Атлантическим океаном. Они счастливо прожили вместе тридцать лет, у них был хороший сын. А теперь еще и это двухнедельное турне за счет компании по странам Персидского залива, своеобразному миру со всеми его экзотическими достопримечательностями и звуками, обычаями и запахами.
- Хорошая дорога, - заметила Мейбел, когда их автомобиль поднялся на высокую точку, откуда была хорошо видна уходящая вдаль бесконечная асфальтовая полоса. Над ней поднималось марево раскаленного воздуха. Если в кабине было не выше двадцати двух градусов, то в пустыне температура достигла почти сорока.
- Чего ей не быть хорошей, - проворчал в ответ Рэй, - это мы ее строили.
- Компания?
- Нет. Дядя Сэм, черт его побери.
У Рея Уолкера давно вошло в привычку добавлять «черт его побери» к любому, даже самому короткому предложению. Муж и жена на какое-то время замолчали, а тем временем магнитофон голосом Тэмми Уайнетта убеждал ее хранить верность своему мужу, хотя она и без того всегда была ему верна и уж наверняка останется такой после его ухода на пенсию.
Разменяв седьмой десяток, Рей Уолкер оставлял работу с очень хорошей пенсией и толстой пачкой прибыльных акций, а благодарная компания предложила ему еще и первоклассное двухнедельное, полностью оплаченное турне по странам Персидского залива, якобы для того, чтобы «проинспектировать» множество филиалов компании, разбросанных по берегу залива. Рей тоже впервые был в этих краях, но восточные достопримечательности не приводили его в восторг; впрочем, ему было довольно и того, что от путешествия большое удовольствие получала жена.
Честно говоря, Рею не терпелось поскорее покончить со всеми этими Абу-Даби и Дубаями и удобно устроиться в салоне первого класса пассажирского лайнера, направляющегося через Лондон прямо в США. На борту самолета можно будет, наконец, заказать хорошую порцию холодного «Будвейзера» и при этом не прятаться в тесном офисе компании. Возможно, ислам кому-то действительно нравится, размышлял Рей, но что это за странная религия, если она запрещает человеку выпить стакан холодного пива в жаркий день, если даже в лучших отелях Кувейта, Саудовской Аравии и Катара тебе говорят, что у них нет ни капли спиртного.
Рей Уолкер был одет так, как, по его мнению, и должен одеваться нефтепромышленник в пустыне: джинсы, высокие ботинки, широкий пояс, рубашка и стетсоновская шляпа. Последняя была, строго говоря, не обязательна, так как на самом деле Рей был не геологоразведчиком, а химиком и отвечал за контроль качества продукции.
Он бросил взгляд на счетчик спидометра; до поворота на Абу-Даби оставалось восемьдесят миль.
- Я остановлюсь и отолью, - пробормотал Рей.
- Ладно, только будь поосторожней, - предупредила мужа Мейбел. - Там полно скорпионов.
- На два фута они не прыгают, - сказал Рей и расхохотался: уж очень ему понравилась собственная шутка. Надо бы не забыть рассказать дома приятелям, что здесь водятся прыгающие скорпионы, которые так и норовят тебя ужалить за это самое место.
- Рей, ты ужасный человек, - сказала Мейбел и тоже рассмеялась.
Уолкер свернул к краю безлюдной дороги, выключил двигатель и распахнул дверцу. В кабину, как из топки гигантской печи, ворвался раскаленный воздух. Рей спрыгнул и поспешно захлопнул дверцу, чтобы сохранить остатки прохлады.
Он отошел к ближайшей дюне, а оставшаяся в машине Мейбел, всматриваясь куда-то через лобовое стекло, пробормотала:
- Боже мой, ты только посмотри!
Она достала свой «Пентакс», открыла дверцу и спрыгнула на дорогу.
- Рей, как ты думаешь, он не будет возражать, если я его сфотографирую?
В этот момент Рей, поглощенный своим делом, одним из самых приятных для мужчин среднего возраста, смотрел в противоположную сторону.
- Минутку, дорогая, сейчас подойду. Кто это он?
На другой стороне дороги, напротив ее мужа, стоял бедуин. Очевидно, он вышел из-за дюны. Мейбел могла поклясться, что минуту назад там никого не было. Она стояла у крыла автомобиля и в нерешительности вертела в руках фотоаппарат. Рей, застегивая молнию на джинсах, повернулся и тоже увидел бедуина.
