Думаю, что наши консультации будут весьма плодотворными.
— Я могу только присоединиться к выраженной вами убежденности, господин президент! — Мне всегда казалось, что в дипломатии надо говорить как можно более вежливо и непонятно — за умного сойдешь.
Поручкавшись с президентом и обменявшись улыбками — тут тоже имелись фотокоры и телевизионщики, которым не терпелось запечатлеть все это дело, — оба коллектива поднялись наверх. Заседаловка состоялась все в том же хорошо знакомом мне кабинете, где некогда компаньера Киска принимала сперва советского, а потом американского послов. Мебель почти не изменилась. Исчез только красно-черный флаг со звездой и мотыгами позади президентского стола. Теперь там стоял обычный сине-бело-зеленый триколор Республики Хайди. Зато на правой от входа стене появились портреты. После не то пяти, не то шести Лопесов разных поколений и исторических эпох в военных мундирах и Эстеллы Рамос в камуфляжной куртке и краснозвездном берете висел портрет самого дона Соррильи.
— Мы бережем свою историю, сеньор Баринов, — заметил дон Хосе.
Охранники разместились по стенам, Танечку и толстую президентиху куда-то сопроводили, а мы уселись за длинный переговорный стол, причем я оказался прямо напротив президента, по правую руку от меня — Перальта, а по левую — отец родной.
— Привет, — спросил я шепотом по-русски, — чего делать-то?
— Сидеть спокойно, — посоветовал Чудо-юдо. — И слушать, что умные люди скажут. А вообще, конечно, за все, что вы тут успели наворотить, надо головы откручивать. Шутка!
Утешаясь той мыслью, что в натуре он мне голову не открутит, во всяком случае не сделает это тут же, за столом переговоров, я попытался принять солидный вид.
— Сеньоры! — торжественно обратился к присутствующим дон Хосе. — Позвольте мне поприветствовать президента корпорации «Rodriguez AnSo incorporated» и сопровождающих его лиц и выразить убеждение, что наши консультации дадут новый импульс к развитию дружественных отношений и экономического сотрудничества между народами Хайди и Колумбии!
Потом президент начал вспоминать многовековую историю торгово-экономических связей между хайдийским и колумбийским народами, которая начиналась еще тогда, когда испанские галеоны, отправляясь из Картахены (Колумбийской) в Кадис (или наоборот), изредка швартовались в гавани Сан-Исидро для пополнения запасов пресной воды. Это, правда, случалось редко, чаще всего, если галеоны сбивались с курса и вместо Кубы или Эспаньолы забредали на Малые Антильские острова. Наверное, для меня это было бы очень познавательной лекцией, поскольку я об истории обеих стран знал очень мало. Насчет Колумбии я даже толком не знал, кто у них нынче президент. Где-то вертелись такие имена, как Симон Боливар и Пабло Эскобар, но каким боком они прилегали к Колумбии — черт его знает!
— Слушай меня внимательно, — прошептал папаша. — Сейчас он закончит, и ты должен будешь сказать ответное слово. Развозить не надо. Поблагодаришь за теплый прием и выразишь надежду, что консультации пройдут в атмосфере полного взаимопонимания.
Так я и сделал. Чудо-юдо показал мне из-под стола большой палец: мол, «во! все о'кей!», после чего я приземлил зад на стул. Президент Соррилья предоставил слово исполняющему обязанности министра экономики и государственных имуществ сеньору Вальдесу. Как я понял, он заменял недавно застрелившегося министра, а до этого был его замом и поэтому чувствовал себя очень и очень хреново. Слово ему дали для сообщения, но получился доклад аж на полчаса чистого времени.
Нельзя сказать, что я лично уловил из этого доклада хотя бы суть ситуации. Здешний «Чубайс» утверждал, что экономика Хайди находится в цветущем состоянии, приводил цифры, в которых отмечался устойчивый рост снижения темпов инфляции, обращал внимание на большую стабилизацию местного песо по отношению к доллару США, отмечал рост доходов основной отрасли местного бизнеса — туристического. Все это было приятно слышать, и можно было бы поздравить славных представителей хайдийского предпринимательства с выдающимися трудовыми победами, но оставалось непонятным, от какой такой тоски душевной штатный министр подал в отставку и пустил себе пулю в лоб.
