Но, возможно, не так уж это и забавно, в конце концов. В итоге произошло убийство.
На последней странице – несколько небрежных записей, которые непросто расшифровать. Содержимое загадочно.
19 января: ресторан «Киндзё», Акасака 7. 15: Миура пешком. 7. 30: Наканиси на «тойоте-краун». 7. 35: Торияма на «Мерседесе».
Впервые за четыре года эти трое встретились в одной комнате. Структура зла завершена. 9. 30: Миура пешком.
9.45: Наканиси на «тойоте-краун» с гейшей. 10. 05: Торияма на «Мерседесе». Звонит Миуре в министерство, благодарит за организацию встречи. Уверен в предстоящих выборах.
Последняя часть удивляет. Мори никогда не предполагал, что Танигути способен подслушать разговор по мобильнику. Может, хватит недооценивать старого друга.
Мори кладет бумаги обратно в портфель, портфель запихивает обратно в ящик. Закрывает дверь за собой, ступает вниз по лестнице – шаги такие громкие, что резонируют в хрупких глубинах здания. Он думает о том, как истолковать увиденное в спрятанной папке.
Наканиси, Миура, Торияма – «структура зла», связанная круговой сетью сделок. Третьесортные лекарства «Наканиси» продаются по первосортной цене. Торияма получает финансирование для своей платформы «политических реформ». Миура получает деньги на шикарную жизнь, включая любовницу в Гиндзе. Мори припоминает содержимое старинного ящика в доме Миуры: бухгалтерские книги, долговые расписки, фотографии офисных зданий в Иокогаме. Вне сомнений, Миура – не только приемный сын Ториямы, но и его банкир. Миура, вместе со своей женой, контролировал поток нелегальных поступлений Ториямы, вероятно, через такие международные компании, как «Услуги по здравоохранению Азии». Как гипотеза, звучит убедительно, даже неудивительно. Единственное, что удивляет, – Танигути, человек, дышащий черным туманом всю последнюю четверть века, счел это достаточным резоном для убийства.
На выходе Мори сует голову в дверь якитории. Хозяин сидит за прилавком в темноте и смотрит бейсбольный матч по маленькому телевизору.
– Спасибо вам за помощь, – говорит Мори.
– Ладно, – говорит хозяин, отрываясь от телевизора. – Хотите, чтобы я передал что-нибудь Танигути?
– Нет, пожалуйста, никаких сообщений.
– Так я и думал. Ну, вы же нашли, что искали?
Мори кивает:
– Более-менее. Слушайте, если вам не трудно, я бы задал еще один детективный вопрос.
Хозяин делает большую затяжку «Майлд Севен»:
– Вы хотите спросить меня, помню ли я, что произошло в одну из ночей три месяца назад, а я говорю вам: нет, не помню. Обычные люди, не детективы, не помнят таких вещей, а если помнят, то это обычно неправда.
– Мой вопрос будет проще. Танигути-сан когда-нибудь говорил о видеоиграх, может быть, играл в них?
Хозяин выпускает облако сизого дыма.
– Видеоигры? – фыркает он. – Вы шутите. Единственное развлечение, которое интересует Танигути-сана, – бейсбол.
Мори благодарит его, выныривает из-под навеса. Он на грани раскрытия дела, но зависимость между Черным Клинком и Миурой по-прежнему остается неудовлетворительно неясной. Морось иссякает, дождь – как линии стальной проволоки. Мори отруливает «хонду» от стены, вытирает седло полой плаща. Надевая шлем, он чувствует, что его трогают за плечо. Оборачивается и встречает взгляд молодого человека, который принес дыню в прошлый раз, когда Мори заходил в якиторию.
– Я слышал, как вы говорили с моим отцом, – говорит он. – Это правда, вы настоящий детектив?
– На моей визитке так написано, – говорит Мори. – Значит, должно быть правдой, так?
– Здорово! Вы, наверное, видели и делали кучу удивительных вещей.
– Не так много, как ты думаешь, – говорит Мори. Этот разговор уже начинает его утомлять.
– Но я слышат ваш последний вопрос. Я сразу понял, что вы очень хороший детектив.
Мори безучастно смотрит на него. Похоже, на парня нетрудно произвести впечатление.
– Я хочу сказать, он никогда не говорил со мной о видеоиграх, только про бейсбол.