- Не знаю, - сказал он. - Думаю, не будет. Но не подходи слишком близко, может, у него блохи. Я включу зажигание, а ты быстро щелкни и, если ему не понравится, сразу беги к машине. Только быстро.
Рей взобрался в кресло водителя и включил двигатель. Заработал кондиционер, и Рей сразу почувствовал себя лучше.
Мейбел сделала несколько шагов вперед и подняла фотоаппарат.
- Могу я вас сфотографировать? - спросила она. - Фотоаппарат? Сделать снимок? Чик-чик? Для моего альбома?
Бедуин стоял совершенно неподвижно и молча смотрел на Мейбел. С его плеч до самого песка свисал длинный халат, джеллаба, когда-то белый, а теперь весь в грязных пятнах и пыли. Скрученное из двух черных шнурков кольцо удерживало на его голове грязный красно-белый платок - куфию. Один из концов длинной куфии был закреплен с другой стороны у виска так, что полотно закрывало все лицо бедуина чуть ниже переносицы, и Мейбел видела лишь опаленную солнцем пустыни узкую полоску лба и внимательные темные глаза. Она давно решила по возвращении домой сделать фотоальбом, у нее было готово множество фотографий, но среди них не было ни одного снимка настоящего бедуина на фоне бескрайней пустыни.
Мейбел поднесла фотоаппарат к глазам. Она прищурилась, через видоискатель устанавливая в центре рамки будущего снимка фигуру жителя пустынь и одновременно прикидывая, успеет ли добежать до автомобиля, если бедуин вдруг бросится на нее, потом нажала на спуск.
- Большое спасибо, - сказала Мейбел.
Пока что бедуин стоял, как изваяние. Широко улыбаясь, Мейбел попятилась к автомобилю. Она вспомнила, что «Ридерз дайджест» настоятельно рекомендовал американцам при встрече с человеком, не понимающим английского, постоянно улыбаться.
- Дорогая, садись в машину, - крикнул Рей.
- Все в порядке, мне кажется, он ничего не имеет против, - сказала Мейбел, открывая дверцу.
Пока Мейбел фотографировала бедуина, лента в кассете магнитофона кончилась и автоматически включился радиоприемник. Рей Уолкер протянул руку и втащил жену в машину. Взвизгнули тормоза, и автомобиль рванулся вперед.
Бедуин глазами проводил путешественников, пожал плечами и направился за песчаную дюну, где он замаскировал свой «лендровер». Через несколько секунд он тоже ехал в сторону Абу-Даби.
- К чему такая спешка? - недовольно проворчала Мейбел Уолкер. - Он и не собирался нападать на меня.
- Не в этом дело, дорогая, - объяснил Рей. Теперь это был совсем другой человек; он плотно сжал губы, внимательно следил за дорогой и, судя по всему, был готов немедленно разобраться с любым международным конфликтом. - Нам нужно как можно быстрей добраться до Абу-Даби и первым же рейсом возвращаться домой. Насколько я понял, сегодня утром Ирак напал на Кувейт, черт его побери. Иракские войска могут появиться здесь в любую минуту.
Это было 2 августа 1990 года в десять часов утра по местному времени.
Двенадцатью часами раньше недалеко от небольшого аэродрома Сафван полковник Осман Бадри в напряженном ожидании стоял у танка Т-72. Эти тяжелые машины составляли главную ударную силу иракской армии. Конечно, тогда полковник не мог знать, что именно здесь, у Сафвана, не только начнется, но и закончится война за Кувейт.
Рядом с летным полем, на котором была лишь взлетно-посадочная полоса и ни одного здания, с севера на юг протянулась широкая автомагистраль. На этой автомагистрали, по которой полковник приехал сюда три дня назад, чуть севернее Сафвана была развилка. Повернув на запад, можно было попасть в Басру, а если ехать по шоссе, ведущему на северо-восток, то в конце концов окажешься в Багдаде.
В южном направлении, всего в пяти милях от аэродрома располагался кувейтский пограничный пост. Если с того места, где стоял полковник Бадри, смотреть на юг, то можно было увидеть тусклые огни Джахры, а за ними, через залив, отблеск огней столицы, Эль-Кувейта.
Полковник Бадри был возбужден. Пришел звездный час и для его страны. Настало время наказать кувейтских подонков за все то зло, которое они причинили великому Ираку, за необъявленную экономическую войну, за нанесенный ими финансовый ущерб, за их высокомерие и самонадеянность.
