Акулу на живца половить, конечно, интересно. Несмотря на тропическое солнышко, у меня по спинке пробежал морозец. Но я улыбнулся, хотя Косой явно усек небольшое замешательство, отразившееся у меня на морде.
— Доминго, ты когда-нибудь спал с Соледад? — спросил я. Косой немного прибалдел, потому что не ожидал такого вопроса.
— Нет, — сказал он с неожиданной откровенностью, — тогда я был слишком непрезентабельным для такой сеньориты. У меня не было ни одной целой рубашки и не хватало денег даже на пуговицы для ширинки.
— Жаль, что тебе не привелось этого испытать, — заметил я. — Тогда бы ты знал, что такое «страшно», и не пытался бы меня испугать всякой ерундой.
Теперь заржал не только Косой, но и все прочие «койоты». Такой юморок тут любили. Если б, паче чаяния, сеньор Ибаньес сказал что-нибудь вроде: «Конечно, спал. Кто у нас не спал с этой сучкой?», то я придумал бы еще какой-нибудь прикол.
— А вообще-то, — сделав серьезное лицо, посоветовал я, — ты бы все-таки хорошенько подумал, как вести диалог с моим папашей. Если б ты сделал жест доброй воли и не стал ему угрожать, у тебя было бы больше шансов на успех.
— Понимаешь, чикито, — ухмыльнулся Косой, — кроме твоего папаши, есть еще кое-какие ребята, которым ты зачем-то очень нужен. Все они, конечно, могут предложить немалые деньги, а также целый пакет неплохих услуг. Могу сказать пока, что, не считая твоего папочки, существует четыре конторы, которые проявляют интерес к такому приобретению.
— Мне уже говорили, что ты решил провести нечто вроде аукциона.
— Правильно говорили. Товар, который пользуется спросом, растет в цене. Поэтому все, что ты слышал насчет серной кислоты, негашеной извести и морской прогулки на крючке, — просто дружеские шутки. Пока идет торговля, ни один волосок не упадет с твоей головы, благо у тебя она еще и не начинала лысеть. А если это случится, то с того, по чьей вине это произойдет, я просто сниму скальп и заставлю сожрать под соусом из собственного дерьма.
— Оригинально! — ухмыльнулся я.
— Конечно, конкурентам, которым мы предложим поучаствовать в «аукционе»,
— сказал Доминго, — придется играть вслепую. Более того, некоторые, — например, Марсела Браун, — даже не подозревают, что у них куча соперников.
И ты дурачишь бедную девочку?
— Я? Дурачу? Обижаешь, ей-Богу! — состроил гримасу Ибаньес. — Эта бабенка сама кого хочешь одурачит. Она почти убедила меня, что ищет своего муженька Ричарда Брауна. Того самого парня, с которым мы последний раз виделись на бывшей асиенде «Лопес-23». Тот Браун уже два года как труп. Это я знаю точно, потому что капитан Гонсалес, который заведует полицией Лос-Панчоса, вызывал меня и показывал мне бренное тело. Конечно, Гонсалесу очень хотелось повесить это дело на моих ребят. Должно быть, проигрался в казино и хотел разжиться до получки. Ну, я чуть-чуть ему отстегнул по доброте душевной, хоть открутиться было без проблем. Брауна очень толково изрешетили из автомата в упор. Провалялся он к тому времени уже месяц, и от него осталось не много. Но все мы (тут Косой широким жестом обвел руками своих подручных) как раз в это время сидели в тюряге. Я думаю, что его пришил Сарториус. Поэтому мне было наплевать, где Марселита будет искать своего благоверного.
— Что ж ты не сказал ей, что его убили?
— Я ж тебе говорю: от него осталось очень мало. Гораздо больше костей, чем мяса. Если бы не остатки комбинезона, мне бы нипочем не опознать его. Там была кожаная заплата на рукаве, я ее еще на асиенде приметил. Но Гонсалесу, само собой, я не стал докладывать, потому что тогда он содрал бы с меня минимум пять тысяч песо. Раз знаешь, кто это, значит, ты и «замочил». Полицейская логика! С другой стороны, если на то пошло, скажешь Марселе, что видел труп, она побежит к Гонсалесу. Опять ему зацепка, чтобы содрать с меня отступного.
— А не мог быть в комбинезоне Брауна кто-то другой?
