Мы кувыркались и боролись на молодой травке. Наша возня незаметно перешла в невинное состязание, кто кого пересилит. Руки у Гарри были крепкими, но в конце концов я взял над ней верх, натянул джемпер, прикрывая ее гибкое тело, и уселся рядом. Она смеялась вместе со мной, нисколько не огорчившись. Мы словно стали детьми, беспечно барахтающимися среди зелени, – я даже не поцеловал ее. Но я понимал, что эта прогулка станет началом наших отношений. Не сомневаюсь, что жена Фларри Лисона думала точно так же.
– А ты сильный, Доминик! Для писателя, конечно, – ехидно заметила она.
– Мне не нравится, когда меня насилуют, – ответил я, улыбаясь. – А у тебя красивые волосы.
– Красивее, чем у Филлис? – Гарриет эффектно встряхнула головой.
– Гораздо красивее.
Я сказал это без всякой задней мысли. И я даже на мгновение не почувствовал вины перед Фларри, пока мы с его женой продолжали болтовню, обмениваясь намеками и двусмысленностями. Вот что странно. Вероятно, синяки Гарриет глубоко тронули меня.
Помню, я спросил мою спутницу о семействе Кевина Лисона.
– Майра выводит меня из себя, – резко произнесла миссис Лисон. – Она такая зануда, буквально по любому поводу спрашивает совета у святого отца, когда способна оторваться от детей, конечно. Их у нее уже шестеро! Это просто неприлично!
Я рассмеялся. В моменты веселья Гарриет была очаровательна. Даже ее злоба была невинной, не похожей на ядовитую критику моих лондонских литературных знакомых.
– А сам Кевин? – поинтересовался я.
– А вот Кевин – темная лошадка. – Гарри загадочно взглянула на меня, словно испытывая, а потом добавила: – Похоже, он подбивает ко мне клинья.
– Неудивительно, – заметил я. – И насколько удачно?
– Ты действительно хочешь знать? – насмешливо проговорила она.
– Я бы сказал, что тебе тут скучать не дают. Ты – роковая женщина этих мест.
– Майра не спускает с него глаз, – пояснила моя собеседница.
– А он не спускает глаз с других, – съязвил я.
– Я бы сказала, – безразлично заметила Гарри, – он воображает себя маленьким Наполеоном Шарлоттестауна. В каждой бочке затычка.
– Но почему ты считаешь его темной лошадкой, не только из-за привычки приставать к тебе?
– Я не упоминала о привычке, – возразила миссис Лисон. – Я знаю о его загадочных поездках, о которых он никому не упоминает, даже Фларри. А в прошлом месяце я подслушала его разговор с каким-то мужиком в кабинете за магазином. И знаешь? Этот человек говорил с немецким акцентом!
– Ну, это пока еще не преступление, – заявил я. – И о чем же они говорили?
– Если бы знать! Я не сумела расслышать. А потом этот старый Пэдар начал лезть ко мне со своими придирками.
Я поднял голову. Начинался прилив: волны уже бились под утесом, на котором мы сидели, и ручей стал заметно глубже.
– Нам лучше идти, как ты думаешь? – спросил я у Гарри.
– Если хочешь, – отозвалась женщина. – О, мы позабыли выпить виски!
– Мне не хочется.
Я помог Гарриет подняться. Мы какое-то мгновение стояли совсем рядом, глядя в глаза друг другу. Внезапно она улыбнулась каким-то своим мыслям и упала в мои объятия.
Ее губы были неправдоподобно мягкими, с привкусом морской соли, а дыхание сладким. Язык, словно маленькая рыбка, скользил и трепетал у меня во рту. Я прежде не испытывал такого наслаждения. Мы, должно быть, целовались довольного долго. Я пришел в себя, когда женщина, покосившись через плечо, легонько оттолкнула меня.
– Если мы собираемся переходить через потоки, то надо спешить.
Мы неловко спустились на песок. Речка стала еще глубже.
– Ты не мог бы перенести меня на спине, дорогой? – улыбнулась моя спутница.
Вода доходила мне до бедер, а на середине дно напоминало зыбучие пески. Мы благополучно перебрались, и я опустил Гарри на землю.
– У тебя брюки промокли, – заметила она.
– Наплевать! Боже правый, что это еще такое?
По холму справа от нас двигалась процессия. Посреди тихой и уединенной пустой бухты это шествие казалось чем-то неестественным.
