– Но теперь-то все в порядке?
– Я не верю в стихийность этой акции, – возразил я. – Для меня очевидно, что люди были проинструктированы.
– И чем же? – поинтересовался старший офицер.
– Кевином Лисоном. Кем же еще? – уверенно заявил я. – Разве полиция об этом не подозревает?
– Мистером Лисоном? Это тяжелое, но голословное обвинение, – скептически произнес полицейский. – У вас имеются доказательства? Вы уже обсуждали эту тему?
– Нет. Неприятности начались только вчера, когда он был в отъезде, – пояснил я. – Хотя я говорил с его женой. Она впустила меня буквально за пару минут до нападения толпы.
– Понятно. Она, конечно, ничего не знала о бойкоте? – уточнил детектив.
– Вероятно, – пожал я плечами. – Но если и догадывалась, то не присоединилась к нему. Она женщина порядочная.
– Да, порядочная, – согласился Конканнон. – А как насчет вас, мистер Эйр? Вы не хотите изменить показания?
– Показания? – беспомощно переспросил я.
– О вашем местопребывании в ночь убийства Гарриет Лисон.
– Значит, я до сих пор главный подозреваемый? – перешел я в наступление.
– Вы не ответили на мой вопрос, – спокойно заметил офицер.
– Нет. Зачем мне их менять? – Я злился на себя за трусость, вынудившую меня солгать полицейскому. Но я должен был теперь придерживаться сказанного. – Если бы я тайком выбрался из дома и убил Гарриет, то вряд ли стал бы с вами откровенничать об этом. Но я ее не убивал!
– Но вы все-таки выходили тайком. – Утверждение Конканнона прозвучало скорее вопросительно.
– Нет, – твердо ответил я.
– Тогда очень жаль, – вздохнул детектив. – Вы могли бы услышать или увидеть что-нибудь подсказавшее нам ключ к разгадке преступления.
Я сохранял молчание.
– Вы теперь очень дружны с Фларри, – продолжал Конканнон, словно бы размышляя вслух. – Вы ведь многим ему обязаны, мистер Эйр. И я говорю не только о бойкоте.
– Что вы имеете в виду? – раздраженно спросил я.
– Вы в долгу перед ним, – заявил Конканнон с неожиданной грубостью, – за то, что пользовались его женой.
– Это касается только нас двоих.
– Значит, вы признались ему в своей любовной связи, – сделал вывод полицейский.
Тут-то он меня и поймал!
– Да, признался, – неохотно подтвердил я.
– И Фларри воспринял эту новость нормально? – В голосе Конканнона прозвучало ехидство.
У меня возникло ощущение, что меня используют как пешку в шахматной партии.
– Он не обиделся, – коротко пояснил я. – Фларри – замечательный человек, я только недавно стал понимать это.
– И он не проявил никаких признаков ревности? – покачал головой детектив. – Он, должно быть, святой. Неужели он не пришел в ярость, узнав, что его жена забеременела от вас?
От слов Конканнона меня обдало жаром.
– Он об этом не подозревает, – уклончиво ответил я. – Я и сам не уверен, правду ли мне сказала Гарриет.
О чем я не должен проговориться Конканнону, так это о моем признание Фларри о нашей встрече с Гарри в ночь убийства. Следующее замечание старшего офицера меня удивило.
– Уверен, вы большой знаток человеческой натуры. Иначе вы не смогли бы написать ни одной книги.
– Надеюсь, так оно и есть, – осторожно заметил я.
– Однако вам еще многое предстоит узнать о примитивных людях, таких, как мы, дикие ирландцы, – продолжал разглагольствовать детектив. – Как вам известно, мы ужасно коварны. Наш народ веками скрывал свою ненависть к англичанам.
– Не вижу, какая связь… – начал я раздраженно.
– Ирландец может затаить даже самую сильную ярость до подходящего момента…
Голос Конканнона смолк. Через несколько минут он заявил:
– Я считаю, что Фларри все время держал вас на крючке. Получив последнее доказательство вашей связи, он покончил с женой. Это классическое убийство из ревности, – отчеканил полицейский.
– Нет, нет и нет! – вырвалось у меня. – Фларри… вы совершенно его не знаете.