— И это могло быть. В конце концов, мне на этого Брауна было наплевать. Сдох он или не сдох, он это или не он — моя команда была ни при чем, это точно. Что бы там Марсела со своими холуями ни накопала, меня это не касалось. Опять же нехорошо отнимать у вдовы последнюю надежду. Но для порядка я приставил к ней Харамильо Ховельяноса, ты его знаешь, конечно. И выяснилось, что эта дрянь уже добралась до тебя и объявила, будто ты есть Ричард Браун. Пришлось сделать ей маленькую заподлянку.
— За что ее забрали?
— По подозрению в контрабанде наркотиков, конечно. Это проще всего устроить. Но сажать ее надолго я не собирался. Пару суток посидит, а потом дам команду, чтоб ее выпустили. Пусть честно участвует в торгах. В конце концов, мы все-таки нашли тебя первыми. А эта стервочка решила ухватить тебя забесплатно. Так дела не делают!
— Допустим, мне Марсела не особо нужна, — сказал я, отвечая откровенностью на откровенность. — Возиться с шестью чужими детьми, которые вряд ли признают во мне папочку, — удовольствие ниже среднего.
— Тем не менее, Анхель, ежели она предложит мне лучшие условия сделки, я продам тебя ей. Знаешь ли, «Cooper shipping industries» — приятное знакомство. Десять процентов акций я бы взял. Но твоя, так сказать, «супруга» прижимиста до ужаса.
— Надо думать, что это меня и спасет, — сказал я с надеждой. Доминго хихикнул.
— Познакомить тебя с другими претендентами? — заговорщицки произнес он. — А то, возможно, тебе придется пожалеть об этих словах.
— Двух я назову тебе сам. Это Сарториус и «джикеи». Папашу мы уже считали, ладно. Но ты вроде бы говорил, что, кроме дона Серхио, было четыре конторы. Кого-то еще не назвал…
— Ты прав, как всегда. Сарториус, точнее, один парень от него, уже подал заявку на наш аукцион. Правда, пока все обрисовано очень расплывчато. «G & К», конечно, конкретнее, но там такие кайманы — честно скажу, что боюсь с ними работать.
— Ты бы мне про пятую контору рассказал…
Косой гнусненько ухмыльнулся и сказал:
— Контора как контора. «Le Prince adorable» называется. Зарегистрирована на Мартинике, миль пятьсот отсюда к северо-востоку. Имеет филиалы на Гаити, Гваделупе, Сен-Мартене и в Кайенне, то есть в Гвиане.
— Французской? — удивился я. — И что, им тоже нужен сеньор Родригес?
— Представь себе, нужен. И не просто нужен, а очень нужен.
— А чем она занимается, эта фирма?
— Всем. Продает, покупает…
— …Вяжет веники и блины печет, — пробормотал я про себя, само собой, по-русски. Косой и ухом не повел.
— У этого «Принца», скажу напрямик, наиболее четкие предложения. И самые соблазнительные, если на то пошло. Но рассказывать тебе обо всех нюансах, наверно, еще рано. Ты и так сегодня узнал больше, чем достаточно. Мозги могут лопнуть от перегрузки.
— Спасибо за заботу. Мне тут все время в наручниках ходить придется? — спросил я скромно.
— Нет, конечно, — вальяжно произнес сеньор Ибаньес, — сейчас тебя отведут к собачнику Игнасио, накормят обедом. Денька три поживешь там. Если будешь вести себя нормально, то переселю тебя в замок, сможешь спокойно ходить по территории парка. Но это потом. Должен же ты хоть чуточку ощутить неудобство. А то так понравится быть заложником, что уезжать не захочешь!
«Койоты» единодушно похихикали. Доминго кивком головы дал приказ, и мулаты, взяв меня под локотки, повели по аллее в направлении псарни.
— Каррамба! — проворчал тот, что был повыше, останавливаясь и задирая голову. — Опять летит!
— Ну и что? — беспечно произнес тот, что был пониже. — Этим гринго не прикажешь убраться. Они заплатили баксы и хотят пощекотать себе нервы.
— А щекочут нервы мне и хозяину! — раздраженно буркнул высокий. — Клянусь, когда-нибудь я возьму пулемет и шарахну по этой жужжалке!
