— Кто последняя так называемая жена Пулатова? Не пытались ее найти?
— Он с ней месяц назад расстался.
— И не завел еще новой? — Хорошо зная Виталия, я искренне удивился.
— Пока нет. — По голосу полковника и по поднятым бровям я понял, что он капитана тоже знает хорошо.
— Найдется. Такие люди не пропадают, как какие-нибудь уличные бомжи. Обязательно найдется. Надо через телефонную станцию проверить все его последние звонки. От него и к нему.
— ФСБ все звонки прослушивала.
— Они проверяют по-своему, вы проверьте по-своему... Он должен был оставить зацепку.
— Ладно. Хотелось бы, конечно, посадить вас с капитаном Пулатовым за один стол и откровенно поговорить. Но пока это невозможно. Придется нам разговаривать вдвоем.
— О том же?
— О том же. Что вы подозреваете? Я посмотрел на него прямо.
— Нет. Так не годится. Мне нужна зацепка. У меня была мысль, что ФСБ хочет использовать меня как киллера, вынудив обстоятельствами. А потом ликвидировать и свалить всю вину на ГРУ.
— Тогда при чем здесь Пулатов? Нет, тут другое... Есть для вас зацепка. Очень интересная. Если это как раз то, что интересует ФСБ, то игра стоит свеч. И тогда понятен риск, на который пошел генерал Легкоступов, организуя убийство Таманца.
— Что за зацепка?
— Александр Иванович Радян. Это имя вам что-то говорит?
Чуть не минуту помолчав, я откинулся на спинку стула. Одно такое долгое молчание яснее ясного обрисовало ситуацию полковнику. Это имя очень много мне говорило, хотя не настолько, чтобы впечатлить и заставить понять ситуацию. Я не увидел прямой связи между Радяном и интересом ФСБ к моей персоне и персоне капитана Пулатова.
Понятнее вопрос не стал.
— Профессор Радян? Где он сейчас?
— В восемьдесят шестом году он поехал отдыхать в Пицунду. В отпуск поехал, по путевке. В санаторий Министерства обороны. Объявился уже в Италии. Там он обратился к американскому консулу с просьбой о политическом убежище.
— О политическом? — Я все же удивился.
— Именно. Вот тогда мы вскрыли его сейф и обнаружили пропажу многих важных документов.
— Что было дальше?
— Профессор Радян слишком плохо плавал. А в Адриатическом море в те дни шла слишком сильная волна. Нырнул и не вынырнул...
— Я понял. Но какое отношение имеет Радян ко мне и к Пулатову? Единственное, он отправлял нас обоих на инвалидность. И перед этим проводил психологическую реабилитацию.
— ФСБ взялась за вас только после того, как к ним попали некоторые из документов Радяна. Оттуда, из-за границы.
— И что?
Полковник Мочилов выдержал паузу, подчеркивая значимость следующей фразы.
— Давайте думать. Вместе. — Он не предложил. Он сказал утвердительно, как о чем-то давно решенном.
— Давайте, — согласился я. Оснований для отказа я не увидел.

Глава XVII
1
— Надо немедленно перекрыть город. Причем только своими силами, — категорично сказал Легкоступов. — Привлекать посторонних я запрещаю.
— Милиция, товарищ генерал, объявила операцию «Перехват». Независимо от нас. Дело сразу к ним поступило. Посты на всех дорогах, на речном и железнодорожном вокзалах, в аэропорту, — угрюмо доложил майор Рамзин. Ему явно не нравилось, как москвичи лезут во внутренние дела полуторамиллионного города, но противостоять действиям головного управления он не мог и вынужден был подчиняться. Однако хотя бы внешним видом показать недовольство себе позволил.
Геннадий Рудольфович уловил в голосе майора раздражение. И понял его происхождение. В последние годы на местах все так москвичей встречают. Нигде в России их не любят, словно москвичи — это отдельная нация.
— Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Ангелов попал в руки милиции. Лучше самим его упустить, чем отдать им...