– И что? – переспрашивает Мори с возрастающим раздражением.
– И то, что вы точно хороший детектив. Потому что на самом деле Танигути-сан очень даже интересуется видеоиграми. Всего пару недель назад я видел у него на столе коробку.
Мори снимает шлем и вглядывается в широкое лицо парня.
– А ну-ка? – тихо говорит он.
– Я принес ему тарелку куриных горлышек, и там посреди стола лежала коробка с видеоигрой. Я спросил его, что за игра, но он разозлился и не стал говорить. Он в последнее время часто злится по всяким пустякам.
Мори сочувственно кивает.
– Знаю, – говорит он. – А теперь, если хочешь оказать мне очень большую помощь, постарайся припомнить, что это была за игра.
– Это просто, – говорит молодой человек. – Одна из моих любимых.
– «Черный Клинок», да? Молодой человек изумленно смеется:
– Абсолютно верно! Как вы угадали? Мори скромно пожимает плечами.
– Опыт, – говорит он. – Я ведь все-таки детектив.
На входе в ресторан «Ямато» вас встречает ряд стройных юных девушек с оленьими глазами, в домотканых коричневых кимоно. Они выводят полные энтузиазма трели, приветствуя вас:
– Добро пожаловать, достопочтенный гость!
– Любезно просим вас войти!
Одна ведет вас по бамбуковой дорожке, мостиком перекинутой через ручеек, затем на татами в отдельную комнатку, искусно украшенную цветочными композициями и ширмами, расписанными тушью.
На заднем плане: мшистый садик, где тихо вращается водяное колесо, большой каменный фонарь, зеркальный карп пускает пузыри в неглубоком пруду.
Вокруг: пение птиц, нежный звон колокольцев – умиротворяющие звуки хорошо обставленного загородного трактира.
Окон нет, поэтому ничто не напоминает вам, что ресторанчик расположен на пятнадцатом этаже небоскреба, в котором также размещается один из самых больших универсамов Токио и головные офисы страховой компании «Мицукава» и компании «Мицукава-цемент».
Митчелл сегодня вечером впервые в «Ямато». Он сидит, скрестив ноги, перед низким столиком, потягивает сакэ из чашечки размером с наперсток, тыкает палочками в странный набор закусок на тарелке в форме полумесяца. Все крошечное, тщательно уложенное, деликатно окрашенное, безвкусное. Все намерено притворяться чем-то иным. Кусочек рыбного блюда в форме листка, кучка икры лосося в форме цветка, шарик соевого творога в форме яичка ржанки. В этом городе ничто, даже еда, не может быть собой.
Пять минут спустя: громкая иностранная речь с той стороны раздвижной двери.
– О'кей, вот мы и на месте. Хотите подключить ноутбук? Пройдем дальше. Там во всех комнатках есть модемный доступ.
Безошибочно узнаваемые интонации Саши де Глазье. К счастью, сегодня она решила общаться по-английски, а не по-немецки, не по-французски и не по-испански.
– Прекрасный выбор, Саша. Вы хорошо знаете местные рестораны.
Этот голос, льстивый и вкрадчивый, заставляет Митчелла скрипнуть зубами. Не кто иной, как Скотт Хамада, неутомимый раздувала акций «Мега», глобальный ресурс братьев Силверман, его безмерное сиятельство.
– Такова работа, Скотт. Когда нанимаешь столько людей, сколько приходится мне, нужно знать хренову тучу ресторанов в хреновой туче городов.
Голоса удаляются по дорожке. Митчелл мрачно пялится в ломтик батата, притворяющийся корнем лотоса. Баварцы уже отменили запрет на наем новых сотрудников. И, как она и обещала, Митчелл вылетит первым. Само по себе скверно, но быть замененным этим курильщиком сигар, Скоттом Хамадой! Одна мысль заставляет его передернуться от муки.
Приносят скияки: сначала котелок с водой, потом тонкие ломтики сырой говядины, тарелки овощей, лапши, соевого творога. Официантка зажигает горелку под чашей, добавляет соевый соус, потом длинными лакированными палочками опускает ингредиенты в закипающую воду.
– Когда будет готово? – спрашивает Митчелл. Официантка снова улыбается. Вне сомнений, она улыбалась бы точно так же, даже если бы Митчелл сообщил ей, что хочет пописать в пруд с карпами.