Я тоже задрал голову. Над островом, на высоте не более ста метров, чуть накренясь, описывал круг моторный дельтаплан или дельталет, как их принято сейчас называть.
— Ладно, пошли, Эдуардо! — позвал меньший мулат. — Отведем этого молодца
— и сполоснемся в бассейне. С рыбками…
— Жди-ка, — мрачно отозвался длинный, — хорошо, если дадут пивка перехватить. Этот Мартин найдет нам работенку. Так что не раскатывай губы, Оскар.
Все так же, придерживая меня за локти скованных рук, Эдуарде и Оскар двинулись дальше. Моторное жужжание стало заметно громче.
— Смотри-ка, второй! — подивился Оскар, повернув голову. — Вышел из-за скал и идет за первым. Раньше они попарно не летали!
— На месте босса я бы распорядился пришить того козла, который устраивает эти полеты, — Эдуардо был явно настроен по-боевому. — В конце концов, это нарушает неприкосновенность частной собственности. Может, в суд подать.
— Воздушное пространство, — толково объяснил Оскар, — не может быть частной собственностью. Остров принадлежит хозяину, но воздух над ним хайдийский. А президент Морено не объявлял эту зону закрытой для полетов спортивных аппаратов.
Я порадовался юридической грамотности мулатов. Вот что значит жить в правовом государстве. Конечно, нашим бандитам похуже. Уголовный кодекс небось наизусть выучили, а вот с Гражданским пока нелады. И насчет Воздушного кодекса не очень соображают.
И тут жужжание дельталета внезапно оборвалось.
— Что он, заглох, что ли? — Эдуардо опять остановился, обернулся и задрал голову.
Я оборачиваться не стал. У меня не было желания любоваться полетами с наручниками на запястьях. Даже если у какого-то туриста-дельталетчика испортился мотор, и он собирается грохнуться на скалы или в море. Лишь бы не мне на голову.
Странным мне показалось лишь одно — то, что моторы заглохли сразу у двоих. Скорее они их просто выключили…
Дальше удивляться я не успел.
— А! — коротко вскрикнул Эдуардо, сильно дернул меня вправо и грузно повалился наземь. Ладонь его судорожно стиснула мой локоть, прямо-таки клещами вцепилась, и от этого рывка я тоже потерял равновесие. Оскар устоял, но ненадолго. Мое ухо услышало только неопределенный, шмякающий звук с вплетением легкого треска. В отличие от Эдуардо низкий мулат отпустил мой локоть и ничком рухнул на аллею. Я тоже шлепнулся, но на мягкое — на брюхо Эдуардо. Как раз крестцом, очень удобно, скованные руки я при этом придавил собственной спиной. Конечно, можно было попробовать встать, опираясь только на ноги, но для этого их надо было как следует подогнуть. Однако, поскольку я грохнулся поперек Эдуардо, подогнуть ноги мне мешал левый бок покойного.
В том, что оба конвоира повалились не от внезапного солнечного удара, я не сомневался. Само собой, что их жизнедеятельность прекратили с помощью чего-то очень бесшумного и точного. Даже не имея медицинского образования, можно было констатировать смерть. Головы обоих граждан провернули из очень крупного калибра, да так, что через выходное отверстие вылетела вся начинка черепной коробки — и «серое», и «белое вещество», понятно, вместе с кровянкой. Конечно, все эти вещества размазались по асфальтовой дорожке, причем всего в нескольких сантиметрах от моей рожи.
Нечего и говорить, что за пять секунд, в течение которых все произошло, я успел только испугаться. С ревом, задрав нос над моей физиономией, обдав меня вихрем горячего воздуха с запахом бензина, пылью и мозговыми ошметками, в раскаленную небесную синь рванулся дельталет.
Инстинктивно крутанувшись на месте, чтобы морду прикрыть, я перевалился
на бок и увидел, что прямо на меня по аллее, едва не касаясь консолями подстриженных кустиков-шпалер, катит второй дельталет. Пискнул тормоз, аппарат остановился, и из него, будто черт из коробочки, выпрыгнул человек. Одним прыжком он оказался около меня, и последним, что я увидел, был аэрозольный баллончик, из которого прямо мне в нос пшикнула гадость, пахнущая не то духами, не то керосином, не то сиренью, не то черемухой.