— Наши тоже задействованы в поиске. Но работают автономно. У милиции нет фотографии Ангелова, у наших есть. Людей, к сожалению, не хватает. Мы не можем снять на это дело весь личный состав управления. Никто нам этого не разрешит, да и своих дел столько, что дай бог справиться. Но все, что можно было, уже задействовали.
— А убийство вашего доморощенного крупного бизнесмена — это не дело вашего управления? — спросил генерал.
— Не мы организовывали это убийство... Фраза прозвучала, как пощечина. Генерал не привык, чтобы с ним так разговаривали. В первый момент даже дыхание в горле комком встало от возмущения.
Но Легкоступов понял.
Никогда какой-то майор не посмел бы так разговаривать с московским генералом. Никогда, если бы не чувствовал за спиной сильной поддержки...
Только вот откуда эта поддержка идет?
Местное начальство потакает? Это несомненно.
Но и у местного начальства для такого решения должны быть развязаны руки. Причем настолько развязаны, что генерала чуть ли не откровенно в убийстве обвиняют. Ну, если и не в убийстве, то в соучастии, в организации... Значить это может только одно — опять вмешивается отдел внутренних расследований... И ухо надо держать востро...
Машина ходко шла по направлению к городу.
Аэропорт от жилых районов сравнительно далеко, и время для раздумий у генерала в избытке. А подумать есть о чем. Те же самые «жучки» на квартире и на даче... Если это в самом деле работа не ГРУ, а своих же? Но он вроде бы дома важных разговоров не вел. А на даче вообще редко появляется. И не с кем ему вести разговоры, если даже сотрудники отдела ничего не знают.
— Какие еще есть возможности покинуть город? — прекращая бесполезный и грозящий несвоевременным обострением отношений спор, спросил Легкоступов, с трудом возвращаясь мыслями к нынешней ситуации.
Приехавшие с ним офицеры слушали молча и в разговор пока не вступали. Но они уже поняли, что дела здесь просто у них не пойдут.
— Сколько угодно возможностей, — устало махнул рукой Рамзин. — У нас население в городе больше полутора миллиона. Волга под боком. Лодок и катеров — не перечесть. Садись на лодку, на катер, на яхту и — гуляй по волне... Особенно в темноте. На реке всех не перехватишь, потому что погода такая — не захочешь, а на воду поедешь, если плавать умеешь. Треть города у Волги сосредоточена.
— Тогда какой смысл в операции «Перехват»?
— Никакого, я считаю, смысла. Милиции это нужно для отчета. Ну, пару машин украденных найдут. Пару пистолетов и гранат. Наркотики. Вот и весь улов. На моей памяти нет ни одного случая, чтобы удалось перехватить нужного человека.
— Но Ангелу после убийства важно прибыть в Москву как можно раньше. Чтобы там показаться, будто бы и не уезжал. Ему нужно сделать алиби...
— За час до вашего прилета не явился пассажир на московский рейс.
— Тоже следует проверить.
— В Москве-то его хоть ждут? — поинтересовался Рамзин между делом. — Перехватят, если что?
— Там его даже очень ждут.
И генерал вздохнул, зная, как сложно в большом потоке пассажиров выловить нужного человека. Ангел не дурак, чтобы лететь прямым рейсом и по своим документам. Он сначала в какой-то другой город заглянет, потом уже оттуда в Москву вылетит.
— Ладно, будем разбираться, что тут у вас происходит... — Генерал специально сказал эту фразу очень серьезно, даже слегка устало, словно он прибыл с миссией наделенного полномочиями проверяющего. И посмотрел на майора — как отреагирует.
Тот не отреагировал никак. Словно ему было наплевать на мнение столичных сотрудников. Они — в том числе и генерал — для него не начальство. Своего хватает...
— Когда материалы дела можно посмотреть? — спросил подполковник Сазонов, чувствуя, что в разговоре опять настал момент напряжения и следует поддержать генерала. И поставить на место зарвавшегося майора.
— Утром запросим через прокуратуру.
— А нельзя сразу?
