Пришел с просьбой, но сперва рассказал о том, как он установил местонахождение Тани.
Для этого имелся единственный источник — все та же Зинаида Васильевна Щеточкина. Она, без сомнения, являлась одним из агентов секты. Происшедшие провалы могли ее и напугать, и насторожить, но она не могла по этой причине перестать служить секте. Юра и Петя решили продолжить за ней наблюдение.
Они, конечно, не могли дневать и ночевать возле ее квартиры, но не проходило дня, чтобы кто-нибудь из мальчиков не наведался на Шаболовку.
К Щеточкиной никто не приезжал, не писал, ее как будто забыли. По-видимому, на какое-то время сектанты решили прервать связи с Москвой.
— До чего же скучно быть сыщиком, — жаловался Петя. — Где бы только набраться терпения?…
— Выдержка, выдержка и еще раз выдержка, — назидательно повторял ему Юра. — Сыщиками становятся не ради романтических приключений, а ради необходимости.
И настойчивость принесла свои результаты.
После долгого перерыва в прорези почтового ящика на двери знакомой квартиры забелело письмо. Может быть, Щеточкина и ранее получала письма, но Петя впервые увидел письмо в ее ящике. Он помнил, как много дало письмо, обнаруженное милицией в Бескудникове. Соблазн был слишком велик. Петя извлек письмо с помощью проволочки.
Вечером приехал к Зарубиным и выложил письмо перед Юрой:
— Вот.
— Что это?
— Письмо.
— Как оно попало к тебе?
— Ловкость рук…
Судя по штемпелю на конверте, письмо отправлено из какой-то Верхней Тавды.
Начались угрызения совести. Однако искушение было слишком велико.
Мальчики отправились на кухню, зажгли газ, поставили чайник и, когда из носика забила струя пара, принялись расклеивать конверт.
— Чем это вы занимаетесь? — поинтересовался зашедший в кухню Сергей Петрович.
— Отклеиваем интересную марку, — нашелся Юра. — Петя собирает коллекцию…
Но едва отец вышел, Юра отдернул руку от чайника так, точно ее обдало паром.
— Ты что? — удивился Петя.
Юра ребром ладони пригладил конверт.
— Не могу. Непорядочно.
— Интеллигентское чистоплюйство? Письмо адресовано такой сомнительной особе, что…
— Говори что хочешь, но я не приучен читать чужие письма, понимаешь? Не знаю, что бы сказал отец, если бы смог предположить, что я вскрываю чужое письмо…
— Но ведь во время войны, я читал об этом, военная цензура вскрывала немало писем?
— И я об этом знаю, это называется перлюстрацией, делалось это в целях борьбы со шпионажем, но сейчас решительно запрещено…
В итоге спора мальчики заклеили конверт, и по дороге домой Петя завернул на Шаболовку и бросил письмо обратно в почтовый ящик.
Об этой перепалке я узнал не от Юры, а от Пети, и гораздо позже, когда последний, в свою очередь, поделился со мной подробностями пережитых ими приключений. Отмечу только черту Юры, проявившуюся в этом инциденте. Характер его еще только складывался, но он уже был твердо убежден, что в борьбе хороши далеко не все средства.
Сам Юра сказал, что они с Петей так и не решились вскрыть конверт и с большими колебаниями договорились лишь осматривать письма снаружи, то есть то, что вообще предоставлялось всеобщему обозрению.
Всего Щеточкина в течение весны получила шесть писем и две открытки, на всех конвертах и на одной открытке стоял один и тот же штемпель погашения: «В. Тавда» и лишь на второй открытке значилось: «Туринск».
Юра поинтересовался: что же это за место — Тавда? Оказалось, небольшой городок на Урале, расположенный в трехстах километрах севернее Свердловска.
А Туринск — город и станция по пути в Тавду, и, так как оттуда пришла всего одна открытка, она могла быть отправлена по пути из Тавды или в Тавду. Однако, как выяснилось позднее, брошена она была по дороге в Тавду!