Наверное, в нормальной обстановке я бы обязательно спросил об этом, но, поскольку совсем дураком все-таки не был, счел за лучшее выполнять инструкции Чудо-юда и не выступать.
Значительно лучше и понятнее, на мой взгляд, было сообщение сеньора Перальты. Из него я, например, четко уловил, что на данный момент «Rodriguez AnSo inc.» владеет закладными на 85 процентов пахотных земель и 82 процента земель, находящихся под постройками на острове Хайди. Что средний процент количества акций хайдийских предприятий и компаний, находящихся в собственности моей разлюбезной корпорации, превышает 75 и не опускается ниже 65 процентов. Что общая сумма долгов правительства и частных граждан республики превышает валовый национальный доход в 4,5 раза. Сеньор Даниэль тем самым скромно намекал местным ребятам, что, вообще говоря, дон Хосе Соррилья сидит на стуле, от которого ему как президенту принадлежит половина одной из ножек.
Чудо-юдо был очень доволен тем, что хайдийское правительство почувствовало себя хреново, хотя разглядеть это смог, пожалуй, только я. И то потому, что не первый год наблюдал за отцом, рассматривая его в упор. Почти уверен, что Соррилья & Cё смотрели прежде всего на меня, даже не очень понимая, какое отношение Сергей Сергеевич имеет к делам «Rodriguez AnSo inc.». Его реакция на сообщение Перальты мало кого заинтересовала. Все жаждали увидеть, что будет написано на роже у таинственного Анхеля Родригеса. От него, как полагала почтеннейшая публика, зависела дальнейшая судьба скупленной на корню республики.
Однако на меня можно было сколько угодно смотреть, анализировать мои реакции на выступления и так далее, но сделать правильных выводов никто бы не сумел. Я сидел с очень мрачным видом, поскольку над такими словами отца, как «за то, что вы тут наворотили, надо головы откручивать», стоило всерьез задуматься и по крайней мере поразмыслить над тем, что именно он имеет в виду под словом «наворотили». Судя по всему, покупка острова Хайди мне в вину не ставилась, тем более что мои личные заслуги тут были чисто номинальные. Если папаню волновало, что Хрюшка сидит у Эухении под контролем и расковыривает закодированные мозги Сесара Мендеса, то на фига нас было к этой Эухении направлять? Именно сам Чудо-юдо нам дал ее адресок, и, судя по его инструкциям, сеньора Дорадо должна была быть нам верным помощником и боевым резервом, как комсомол — партии. Правда, то, что сеньора Дорадо тесно
дружит с «койотами» разных поколений, «G & К», а также с краснымипартизанами Сорокиным и Брауном, оставалось для нас маленькой тайной довольно долгое время, но винить в этом ни меня, ни Ленку не стоило. Уж кому-кому, а Сергею Сергеевичу надо было самому уточнить, на кого, кроме нас, работает супергадалка, и выработать соответствующие инструкции.
Наиболее уязвимым для критики местом являлось наше вынужденное сотрудничество с Сорокиным-Сарториусом, а также с «койотами». Но опять-таки насчет того, с кем сотрудничать можно, а с кем нельзя, папаня инструкций не дал. Более того, он еще задолго до начала нашей с Ленкой поездки в Лондон убеждал меня, будто Сорокин — это Сорокин, и больше ничего, а «Главный камуфляжник» вообще в природе не существует и является только элементом искусственной реальности. Танечка во время третьего дурацкого сна это дело подтвердила, но, к сожалению, до сих пор я еще толком не понял, каким образом она переместилась из России за океан… Да и вообще, появление товарища Кармелюк в наших стройных рядах сеньора Баринова-старшего, как мне казалось, больше всего расстроило. То ли он очень был озабочен моим семейным счастьем, то ли его беспокоило, что через Танечку я могу пополнить свои мозги нежелательной информацией. Впрочем, откуда приходило то, что сообщала мне Таня во время дурацких снов, тоже оставалось неизвестным.