Когда процессия вышла к побережью, я насчитал около двадцати мужчин, одетых в черное. Предмет, движущийся перед ними, который я ошибочно принял за обтянутую кожей лодку, был гробом. Во главе процессии, перестроившейся у кромки моря, встал отец Бреснихан. Гарриет, задрожав, больно вцепилась в мое запястье. Я разглядел прямо над нами домик, наполовину скрытый холмами, а вдалеке, кроме моей машины, виднелось еще одно транспортное средство – катафалк.
– Почему они несут покойника этой дорогой? – произнес я изумленно.
– Я думаю, другой дороги нет, – пояснила Гарриет.
Мы разговаривали шепотом.
– Но река! – Во мне нарастало беспокойство. Неужели они решили ее переплыть?
Должно быть, неподалеку был брод, потому что цепочка людей прошлепала по берегу и направилась к потоку, медленно шагая по песку. Не было произнесено ни слова. Я не мог даже расслышать поступь мужчин. Шествие выглядело нереально и причудливо, безмолвные фигуры напоминали группу призраков.
– Ирландцы обожают похороны, – пробормотала Гарри, все еще цеплявшаяся за мою руку.
Процессия обогнула мелкое блюдцеобразное углубление среди песка в сотне ярдов от нас. Удаляясь от нас все тем же размеренным шагом, молчаливая группа прохлюпала через речку в том самом месте, где мы переходили ее по камням, и остановилась у катафалка, в который поднимали гроб, опустив головы. Позади нас шум прибоя усилился, заглушая говор руки.
– Как ты думаешь, отец Бреснихан нас видел? – спросил я, заботясь о репутации Гарри, ведь мы стояли рука об руку.
– Не хнычь! – оборвала меня женщина.
Катафалк загрохотал по каменной тропе. Траурная процессия неспешно выстроилась следом и двинулась вверх по склону холма. Мои глаза следили за одетыми в черное фигурами до тех пор, пока шествие не скрылось за последним поворотом. Послеполуденное солнце клонилось к закату и золотило зазубренные каменные стены на зеленых холмах.
– Ты боишься святого отца? – Внезапный вопрос хозяйки поместья сбил меня с толку.
– Нет, но…
– Он такой же человек, как и все! – с непонятной горячностью воскликнула жена Фларри. – Такой же мужчина!
– А ты разве не католичка, Гарри? – удивился я.
– Нет. Наши дети были бы католиками, если бы…
– Нам лучше пойти, не так ли? – поспешил я сменить тему.
– Если ты хочешь тащиться за ними следом, – фыркнула моя спутница и пояснила: – Они растянулись как раз по всей ширине дороги. В Ирландии не принято перегонять похоронные процессии. Это проявление неуважения к покойнику.
Мы медленно перебрались через речку. Ранец болтался на руке Гарриет, а поднявшийся ветер скрывал ее лицо темными прядями, чуть-чуть рыжеватыми в ярком солнечном свете. Ее правая рука все еще сжимала мою ладонь.
Мы обогнули углубление в песке и оказались на твердой поверхности дюн, покрытой разрозненными клоками похожей на проволоку травы, пятнающей песок вместе с полузасыпанными костями испустившей дух овцы. Где-то у кромки моря плескалась стайка крачек, кружившихся на одном месте, словно компания спятивших автоматов. В небе слышались тоскливые крики чаек.
Гарри обвила мою шею руками и соскользнула на землю одним плавным движением, словно морская нимфа, увлекая меня за собой. Как хорошо я помню эти ее тягучие, податливые, неповторимые движения! Они так резко отличались от ее обычно неуклюжей, лишенной изящества походки. Вслед за ней я опустился на землю так мягко, будто на облако.
Шафрановая юбка задралась, обнажая бедра. Под ней ничего не было надето.
– Я люблю тебя, – промурлыкала женщина, закрыв глаза.
– Не здесь.
– Почему нет? – Она грациозно потянулась.
Я почувствовал мгновенное отвращение, теперь окончательно убежденный, что она затеяла эту поездку лишь для того, чтобы соблазнить меня.
– Пляж – прекрасное тайное место, но здесь вряд ли кто обнимается вместе… – пробормотал я ей на ушко.
– О господи! Стихи! – воскликнула эта насмешница.
Ее тело задвигалось подо мной.
– Ты меня не хочешь?