Открытки мальчики все-таки прочли, не удержались. Были они довольно бессодержательны, состояли из пустопорожних каких-то фраз или, возможно, такими должны были казаться непосвященным. Но в открытке, посланной из Туринска, сообщалось: «Едем с внучкой в гости в Тавду» — и стояла подпись: «Рая»; а во второй открытке, среди прочих незначительных фраз, было написано, что «дедушка отдыхает у лесника»…
К этому времени Юра прочел немало литературы о скрытниках, или бегунах, познакомился со структурой секты, получил понятие о странниках и благодетелях и сделал поэтому кое-какие выводы из тех скудных сведений, которые оказались в распоряжении наших мальчиков.
Раиса — старая знакомая! А что касается внучки, внучкой могла быть названа любая послушница, любая неофитка, но, поскольку Раиса имела отношение к похищению Тани, Юре хотелось думать, что под внучкой подразумевается именно Таня. Здесь имела место больше интуиция и даже телепатия, как модно теперь говорить. А о том, что дедушкой назван старейший преимущий, как именуется глава секты, можно было предположить по обилию писем из одного и того же отдаленного городка, где обрывался железнодорожный путь и вокруг расстилались глухие уральские леса, можно было предположить, что по каким-то обстоятельствам сектанты концентрируются именно в районе Тавды.
Короче, с наступлением лета Юра решил начать поиски Тани в Тавде.
— Неужели вы в самом деле собрались в Тавду?
— Точно и определенно.
— А вы уверены, что найдете там Таню?
— Она уехала вместе с Раисой.
— А где их там искать?
— У лесника.
— Это так неопределенно…
В связи с предстоящей поездкой Юра и пришел ко мне.
— Я не могу сказать папе и маме о цели своей поездки. Скажу, что еду с геологической экспедицией. Такое путешествие мои родители санкционируют. Особенно если вы еще выскажете свое одобрение.
— А чем еще вам помочь?
— А еще… — Юра замялся, собственно говоря, он только приблизился к главной цели своего визита. — Со мной едет Петя. Я поднакопил денег. Но не хотелось бы, чтобы у нас в этом отношении были связаны руки. Поэтому, если вас не очень затруднит…
Я дал Юре денег. Забегая вперед, скажу, что долг этот был возвращен мне копейка в копейку.
— Значит, скоро в путь?
— Да, «зима тревоги нашей позади».
— Стейнбек?
— Шекспир! «К нам с солнцем Йорка лето возвратилось».
Мальчик превратился в мужчину.
Неделю спустя я зашел к Зарубиным, но выполнить поручение Юры мне не пришлось.
На этот раз родители были довольны сыном: работает, много читает, готовится к поступлению в университет, претензий к нему не было.
— Очень посерьезнел, — сообщила Анна Григорьевна. — Едет на Урал, на все лето устроился коллектором в геологоразведочную партию.
— И это его решение мы одобряем, — добавил Сергей Петрович. — Пускай познакомится с жизнью.
ЛЕСНИКИ
Поезд остановился. Мальчики прибыли в Тавду. Казалось, кому стремиться в это захолустье? К удивлению мальчиков, из вагонов вылезло немало пассажиров.
— Гляди-ка! — удивился Петя. — Что они здесь потеряли?
Городок, однако, оказался не таким уж маленьким. Северный деревянный одноэтажный городок и даже, как полагается всякому порядочному городу, без свободных номеров в гостинице.
С ироническим удивлением Петя взглянул на Юру.
— И кого только сюда несет?!
— Да вы что! — обиделась дежурная. — У нас самый крупный в стране фанерный комбинат. Леспромхозы. Недавно нашли нефть…
Информация огорчила Юру; чем глуше, тем больше надежд напасть на след похитителей. Не отправятся же сектанты туда, где нефть! Хотя, впрочем, теперь везде леспромхозы, везде нефть…
Лесничество помещалось в двухэтажном доме. Чирикали машинки, щелкали счеты, шуршали карандаши.
Петя подошел к машинистке с прической не менее пышной, чем у московских модниц.
— Где у вас комсомольский комитет?
Комитет помещался в закутке под лестницей. Фанерка, синие буквы: «Комитет ВЛКСМ».
Юра деликатно постучал.
— Давай, давай!
Секретарь комитета ростом с Петра Великого, громадный, широк в плечах…
Мальчики представились.
— Василий, — назвался, в свою очередь, секретарь. — Вам что, ребята?
— Какая у тебя ручища!
— Чалдон. — Секретарь усмехнулся. — На Урале все такие.
— Мы по поводу сектантов, — сказал Юра.