Но пора было вернуться к нашим барранкильерос. Точнее, к тому впечатлению, которое их представитель произвел на правительственную делегацию Хайди. Сказать, что их ткнули носом в дерьмо — значит, сказать очень мало. Дон Хосе Соррилья, например, выглядел как юная девица, впервые узнавшая, что дети рождаются не от поцелуев в губы, а от того, чем она привыкла заниматься на сеновале с пастухом Федей. Сеньор Хоакин Фьерро, госсоветник 1-го ранга и начальник канцелярии президента, которому надлежало выступать следующим и оглашать предлагаемый хайдийской стороной круг вопросов для обсуждения на консультациях, явно боялся того, что ужасному разбойнику Родригесу что-нибудь может прийтись не по вкусу, после чего служебная карьера госсоветника закончится в ближайшем канализационном люке. Возможно, я и перегнул маленько, но волновался он не на шутку.
Когда он заговорил, все мои предположения подтвердились тут же. Почтенный госсоветник, которому только и требовалось, что прочесть с бумажки уже давным-давно согласованный с президентом Соррильей и прочими начальниками список вопросов, начал путаться и заикаться так, будто испанской грамотой овладел только вчера, да и то в советском ликбезе времен культурной революции. В результате перечень вопросов остался непонятным не только нашей стороне, но и хайдийской, а пуще всего самому товарищу Фьерро.
Я думаю, что, если бы со стороны нашего российско-колумбийского СП не выступил гражданин Чудо-юдо, консультации пришлось бы отложить до морковкина заговенья. Но товарищ генерал-майор госбезопасности предложил хайдийской стороне обсудить следующие условия безоговорочной капитуляции:
— Первое. В связи с полным банкротством компания «ANSO Limited» как самостоятельное юридическое лицо ликвидируется, а на ее базе восстанавливается в правах хайдийский филиал «Rodriguez AnSo incorporated». Филиал будет состоять из банка «Rodriguez AnSo banko de Haidie», торговой фирмы «AnSo trade» и агропромышленного объединения «FarmAnSovhoz».
Второе. Вся земельная и иная недвижимая собственность, приобретенная «ANSO Limited» и ее акционерами, отчуждается в пользу «Rodriguez AnSo incorporated» по остаточной стоимости в счет уплаты долгов по векселям и иным кредитным обязательствам, согласно прилагаемой описи…
Тут Сергей Сергеевич начал перечислять, что и как он собирается отчуждать, по списочку листов на двадцать. В каждой строчке были, конечно, не садово-огородные участки и не коммерческие палатки, а имения по нескольку десятков гектаров, отели, виллы, шале, супермаркеты, рестораны и прочая, прочая, прочая. Списочек этот он достал из той самой папки в крокодиловом переплете, которую мне приносил на подпись Перальта. Грешным делом, не запомнил, когда его подписывал, но закорючки мои на нем были.
Чем дольше Чудо-юдо читал список, тем больше апатии и безвольной покорности прочитывалось на лицах экспроприируемых экспроприаторов. Дон Хосе Соррилья время от времени посматривал на своих подручных с некоей фаталистической укоризной: «Ну вот, а вы мне говорили, друзья мои, что по морде нас бить не будут…»
Когда чтение списка было закончено, Чудо-юдо продолжил оглашать свои «пункты».