– Вы прекрасно говорите по-японски, иностранец-Сан.
Митчелл морщится. Он знает, что тем иностранцам, кто на самом деле хорошо говорит по-японски, таких комплиментов не делают.
– Я спрашиваю, когда будет готово? Отвечайте на мой вопрос! – На этот раз он использует хриплое горловое рычание, подслушанное у Мори.
Улыбка официантки замерзает:
– Все будет готово тогда, когда захочет уважаемый клиент.
Она вынимает из передника пульт управления и показывает, как контролировать силу огня.
– Замечательно, – говорит Митчелл, по-прежнему имитируя интонации Мори. – Тогда я выйду на минутку, о'кей?
Он оставляет официантку заботиться о котелке скияки и фланирует по дорожке туда, куда прошли Саша и Хамада. В кабинках хорошая звукоизоляция, и чтобы подслушать, приходится наклоняться к раздвижным дверям. По дороге ему попадается несколько официанток, но они притворяются, что не замечают, чем он занимается. Наконец, рядом с густой бамбуковой рощей, он находит ту самую комнату. Судя по голосам внутри, предварительные ласки уже закончились.
– Будет большой честью работать с вами, Саша. Все говорят, что вы настоящий профессионал.
– Я не выношу лузеров. Они как опухоли. Их надо вырезать, пока они не начали разрастаться.
Митчелл теребит нижнюю губу. Неприятно представлять себе Сашу со скальпелем в руке.
– Я по натуре победитель, – говорит Хамада. – И мои условия – условия победителя. Мне нужна справедливая цена.
Саша пользуется его словами.
– Я знаю, откуда вы, Скотт. Мы можем создать довольно изобретательную структуру вознаграждения: комиссионный бонус, теневые опционы, доля участия в любых сделках, которые вы инициируете. Кстати, кто ваша жена по гражданству?
– Она из Канады.
– О'кей, если вы сможете поменять ей гражданство на голландские Антильские острова, мы применим одну клевую программу минимизации налогов…
Уши Митчелла краснеют. Ему кажется, что он подслушивает что-то порнографическое. Надо ли говорить, что ни один из элементов «изобретательной структуры» ему никогда не предлагался. Он придвигается ближе, прикладывает ухо к дверной панели. Голоса звучат гораздо яснее. Тон Хамады делается совершенно сиропным.
– Интересно, – произносит он. – Но о каком порядке цифр мы говорим?
– Это в высшей степени подходящий порядок цифр, Скотт. Честно говоря, я уже набросала нечто вроде контракта. Посмотрите, подходит ли вам такое?
Митчелл зажмуривается. Все еще хуже, чем он думал, гораздо хуже. В этот самый момент Хамада держит в руках письменный договор на то рабочее место, которое сейчас занимает Митчелл. Он может прямо сейчас его подписать, и тогда Митчеллу даже не придется завтра появляться на работе.
Шелест бумаги. Хамада, судя по всему, возбужден увиденным; возможно, даже сексуально.
– Мм-мм… х-хех… мда-а-а… мм-ммм…
– Подумайте, Скотт. Я на минутку вас оставлю. Мгновение дикой паники. Митчелл отпрыгивает от двери и врезается в официантку, завернутую в кимоно, с деревянным подносом над головой, который она придерживает одной рукой. Поднос накреняется. Официантка испуганно визжит и хватает Митчелла за плечо, чтоб удержать равновесие, но не удерживает, и оба валятся на бок, на пол. Сасими рассыпается, поднос громыхает, фарфор бьется вдребезги.
– Какого хрена тут происходит?!
Контральто глубже, латиноамериканский акцент отчетливей. Митчелл поворачивается на бок, видит шпильки, черные чулки, исчезающие под серой шерстяной юбкой. Над ним стоит Саша де Глазье. Из-за плеча у нее выглядывает Скотт Хамада.
– Митчелл, недотепа проклятый, – говорит Хамада, качая головой и ухмыляясь. – Скажи, ради бога, что ты тут делаешь?
Митчелл поднимается. С пиджака и рубашки капают соевый соус и сакэ.
– Ничего особенного, – говорит он твердо. – А что здесь делаешь ты?