Разве не Ирак долгих восемь лет в кровавой битве сдерживал орды диких персов, которые иначе захватили бы все северное побережье Персидского залива; тогда роскошной жизни кувейтцев пришел бы конец. Так что же, теперь Ирак должен молча смотреть, как Кувейт выкачивает львиную долю нефти из месторождения Румайялах, которые они разрабатывают совместно? И почему Ирак должен терпеливо жить в нищете лишь из-за того, что Кувейт выбрасывает на рынок все больше и больше нефти и сбивает цену? Разве Ирак может покорно сносить издевательства, когда собаки Аль Сабаха настаивают на выплате ничтожного займа в пятнадцать миллиардов долларов, взятого Ираком во время войны?
Нет, раис, как всегда, прав. Если заглянуть в историю, то ведь Кувейт испокон веков был девятнадцатой провинцией Ирака, был до тех пор, пока в 1913 году проклятые англичане не провели эту чертову линию в песках и не создали это богатейшее в мире государство. Теперь, этой же ночью, в ближайшие часы, Кувейт будет возвращен Ираку, и Осман Бадри будет участвовать в этом историческом событии.
Как армейский инженер Осман Бадри не будет в первых рядах, но он пойдет вслед за передовыми частями вместе со своими мостостроителями, бульдозеристами, саперами, дорожниками. Он откроет путь иракским войскам, если кувейтцы попытаются заблокировать дороги. Правда, разведка с воздуха не обнаружила никаких препятствий. Ни земляных работ, ни бетонных ловушек, ни противотанковых траншей, ни песчаных террас. Но на всякий случай инженерные части под командованием Османа Бадри будут наготове, чтобы при необходимости расчистить путь для танков и механизированной пехоты Республиканской гвардии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Мейбел была очарована всем увиденным в этом ее первом и, скорее всего, последнем путешествии за пределы США. Ее приводили в восторг минареты и дворцы, она восхищалась изобилием изделий из чистого золота в лавках ювелиров, с благоговением и страхом смотрела на бесконечные потоки смуглолицых людей в пестрых одеждах, от которых в старых кварталах рябило в глазах.
Мейбел фотографировала все подряд, чтобы по возвращении домой в женском клубе можно было не только рассказать, где она была, но и показать, что она видела. Мейбел очень серьезно отнеслась к предупреждению катарского представителя компании, который сказал, что ни в коем случае не следует фотографировать бедуина без его разрешения, так как многие из жителей пустыни еще верили, что вместе с фотографией от человека уходит часть его души.
Мейбел часто напоминала себе, что ей очень повезло в жизни, что у нее есть все, о чем только может мечтать женщина. После двухлетнего знакомства она, едва успев закончить среднюю школу, вышла замуж за хорошего, надежного человека, который работают в местной нефтяной компании и по мере ее расширения постепенно поднимался по служебной лестнице, пока не стал одним из вице-президентов.
У них был прекрасный дом на окраине Талсы и летний домик в Северной Каролине, на острове Хаттерас, как раз в том месте, где залив Палмико соединяется с Атлантическим океаном. Они счастливо прожили вместе тридцать лет, у них был хороший сын. А теперь еще и это двухнедельное турне за счет компании по странам Персидского залива, своеобразному миру со всеми его экзотическими достопримечательностями и звуками, обычаями и запахами.
- Хорошая дорога, - заметила Мейбел, когда их автомобиль поднялся на высокую точку, откуда была хорошо видна уходящая вдаль бесконечная асфальтовая полоса. Над ней поднималось марево раскаленного воздуха. Если в кабине было не выше двадцати двух градусов, то в пустыне температура достигла почти сорока.
- Чего ей не быть хорошей, - проворчал в ответ Рэй, - это мы ее строили.
- Компания?
- Нет. Дядя Сэм, черт его побери.
У Рея Уолкера давно вошло в привычку добавлять «черт его побери» к любому, даже самому короткому предложению. Муж и жена на какое-то время замолчали, а тем временем магнитофон голосом Тэмми Уайнетта убеждал ее хранить верность своему мужу, хотя она и без того всегда была ему верна и уж наверняка останется такой после его ухода на пенсию.
Разменяв седьмой десяток, Рей Уолкер оставлял работу с очень хорошей пенсией и толстой пачкой прибыльных акций, а благодарная компания предложила ему еще и первоклассное двухнедельное, полностью оплаченное турне по странам Персидского залива, якобы для того, чтобы «проинспектировать» множество филиалов компании, разбросанных по берегу залива. Рей тоже впервые был в этих краях, но восточные достопримечательности не приводили его в восторг; впрочем, ему было довольно и того, что от путешествия большое удовольствие получала жена.