– Конечно хочу! – Я не собирался отрицать очевидное.
– Ну, значит… ты… холоден, как рыба! – надулась она.
– Я хочу, чтобы ты была обнажена.
– Тогда сними с меня одежду! – Моя нимфа вновь потянулась ко мне.
– Нас могут увидеть. – Теперь я действительно этого опасался.
– Кто? Ты же сам сказал, что тут славное уединенное местечко.
На ресницах ее полуприкрытых глаз снова засверкали слезы. Я осушил их поцелуями, но вскоре появились новые.
– Ты меня не любишь!
– Люблю, – мои губы с трудом произнесли заветное слово.
– Тогда повтори!
– Дорогая Гарриет, я тебя безумно люблю!
Мой голос дрожал, и я едва совладал с ним. Я чувствовал, что вот-вот и сам заплачу.
Это невозможная женщина открыла глаза и улыбнулась, заглянув мне в лицо. Уголки ее накрашенных красной помадой губ язвительно изогнулись. Я скатился на траву и положил голову ей на колени. И почувствовал, что она вся горит, как в лихорадке. Я уловил запах пота, показавшийся мне восхитительным. Все в Гарри казалось мне восхитительным. Ее пальцы, растрепавшие мне волосы, с силой вцепились в них.
– А ты любитель подразнить, писака.
– Нет, – горячо возразил я. – Просто…
– Мне следовало бы разозлиться, ведь ты отверг меня. Ты первый мужчина, который… – Она замолчала.
– Который не набросился на тебя сразу? – предположил я. – И сколько у тебя их было?
– Да он еще и ревнивец! – ликующим тоном заявила эта нахалка. – Так знай: у меня их были тысячи и тысячи!
– Это в Ирландии-то? – рассмеялся я.
– Ну разве не зануда?! Теперь я тебя дразню.
О, эта смехотворная любовная чепуха! Тогда она мне казалась ангельским пением. Гарриет села, ее волосы каскадом заструились на мое лицо.
– Прочти мне еще стихи. Вспомни до конца тот, что про пляж.
– На самом деле они звучат по-другому: «Могила – прекрасное тайное место»…
– Что за отвратительная мысль! – гневно произнесла жена Фларри. – Это ты сочинил?
– Нет. Один поэт по имени Марвелл.
– Мне противен этот мистер Марвелл, – заявила Гарри. – Так вот почему ты не захотел заняться со мной любовью? Из-за этих дурацких похорон?
– Нет, не думаю, – пожал я плечами. – Хотя шествие произвело на меня изрядное впечатление.
– Мы живем лишь раз. Поэтому жизнь должна быть короткой и веселой, – поделилась собеседница своей незатейливой мудростью. – Вот что я тебе скажу!
– Короткой? – не понял я.
– Я не хочу быть вонючей старушонкой на костылях.
– Дорогая Гарриет! – восторженно провозгласил я. – Ты – просто прелесть!
Она ехидно уставилась на меня.
– А что на это сказала бы Филлис?
– Не смею даже подумать, – усмехнулся я. – На сегодня Филлис с меня достаточно.
Гарриет вскочила на ноги.
– Пошли. Пора ехать!
Но, не доезжая трех миль до Шарлоттестауна, мы все-таки нагнали похоронную процессию, двигающуюся все той же мерной поступью, за цепочкой людей почтительно следовало уже три автомобиля.
Когда мы наконец добрались до усадьбы Лисонов, хозяйка поместья наклонилась ко мне, поцеловала на прощанье и стерла следы помады носовым платком. Потом заново накрасила губы и вышла из машины.
– Я скоро тебя увижу? – осведомился я.
– Если будешь хорошо себя вести.
Она, не оглянувшись, пошла по подъездной дорожке. Я развернул авто и поехал обратно к себе в коттедж. Двигатель я заглушил на маленькой, поросшей травой лужайке, которая служила мне стоянкой. Входя в мое новое обиталище, я был настолько поглощен размышлениями о Гарриет, что мне не сразу бросился в глаза беспорядок среди личных вещей. Кто-то систематически перерыл бумаги, книги и ящики наверху и внизу, не делая особых попыток скрыть этот факт. Значит, здесь копалась не Бриджит. Какой-то бродячий воришка? Но из дома ничего не украли. Это происшествие выглядело загадочным, разве что любопытство местных жителей перешло все границы дозволенного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33