Они знали, что в южной части острова нашли тело студентки колледжа с изуродованным лицом и веревкой на шее.
Линли спросил, обыскала ли полиция северную часть острова.
— Они везде совали свои носы, — ответил Дерек. — Вломились прямо через ворота, не успели мы прийти. Нед из-за этого весь день злился. — Он крикнул сквозь скрежет шлифовальной машины: — Правда, приятель?
Если Нед его и услышал, то никак не отреагировал. Он был полностью поглощен каноэ.
— Вы заметили что-нибудь необычное? — спросил Линли.
Дерек выпустил изо рта сигаретный дым и втянул его ноздрями. Он ухмыльнулся, вероятно довольный произведенным впечатлением.
— Вы имеете в виду, кроме двух дюжин полицейских, которые шныряли по кустам и пытались припереть к стене таких парней, как мы?
— Как так? — спросил Линли.
— Обычная история. Какую-то девку из колледжа стукнули. Полицейские пытаются задержать местного, чтобы свалить все на него, а университет бы оставался чистеньким. Спросите об этом Билла.
По-видимому, Билл не испытывал особого желания распространяться на эту тему. Он был занят — ножовкой обрабатывал узкую доску, зажатую старыми красными тисками.
Дерек сказал:
— Сын Билла работает в местной газетенке. Расследовал историю о парне, который будто бы покончил с собой прошлой весной. Университету не понравилось, как стали развиваться события, и они тут нажали на все кнопки и замяли дело. Так здесь все происходит, мистер. — Дерек указал грязным пальцем в направлении центра города. — Университет любит, когда местные пляшут под его дудку.
— Но ведь это давно в прошлом? — спросил Лин-ли. — Я имею в виду борьбу города и университета.
Билл наконец заговорил:
— Смотря кого вы спросите. Дерек добавил:
— Да, все давно в прошлом, если вы говорите с учеными джентльменами. Они не видят ничего плохого, пока их что-нибудь не огреет по лбу. Но с такими, как мы, все обстоит иначе.
Когда Линли шагал к южной оконечности острова и пролезал под лентой полицейского оцепления, то думал о словах Дерека. Как часто он слышал различные разговоры на эту тему, которые не умолкали последние несколько лет. У нас давно нет классовой системы, все это в далеком прошлом. Об этом всегда искренно и из лучших побуждений заявлял тот, чья карьера, происхождение или деньги помогали закрыть глаза на действительное положение вещей. В то время как те, кто не сделал блестящей карьеры, не имел родословной, глубоко уходящей корнями в британскую землю, не был богат или даже не мог сэкономить несколько фунтов от своего недельного заработка, — именно эти люди сознавали всю социальную несправедливость общества.
Вероятно, университет первым станет отрицать наличие барьера между ним и городом. А почему бы и нет? Ведь неприступные крепости почти никогда не раздражают их создателей.
Но все же Линли было трудно связать смерть Елены Уивер с социальными проблемами. Если бы в преступлении был замешан кто-то из местных, интуиция подсказала бы ему, что этот человек был увлечен Еленой. Но из того, что Линли удалось узнать, было очевидно, что никто из местных не был знаком с Еленой.
Линли шел по доскам, которые кембриджские полицейские проложили от кованых железных ворот острова до места преступления. Всё представляющее собой потенциальные улики было собрано и увезено командой экспертов. Остался лишь грубый полузасыпанный круг от костра перед упавшей веткой. Линли подошел к нему и сел.
Какие бы трения ни существовали в отделе судебно-медицинской экспертизы кембриджской полиции, эксперты хорошо выполнили свою работу. Зола от костра была просеяна. Похоже, образцы ее даже были увезены.
Рядом с веткой Линли заметил вмятину от бутылки на влажной земле и вспомнил список того, что перечислила Сара Гордон. Он поразмышлял над этим, представив себе хитрого убийцу, который воспользовался закрытой винной бутылкой, затем вылил вино в реку, тщательно промыл бутылку и вдавил ее в землю, чтобы она стала похожа на валяющийся повсюду мусор. Запачканная грязью бутылка могла пролежать здесь несколько недель. Влагу внутри припишут сырости. Наполненная вином, она могла сойти за орудие, которым ударили девушку и описание которого по-прежнему оставалось весьма расплывчатым. Но если дело обстояло именно так, то как в городе, где студенты хранят запасы выпивки в своих комнатах, найти, откуда эта бутылка?
