А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 


– Вы, конечно, знаете, что я не обязан отвечать на ваши вопросы. Я даже имею право позвонить Эстер Кримштейн и похоронить все, что вы пытаетесь сейчас сделать.
Он нахмурился, но спорить со мной не стал.
– И что дальше?
– Дайте мне два часа.
– На что?
– Два часа, – повторил я.
Карлсон задумался.
– При одном условии, – через пару секунд ответил он.
– Каком?
– Вы скажете мне, кто такая Лиза Шерман.
Вопрос меня озадачил.
– Никогда не слышал этого имени.
– Вчера вечером вы вместе с ней должны были лететь в Лондон.
Элизабет.
– Я понятия не имею, о чем вы говорите, – отрезал я.
Звякнул сигнал прибытия лифта, двери разъехались.
Мамаша с поджатыми губами и ее надутый упрямец сын вошли в кабину и оглянулись на нас. Я махнул, чтобы они придержали дверь.
– Два часа, – снова сказал я.
Карлсон нехотя кивнул. Я заскочил в лифт.
40
– Вы опоздали! – с деланным французским акцентом закричал на Шону щуплый человечек-фотограф. – И выглядите как – comment dit-on? – как из помойки!
– Умолкни, Фредерик, – бросила в ответ Шона, не заботясь о том, как на самом деле зовут фотографа. – Откуда ты, кстати, из Бруклина?
Тот воздел руки к потолку:
– Я не могу работать в таких условиях!
К ним уже спешила Арета Фельдман, агент Шоны.
– Не волнуйтесь так. Франк, наш гример быстренько приведет ее в порядок. Шона всегда выглядит будто чучело, когда приходит на съемку. Сейчас все будет нормально. – Понизив голос, она прошипела Шоне в ухо: – Что с тобой стряслось?
– Пусть он заткнется.
– Со мной-то не изображай примадонну.
– У меня была тяжелая ночь, ясно?
– Нет, не ясно. Иди гримируйся.
Увидев, в каком состоянии лицо Шоны, гример застонал от ужаса.
– Что за мешки у тебя под глазами? – воскликнул он. – У нас съемка или что?
– Съемка, – мрачно отозвалась Шона.
– Да, кстати, – вспомнила Арета, – это тебе.
Она протянула Шоне письмо.
Шона покосилась на конверт.
– Что это?
– Понятия не имею. Курьер принес десять минут назад. Сказал – срочно.
Шона взяла письмо и перевернула конверт. На обратной стороне знакомым почерком было написано всего одно слово – «Шоне». В животе заныло.
Уставившись на надпись, Шона попросила:
– Подождите секунду.
– Уже и так время поджимает...
– Одну секунду.
Гример и агент отступили на шаг. Шона вскрыла конверт. Оттуда выпал листок бумаги, на котором тем же почерком было написано: «Зайди в женский туалет».
Шона встала со стула, стараясь дышать как можно ровнее.
– Что случилось? – спросила Арета.
– Мне надо отлить, – ответила Шона, сама удивившись тому, как спокойно звучит ее голос. – Где здесь туалет?
– Вниз по коридору налево.
– Скоро вернусь.
Спустя две минуты Шона толкнула дверь душевой. Она была заперта. Шона постучала, прошептав:
– Это я.
И подождала.
Через несколько секунд она услышала скрежет отпираемой задвижки. Затем – тишина. Шона глубоко вздохнула и вновь надавила на дверь, та подалась. Она вошла и застыла. Перед ней, у ближайшей душевой кабинки, стояло привидение.
Шона с трудом подавила крик.
Ее не обманули ни темноволосый парик, ни очки в проволочной оправе, ни постройневшая фигура.
– Элизабет...
– Запри дверь, Шона.
Без единой мысли в голове Шона повиновалась. Повернувшись, она сделала шаг к старой подруге. Элизабет отпрянула.
– У нас нет времени.
Наверное, первый раз в жизни Шона потеряла дар речи.
– Ты должна убедить Бека, что я погибла, – сказала Элизабет.
– Поздновато.
Взгляд Элизабет обежал помещение, будто отыскивая пути к отступлению.
– Я зря вернулась. Глупая, дурацкая ошибка. Я не могу остаться. Ты должна сказать ему...
– Мы видели результаты вскрытия, Элизабет, – перебила Шона. – И уже не загоним джинна обратно в бутылку.
Элизабет закрыла глаза.
– Что, черт возьми, случилось? – спросила Шона.
– Нельзя мне было приезжать.
– Это я уже слышала.
Элизабет закусила нижнюю губу.
– Мне необходимо снова уехать.