— Третье. Ввиду того, что общая стоимость вышеперечисленного недвижимого имущества не покрывает полностью суммы долговых обязательств «ANSO Limited» перед кредиторами, интересы которых представляет «Rodriguez AnSo incorporated», а также ввиду того, что все долговые обязательства третьих компаний перед «ANSO Limited» выкуплены нашей корпорацией, в счет погашения долговых обязательств подлежит отчуждению имущество следующих зарегистрированных на Хайди компаний…
И Чудо-юдо, поправив золоченые очки, вытащил из крокодиловой папки еще один списочек…
На лице дона Соррильи отразилась счастливая мысль:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
— Я могу только присоединиться к выраженной вами убежденности, господин президент! — Мне всегда казалось, что в дипломатии надо говорить как можно более вежливо и непонятно — за умного сойдешь.
Поручкавшись с президентом и обменявшись улыбками — тут тоже имелись фотокоры и телевизионщики, которым не терпелось запечатлеть все это дело, — оба коллектива поднялись наверх. Заседаловка состоялась все в том же хорошо знакомом мне кабинете, где некогда компаньера Киска принимала сперва советского, а потом американского послов. Мебель почти не изменилась. Исчез только красно-черный флаг со звездой и мотыгами позади президентского стола. Теперь там стоял обычный сине-бело-зеленый триколор Республики Хайди. Зато на правой от входа стене появились портреты. После не то пяти, не то шести Лопесов разных поколений и исторических эпох в военных мундирах и Эстеллы Рамос в камуфляжной куртке и краснозвездном берете висел портрет самого дона Соррильи.
— Мы бережем свою историю, сеньор Баринов, — заметил дон Хосе.
Охранники разместились по стенам, Танечку и толстую президентиху куда-то сопроводили, а мы уселись за длинный переговорный стол, причем я оказался прямо напротив президента, по правую руку от меня — Перальта, а по левую — отец родной.
— Привет, — спросил я шепотом по-русски, — чего делать-то?
— Сидеть спокойно, — посоветовал Чудо-юдо. — И слушать, что умные люди скажут. А вообще, конечно, за все, что вы тут успели наворотить, надо головы откручивать. Шутка!
Утешаясь той мыслью, что в натуре он мне голову не открутит, во всяком случае не сделает это тут же, за столом переговоров, я попытался принять солидный вид.
— Сеньоры! — торжественно обратился к присутствующим дон Хосе. — Позвольте мне поприветствовать президента корпорации «Rodriguez AnSo incorporated» и сопровождающих его лиц и выразить убеждение, что наши консультации дадут новый импульс к развитию дружественных отношений и экономического сотрудничества между народами Хайди и Колумбии!
Потом президент начал вспоминать многовековую историю торгово-экономических связей между хайдийским и колумбийским народами, которая начиналась еще тогда, когда испанские галеоны, отправляясь из Картахены (Колумбийской) в Кадис (или наоборот), изредка швартовались в гавани Сан-Исидро для пополнения запасов пресной воды. Это, правда, случалось редко, чаще всего, если галеоны сбивались с курса и вместо Кубы или Эспаньолы забредали на Малые Антильские острова. Наверное, для меня это было бы очень познавательной лекцией, поскольку я об истории обеих стран знал очень мало. Насчет Колумбии я даже толком не знал, кто у них нынче президент. Где-то вертелись такие имена, как Симон Боливар и Пабло Эскобар, но каким боком они прилегали к Колумбии — черт его знает!
— Слушай меня внимательно, — прошептал папаша. — Сейчас он закончит, и ты должен будешь сказать ответное слово. Развозить не надо. Поблагодаришь за теплый прием и выразишь надежду, что консультации пройдут в атмосфере полного взаимопонимания.
Так я и сделал. Чудо-юдо показал мне из-под стола большой палец: мол, «во! все о'кей!», после чего я приземлил зад на стул. Президент Соррилья предоставил слово исполняющему обязанности министра экономики и государственных имуществ сеньору Вальдесу. Как я понял, он заменял недавно застрелившегося министра, а до этого был его замом и поэтому чувствовал себя очень и очень хреново. Слово ему дали для сообщения, но получился доклад аж на полчаса чистого времени.