Линли отодвинул ветку и пошел к поляне, где было найдено тело. Ничто не говорило о том, что вчера утром куча листьев скрывала следы преступления. Хлопушка, английский плющ, крапива и дикая земляника не были измяты, несмотря на то, что каждый листик был внимательно исследован и оценен людьми, наученными отыскивать истину. Линли направился к реке и окинул взглядом широкие просторы болотистой земли, называвшейся Коу-Фен, за которой возвышались башни Питерхауса. Линли разглядывал их, признавая, что они отчетливо видны, что на таком расстоянии их огни, особенно под куполом одного из зданий, вероятно, не были бы заметны только в самый густой туман. Он признавал, что проверяет рассказ Сары Гордон. И также вынужден был признать, что не знает почему.
Линли свернул в сторону от реки и уловил в воздухе безошибочный кислый запах человеческой рвоты, одно легкое дуновение, словно дыхание прошедшей болезни. Он нашел источник запаха на берегу — свернувшуюся лужицу зеленовато-коричневого цвета. Она была комковатая и отвратительная, со следами от лапок и клювов птиц, садившихся на нее. Нагнувшись, чтобы рассмотреть лужицу, Линли вспомнил краткое замечание сержанта Хейверс: соседи оправдали ее, инспектор, ее история подтвердилась, но вы всегда можете спросить ее, что она ела на завтрак, и отправить это экспертам для проверки.
Линли подумал, что, возможно, в этом и состоит проблема с Сарой Гордон. Все в ее истории увязано. Нигде нет ни малейшего прокола.
Зачем вам прокол? Так спросила бы Хейверс. Ваша работа не в том, чтобы хотеть проколов. Ваша работа их находить. А если вы не можете их найти, двигайтесь дальше.
Линли так и решил поступить, возвращаясь обратно по доскам и покидая остров. Он поднимался вверх по тропинке, ведущей к эстакаде, где за воротами начинался асфальт и улица. Напротив были такие же ворота, и он вошел в них посмотреть, что там.
Линли понял, что человек, бегающий по утрам и направляющийся вдоль реки от Сент-Стивенза, добравшись до Болотного шоссе, оказывается перед выбором, куда направиться дальше. Поворот налево — и Елена бы пробежала мимо строительного факультета в направлении Паркерс-Пис и кембриджского полицейского участка. Поворот направо — и она бы направилась к Ньюнем-роуд, и если собиралась бежать далеко, то к Бартон-роуд за ней. Или, теперь заметил Линли, она могла двинуться вперед, через улицу, пробежать во вторые ворота и продолжать бежать на юг вдоль реки. Линли понял, что убийца, кто бы он ни был, должен был не только знать маршрут Елены, но также и эти три возможности. Убийца знал заранее, что, чтобы не упустить Елену, он должен перехватить ее у острова Крузо.
Линли почувствовал, как сквозь одежду пробирается холод, и направился обратно по тому же пути, на этот раз несколько медленнее, только чтобы согреться. Сделав последний поворот от здания сената, где само это здание и внешние стены Гонвилл-энд-Киз-Колледжа служили туннелем для холодного ветра, он увидел сержанта Хейверс, которая появилась из ворот Сент-Стивенза и казалась совсем крошечной на фоне его башен и геральдической резьбы с изображением сказочных зверей с рогами и бивнями, которые поддерживали герб основателя колледжа.
Сержант бесстрастно оглядела Линли:
— Маскируетесь, инспектор? Он присоединился к ней.
— Разве я не сливаюсь с окружением?
— Как боец в камуфляже.