– Ты не имеешь права.
– Что?!
– Ты не имеешь права исчезнуть еще раз.
– Если я останусь, Бек погибнет.
– Он уже погиб, – сказала Шона.
– Ты ничего не знаешь.
– И знать не хочу. Если ты снова бросишь Бека, он не выживет. Я восемь лет ждала, что он примирится наконец с твоей смертью. Обычно так случается, ты знаешь. Раны заживают, жизнь продолжается. Только не для Бека.
Шона снова сделала шаг к Элизабет.
– Я не дам тебе еще раз сбежать.
Две пары глаз наполнились слезами.
– Не важно, почему ты пропала тогда, – сказала Шона, подвигаясь еще ближе. – Важно, что сейчас ты вернулась.
– Я не могу остаться, – слабым голосом повторила Элизабет.
– Ты должна.
– Даже если это убьет Бека?
– Да, – твердо, не колеблясь ответила Шона. – Даже если так. И ты знаешь, что я права. Поэтому ты здесь. Знаешь, что не можешь бросить его снова. И знаешь, что я тебе этого не позволю.
Шона сделала еще шаг.
– Я так устала скрываться, – тихо проговорила Элизабет.
– Вижу.
– Я не представляю, что теперь делать.
– И я тоже. Но новый побег не выход. Расскажи Беку все, Элизабет. Он поймет.
Элизабет подняла голову.
– Знаешь, как я его люблю?
– Да, – отозвалась Шона. – Знаю.
– Я не могу позволить, чтобы он пострадал.
– Слишком поздно, – сказала Шона.
Теперь между ними оставался лишь шаг. Шоне хотелось сделать его и обнять подругу, однако она осталась на месте.
– Ты можешь связаться с Беком? – спросила Элизабет.
– Да, он дал мне номер сотового...
– Позвони ему и скажи: «Дельфин». Я встречу его там сегодня вечером.
– Я не знаю, что значит этот чертов дельфин.
Элизабет скользнула ей за спину, открыла дверь душевой и шепнула:
– Бек знает.
С этими словами она испарилась.
41
Мы с Тиризом сели, как обычно, сзади. Утреннее небо было угольно-черным, цвета надгробного камня. Когда машина пересекла мост Джорджа Вашингтона, я сказал Брутусу, куда поворачивать дальше. Сквозь неизменные черные очки Тириз внимательно изучал мое лицо.
– Куда едем? – спросил он наконец.
– К моему тестю.
Тириз явно ждал пояснений.
– Он полицейский, – добавил я.
– Как зовут?
– Хойт Паркер.
Брутус улыбнулся. Тириз тоже.
– Вы его знаете?
– Самому с ним работать не приходилось, а имя слышал.
– Как это «работать»?
Тириз только отмахнулся. Мы въехали в пригород. За последние три дня я пережил немало нового и мысленно добавил к списку своих приключений поездку по местам моего детства в машине с затененными стеклами и в компании двух торговцев наркотиками. Я давал Брутусу указания до тех пор, пока мы не подрулили к знакомому дому на Гудхарт-роуд.
Я вышел, добрался до двери и позвонил. За спиной взревела, газуя, машина. Над городом сгустились тучи, внезапно небо расколола молния. Я снова нажал кнопку звонка, руку пронзила боль. Тело по-прежнему ныло после вчерашней пробежки и пыток таинственного азиата. На секунду я задумался, что бы случилось, не подоспей ко мне – очень, надо сказать, вовремя – Тириз и Брутус. И лишь огромным усилием воли отогнал эту мысль.
Наконец я услышал голос Хойта:
– Кто там?
– Бек.
– Открыто.
Я потянулся к дверной ручке. Пальцы остановились на полпути. Черт! За свою жизнь я приходил сюда бесчисленное множество раз, и никогда Хойт не спрашивал: «Кто там?» Он был из людей, предпочитающих словам действия. Прятаться в кустах не в его стиле, Хойт в жизни ничего не боялся. Вы звоните в дверь – он открывает, встречаясь с вами лицом к лицу.
Я глянул назад: Тириз с Брутусом уже умчались, с их внешностью негоже болтаться возле дома белого копа в белом квартале.
– Бек?
Деваться некуда. Я вспомнил про пистолет. Взявшись левой рукой за дверную ручку, правую я опустил в карман. На всякий случай. Приоткрыл дверь и просунул голову в щель.
– Иди в кухню! – послышался голос Хойта.
Я вошел. В доме пахло лимоном – похоже на один из тех дезинфицирующих приборов, что вставляются в розетку. Запах показался мне отвратительным.