Ухмылка Хамады растягивается до краев лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
На последней странице – несколько небрежных записей, которые непросто расшифровать. Содержимое загадочно.
19 января: ресторан «Киндзё», Акасака 7. 15: Миура пешком. 7. 30: Наканиси на «тойоте-краун». 7. 35: Торияма на «Мерседесе».
Впервые за четыре года эти трое встретились в одной комнате. Структура зла завершена. 9. 30: Миура пешком.
9.45: Наканиси на «тойоте-краун» с гейшей. 10. 05: Торияма на «Мерседесе». Звонит Миуре в министерство, благодарит за организацию встречи. Уверен в предстоящих выборах.
Последняя часть удивляет. Мори никогда не предполагал, что Танигути способен подслушать разговор по мобильнику. Может, хватит недооценивать старого друга.
Мори кладет бумаги обратно в портфель, портфель запихивает обратно в ящик. Закрывает дверь за собой, ступает вниз по лестнице – шаги такие громкие, что резонируют в хрупких глубинах здания. Он думает о том, как истолковать увиденное в спрятанной папке.
Наканиси, Миура, Торияма – «структура зла», связанная круговой сетью сделок. Третьесортные лекарства «Наканиси» продаются по первосортной цене. Торияма получает финансирование для своей платформы «политических реформ». Миура получает деньги на шикарную жизнь, включая любовницу в Гиндзе. Мори припоминает содержимое старинного ящика в доме Миуры: бухгалтерские книги, долговые расписки, фотографии офисных зданий в Иокогаме. Вне сомнений, Миура – не только приемный сын Ториямы, но и его банкир. Миура, вместе со своей женой, контролировал поток нелегальных поступлений Ториямы, вероятно, через такие международные компании, как «Услуги по здравоохранению Азии». Как гипотеза, звучит убедительно, даже неудивительно. Единственное, что удивляет, – Танигути, человек, дышащий черным туманом всю последнюю четверть века, счел это достаточным резоном для убийства.
На выходе Мори сует голову в дверь якитории. Хозяин сидит за прилавком в темноте и смотрит бейсбольный матч по маленькому телевизору.
– Спасибо вам за помощь, – говорит Мори.
– Ладно, – говорит хозяин, отрываясь от телевизора. – Хотите, чтобы я передал что-нибудь Танигути?
– Нет, пожалуйста, никаких сообщений.
– Так я и думал. Ну, вы же нашли, что искали?
Мори кивает:
– Более-менее. Слушайте, если вам не трудно, я бы задал еще один детективный вопрос.
Хозяин делает большую затяжку «Майлд Севен»:
– Вы хотите спросить меня, помню ли я, что произошло в одну из ночей три месяца назад, а я говорю вам: нет, не помню. Обычные люди, не детективы, не помнят таких вещей, а если помнят, то это обычно неправда.
– Мой вопрос будет проще. Танигути-сан когда-нибудь говорил о видеоиграх, может быть, играл в них?
Хозяин выпускает облако сизого дыма.
– Видеоигры? – фыркает он. – Вы шутите. Единственное развлечение, которое интересует Танигути-сана, – бейсбол.
Мори благодарит его, выныривает из-под навеса. Он на грани раскрытия дела, но зависимость между Черным Клинком и Миурой по-прежнему остается неудовлетворительно неясной. Морось иссякает, дождь – как линии стальной проволоки. Мори отруливает «хонду» от стены, вытирает седло полой плаща. Надевая шлем, он чувствует, что его трогают за плечо. Оборачивается и встречает взгляд молодого человека, который принес дыню в прошлый раз, когда Мори заходил в якиторию.
– Я слышал, как вы говорили с моим отцом, – говорит он. – Это правда, вы настоящий детектив?
– На моей визитке так написано, – говорит Мори. – Значит, должно быть правдой, так?
– Здорово! Вы, наверное, видели и делали кучу удивительных вещей.
– Не так много, как ты думаешь, – говорит Мори. Этот разговор уже начинает его утомлять.
– Но я слышат ваш последний вопрос. Я сразу понял, что вы очень хороший детектив.
Мори безучастно смотрит на него. Похоже, на парня нетрудно произвести впечатление.
– Я хочу сказать, он никогда не говорил со мной о видеоиграх, только про бейсбол.