– У него был мотив, – безжалостно возразил офицер. – У него была возможность. Отец Бреснихан только что беседовал с ним, подтвердив его худшие предположения. Он обнаруживает свою жену обнаженной у реки, поджидающей любовника. Разве любому мужчине на его месте кровь не ударит в голову?
– Я просто не могу поверить в эти бредни! Будь Фларри таким, он скорее убил бы меня или нас обоих, – воскликнул я.
– Разве вы не понимаете, почему мистер Лисон так подружился с вами после всего случившегося? Он обвел всех вокруг пальца, убедив, что умеет прощать, – с безупречной логикой растолковывал полицейский. – Ревнивый человек не станет так себя вести. Своей благосклонностью к вам он защищает себя от подозрений.
– Вы это серьезно?
– Я чертовски серьезен, мистер Эйр.
– Но вы же обыскали дом Лисонов, – не отступал я.
– Если вы думаете о белье в кровавых пятнах, то преступник, скорее всего, сначала разделся, а потом окунулся в воду. Это мог быть лишь Фларри. Или вы, мистер Эйр, – равнодушным тоном заключил детектив.
У меня упало сердце.
– Тогда почему вы меня не арестуете и не покончите со всем этим?! – гневно воскликнул я. – Я не люблю игру в кошки-мышки…
– А я не люблю убийства, – произнес Конканнон внушительно. – Не нравится мне и губить невиновного.
– Значит, теперь вы выбираете между мной и Фларри, не так ли? Вам следовало бы оглянуться вокруг, – заявил я рассерженно.
– И на кого мне следует обратить внимание? – миролюбиво поинтересовался собеседник.
Мысль о том, что Фларри подозревают в преступлении, лишила меня благоразумия. Я не хотел причинить боль Майре, но не вынес обвинений против моего друга.
– Если вы ищите ревнивого мужчину, то почему бы вам не заинтересоваться Кевином? – с долей ехидства спросил я.
Лицо Конканнона приняло настороженное выражение. Я понял, что веду себя словно виновный: пытаюсь очернить другого. Но отступать было уже поздно.
– Гарриет намекала мне, что Кевин был ее любовником. Я вам уже сообщал об этом. Вы догадались, что он находился неподалеку от усадьбы Лисонов в ту роковую ночь?
– Разве? – осведомился офицер полиции.
– Боже правый, неужели вы этим не поинтересовались? – не поверил я.
– А вы-то откуда знаете?
Я в деталях изложил все повествование Майры, за исключением ее собственных скитаний по усадьбе. Разглашение этой части рассказа показалось мне предательством ее доверия. Конканнон слушал мои умозаключения без особого энтузиазма. Но ведь ни один профессионал не терпит вторжения любителя на его территорию.
– Вы не хуже меня понимаете, что эта история с бензином требует разбирательства. Если Кевин неправильно назвал время, значит…
– Я позабочусь об этом.
Солнце, непредсказуемое, как ирландцы, выглянуло из-за безнадежно серых туч, его лучи наискось пронизали полутемную комнату. Я заметил, что настороженный взгляд детектива изменился, став слегка насмешливым. Такое выражение лица могло бы принадлежать иезуиту, выслушивающему мнение не слишком умного неофита по сложному богословскому вопросу.
– Ну, если это все, что вы… – обиженно начал я.
– О нет, мистер Эйр, вы мне очень помогли, – улыбнулся старший офицер. – И я, безусловно, вам благодарен. Но знаете ли, если говорить о ревности, у нас имеется еще один кандидат.
– Неужели?
– Майра Лисон настолько сильно переживала из-за мужа, что отправилась искать его в сельской местности, когда он припозднился на час-другой, – ошарашил меня полицейский.
– О, бога ради! Неужели вы думаете, что она способна лишить кого-то жизни? – воскликнул я.
– А почему бы и нет? Во время допроса у меня создалось впечатление, что она очень скрытная женщина, но не без внутреннего огня, – заявил детектив. – Ее муж слишком расчетлив, чтобы потерять голову и совершить преступление в порыве страсти.
Конканнон замолчал, прикуривая одну из своих нечастых сигарет.
– Я полагаю, что и вы в глубине души таковы, мистер Эйр.
– Премного вам благодарен! – фыркнул я, необычайно раздосадованный.