Василий озабоченно нахмурился.
— Пропагандисты?
— Не совсем, — сказал Юра. — Мы ищем сектантов.
— Из госбезопасности?
— Не совсем. А разве госбезопасность интересуется сектантами?
— Не всеми. Некоторыми. Они такую агитацию ведут иногда…
— Против чего агитацию?
— Против работы. Чтобы, например, не работать. Особенно по субботам.
— Это разрешенная секта, — сказал Юра. — Субботники, Адвентисты седьмого дня.
— Ну, я не знаю, — сказал Василий. — Адвентисты или еще как, но только они срывают работу.
— Нет, мы интересуемся одной тайной сектой, — сказал Юра. — Странствующими христианами.
— Таких у нас нет, — сказал Василий. — Все оседлые.
Юра рассказал ему немного о странствующих.
— Есть среди лесников такие, что много молятся?
— Есть такие, что много выпивают, — засмеялся Василий. — А чтобы молились…
Тогда Юра рассказал Василию все как есть. Про Таню. Про скрытников. Про письма из Тавды. Поделился планами отыскать Таню.
— У вас есть лесник, связанный с сектантами.
— Да откуда ты взял!
— Все равно не успокоюсь, пока не познакомлюсь со всеми вашими лесниками. Конечно, с вашей помощью легче…
Он имел в виду комсомольцев лесничества.
— Да ты не психуй, никто тебе в помощи не отказывает, — успокоил его Василий. — Только маловероятно, чтоб у нас скрывались сектанты. Впрочем, посоветуюсь с одним лесником.
— С лесником? — испугался Юра. — А если он сам…
— Будь уверен! Перфилов покрепче нас закален. Старый коммунист, партизан, еще с Колчаком дрался. Он, брат, тут всех до самых потрохов знает.
— А где же его…
— К вечеру будет. Он хоть и на пенсии, а работает помаленьку. Приходите к концу дня.
Мальчики вернулись к концу дня. Василий сидел с каким-то стариком на скамейке возле крыльца. Впрочем, собеседник Василия хоть и сед, и в морщинах, но волосы густы, глаза ясны, выбрит чисто, веет от него таким здоровьем, что вряд ли ему вскоре понадобятся врачи.
— Знакомьтесь, — сказал Василий. — Вот вам и Перфилов.
— Здорово, герои, — поздоровался тот. — Значит, прибыли?
— Я все рассказал, — вмешался Василий. — Так что советуйтесь.
Перфилов посматривал на мальчиков с хитроватой улыбкой.
— Что это уж и за девка, что вас понесло за ней на Урал?
— Это наш товарищ, — сдержанно пояснил Петя.
— Неужто в Москве лучше не осталось?
— Может, и есть лучше, да ей-то хуже, чем другим.
— Спасаете?
— Спасаем.
— А она здесь от вас спасается?… — Старик призадумался. — Что же вам присоветовать?
— Ищем лесника…
Юра опять рассказал о письмах к Щеточкиной.
— А может, он вовсе и не лесник, а объездчик или еще кто. Попробуем, переберем людей…
Он стал называть фамилию за фамилией, бурчал что-то себе под нос и тут же отрицательно мотал головой.
— Отставить… Отставить… — Но вдруг споткнулся: — Душкин… Вот если только Душкин. Этот вправду живет, как старовер. И Рябошапка при нем. Душкин местный, а Рябошапка прибыл лет пять назад откуда-то с Балхаша. У Душкина снега зимой не выпросишь, а с Рябошапкой сразу сошелся.
— А кто это — Душкин?
— Лесник. А Рябошапка объездчик. Вместе работают, на одном участке. Пожалуй, только они и могут быть… Как вы говорите? Благодетелями…
— Нелюдим, конечно, но почему вы думаете, что сектант? — вступился Василий за Душкина.
— А потому! Кто не с нами, тот против нас. Я его лет двадцать наблюдаю. Не нашим и не вашим, только от нас морду воротит все-таки посильнее.
— А Рябошапка?
— Тот вообще темная вода, не враз разберешь, что его к нам загнало.
— Значит, думаете…
— Особо ничего не думаю. Остальные лесники более или менее ясный народ, а за этих двоих не поручусь.
— А Душкин далеко отсюда живет?
— Километров сорок.
Юра встал.