– И что? – переспрашивает Мори с возрастающим раздражением.
– И то, что вы точно хороший детектив. Потому что на самом деле Танигути-сан очень даже интересуется видеоиграми. Всего пару недель назад я видел у него на столе коробку.
Мори снимает шлем и вглядывается в широкое лицо парня.
– А ну-ка? – тихо говорит он.
– Я принес ему тарелку куриных горлышек, и там посреди стола лежала коробка с видеоигрой. Я спросил его, что за игра, но он разозлился и не стал говорить. Он в последнее время часто злится по всяким пустякам.
Мори сочувственно кивает.
– Знаю, – говорит он. – А теперь, если хочешь оказать мне очень большую помощь, постарайся припомнить, что это была за игра.
– Это просто, – говорит молодой человек. – Одна из моих любимых.
– «Черный Клинок», да? Молодой человек изумленно смеется:
– Абсолютно верно! Как вы угадали? Мори скромно пожимает плечами.
– Опыт, – говорит он. – Я ведь все-таки детектив.
На входе в ресторан «Ямато» вас встречает ряд стройных юных девушек с оленьими глазами, в домотканых коричневых кимоно. Они выводят полные энтузиазма трели, приветствуя вас:
– Добро пожаловать, достопочтенный гость!
– Любезно просим вас войти!
Одна ведет вас по бамбуковой дорожке, мостиком перекинутой через ручеек, затем на татами в отдельную комнатку, искусно украшенную цветочными композициями и ширмами, расписанными тушью.
На заднем плане: мшистый садик, где тихо вращается водяное колесо, большой каменный фонарь, зеркальный карп пускает пузыри в неглубоком пруду.
Вокруг: пение птиц, нежный звон колокольцев – умиротворяющие звуки хорошо обставленного загородного трактира.
Окон нет, поэтому ничто не напоминает вам, что ресторанчик расположен на пятнадцатом этаже небоскреба, в котором также размещается один из самых больших универсамов Токио и головные офисы страховой компании «Мицукава» и компании «Мицукава-цемент».
Митчелл сегодня вечером впервые в «Ямато». Он сидит, скрестив ноги, перед низким столиком, потягивает сакэ из чашечки размером с наперсток, тыкает палочками в странный набор закусок на тарелке в форме полумесяца. Все крошечное, тщательно уложенное, деликатно окрашенное, безвкусное. Все намерено притворяться чем-то иным. Кусочек рыбного блюда в форме листка, кучка икры лосося в форме цветка, шарик соевого творога в форме яичка ржанки. В этом городе ничто, даже еда, не может быть собой.
Пять минут спустя: громкая иностранная речь с той стороны раздвижной двери.
– О'кей, вот мы и на месте. Хотите подключить ноутбук? Пройдем дальше. Там во всех комнатках есть модемный доступ.
Безошибочно узнаваемые интонации Саши де Глазье. К счастью, сегодня она решила общаться по-английски, а не по-немецки, не по-французски и не по-испански.
– Прекрасный выбор, Саша. Вы хорошо знаете местные рестораны.
Этот голос, льстивый и вкрадчивый, заставляет Митчелла скрипнуть зубами. Не кто иной, как Скотт Хамада, неутомимый раздувала акций «Мега», глобальный ресурс братьев Силверман, его безмерное сиятельство.
– Такова работа, Скотт. Когда нанимаешь столько людей, сколько приходится мне, нужно знать хренову тучу ресторанов в хреновой туче городов.
Голоса удаляются по дорожке. Митчелл мрачно пялится в ломтик батата, притворяющийся корнем лотоса. Баварцы уже отменили запрет на наем новых сотрудников. И, как она и обещала, Митчелл вылетит первым. Само по себе скверно, но быть замененным этим курильщиком сигар, Скоттом Хамадой! Одна мысль заставляет его передернуться от муки.
Приносят скияки: сначала котелок с водой, потом тонкие ломтики сырой говядины, тарелки овощей, лапши, соевого творога. Официантка зажигает горелку под чашей, добавляет соевый соус, потом длинными лакированными палочками опускает ингредиенты в закипающую воду.
– Когда будет готово? – спрашивает Митчелл. Официантка снова улыбается. Вне сомнений, она улыбалась бы точно так же, даже если бы Митчелл сообщил ей, что хочет пописать в пруд с карпами.