— Ваша искренность меня восхищает. — Линли объяснил, чем занимался, не обращая внимания на недоверчиво приподнятую бровь сержанта при упоминании о следах рвоты Сары Гордон, подтверждающих ее рассказ, и закончил словами: — Я бы сказал, что Елена пробежала весь путь примерно за пять минут, Хейверс. Но если она намеревалась совершить длинную пробежку, то могла менять темп. Так что самое большее — десять минут.
Хейверс кивнула. Она прищурилась в сторону переулка у Кингз-Колледжа и сказала:
— Если сторож действительно видел ее около шести пятнадцати.
— Думаю, в этом мы можем быть уверены.
— …тогда она добралась до острова намного раньше Сары Гордон. Разве не так?
— Если только она не останавливалась на полпути.
— Где?
— Адам Дженн сказал, что живет у Литтл-Сент-Мери. Это меньше чем в квартале от маршрута Елены.
— Хотите сказать, что она останавливалась на утреннюю чашечку чаю?
— Возможно. А возможно, и нет. Но если Адам вчера утром искал ее, то ему было бы нетрудно ее найти, так ведь?
Они пересекли Айви-корт, лавируя между велосипедами, и направились к лестнице.
— Мне нужно принять душ, — сказал Линли.
— Да ради бога, только не просите меня тереть вам спину.
Когда Линли вышел из душа, сержант сидела за его столом, внимательно изучая заметки, которые он написал прошлой ночью. Она устроилась как дома, разбросав по всей комнате свои вещи: один шарф на кровати, другой на спинке кресла, пальто на полу. Раскрытая сумка стояла на столе, и из нее вываливались карандаши, чековая книжка, пластмассовая расческа, у которой не было нескольких зубьев, и оранжевая нагрудная пуговица с надписью «Цыпленок Литтл был прав». Где-то в этом крыле здания ей удалось найти оборудованную служебную комнату. Перед ней стоял полный чайник, из которого она подливала в чашку с золотым ободком.
— Я смотрю, вы достали наш лучший фарфор, — заметил Линли, вытирая волосы полотенцем.
Хейверс постучала по чашке ногтем. Раздался глухой звук, а не мелодичное позвякивание.
— Пластик, — сказала она. — Ваши губы перенесут такое оскорбление?
— Они вытерпят.
— Отлично. — Она налила Линли чашку. — Там было молоко, но в нем плавали белые комки, поэтому я предоставила его будущее науке. — Хейверс бросила в чашку два кусочка сахару, перемешала одним из своих карандашей и передала ему. — Не наденете ли вы рубашку, инспектор? У вас прекрасные грудные мышцы, но я всегда немного теряю голову при виде голого мужского торса.
Линли повиновался, завершив свое одевание, начатое в ледяной ванной в конце коридора. Он взял чашку, подошел к креслу и обулся.
— Что у вас? — спросил он.
Хейверс отодвинула его записную книжку в сторону и развернула стул так, чтобы сидеть лицом к Линли. Она положила правую лодыжку на левое колено, что дало ему возможность увидеть ее носки. Они были красные.
— У нас есть волокна, — сказала она. — Из подмышек ее спортивной куртки. Хлопок, полиэстер и искусственный шелк.
— Они могут быть от одежды в ее шкафу.
— Верно. Да. Эксперты проверяют. .
— Значит, опять мимо.
— Нет, не совсем. — Линли увидел, как Хейверс прячет довольную улыбку. — Волокна были черные.
— Так…
— Да. Я думаю, что он тащил ее до острова, подхватив под мышки, и таким образом оставил эти волокна.
Линли не попался на крючок этого потенциального доказательства виновности.
— А что насчет орудия убийства? Они продвинулись в поисках того, чем ее ударили?
— Они по-прежнему дают то же описание. Это что-то гладкое, тяжелое и не оставило на теле следов. Единственная новость — это то, что они перестали называть орудие стандартным тупым предметом. Они удалили все эти прилагательные, но ищут не покладая рук другие. Шихан хочет пригласить независимых экспертов, поскольку очевидно, что два местных эксперта уже давно не могут прийти к четкому заключению ни по какому вопросу, не говоря уже о согласии.
— Он говорил, что могут быть проблемы с судебно-медицинской экспертизой, — сказал Линли. Он подумал об орудии преступления, поразмыслил о месте, где оно было совершено, и спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Линли спросил, обыскала ли полиция северную часть острова.