Она, эта дрянь, тут же отправила меня в забытье. И, теряя сознание, я увидел отблеск вспышки, которой закончился прошлый сон…
Дурацкий сон N 8 Дмитрия Баринова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
— Доминго, ты когда-нибудь спал с Соледад? — спросил я. Косой немного прибалдел, потому что не ожидал такого вопроса.
— Нет, — сказал он с неожиданной откровенностью, — тогда я был слишком непрезентабельным для такой сеньориты. У меня не было ни одной целой рубашки и не хватало денег даже на пуговицы для ширинки.
— Жаль, что тебе не привелось этого испытать, — заметил я. — Тогда бы ты знал, что такое «страшно», и не пытался бы меня испугать всякой ерундой.
Теперь заржал не только Косой, но и все прочие «койоты». Такой юморок тут любили. Если б, паче чаяния, сеньор Ибаньес сказал что-нибудь вроде: «Конечно, спал. Кто у нас не спал с этой сучкой?», то я придумал бы еще какой-нибудь прикол.
— А вообще-то, — сделав серьезное лицо, посоветовал я, — ты бы все-таки хорошенько подумал, как вести диалог с моим папашей. Если б ты сделал жест доброй воли и не стал ему угрожать, у тебя было бы больше шансов на успех.
— Понимаешь, чикито, — ухмыльнулся Косой, — кроме твоего папаши, есть еще кое-какие ребята, которым ты зачем-то очень нужен. Все они, конечно, могут предложить немалые деньги, а также целый пакет неплохих услуг. Могу сказать пока, что, не считая твоего папочки, существует четыре конторы, которые проявляют интерес к такому приобретению.
— Мне уже говорили, что ты решил провести нечто вроде аукциона.
— Правильно говорили. Товар, который пользуется спросом, растет в цене. Поэтому все, что ты слышал насчет серной кислоты, негашеной извести и морской прогулки на крючке, — просто дружеские шутки. Пока идет торговля, ни один волосок не упадет с твоей головы, благо у тебя она еще и не начинала лысеть. А если это случится, то с того, по чьей вине это произойдет, я просто сниму скальп и заставлю сожрать под соусом из собственного дерьма.
— Оригинально! — ухмыльнулся я.
— Конечно, конкурентам, которым мы предложим поучаствовать в «аукционе»,
— сказал Доминго, — придется играть вслепую. Более того, некоторые, — например, Марсела Браун, — даже не подозревают, что у них куча соперников.
И ты дурачишь бедную девочку?
— Я? Дурачу? Обижаешь, ей-Богу! — состроил гримасу Ибаньес. — Эта бабенка сама кого хочешь одурачит. Она почти убедила меня, что ищет своего муженька Ричарда Брауна. Того самого парня, с которым мы последний раз виделись на бывшей асиенде «Лопес-23». Тот Браун уже два года как труп. Это я знаю точно, потому что капитан Гонсалес, который заведует полицией Лос-Панчоса, вызывал меня и показывал мне бренное тело. Конечно, Гонсалесу очень хотелось повесить это дело на моих ребят. Должно быть, проигрался в казино и хотел разжиться до получки. Ну, я чуть-чуть ему отстегнул по доброте душевной, хоть открутиться было без проблем. Брауна очень толково изрешетили из автомата в упор. Провалялся он к тому времени уже месяц, и от него осталось не много. Но все мы (тут Косой широким жестом обвел руками своих подручных) как раз в это время сидели в тюряге. Я думаю, что его пришил Сарториус. Поэтому мне было наплевать, где Марселита будет искать своего благоверного.
— Что ж ты не сказал ей, что его убили?
— Я ж тебе говорю: от него осталось очень мало. Гораздо больше костей, чем мяса. Если бы не остатки комбинезона, мне бы нипочем не опознать его. Там была кожаная заплата на рукаве, я ее еще на асиенде приметил. Но Гонсалесу, само собой, я не стал докладывать, потому что тогда он содрал бы с меня минимум пять тысяч песо. Раз знаешь, кто это, значит, ты и «замочил». Полицейская логика! С другой стороны, если на то пошло, скажешь Марселе, что видел труп, она побежит к Гонсалесу. Опять ему зацепка, чтобы содрать с меня отступного.
— А не мог быть в комбинезоне Брауна кто-то другой?