Честно говоря, Рею не терпелось поскорее покончить со всеми этими Абу-Даби и Дубаями и удобно устроиться в салоне первого класса пассажирского лайнера, направляющегося через Лондон прямо в США. На борту самолета можно будет, наконец, заказать хорошую порцию холодного «Будвейзера» и при этом не прятаться в тесном офисе компании. Возможно, ислам кому-то действительно нравится, размышлял Рей, но что это за странная религия, если она запрещает человеку выпить стакан холодного пива в жаркий день, если даже в лучших отелях Кувейта, Саудовской Аравии и Катара тебе говорят, что у них нет ни капли спиртного.
Рей Уолкер был одет так, как, по его мнению, и должен одеваться нефтепромышленник в пустыне: джинсы, высокие ботинки, широкий пояс, рубашка и стетсоновская шляпа. Последняя была, строго говоря, не обязательна, так как на самом деле Рей был не геологоразведчиком, а химиком и отвечал за контроль качества продукции.
Он бросил взгляд на счетчик спидометра; до поворота на Абу-Даби оставалось восемьдесят миль.
- Я остановлюсь и отолью, - пробормотал Рей.
- Ладно, только будь поосторожней, - предупредила мужа Мейбел. - Там полно скорпионов.
- На два фута они не прыгают, - сказал Рей и расхохотался: уж очень ему понравилась собственная шутка. Надо бы не забыть рассказать дома приятелям, что здесь водятся прыгающие скорпионы, которые так и норовят тебя ужалить за это самое место.
- Рей, ты ужасный человек, - сказала Мейбел и тоже рассмеялась.
Уолкер свернул к краю безлюдной дороги, выключил двигатель и распахнул дверцу. В кабину, как из топки гигантской печи, ворвался раскаленный воздух. Рей спрыгнул и поспешно захлопнул дверцу, чтобы сохранить остатки прохлады.
Он отошел к ближайшей дюне, а оставшаяся в машине Мейбел, всматриваясь куда-то через лобовое стекло, пробормотала:
- Боже мой, ты только посмотри!
Она достала свой «Пентакс», открыла дверцу и спрыгнула на дорогу.
- Рей, как ты думаешь, он не будет возражать, если я его сфотографирую?
В этот момент Рей, поглощенный своим делом, одним из самых приятных для мужчин среднего возраста, смотрел в противоположную сторону.
- Минутку, дорогая, сейчас подойду. Кто это он?
На другой стороне дороги, напротив ее мужа, стоял бедуин. Очевидно, он вышел из-за дюны. Мейбел могла поклясться, что минуту назад там никого не было. Она стояла у крыла автомобиля и в нерешительности вертела в руках фотоаппарат. Рей, застегивая молнию на джинсах, повернулся и тоже увидел бедуина.
- Не знаю, - сказал он. - Думаю, не будет. Но не подходи слишком близко, может, у него блохи. Я включу зажигание, а ты быстро щелкни и, если ему не понравится, сразу беги к машине. Только быстро.
Рей взобрался в кресло водителя и включил двигатель. Заработал кондиционер, и Рей сразу почувствовал себя лучше.
Мейбел сделала несколько шагов вперед и подняла фотоаппарат.
- Могу я вас сфотографировать? - спросила она. - Фотоаппарат? Сделать снимок? Чик-чик? Для моего альбома?
Бедуин стоял совершенно неподвижно и молча смотрел на Мейбел. С его плеч до самого песка свисал длинный халат, джеллаба, когда-то белый, а теперь весь в грязных пятнах и пыли. Скрученное из двух черных шнурков кольцо удерживало на его голове грязный красно-белый платок - куфию. Один из концов длинной куфии был закреплен с другой стороны у виска так, что полотно закрывало все лицо бедуина чуть ниже переносицы, и Мейбел видела лишь опаленную солнцем пустыни узкую полоску лба и внимательные темные глаза. Она давно решила по возвращении домой сделать фотоальбом, у нее было готово множество фотографий, но среди них не было ни одного снимка настоящего бедуина на фоне бескрайней пустыни.
Мейбел поднесла фотоаппарат к глазам. Она прищурилась, через видоискатель устанавливая в центре рамки будущего снимка фигуру жителя пустынь и одновременно прикидывая, успеет ли добежать до автомобиля, если бедуин вдруг бросится на нее, потом нажала на спуск.
- Большое спасибо, - сказала Мейбел.