— Спасибо, завтра же отправимся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Для этого имелся единственный источник — все та же Зинаида Васильевна Щеточкина. Она, без сомнения, являлась одним из агентов секты. Происшедшие провалы могли ее и напугать, и насторожить, но она не могла по этой причине перестать служить секте. Юра и Петя решили продолжить за ней наблюдение.
Они, конечно, не могли дневать и ночевать возле ее квартиры, но не проходило дня, чтобы кто-нибудь из мальчиков не наведался на Шаболовку.
К Щеточкиной никто не приезжал, не писал, ее как будто забыли. По-видимому, на какое-то время сектанты решили прервать связи с Москвой.
— До чего же скучно быть сыщиком, — жаловался Петя. — Где бы только набраться терпения?…
— Выдержка, выдержка и еще раз выдержка, — назидательно повторял ему Юра. — Сыщиками становятся не ради романтических приключений, а ради необходимости.
И настойчивость принесла свои результаты.
После долгого перерыва в прорези почтового ящика на двери знакомой квартиры забелело письмо. Может быть, Щеточкина и ранее получала письма, но Петя впервые увидел письмо в ее ящике. Он помнил, как много дало письмо, обнаруженное милицией в Бескудникове. Соблазн был слишком велик. Петя извлек письмо с помощью проволочки.
Вечером приехал к Зарубиным и выложил письмо перед Юрой:
— Вот.
— Что это?
— Письмо.
— Как оно попало к тебе?
— Ловкость рук…
Судя по штемпелю на конверте, письмо отправлено из какой-то Верхней Тавды.
Начались угрызения совести. Однако искушение было слишком велико.
Мальчики отправились на кухню, зажгли газ, поставили чайник и, когда из носика забила струя пара, принялись расклеивать конверт.
— Чем это вы занимаетесь? — поинтересовался зашедший в кухню Сергей Петрович.
— Отклеиваем интересную марку, — нашелся Юра. — Петя собирает коллекцию…
Но едва отец вышел, Юра отдернул руку от чайника так, точно ее обдало паром.
— Ты что? — удивился Петя.
Юра ребром ладони пригладил конверт.
— Не могу. Непорядочно.
— Интеллигентское чистоплюйство? Письмо адресовано такой сомнительной особе, что…
— Говори что хочешь, но я не приучен читать чужие письма, понимаешь? Не знаю, что бы сказал отец, если бы смог предположить, что я вскрываю чужое письмо…
— Но ведь во время войны, я читал об этом, военная цензура вскрывала немало писем?
— И я об этом знаю, это называется перлюстрацией, делалось это в целях борьбы со шпионажем, но сейчас решительно запрещено…
В итоге спора мальчики заклеили конверт, и по дороге домой Петя завернул на Шаболовку и бросил письмо обратно в почтовый ящик.
Об этой перепалке я узнал не от Юры, а от Пети, и гораздо позже, когда последний, в свою очередь, поделился со мной подробностями пережитых ими приключений. Отмечу только черту Юры, проявившуюся в этом инциденте. Характер его еще только складывался, но он уже был твердо убежден, что в борьбе хороши далеко не все средства.
Сам Юра сказал, что они с Петей так и не решились вскрыть конверт и с большими колебаниями договорились лишь осматривать письма снаружи, то есть то, что вообще предоставлялось всеобщему обозрению.
Всего Щеточкина в течение весны получила шесть писем и две открытки, на всех конвертах и на одной открытке стоял один и тот же штемпель погашения: «В. Тавда» и лишь на второй открытке значилось: «Туринск».
Юра поинтересовался: что же это за место — Тавда? Оказалось, небольшой городок на Урале, расположенный в трехстах километрах севернее Свердловска.
А Туринск — город и станция по пути в Тавду, и, так как оттуда пришла всего одна открытка, она могла быть отправлена по пути из Тавды или в Тавду. Однако, как выяснилось позднее, брошена она была по дороге в Тавду!
Открытки мальчики все-таки прочли, не удержались. Были они довольно бессодержательны, состояли из пустопорожних каких-то фраз или, возможно, такими должны были казаться непосвященным. Но в открытке, посланной из Туринска, сообщалось: «Едем с внучкой в гости в Тавду» — и стояла подпись: «Рая»; а во второй открытке, среди прочих незначительных фраз, было написано, что «дедушка отдыхает у лесника»…
К этому времени Юра прочел немало литературы о скрытниках, или бегунах, познакомился со структурой секты, получил понятие о странниках и благодетелях и сделал поэтому кое-какие выводы из тех скудных сведений, которые оказались в распоряжении наших мальчиков.
