— Человек ничтожен, если он ничего не делает для своих.
— Черт возьми, Хоук, кто же эти «твои»?
— Это те хорошие люди, независимо от расы, происхождения, цвета кожи, у которых есть деньги и которые готовы поделиться ими со мной.
— Ты когда-нибудь задумываешься над тем, что ты черный, Хоук?
Он рассматривал меня не меньше десяти секунд.
— Мы во многом схожи. Спенсер. Может, ты более совестливый, но в целом мы одинаковы. За исключением одного. Ты никогда не был в шкуре черного человека. А я это хорошо знаю, тебе такое и не придумать.
— Так, значит, думаешь, Хоук. Ну и как?
— Раньше думал, когда обстоятельства вынуждали. А сейчас отпала нужда. Я больше не грязная черная свинья, как и ты уже не янки. Пью вино, имею каких угодно женщин, получаю деньги, и никто не пинает меня. Я веду свою игру. А в такие игры лучше меня никто не играет. — Бокал с шампанским снова поплыл к его губам. Движения были четки и уверены и в то же время изящны. Он сидел без рубашки, и верхний свет выгодно оттенял рельефы его мускулов и играл бликами на черной коже. Хоук поставил бокал с шампанским на стол, отрезал еще кусочек лосося, но рука замерла на полпути ко рту. Он посмотрел на меня, и на лице его появилась виноватая невеселая улыбка. — Возможно, кроме тебя, старик, — закончил он свою тираду.
— Да, — согласился я. — Только игры у нас разные.
Хоук покачал головой.
— Игры те же. Правила разные.
— Может быть, — поддержал я эту мысль. — Хотя я сомневаюсь, что у тебя есть какие-то правила.
— Тебе лучше знать. Просто у меня их меньше, чем у тебя. Я не такой мягкосердечный. Но раз уж пообещал что-то сделать, так уж точно сделаю. Договор был. Ты меня нанял, и я остаюсь в деле. Свой хлеб я отработаю.
— Я помню, ты не выполнил свое обещание, данное Кингу Пауэрсу.
— Это совсем другое, — ответил Хоук. — Кинг Пауэрс — просто вонючая клизма. У него нет правил. Его можно не считать. Я же имел в виду тебя или Генри Чимоли. На мои слова можешь положиться.
— Хорошо. Так и сделаю, — пообещал я Хоуку. — А кто еще? — Хоук уже выпил достаточно «Тайттингера», а я — не меньше «Амстеля».
— Что, кто еще?
— Кто еще может доверять тебе?
— Квирк, — ответил Хоук.
— Детектив лейтенант Мартин Квирк?
— Да. А что?
— Да он же мечтает засадить тебя за решетку.
— Не сомневаюсь, — подтвердил Хоук. — Но он знает, как поступает человек. Он умеет обращаться с людьми.
— В этом ты прав. Еще кто-нибудь?
— Достаточно. Ты, Генри, Квирк. Это больше, чем нужно.
— Не думаю, что от Генри тебе следует ожидать неприятностей, — сказал я. — Но Квирк или я однажды можем подстрелить тебя.
Хоук доел своего лосося и снова одарил меня широкой улыбкой.
— Если получится, старина. Если получится.
Хоук отодвинул тарелку и встал.
— Хочу кое-что показать тебе, — сказал он.
Я потягивал пиво, а он подошел к шкафу и вынул оттуда что-то среднее между рюкзаком и привычными ремнями кобуры. Он просунул руки в петли сооружения и отступил от шкафа.
— Ну как?
Такая портупея годилась для обреза. Ремни плотно охватывали плечи, а обрез мог свободно висеть вдоль позвоночника.
— Смотри, — сказал Хоук. Он набросил пиджак прямо на голое тело. Пиджак полностью скрыл оружие. Даже если присматриваться, то вряд ли можно было заметить выпуклость. Правой рукой Хоук скользнул под пиджак и, сделав легкое вращательное движение корпусом, мгновенно выхватил обрез. — Ты так сможешь? — спросил он.
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался я. Хоук протянул обрез. Двустволка «итака-12». Приклад и оба ствола подпилены. Теперь вся штуковина была не более восемнадцати дюймов в длину.
— Это уж наверняка сделает дырку больше, чем кольт, — высказал я свое мнение.