— Они везде совали свои носы, — ответил Дерек. — Вломились прямо через ворота, не успели мы прийти. Нед из-за этого весь день злился. — Он крикнул сквозь скрежет шлифовальной машины: — Правда, приятель?
Если Нед его и услышал, то никак не отреагировал. Он был полностью поглощен каноэ.
— Вы заметили что-нибудь необычное? — спросил Линли.
Дерек выпустил изо рта сигаретный дым и втянул его ноздрями. Он ухмыльнулся, вероятно довольный произведенным впечатлением.
— Вы имеете в виду, кроме двух дюжин полицейских, которые шныряли по кустам и пытались припереть к стене таких парней, как мы?
— Как так? — спросил Линли.
— Обычная история. Какую-то девку из колледжа стукнули. Полицейские пытаются задержать местного, чтобы свалить все на него, а университет бы оставался чистеньким. Спросите об этом Билла.
По-видимому, Билл не испытывал особого желания распространяться на эту тему. Он был занят — ножовкой обрабатывал узкую доску, зажатую старыми красными тисками.
Дерек сказал:
— Сын Билла работает в местной газетенке. Расследовал историю о парне, который будто бы покончил с собой прошлой весной. Университету не понравилось, как стали развиваться события, и они тут нажали на все кнопки и замяли дело. Так здесь все происходит, мистер. — Дерек указал грязным пальцем в направлении центра города. — Университет любит, когда местные пляшут под его дудку.
— Но ведь это давно в прошлом? — спросил Лин-ли. — Я имею в виду борьбу города и университета.
Билл наконец заговорил:
— Смотря кого вы спросите. Дерек добавил:
— Да, все давно в прошлом, если вы говорите с учеными джентльменами. Они не видят ничего плохого, пока их что-нибудь не огреет по лбу. Но с такими, как мы, все обстоит иначе.
Когда Линли шагал к южной оконечности острова и пролезал под лентой полицейского оцепления, то думал о словах Дерека. Как часто он слышал различные разговоры на эту тему, которые не умолкали последние несколько лет. У нас давно нет классовой системы, все это в далеком прошлом. Об этом всегда искренно и из лучших побуждений заявлял тот, чья карьера, происхождение или деньги помогали закрыть глаза на действительное положение вещей. В то время как те, кто не сделал блестящей карьеры, не имел родословной, глубоко уходящей корнями в британскую землю, не был богат или даже не мог сэкономить несколько фунтов от своего недельного заработка, — именно эти люди сознавали всю социальную несправедливость общества.
Вероятно, университет первым станет отрицать наличие барьера между ним и городом. А почему бы и нет? Ведь неприступные крепости почти никогда не раздражают их создателей.
Но все же Линли было трудно связать смерть Елены Уивер с социальными проблемами. Если бы в преступлении был замешан кто-то из местных, интуиция подсказала бы ему, что этот человек был увлечен Еленой. Но из того, что Линли удалось узнать, было очевидно, что никто из местных не был знаком с Еленой.
Линли шел по доскам, которые кембриджские полицейские проложили от кованых железных ворот острова до места преступления. Всё представляющее собой потенциальные улики было собрано и увезено командой экспертов. Остался лишь грубый полузасыпанный круг от костра перед упавшей веткой. Линли подошел к нему и сел.
Какие бы трения ни существовали в отделе судебно-медицинской экспертизы кембриджской полиции, эксперты хорошо выполнили свою работу. Зола от костра была просеяна. Похоже, образцы ее даже были увезены.
Рядом с веткой Линли заметил вмятину от бутылки на влажной земле и вспомнил список того, что перечислила Сара Гордон. Он поразмышлял над этим, представив себе хитрого убийцу, который воспользовался закрытой винной бутылкой, затем вылил вино в реку, тщательно промыл бутылку и вдавил ее в землю, чтобы она стала похожа на валяющийся повсюду мусор. Запачканная грязью бутылка могла пролежать здесь несколько недель. Влагу внутри припишут сырости. Наполненная вином, она могла сойти за орудие, которым ударили девушку и описание которого по-прежнему оставалось весьма расплывчатым. Но если дело обстояло именно так, то как в городе, где студенты хранят запасы выпивки в своих комнатах, найти, откуда эта бутылка?