Раиса — старая знакомая! А что касается внучки, внучкой могла быть названа любая послушница, любая неофитка, но, поскольку Раиса имела отношение к похищению Тани, Юре хотелось думать, что под внучкой подразумевается именно Таня. Здесь имела место больше интуиция и даже телепатия, как модно теперь говорить. А о том, что дедушкой назван старейший преимущий, как именуется глава секты, можно было предположить по обилию писем из одного и того же отдаленного городка, где обрывался железнодорожный путь и вокруг расстилались глухие уральские леса, можно было предположить, что по каким-то обстоятельствам сектанты концентрируются именно в районе Тавды.
Короче, с наступлением лета Юра решил начать поиски Тани в Тавде.
— Неужели вы в самом деле собрались в Тавду?
— Точно и определенно.
— А вы уверены, что найдете там Таню?
— Она уехала вместе с Раисой.
— А где их там искать?
— У лесника.
— Это так неопределенно…
В связи с предстоящей поездкой Юра и пришел ко мне.
— Я не могу сказать папе и маме о цели своей поездки. Скажу, что еду с геологической экспедицией. Такое путешествие мои родители санкционируют. Особенно если вы еще выскажете свое одобрение.
— А чем еще вам помочь?
— А еще… — Юра замялся, собственно говоря, он только приблизился к главной цели своего визита. — Со мной едет Петя. Я поднакопил денег. Но не хотелось бы, чтобы у нас в этом отношении были связаны руки. Поэтому, если вас не очень затруднит…
Я дал Юре денег. Забегая вперед, скажу, что долг этот был возвращен мне копейка в копейку.
— Значит, скоро в путь?
— Да, «зима тревоги нашей позади».
— Стейнбек?
— Шекспир! «К нам с солнцем Йорка лето возвратилось».
Мальчик превратился в мужчину.
Неделю спустя я зашел к Зарубиным, но выполнить поручение Юры мне не пришлось.
На этот раз родители были довольны сыном: работает, много читает, готовится к поступлению в университет, претензий к нему не было.
— Очень посерьезнел, — сообщила Анна Григорьевна. — Едет на Урал, на все лето устроился коллектором в геологоразведочную партию.
— И это его решение мы одобряем, — добавил Сергей Петрович. — Пускай познакомится с жизнью.
ЛЕСНИКИ
Поезд остановился. Мальчики прибыли в Тавду. Казалось, кому стремиться в это захолустье? К удивлению мальчиков, из вагонов вылезло немало пассажиров.
— Гляди-ка! — удивился Петя. — Что они здесь потеряли?
Городок, однако, оказался не таким уж маленьким. Северный деревянный одноэтажный городок и даже, как полагается всякому порядочному городу, без свободных номеров в гостинице.
С ироническим удивлением Петя взглянул на Юру.
— И кого только сюда несет?!
— Да вы что! — обиделась дежурная. — У нас самый крупный в стране фанерный комбинат. Леспромхозы. Недавно нашли нефть…
Информация огорчила Юру; чем глуше, тем больше надежд напасть на след похитителей. Не отправятся же сектанты туда, где нефть! Хотя, впрочем, теперь везде леспромхозы, везде нефть…
Лесничество помещалось в двухэтажном доме. Чирикали машинки, щелкали счеты, шуршали карандаши.
Петя подошел к машинистке с прической не менее пышной, чем у московских модниц.
— Где у вас комсомольский комитет?
Комитет помещался в закутке под лестницей. Фанерка, синие буквы: «Комитет ВЛКСМ».
Юра деликатно постучал.
— Давай, давай!
Секретарь комитета ростом с Петра Великого, громадный, широк в плечах…
Мальчики представились.
— Василий, — назвался, в свою очередь, секретарь. — Вам что, ребята?
— Какая у тебя ручища!
— Чалдон. — Секретарь усмехнулся. — На Урале все такие.
— Мы по поводу сектантов, — сказал Юра.
Василий озабоченно нахмурился.