— И никаких проблем. Просто пойти, купить двустволку и подрезать ее. Если придется отправиться в какую-нибудь другую страну, ее можно просто выкинуть, а на месте купить новую. Чтобы придать этой милашке новый облик, мне потребуется не больше часа. У тебя есть пилка по металлу? — Я кивнул. — И маленькие тисочки. Это все что нужно.
— Неплохо, — похвалил я его изделие. — Что ты собираешься делать дальше? Модернизируешь ракету «Атлас», засунешь ее в носок и будешь ходить кругами вокруг Катарины?
— Огневая мощь еще никому не мешала, — хмыкнул Хоук.
На следующее утро я встал рано и нанес очередной визит Кэти, пока она ходила в прачечную-автомат. Я старался быть аккуратным, но прозрачно намекнул ей, что в ее отсутствие в квартире кто-то побывал. На этот раз я ничего не искал. Старался показать, что квартиру посещали. Все мероприятие заняло минуть пять. Когда она вернулась, я уже стоял у соседнего подъезда, надев очки от солнца. Когда Кэти поравнялась со мной, я отвернулся, чтобы не дать ей опознать меня прямо на улице. Я стремился к тому, чтобы она попалась на мой крючок, но переигрывать не хотелось.
Когда-то я был знаком с одним парнем по имени Шелли Вальден, еще в бытность мою полицейским. Преступники мгновенно вычисляли его. Я не мог понять, почему он все время прокалывается. Он никогда не лез на глаза, был незаметен. Сейчас я старался вести слежку так, как это делал Шелли.
Если она и приметила меня, проходя мимо, то не подала виду. Я знал, что Хоук где-то рядом с ней, хотя и не видел его. Когда она вошла в подъезд, я неспешно перешел улицу, привалился к столбу плечом, достал газету и стал читать. Я работал в стиле Шелли. Или как в старых фильмах Богарта, где герой отодвигает занавеску и видит сыщика, стоящего у столба и читающего газету. Я прикинул, что она уже должна увидеть или уловить следы чужого присутствия в своей квартире. Должна же она задергаться. Я бы на ее месте так и поступил.
Минуты через две после возвращения домой она уже смотрела в окно. Я украдкой подглядывал из-за своей газеты, и на какую-то секунду наши глаза встретились. Я снова уткнулся в газету. Она удостоверилась в моем присутствии. Наверняка узнала меня. День был солнечный, и я не надел свою шикарную ирландскую шляпу. Спутать меня с кем-то еще было весьма трудно.
У нее имелись все основания, чтобы занервничать, ведь она попалась на крючок. У нее в комоде хранились фальшивые паспорта и краденое оружие. Этого достаточно, чтобы шантажировать ее. Но мне были нужны все члены группировки. Она являлась ниточкой того шарика, который я хотел заполучить. Если оторвать ниточку, потеряешь шарик. Она была моей единственной путеводной звездой.
Что ей следовало делать в таком положении, так это сидеть тихо, как мышка, но она этого не знала. Она или призовет на помощь своих снайперов, или побежит. Катарина сидела у себя в квартире, периодически выглядывая из окна, проверяя, здесь ли я. Так прошло почти четыре часа, а потом она сорвалась. Хоук был прав: террористы, вероятно, опасались меня. Или я уже всех убрал. Может, все снайперы этой организации были убраны с дороги, за исключением того, которому удалось удрать. Мой противник — не КГБ. Возможности «Свободы» ограничены.
Она выскочила из квартиры где-то около двух. На ней были светло-коричневая рубашка-сафари и брюки в тон, в руках та же сумка, которую она брала в зоопарк. Катарина поступила достаточно разумно, не обратив на меня никакого внимания, когда миновала достопримечательный столб и направилась по Гудж-стрит в сторону Блумсбери. Следующие полчаса наши с Кэти перемещения напоминали охоту гончих за зайцем: мы перебегали с одной стороны улицы на другую, я шел за ней шаг в шаг, а Хоук следовал за мной. Перед каждым поворотом я ясно представлял образ Шелли Вальдена. Когда сомневался, то задавал себе вопрос: «А как поступил бы Шелли?» Куда бы она ни рванула, я неотступно следовал за ней. Но только один раз за все время я приметил Хоука. Он был одет в джинсы «Ливайз» и вельветовый пиджак, весьма неброский, и шел по другой стороне улицы мне навстречу.