Пока что бедуин стоял, как изваяние. Широко улыбаясь, Мейбел попятилась к автомобилю. Она вспомнила, что «Ридерз дайджест» настоятельно рекомендовал американцам при встрече с человеком, не понимающим английского, постоянно улыбаться.
- Дорогая, садись в машину, - крикнул Рей.
- Все в порядке, мне кажется, он ничего не имеет против, - сказала Мейбел, открывая дверцу.
Пока Мейбел фотографировала бедуина, лента в кассете магнитофона кончилась и автоматически включился радиоприемник. Рей Уолкер протянул руку и втащил жену в машину. Взвизгнули тормоза, и автомобиль рванулся вперед.
Бедуин глазами проводил путешественников, пожал плечами и направился за песчаную дюну, где он замаскировал свой «лендровер». Через несколько секунд он тоже ехал в сторону Абу-Даби.
- К чему такая спешка? - недовольно проворчала Мейбел Уолкер. - Он и не собирался нападать на меня.
- Не в этом дело, дорогая, - объяснил Рей. Теперь это был совсем другой человек; он плотно сжал губы, внимательно следил за дорогой и, судя по всему, был готов немедленно разобраться с любым международным конфликтом. - Нам нужно как можно быстрей добраться до Абу-Даби и первым же рейсом возвращаться домой. Насколько я понял, сегодня утром Ирак напал на Кувейт, черт его побери. Иракские войска могут появиться здесь в любую минуту.
Это было 2 августа 1990 года в десять часов утра по местному времени.
Двенадцатью часами раньше недалеко от небольшого аэродрома Сафван полковник Осман Бадри в напряженном ожидании стоял у танка Т-72. Эти тяжелые машины составляли главную ударную силу иракской армии. Конечно, тогда полковник не мог знать, что именно здесь, у Сафвана, не только начнется, но и закончится война за Кувейт.
Рядом с летным полем, на котором была лишь взлетно-посадочная полоса и ни одного здания, с севера на юг протянулась широкая автомагистраль. На этой автомагистрали, по которой полковник приехал сюда три дня назад, чуть севернее Сафвана была развилка. Повернув на запад, можно было попасть в Басру, а если ехать по шоссе, ведущему на северо-восток, то в конце концов окажешься в Багдаде.
В южном направлении, всего в пяти милях от аэродрома располагался кувейтский пограничный пост. Если с того места, где стоял полковник Бадри, смотреть на юг, то можно было увидеть тусклые огни Джахры, а за ними, через залив, отблеск огней столицы, Эль-Кувейта.
Полковник Бадри был возбужден. Пришел звездный час и для его страны. Настало время наказать кувейтских подонков за все то зло, которое они причинили великому Ираку, за необъявленную экономическую войну, за нанесенный ими финансовый ущерб, за их высокомерие и самонадеянность.
Разве не Ирак долгих восемь лет в кровавой битве сдерживал орды диких персов, которые иначе захватили бы все северное побережье Персидского залива; тогда роскошной жизни кувейтцев пришел бы конец. Так что же, теперь Ирак должен молча смотреть, как Кувейт выкачивает львиную долю нефти из месторождения Румайялах, которые они разрабатывают совместно? И почему Ирак должен терпеливо жить в нищете лишь из-за того, что Кувейт выбрасывает на рынок все больше и больше нефти и сбивает цену? Разве Ирак может покорно сносить издевательства, когда собаки Аль Сабаха настаивают на выплате ничтожного займа в пятнадцать миллиардов долларов, взятого Ираком во время войны?
Нет, раис, как всегда, прав. Если заглянуть в историю, то ведь Кувейт испокон веков был девятнадцатой провинцией Ирака, был до тех пор, пока в 1913 году проклятые англичане не провели эту чертову линию в песках и не создали это богатейшее в мире государство. Теперь, этой же ночью, в ближайшие часы, Кувейт будет возвращен Ираку, и Осман Бадри будет участвовать в этом историческом событии.
Как армейский инженер Осман Бадри не будет в первых рядах, но он пойдет вслед за передовыми частями вместе со своими мостостроителями, бульдозеристами, саперами, дорожниками. Он откроет путь иракским войскам, если кувейтцы попытаются заблокировать дороги. Правда, разведка с воздуха не обнаружила никаких препятствий. Ни земляных работ, ни бетонных ловушек, ни противотанковых траншей, ни песчаных террас. Но на всякий случай инженерные части под командованием Османа Бадри будут наготове, чтобы при необходимости расчистить путь для танков и механизированной пехоты Республиканской гвардии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111