Нельзя сказать, что я лично уловил из этого доклада хотя бы суть ситуации. Здешний «Чубайс» утверждал, что экономика Хайди находится в цветущем состоянии, приводил цифры, в которых отмечался устойчивый рост снижения темпов инфляции, обращал внимание на большую стабилизацию местного песо по отношению к доллару США, отмечал рост доходов основной отрасли местного бизнеса — туристического. Все это было приятно слышать, и можно было бы поздравить славных представителей хайдийского предпринимательства с выдающимися трудовыми победами, но оставалось непонятным, от какой такой тоски душевной штатный министр подал в отставку и пустил себе пулю в лоб.
Наверное, в нормальной обстановке я бы обязательно спросил об этом, но, поскольку совсем дураком все-таки не был, счел за лучшее выполнять инструкции Чудо-юда и не выступать.
Значительно лучше и понятнее, на мой взгляд, было сообщение сеньора Перальты. Из него я, например, четко уловил, что на данный момент «Rodriguez AnSo inc.» владеет закладными на 85 процентов пахотных земель и 82 процента земель, находящихся под постройками на острове Хайди. Что средний процент количества акций хайдийских предприятий и компаний, находящихся в собственности моей разлюбезной корпорации, превышает 75 и не опускается ниже 65 процентов. Что общая сумма долгов правительства и частных граждан республики превышает валовый национальный доход в 4,5 раза. Сеньор Даниэль тем самым скромно намекал местным ребятам, что, вообще говоря, дон Хосе Соррилья сидит на стуле, от которого ему как президенту принадлежит половина одной из ножек.
Чудо-юдо был очень доволен тем, что хайдийское правительство почувствовало себя хреново, хотя разглядеть это смог, пожалуй, только я. И то потому, что не первый год наблюдал за отцом, рассматривая его в упор. Почти уверен, что Соррилья & Cё смотрели прежде всего на меня, даже не очень понимая, какое отношение Сергей Сергеевич имеет к делам «Rodriguez AnSo inc.». Его реакция на сообщение Перальты мало кого заинтересовала. Все жаждали увидеть, что будет написано на роже у таинственного Анхеля Родригеса. От него, как полагала почтеннейшая публика, зависела дальнейшая судьба скупленной на корню республики.
Однако на меня можно было сколько угодно смотреть, анализировать мои реакции на выступления и так далее, но сделать правильных выводов никто бы не сумел. Я сидел с очень мрачным видом, поскольку над такими словами отца, как «за то, что вы тут наворотили, надо головы откручивать», стоило всерьез задуматься и по крайней мере поразмыслить над тем, что именно он имеет в виду под словом «наворотили». Судя по всему, покупка острова Хайди мне в вину не ставилась, тем более что мои личные заслуги тут были чисто номинальные. Если папаню волновало, что Хрюшка сидит у Эухении под контролем и расковыривает закодированные мозги Сесара Мендеса, то на фига нас было к этой Эухении направлять? Именно сам Чудо-юдо нам дал ее адресок, и, судя по его инструкциям, сеньора Дорадо должна была быть нам верным помощником и боевым резервом, как комсомол — партии. Правда, то, что сеньора Дорадо тесно
дружит с «койотами» разных поколений, «G & К», а также с краснымипартизанами Сорокиным и Брауном, оставалось для нас маленькой тайной довольно долгое время, но винить в этом ни меня, ни Ленку не стоило. Уж кому-кому, а Сергею Сергеевичу надо было самому уточнить, на кого, кроме нас, работает супергадалка, и выработать соответствующие инструкции.