Линли отодвинул ветку и пошел к поляне, где было найдено тело. Ничто не говорило о том, что вчера утром куча листьев скрывала следы преступления. Хлопушка, английский плющ, крапива и дикая земляника не были измяты, несмотря на то, что каждый листик был внимательно исследован и оценен людьми, наученными отыскивать истину. Линли направился к реке и окинул взглядом широкие просторы болотистой земли, называвшейся Коу-Фен, за которой возвышались башни Питерхауса. Линли разглядывал их, признавая, что они отчетливо видны, что на таком расстоянии их огни, особенно под куполом одного из зданий, вероятно, не были бы заметны только в самый густой туман. Он признавал, что проверяет рассказ Сары Гордон. И также вынужден был признать, что не знает почему.
Линли свернул в сторону от реки и уловил в воздухе безошибочный кислый запах человеческой рвоты, одно легкое дуновение, словно дыхание прошедшей болезни. Он нашел источник запаха на берегу — свернувшуюся лужицу зеленовато-коричневого цвета. Она была комковатая и отвратительная, со следами от лапок и клювов птиц, садившихся на нее. Нагнувшись, чтобы рассмотреть лужицу, Линли вспомнил краткое замечание сержанта Хейверс: соседи оправдали ее, инспектор, ее история подтвердилась, но вы всегда можете спросить ее, что она ела на завтрак, и отправить это экспертам для проверки.
Линли подумал, что, возможно, в этом и состоит проблема с Сарой Гордон. Все в ее истории увязано. Нигде нет ни малейшего прокола.
Зачем вам прокол? Так спросила бы Хейверс. Ваша работа не в том, чтобы хотеть проколов. Ваша работа их находить. А если вы не можете их найти, двигайтесь дальше.
Линли так и решил поступить, возвращаясь обратно по доскам и покидая остров. Он поднимался вверх по тропинке, ведущей к эстакаде, где за воротами начинался асфальт и улица. Напротив были такие же ворота, и он вошел в них посмотреть, что там.
Линли понял, что человек, бегающий по утрам и направляющийся вдоль реки от Сент-Стивенза, добравшись до Болотного шоссе, оказывается перед выбором, куда направиться дальше. Поворот налево — и Елена бы пробежала мимо строительного факультета в направлении Паркерс-Пис и кембриджского полицейского участка. Поворот направо — и она бы направилась к Ньюнем-роуд, и если собиралась бежать далеко, то к Бартон-роуд за ней. Или, теперь заметил Линли, она могла двинуться вперед, через улицу, пробежать во вторые ворота и продолжать бежать на юг вдоль реки. Линли понял, что убийца, кто бы он ни был, должен был не только знать маршрут Елены, но также и эти три возможности. Убийца знал заранее, что, чтобы не упустить Елену, он должен перехватить ее у острова Крузо.
Линли почувствовал, как сквозь одежду пробирается холод, и направился обратно по тому же пути, на этот раз несколько медленнее, только чтобы согреться. Сделав последний поворот от здания сената, где само это здание и внешние стены Гонвилл-энд-Киз-Колледжа служили туннелем для холодного ветра, он увидел сержанта Хейверс, которая появилась из ворот Сент-Стивенза и казалась совсем крошечной на фоне его башен и геральдической резьбы с изображением сказочных зверей с рогами и бивнями, которые поддерживали герб основателя колледжа.
Сержант бесстрастно оглядела Линли:
— Маскируетесь, инспектор? Он присоединился к ней.
— Разве я не сливаюсь с окружением?
— Как боец в камуфляже.
— Ваша искренность меня восхищает. — Линли объяснил, чем занимался, не обращая внимания на недоверчиво приподнятую бровь сержанта при упоминании о следах рвоты Сары Гордон, подтверждающих ее рассказ, и закончил словами: — Я бы сказал, что Елена пробежала весь путь примерно за пять минут, Хейверс. Но если она намеревалась совершить длинную пробежку, то могла менять темп. Так что самое большее — десять минут.