— И это могло быть. В конце концов, мне на этого Брауна было наплевать. Сдох он или не сдох, он это или не он — моя команда была ни при чем, это точно. Что бы там Марсела со своими холуями ни накопала, меня это не касалось. Опять же нехорошо отнимать у вдовы последнюю надежду. Но для порядка я приставил к ней Харамильо Ховельяноса, ты его знаешь, конечно. И выяснилось, что эта дрянь уже добралась до тебя и объявила, будто ты есть Ричард Браун. Пришлось сделать ей маленькую заподлянку.
— За что ее забрали?
— По подозрению в контрабанде наркотиков, конечно. Это проще всего устроить. Но сажать ее надолго я не собирался. Пару суток посидит, а потом дам команду, чтоб ее выпустили. Пусть честно участвует в торгах. В конце концов, мы все-таки нашли тебя первыми. А эта стервочка решила ухватить тебя забесплатно. Так дела не делают!
— Допустим, мне Марсела не особо нужна, — сказал я, отвечая откровенностью на откровенность. — Возиться с шестью чужими детьми, которые вряд ли признают во мне папочку, — удовольствие ниже среднего.
— Тем не менее, Анхель, ежели она предложит мне лучшие условия сделки, я продам тебя ей. Знаешь ли, «Cooper shipping industries» — приятное знакомство. Десять процентов акций я бы взял. Но твоя, так сказать, «супруга» прижимиста до ужаса.
— Надо думать, что это меня и спасет, — сказал я с надеждой. Доминго хихикнул.
— Познакомить тебя с другими претендентами? — заговорщицки произнес он. — А то, возможно, тебе придется пожалеть об этих словах.
— Двух я назову тебе сам. Это Сарториус и «джикеи». Папашу мы уже считали, ладно. Но ты вроде бы говорил, что, кроме дона Серхио, было четыре конторы. Кого-то еще не назвал…
— Ты прав, как всегда. Сарториус, точнее, один парень от него, уже подал заявку на наш аукцион. Правда, пока все обрисовано очень расплывчато. «G & К», конечно, конкретнее, но там такие кайманы — честно скажу, что боюсь с ними работать.
— Ты бы мне про пятую контору рассказал…
Косой гнусненько ухмыльнулся и сказал:
— Контора как контора. «Le Prince adorable» называется. Зарегистрирована на Мартинике, миль пятьсот отсюда к северо-востоку. Имеет филиалы на Гаити, Гваделупе, Сен-Мартене и в Кайенне, то есть в Гвиане.
— Французской? — удивился я. — И что, им тоже нужен сеньор Родригес?
— Представь себе, нужен. И не просто нужен, а очень нужен.
— А чем она занимается, эта фирма?
— Всем. Продает, покупает…
— …Вяжет веники и блины печет, — пробормотал я про себя, само собой, по-русски. Косой и ухом не повел.
— У этого «Принца», скажу напрямик, наиболее четкие предложения. И самые соблазнительные, если на то пошло. Но рассказывать тебе обо всех нюансах, наверно, еще рано. Ты и так сегодня узнал больше, чем достаточно. Мозги могут лопнуть от перегрузки.
— Спасибо за заботу. Мне тут все время в наручниках ходить придется? — спросил я скромно.
— Нет, конечно, — вальяжно произнес сеньор Ибаньес, — сейчас тебя отведут к собачнику Игнасио, накормят обедом. Денька три поживешь там. Если будешь вести себя нормально, то переселю тебя в замок, сможешь спокойно ходить по территории парка. Но это потом. Должен же ты хоть чуточку ощутить неудобство. А то так понравится быть заложником, что уезжать не захочешь!
«Койоты» единодушно похихикали. Доминго кивком головы дал приказ, и мулаты, взяв меня под локотки, повели по аллее в направлении псарни.
— Каррамба! — проворчал тот, что был повыше, останавливаясь и задирая голову. — Опять летит!
— Ну и что? — беспечно произнес тот, что был пониже. — Этим гринго не прикажешь убраться. Они заплатили баксы и хотят пощекотать себе нервы.
— А щекочут нервы мне и хозяину! — раздраженно буркнул высокий. — Клянусь, когда-нибудь я возьму пулемет и шарахну по этой жужжалке!
Я тоже задрал голову. Над островом, на высоте не более ста метров, чуть накренясь, описывал круг моторный дельтаплан или дельталет, как их принято сейчас называть.