— Сразу, товарищ подполковник, у нас даже кошки не родятся. Материалы, я думаю, еще не готовы. Хотя я лично предупредил, чтобы делали все в двух экземплярах. Или хотя бы ксерокопии приготовили...
— Не надо было показывать свою заинтересованность, — сказал Легкоступов — Через прокуратуру еще ладно, а милиции не надо было... Я же особо насчет этого предупреждал.
— Мы всегда все дела по заказным убийствам требуем. Это не вызывает подозрений в заинтересованности.
— Будем надеяться...
— Кстати, — спросил майор Соломин, — как фамилия пассажира, который не явился на московский рейс?
— Минутку... — Майор Рамзин снова достал блокнот и нашел нужную страницу. — Айвазян Рамзес Эдуардович... И данные паспорта...
Москвичи набрали в рот воздух и все вместе не могли его выпустить. Рамзин понял...
2
— Что это за документы? — спросил я полковника. — Сразу предупреждаю! единственное, что я знаю про профессора Радяна — что он долго лечил меня и капитана Пулатова в реабилитационном центре типа этого. Разве что сам центр был чуть покрупнее. Со своим небольшим полигоном и...
— Я знаю, где это было, — сказал полковник.
— И за те почти полгода, что я провел в центре, профессор остался для меня загадкой. Он никогда ничего не рассказывал о себе в отличие от большинства психотерапевтов, в основном занятых самолюбованием. Это у них профессиональное. Таким образом они и себя, и других пытаются убедить, будто на что-то серьезное годятся.
— А вы считаете, они не годятся?
— Только редкие исключения. Но разговор не о них. Разговор о профессоре и о документах, — вернулся я к волнующей меня теме.
— Что касается документов, то до нас они не дошли. ФСБ получила их у кого-то из американцев. Думаю, нынешние успехи американской науки в области генетики — это некое продолжение темы профессора Радяна.
— Какие успехи? — попросил я уточнить. Полковник поднял на меня удивленные глаза.
— Вы что, телевизор не смотрите? Уже неделю по каждому каналу об этом говорят. Президент США выступает с обращением к американскому народу.
— Я две недели провел в автобусе...
— Я в курсе...
— А потом было просто не до телевизора. Так что за успехи у американцев?
— Они сумели записать генетическую карту человека.
— Это мне ничего не говорит. Я слишком далек от генетики и потому не могу даже обрадоваться за американцев.
— Американцы считают это самым большим открытием тысячелетия. Если научиться воздействовать на генную структуру, то можно с успехом лечить многие ранее неизлечимые болезни. Даже рак победить. И СПИД. Это то, о чем все говорят... А не говорят о другом — можно произвольно изменять не только способности человека к оздоровлению, но и его психологию, делать его суперсильным, супербыстрым и супербесстрашным. Это же известная мечта американцев — суперчеловек. Или — суперсолдат.
— Это в самом деле интересно. Перспективы заманчивы. Так что же мешает американцам создать принципиально новый суперкорпус суперморской суперпехоты? Не думаю, что недостаток средств.
Полковник юмор оценил и усмехнулся. К американцам он, похоже, относится так же, как я. Удивляться здесь нечему. Это дипломаты типа недавнего министра иностранных дел Козырева пусть американцам хвосты языком чистят, а каждый офицер будет видеть в американском офицере потенциального противника.
— Они не умеют воздействовать на генетический код человека. Записать сумели, а воздействовать не умеют. Иначе говоря, читать научились, но не умеют писать.
— И что?
— А наши ученые, не умея считывать код полностью, научились воздействовать на отдельные участки.
Я поморщился.
— Это все, полковник, чрезвычайно интересно. Только я не совсем понимаю, какое отношение к этому имеет профессор Радян. И уж тем более — какое отношение имеем к этому мы с Пулатовым.
Он удивился моей простоте.
— Профессор Радян как раз и занимался проблемами воздействия на отдельные участки генетической решетки — это его основной профиль. В своей лаборатории он сумел создать бойцовских крыс. Представляете, что это такое — живучесть и хитрость крысы объединена с отвагой бультерьера и быстротой реакции кобры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50