Я дал ей оторваться на станции метро «Рассел-сквер». Правда, в поезд мы сели одновременно, но в последнюю минуту она выскочила, а я не стал прыгать на ходу или рвать стоп-кран. Когда она выходила из метро, я заметил Хоука, который шел сзади, держа руки в карманах. Едва заметный бугорок на спине напомнил мне о его изобретении. Он улыбнулся, когда поезд нырнул в тоннель.
Глава 14
Я вернулся и проверил квартиру кэти. Хозяйки там не оказалось. Хорошо. Вероятно, держит путь в какое-то другое место. Любая нестандартная схема в этой ситуации будет лучше, чем ничего. Вечером, когда я, поужинав, завершил чтение «Возрождения через принуждение» и приступил к просмотру «Интернешнл гералд трибьюн», позвонил Хоук.
— Ты где? — спросил я его.
— В Копенгагене, малыш, в чудном Париже севера.
— А она где?
— И она здесь. Остановилась в какой-то квартире. Ты прилетишь?
— Конечно. Буду завтра. Она одна?
— Пока да. Только что прилетела, приехала в эту квартиру и никуда не отлучалась.
— Да. У революционеров удивительно захватывающая жизнь.
— У нас, международных агентов и охотников за головами, тоже. Я сижу в отеле «Шератон» в Копенгагене и таращусь в ящик. А ты что делаешь?
— Просматривал «Геральд трибьюн», когда ты позвонил. Очень интересно. Обогащает духовно.
Хоук ответил:
— Меня тоже.
— Я буду там завтра, — еще раз сказал я.
— Мой номер 523, — сообщил мне Хоук. — Попроси в отеле упаковать мои вещи и отослать их на адрес Генри. Не хочу, чтобы какой-нибудь паршивый англичанин щеголял в моем нижнем белье.
— Да ты, Хоук, сентиментален, черт тебя побери.
— Тебе здесь понравится, малыш, — сделал свой вывод Хоук.
— Это почему же?
— Девки все сплошь блондинки, а в автоматах кока-колы продают пиво.
— Может, я успею прилететь еще сегодня, — в раздумье сказал я. Но не полетел. Провел еще одну ночь в Англии. Утром я утрясал дела с вещами Хоука — отправлял их в Штаты. Затем позвонил Флендерсу и сообщил, что уезжаю. После чего занялся разборкой револьвера и упаковкой его в багаж. Только после этого вылетел в Данию. Имею оружие — готов путешествовать.
Аэропорт в Копенгагене по-современному сверкал огромными стеклами, а многочисленные эскалаторы перемещали массы народа во всех направлениях. В аэропорту я сел на автобус, который домчал меня до отеля «Ройал», где находилось представительство авиакомпании «САС». По дороге, неся с собой дорожную сумку, чемодан и мешок для костюма, я приметил, где находится отель «Шератон». Я испытывал странный волнующий трепет, такой, какой бывает, когда я попадаю в незнакомый город.
Отель «Шератон» выглядел точно так же, как и все «Шератоны»-братья, которые я посещал в Нью-Йорке, Бостоне или Чикаго. Может, поновее, чем в Нью-Йорке и Чикаго. Больше тянет на бостонский. Хотя по духу он явно датский. Я зарегистрировался у стойки. Дежурный говорил по-английски без малейшего акцента. Потрясающе. А я даже не знал, как правильно произнести площадь Киркегаард. Ну и пошел он к черту. Сколько раз он может отжаться на одной руке? Вот то-то и оно.
Я распаковал вещи и позвонил в номер 523. Никакого ответа. Из-под окна доносилось воркование воздушного кондиционера, но воздух оставался душным. Температура — 96 градусов по Фаренгейту. Я распахнул окно и выглянул наружу. Внизу раскинулся парк, внутри которого поблескивало озеро. Парк тянулся на несколько кварталов вправо. За парком мне удалось разглядеть другой отель. Открытое окно помогло скорее психологически, и я почувствовал себя немножко лучше. Собрал револьвер, зарядил его, вложил в кобуру и повесил на спинку стула. Рубашка была влажной от жары. Я снял ее. Все остальное — не лучше. Я стащил с себя всю одежду, взял пистолет с кобурой прямо в ванную, повесил на ручку двери и залез в душ. Пока вытирался и надевал чистую одежду, все поглядывал в окно. Где-то около двух раздался стук в дверь. Вынув пистолет из кобуры, я прильнул к стене и спросил: «Кто?» «Хоук», — раздалось в ответ.
После этого я отпер дверь и впустил его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26