— Пропагандисты?
— Не совсем, — сказал Юра. — Мы ищем сектантов.
— Из госбезопасности?
— Не совсем. А разве госбезопасность интересуется сектантами?
— Не всеми. Некоторыми. Они такую агитацию ведут иногда…
— Против чего агитацию?
— Против работы. Чтобы, например, не работать. Особенно по субботам.
— Это разрешенная секта, — сказал Юра. — Субботники, Адвентисты седьмого дня.
— Ну, я не знаю, — сказал Василий. — Адвентисты или еще как, но только они срывают работу.
— Нет, мы интересуемся одной тайной сектой, — сказал Юра. — Странствующими христианами.
— Таких у нас нет, — сказал Василий. — Все оседлые.
Юра рассказал ему немного о странствующих.
— Есть среди лесников такие, что много молятся?
— Есть такие, что много выпивают, — засмеялся Василий. — А чтобы молились…
Тогда Юра рассказал Василию все как есть. Про Таню. Про скрытников. Про письма из Тавды. Поделился планами отыскать Таню.
— У вас есть лесник, связанный с сектантами.
— Да откуда ты взял!
— Все равно не успокоюсь, пока не познакомлюсь со всеми вашими лесниками. Конечно, с вашей помощью легче…
Он имел в виду комсомольцев лесничества.
— Да ты не психуй, никто тебе в помощи не отказывает, — успокоил его Василий. — Только маловероятно, чтоб у нас скрывались сектанты. Впрочем, посоветуюсь с одним лесником.
— С лесником? — испугался Юра. — А если он сам…
— Будь уверен! Перфилов покрепче нас закален. Старый коммунист, партизан, еще с Колчаком дрался. Он, брат, тут всех до самых потрохов знает.
— А где же его…
— К вечеру будет. Он хоть и на пенсии, а работает помаленьку. Приходите к концу дня.
Мальчики вернулись к концу дня. Василий сидел с каким-то стариком на скамейке возле крыльца. Впрочем, собеседник Василия хоть и сед, и в морщинах, но волосы густы, глаза ясны, выбрит чисто, веет от него таким здоровьем, что вряд ли ему вскоре понадобятся врачи.
— Знакомьтесь, — сказал Василий. — Вот вам и Перфилов.
— Здорово, герои, — поздоровался тот. — Значит, прибыли?
— Я все рассказал, — вмешался Василий. — Так что советуйтесь.
Перфилов посматривал на мальчиков с хитроватой улыбкой.
— Что это уж и за девка, что вас понесло за ней на Урал?
— Это наш товарищ, — сдержанно пояснил Петя.
— Неужто в Москве лучше не осталось?
— Может, и есть лучше, да ей-то хуже, чем другим.
— Спасаете?
— Спасаем.
— А она здесь от вас спасается?… — Старик призадумался. — Что же вам присоветовать?
— Ищем лесника…
Юра опять рассказал о письмах к Щеточкиной.
— А может, он вовсе и не лесник, а объездчик или еще кто. Попробуем, переберем людей…
Он стал называть фамилию за фамилией, бурчал что-то себе под нос и тут же отрицательно мотал головой.
— Отставить… Отставить… — Но вдруг споткнулся: — Душкин… Вот если только Душкин. Этот вправду живет, как старовер. И Рябошапка при нем. Душкин местный, а Рябошапка прибыл лет пять назад откуда-то с Балхаша. У Душкина снега зимой не выпросишь, а с Рябошапкой сразу сошелся.
— А кто это — Душкин?
— Лесник. А Рябошапка объездчик. Вместе работают, на одном участке. Пожалуй, только они и могут быть… Как вы говорите? Благодетелями…
— Нелюдим, конечно, но почему вы думаете, что сектант? — вступился Василий за Душкина.
— А потому! Кто не с нами, тот против нас. Я его лет двадцать наблюдаю. Не нашим и не вашим, только от нас морду воротит все-таки посильнее.
— А Рябошапка?
— Тот вообще темная вода, не враз разберешь, что его к нам загнало.
— Значит, думаете…
— Особо ничего не думаю. Остальные лесники более или менее ясный народ, а за этих двоих не поручусь.
— А Душкин далеко отсюда живет?
— Километров сорок.
Юра встал.
— Спасибо, завтра же отправимся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26