– Есть будешь? – спросил Хойт.
Я все еще не видел его.
– Нет, спасибо.
Я двинулся в кухню. Прошел мимо старых фотографий на камине и на этот раз не зажмурился. Когда мои ноги зашуршали по линолеуму, я огляделся. Пусто. Я уже собрался выйти, когда почувствовал прикосновение холодного металла к затылку.
– Ты вооружен, Бек?
Я молча замер.
Не убирая пистолета, Хойт ощупал меня свободной рукой. Нашел «глок», вытащил и швырнул через всю кухню.
– Кто привез тебя?
– Двое друзей, – с трудом проговорил я.
– Что за друзья?
– Какая вам разница, черт побери?
Он отпустил меня. Я повернулся. Дуло смотрело прямо в грудь, оно казалось огромным – гигантский рот, готовый проглотить меня целиком, со всеми потрохами. Трудно было отвести взгляд от этого темного ледяного туннеля.
– Ты пришел убить меня? – осведомился Хойт.
– Что?! Нет.
Я заставил себя посмотреть на тестя. Он был небрит, глаза покраснели, все тело тряслось. Пил. И пил много.
– Где миссис Паркер? – спросил я.
– В надежном месте.
Странный ответ.
– Я отослал ее.
– Зачем?
– Я думал, ты знаешь.
Может быть, и знал. Или начинал догадываться.
– Зачем мне убивать вас, Хойт?
Паркер все еще держал пистолет на уровне моей груди.
– А ты всегда носишь с собой оружие, Бек? За это я бы мог бросить тебя в кутузку.
– Вы поступили со мной гораздо хуже, – отрезал я.
Его лицо осунулось. С губ сорвался стон.
– Чье тело мы кремировали тогда, Хойт?
– Так ты ни черта не знаешь!
– Я знаю, что Элизабет жива.
Его плечи дрогнули, однако оружие осталось на том же уровне. Я увидел, как напряглась рука, держащая пистолет, и на какое-то мгновение поверил, что Хойт нажмет сейчас на курок. Отскочить? Бесполезно, он пристрелит меня секундой позже, вот и все.
– Сядь, – мягко сказал тесть.
– Шона видела описание вскрытия. Мы догадались, что в морге была не Элизабет.
– Сядь, – повторил Хойт, поднимая пистолет, и мне показалось, что, если я не послушаюсь, он выстрелит.
Паркер провел меня обратно в гостиную. Я сел на пресловутую кушетку, хранительницу дорогих моему сердцу секретов, подозревая, что все они покажутся детскими сказками по сравнению со взрывом, который вот-вот раздастся в этой комнате.
Хойт уселся напротив. Его рука будто совсем не уставала, пистолет по-прежнему смотрел прямо на меня. Тренировка, наверное. Видно было, как измучен этот человек, истощение струилось из него, как газ из плохо завязанного воздушного шарика. Он сдувался прямо на глазах.
– Что происходит? – спросил я.
– Почему ты считаешь, что Элизабет все еще жива? – осведомился Паркер вместо ответа.
Я промолчал. Может, это ошибка и он вовсе ничего не знает? Нет, немедленно понял я. Он видел тело в морге, опознавал его. И тут я вспомнил сообщение.
Не говори никому...
Неужели я зря пришел сюда?
И опять нет. Сообщение было отослано три дня назад – практически в иную эру. Теперь я просто обязан был принимать какие-то решения, должен был действовать, идти напролом.
– Ты видел ее? – спросил тесть.
– Нет.
– Где она?
– Не знаю.
Внезапно Хойт поднял голову и приложил палец к губам, показывая, чтобы я молчал. Он встал и прокрался к окну. Занавески были задернуты. Хойт осторожно отодвинул одну из них и выглянул сбоку.
Я поднялся.
– Сядь.
– А вы стреляйте, Хойт.
Он посмотрел на меня.
– Элизабет в беде, – сказал я.
– И ты думаешь, что можешь помочь ей? – Он презрительно фыркнул. – В ту ночь я спас жизнь вам обоим. А что сделал ты?
Я почувствовал, как что-то дрогнуло в груди.
– Потерял сознание, – ответил я.
– Верно.
– Вы... – Слова выговаривались с трудом. – Вы спасли нас?
– Сядь.
– Если вы знаете, где она...
– Если бы я знал, где она, я бы тут с тобой не беседовал.
Я сделал шаг к нему. И еще один. Он угрожающе вздернул пистолет. Я не остановился, пока дуло не уперлось мне в живот.
– Либо говорите все, либо стреляйте.
– Ты готов к такому выбору?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40