По крайней мере, я не сообщил ему о приключениях Майры в ночь убийства, после долгого ожидания Кевина на основной дороге. Потом я вспомнил о пьяном, которого она встретила. Стоит ли мне разгласить эту тайну? Пожалуй, нет. Эту историю женщина могла просто-напросто выдумать, отводя от себя подозрения в убийстве Гарриет. Я доверял Шеймусу, разгадающему эту шараду, если только это в человеческих силах.
Мы бессвязно поболтали минут пять. Потом Конканнон встал, собираясь откланяться.
– И как долго еще мне придется здесь оставаться? – раздраженно осведомился я.
– До тех пор, пока мы не закончим расследование, мистер Эйр, – равнодушно ответил он.
– И когда это будет? – настаивал я.
Конканнон молча пожал плечами.
– Но черт побери! – заявил я гневно. – Я могу стать следующей жертвой!
– Вам никто не причинит вреда до тех пор, пока вы находитесь под защитой Фларри Лисона…
* * *
Несколько часов спустя я глотал виски в компании рыболовных принадлежностей в доме Лисонов. Мы с Фларри здорово набрались. Это было странное ночное бдение. После похорон в пустом доме двое скорбящих пьяно исповедовались друг другу о женщине, заставившей их, будь она жива, драться не на жизнь, а на смерть. Фларри напивался, пытаясь забыть ее, я пил, чтобы избавиться от подозрений, посеянных Конканноном в моей душе.
– Чего хотел этот детектив? – мрачно спросил Фларри, словно прочитав мои мысли.
– Он думает, что ее мог убить ты, – не стал скрывать я. – Глупый извращенец!
– Неужели? У него есть право на подобные выводы.
– Я сказал ему, что это идиотская мысль, – произнес я нервно.
Фларри сжал пальцами удочку, а потом вернул ее на стол.
– Он пытался что-то выудить из тебя? – поинтересовался хозяин дома.
– Пытался, – подтвердил я. – И хотел заставить меня проговориться, что я был с Гарриет в ту ночь, когда…
– Но ты не признался?
– Ты – единственный человек, знающий об этом, Фларри, – с пафосом заявил я.
– Я ему не донесу, – пообещал Лисон, сопроводив свои слова громкой отрыжкой. – Странно, что мы сидим здесь вдвоем и разговариваем о ней. Чертовски странно. Если прочтешь такое в книге, не поверишь. Ну да ладно. Женщины – дьявольское семя. Упокой, господи, ее душу!
В какой-то момент этого нереального вечера Фларри все же принес хлеб и сыр. Несколько позже он принялся яростно поносить репортеров, донимавших его.
– Сейчас не осталось личных тайн. Эти ребята будут заглядывать через плечо ангела в Судный день, любопытствуя, что он там пишет.
– Ничего скверного о тебе они не напечатают, Фларри, – успокаивал я друга.
– Возможно, за исключением убийства, – бросил он мрачно.
Я вдруг протрезвел.
– Но когда ты убивал, шла война.
– К черту черно-пегих! Я говорю не о них. – Он проницательно взглянул на меня. – Но я подразумеваю не Гарри, что бы этот мерзкий Конканнон ни выдумывал. Я о том парне, что лишил ее жизни. На моих руках будет его кровь.
– Почему ты не оставишь его суду? – спросил я удивленно.
Фларри плюнул в камин.
– Суду?! Я не дам подонку ускользнуть от меня таким образом.
– Фларри, ты пьян, – успокаивающе произнес я. – Ты передумаешь, когда повстречаешься с ним лицом к лицу. Неужели ты хотел бы болтаться на виселице?
– Я хочу придушить этого парня собственными руками. А ради чего еще мне жить, когда Гарри больше нет? – Его слезящиеся глаза посмотрели на меня. – Как ты думаешь, что я за человек?
– Я считаю тебя ленивым и добродушным человеком, питающим романтическую тягу к насилию. Но жестокость противна твоей натуре, поэтому ты погружаешься в нее с закрытыми глазами. На самом деле ты добросердечен и обижаешься на себя за это; тебе хотелось бы простить убийцу, поэтому ты превращаешь свое сердце в камень.
Во время этой тирады Фларри пялился на меня с возрастающим изумлением.
– Прекрати, ради бога! Никогда в жизни не слышал подобного заумного бреда! Доминик, это ты пьян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33