— Ладно, пошли, Эдуардо! — позвал меньший мулат. — Отведем этого молодца
— и сполоснемся в бассейне. С рыбками…
— Жди-ка, — мрачно отозвался длинный, — хорошо, если дадут пивка перехватить. Этот Мартин найдет нам работенку. Так что не раскатывай губы, Оскар.
Все так же, придерживая меня за локти скованных рук, Эдуарде и Оскар двинулись дальше. Моторное жужжание стало заметно громче.
— Смотри-ка, второй! — подивился Оскар, повернув голову. — Вышел из-за скал и идет за первым. Раньше они попарно не летали!
— На месте босса я бы распорядился пришить того козла, который устраивает эти полеты, — Эдуардо был явно настроен по-боевому. — В конце концов, это нарушает неприкосновенность частной собственности. Может, в суд подать.
— Воздушное пространство, — толково объяснил Оскар, — не может быть частной собственностью. Остров принадлежит хозяину, но воздух над ним хайдийский. А президент Морено не объявлял эту зону закрытой для полетов спортивных аппаратов.
Я порадовался юридической грамотности мулатов. Вот что значит жить в правовом государстве. Конечно, нашим бандитам похуже. Уголовный кодекс небось наизусть выучили, а вот с Гражданским пока нелады. И насчет Воздушного кодекса не очень соображают.
И тут жужжание дельталета внезапно оборвалось.
— Что он, заглох, что ли? — Эдуардо опять остановился, обернулся и задрал голову.
Я оборачиваться не стал. У меня не было желания любоваться полетами с наручниками на запястьях. Даже если у какого-то туриста-дельталетчика испортился мотор, и он собирается грохнуться на скалы или в море. Лишь бы не мне на голову.
Странным мне показалось лишь одно — то, что моторы заглохли сразу у двоих. Скорее они их просто выключили…
Дальше удивляться я не успел.
— А! — коротко вскрикнул Эдуардо, сильно дернул меня вправо и грузно повалился наземь. Ладонь его судорожно стиснула мой локоть, прямо-таки клещами вцепилась, и от этого рывка я тоже потерял равновесие. Оскар устоял, но ненадолго. Мое ухо услышало только неопределенный, шмякающий звук с вплетением легкого треска. В отличие от Эдуардо низкий мулат отпустил мой локоть и ничком рухнул на аллею. Я тоже шлепнулся, но на мягкое — на брюхо Эдуардо. Как раз крестцом, очень удобно, скованные руки я при этом придавил собственной спиной. Конечно, можно было попробовать встать, опираясь только на ноги, но для этого их надо было как следует подогнуть. Однако, поскольку я грохнулся поперек Эдуардо, подогнуть ноги мне мешал левый бок покойного.
В том, что оба конвоира повалились не от внезапного солнечного удара, я не сомневался. Само собой, что их жизнедеятельность прекратили с помощью чего-то очень бесшумного и точного. Даже не имея медицинского образования, можно было констатировать смерть. Головы обоих граждан провернули из очень крупного калибра, да так, что через выходное отверстие вылетела вся начинка черепной коробки — и «серое», и «белое вещество», понятно, вместе с кровянкой. Конечно, все эти вещества размазались по асфальтовой дорожке, причем всего в нескольких сантиметрах от моей рожи.
Нечего и говорить, что за пять секунд, в течение которых все произошло, я успел только испугаться. С ревом, задрав нос над моей физиономией, обдав меня вихрем горячего воздуха с запахом бензина, пылью и мозговыми ошметками, в раскаленную небесную синь рванулся дельталет.
Инстинктивно крутанувшись на месте, чтобы морду прикрыть, я перевалился
на бок и увидел, что прямо на меня по аллее, едва не касаясь консолями подстриженных кустиков-шпалер, катит второй дельталет. Пискнул тормоз, аппарат остановился, и из него, будто черт из коробочки, выпрыгнул человек. Одним прыжком он оказался около меня, и последним, что я увидел, был аэрозольный баллончик, из которого прямо мне в нос пшикнула гадость, пахнущая не то духами, не то керосином, не то сиренью, не то черемухой.
Она, эта дрянь, тут же отправила меня в забытье. И, теряя сознание, я увидел отблеск вспышки, которой закончился прошлый сон…
Дурацкий сон N 8 Дмитрия Баринова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80