Хейверс кивнула. Она прищурилась в сторону переулка у Кингз-Колледжа и сказала:
— Если сторож действительно видел ее около шести пятнадцати.
— Думаю, в этом мы можем быть уверены.
— …тогда она добралась до острова намного раньше Сары Гордон. Разве не так?
— Если только она не останавливалась на полпути.
— Где?
— Адам Дженн сказал, что живет у Литтл-Сент-Мери. Это меньше чем в квартале от маршрута Елены.
— Хотите сказать, что она останавливалась на утреннюю чашечку чаю?
— Возможно. А возможно, и нет. Но если Адам вчера утром искал ее, то ему было бы нетрудно ее найти, так ведь?
Они пересекли Айви-корт, лавируя между велосипедами, и направились к лестнице.
— Мне нужно принять душ, — сказал Линли.
— Да ради бога, только не просите меня тереть вам спину.
Когда Линли вышел из душа, сержант сидела за его столом, внимательно изучая заметки, которые он написал прошлой ночью. Она устроилась как дома, разбросав по всей комнате свои вещи: один шарф на кровати, другой на спинке кресла, пальто на полу. Раскрытая сумка стояла на столе, и из нее вываливались карандаши, чековая книжка, пластмассовая расческа, у которой не было нескольких зубьев, и оранжевая нагрудная пуговица с надписью «Цыпленок Литтл был прав». Где-то в этом крыле здания ей удалось найти оборудованную служебную комнату. Перед ней стоял полный чайник, из которого она подливала в чашку с золотым ободком.
— Я смотрю, вы достали наш лучший фарфор, — заметил Линли, вытирая волосы полотенцем.
Хейверс постучала по чашке ногтем. Раздался глухой звук, а не мелодичное позвякивание.
— Пластик, — сказала она. — Ваши губы перенесут такое оскорбление?
— Они вытерпят.
— Отлично. — Она налила Линли чашку. — Там было молоко, но в нем плавали белые комки, поэтому я предоставила его будущее науке. — Хейверс бросила в чашку два кусочка сахару, перемешала одним из своих карандашей и передала ему. — Не наденете ли вы рубашку, инспектор? У вас прекрасные грудные мышцы, но я всегда немного теряю голову при виде голого мужского торса.
Линли повиновался, завершив свое одевание, начатое в ледяной ванной в конце коридора. Он взял чашку, подошел к креслу и обулся.
— Что у вас? — спросил он.
Хейверс отодвинула его записную книжку в сторону и развернула стул так, чтобы сидеть лицом к Линли. Она положила правую лодыжку на левое колено, что дало ему возможность увидеть ее носки. Они были красные.
— У нас есть волокна, — сказала она. — Из подмышек ее спортивной куртки. Хлопок, полиэстер и искусственный шелк.
— Они могут быть от одежды в ее шкафу.
— Верно. Да. Эксперты проверяют. .
— Значит, опять мимо.
— Нет, не совсем. — Линли увидел, как Хейверс прячет довольную улыбку. — Волокна были черные.
— Так…
— Да. Я думаю, что он тащил ее до острова, подхватив под мышки, и таким образом оставил эти волокна.
Линли не попался на крючок этого потенциального доказательства виновности.
— А что насчет орудия убийства? Они продвинулись в поисках того, чем ее ударили?
— Они по-прежнему дают то же описание. Это что-то гладкое, тяжелое и не оставило на теле следов. Единственная новость — это то, что они перестали называть орудие стандартным тупым предметом. Они удалили все эти прилагательные, но ищут не покладая рук другие. Шихан хочет пригласить независимых экспертов, поскольку очевидно, что два местных эксперта уже давно не могут прийти к четкому заключению ни по какому вопросу, не говоря уже о согласии.
— Он говорил, что могут быть проблемы с судебно-медицинской экспертизой, — сказал Линли. Он подумал об орудии преступления, поразмыслил о месте, где оно было совершено, и спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66