– Вы прекрасно говорите по-японски, иностранец-Сан.
Митчелл морщится. Он знает, что тем иностранцам, кто на самом деле хорошо говорит по-японски, таких комплиментов не делают.
– Я спрашиваю, когда будет готово? Отвечайте на мой вопрос! – На этот раз он использует хриплое горловое рычание, подслушанное у Мори.
Улыбка официантки замерзает:
– Все будет готово тогда, когда захочет уважаемый клиент.
Она вынимает из передника пульт управления и показывает, как контролировать силу огня.
– Замечательно, – говорит Митчелл, по-прежнему имитируя интонации Мори. – Тогда я выйду на минутку, о'кей?
Он оставляет официантку заботиться о котелке скияки и фланирует по дорожке туда, куда прошли Саша и Хамада. В кабинках хорошая звукоизоляция, и чтобы подслушать, приходится наклоняться к раздвижным дверям. По дороге ему попадается несколько официанток, но они притворяются, что не замечают, чем он занимается. Наконец, рядом с густой бамбуковой рощей, он находит ту самую комнату. Судя по голосам внутри, предварительные ласки уже закончились.
– Будет большой честью работать с вами, Саша. Все говорят, что вы настоящий профессионал.
– Я не выношу лузеров. Они как опухоли. Их надо вырезать, пока они не начали разрастаться.
Митчелл теребит нижнюю губу. Неприятно представлять себе Сашу со скальпелем в руке.
– Я по натуре победитель, – говорит Хамада. – И мои условия – условия победителя. Мне нужна справедливая цена.
Саша пользуется его словами.
– Я знаю, откуда вы, Скотт. Мы можем создать довольно изобретательную структуру вознаграждения: комиссионный бонус, теневые опционы, доля участия в любых сделках, которые вы инициируете. Кстати, кто ваша жена по гражданству?
– Она из Канады.
– О'кей, если вы сможете поменять ей гражданство на голландские Антильские острова, мы применим одну клевую программу минимизации налогов…
Уши Митчелла краснеют. Ему кажется, что он подслушивает что-то порнографическое. Надо ли говорить, что ни один из элементов «изобретательной структуры» ему никогда не предлагался. Он придвигается ближе, прикладывает ухо к дверной панели. Голоса звучат гораздо яснее. Тон Хамады делается совершенно сиропным.
– Интересно, – произносит он. – Но о каком порядке цифр мы говорим?
– Это в высшей степени подходящий порядок цифр, Скотт. Честно говоря, я уже набросала нечто вроде контракта. Посмотрите, подходит ли вам такое?
Митчелл зажмуривается. Все еще хуже, чем он думал, гораздо хуже. В этот самый момент Хамада держит в руках письменный договор на то рабочее место, которое сейчас занимает Митчелл. Он может прямо сейчас его подписать, и тогда Митчеллу даже не придется завтра появляться на работе.
Шелест бумаги. Хамада, судя по всему, возбужден увиденным; возможно, даже сексуально.
– Мм-мм… х-хех… мда-а-а… мм-ммм…
– Подумайте, Скотт. Я на минутку вас оставлю. Мгновение дикой паники. Митчелл отпрыгивает от двери и врезается в официантку, завернутую в кимоно, с деревянным подносом над головой, который она придерживает одной рукой. Поднос накреняется. Официантка испуганно визжит и хватает Митчелла за плечо, чтоб удержать равновесие, но не удерживает, и оба валятся на бок, на пол. Сасими рассыпается, поднос громыхает, фарфор бьется вдребезги.
– Какого хрена тут происходит?!
Контральто глубже, латиноамериканский акцент отчетливей. Митчелл поворачивается на бок, видит шпильки, черные чулки, исчезающие под серой шерстяной юбкой. Над ним стоит Саша де Глазье. Из-за плеча у нее выглядывает Скотт Хамада.
– Митчелл, недотепа проклятый, – говорит Хамада, качая головой и ухмыляясь. – Скажи, ради бога, что ты тут делаешь?
Митчелл поднимается. С пиджака и рубашки капают соевый соус и сакэ.
– Ничего особенного, – говорит он твердо. – А что здесь делаешь ты?
Ухмылка Хамады растягивается до краев лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53