Наиболее уязвимым для критики местом являлось наше вынужденное сотрудничество с Сорокиным-Сарториусом, а также с «койотами». Но опять-таки насчет того, с кем сотрудничать можно, а с кем нельзя, папаня инструкций не дал. Более того, он еще задолго до начала нашей с Ленкой поездки в Лондон убеждал меня, будто Сорокин — это Сорокин, и больше ничего, а «Главный камуфляжник» вообще в природе не существует и является только элементом искусственной реальности. Танечка во время третьего дурацкого сна это дело подтвердила, но, к сожалению, до сих пор я еще толком не понял, каким образом она переместилась из России за океан… Да и вообще, появление товарища Кармелюк в наших стройных рядах сеньора Баринова-старшего, как мне казалось, больше всего расстроило. То ли он очень был озабочен моим семейным счастьем, то ли его беспокоило, что через Танечку я могу пополнить свои мозги нежелательной информацией. Впрочем, откуда приходило то, что сообщала мне Таня во время дурацких снов, тоже оставалось неизвестным.
Но пора было вернуться к нашим барранкильерос. Точнее, к тому впечатлению, которое их представитель произвел на правительственную делегацию Хайди. Сказать, что их ткнули носом в дерьмо — значит, сказать очень мало. Дон Хосе Соррилья, например, выглядел как юная девица, впервые узнавшая, что дети рождаются не от поцелуев в губы, а от того, чем она привыкла заниматься на сеновале с пастухом Федей. Сеньор Хоакин Фьерро, госсоветник 1-го ранга и начальник канцелярии президента, которому надлежало выступать следующим и оглашать предлагаемый хайдийской стороной круг вопросов для обсуждения на консультациях, явно боялся того, что ужасному разбойнику Родригесу что-нибудь может прийтись не по вкусу, после чего служебная карьера госсоветника закончится в ближайшем канализационном люке. Возможно, я и перегнул маленько, но волновался он не на шутку.
Когда он заговорил, все мои предположения подтвердились тут же. Почтенный госсоветник, которому только и требовалось, что прочесть с бумажки уже давным-давно согласованный с президентом Соррильей и прочими начальниками список вопросов, начал путаться и заикаться так, будто испанской грамотой овладел только вчера, да и то в советском ликбезе времен культурной революции. В результате перечень вопросов остался непонятным не только нашей стороне, но и хайдийской, а пуще всего самому товарищу Фьерро.
Я думаю, что, если бы со стороны нашего российско-колумбийского СП не выступил гражданин Чудо-юдо, консультации пришлось бы отложить до морковкина заговенья. Но товарищ генерал-майор госбезопасности предложил хайдийской стороне обсудить следующие условия безоговорочной капитуляции:
— Первое. В связи с полным банкротством компания «ANSO Limited» как самостоятельное юридическое лицо ликвидируется, а на ее базе восстанавливается в правах хайдийский филиал «Rodriguez AnSo incorporated». Филиал будет состоять из банка «Rodriguez AnSo banko de Haidie», торговой фирмы «AnSo trade» и агропромышленного объединения «FarmAnSovhoz».
Второе. Вся земельная и иная недвижимая собственность, приобретенная «ANSO Limited» и ее акционерами, отчуждается в пользу «Rodriguez AnSo incorporated» по остаточной стоимости в счет уплаты долгов по векселям и иным кредитным обязательствам, согласно прилагаемой описи…
Тут Сергей Сергеевич начал перечислять, что и как он собирается отчуждать, по списочку листов на двадцать. В каждой строчке были, конечно, не садово-огородные участки и не коммерческие палатки, а имения по нескольку десятков гектаров, отели, виллы, шале, супермаркеты, рестораны и прочая, прочая, прочая. Списочек этот он достал из той самой папки в крокодиловом переплете, которую мне приносил на подпись Перальта. Грешным делом, не запомнил, когда его подписывал, но закорючки мои на нем были.
Чем дольше Чудо-юдо читал список, тем больше апатии и безвольной покорности прочитывалось на лицах экспроприируемых экспроприаторов. Дон Хосе Соррилья время от времени посматривал на своих подручных с некоей фаталистической укоризной: «Ну вот, а вы мне говорили, друзья мои, что по морде нас бить не будут…»
Когда чтение списка было закончено, Чудо-юдо продолжил оглашать свои «пункты».
— Третье. Ввиду того, что общая стоимость вышеперечисленного недвижимого имущества не покрывает полностью суммы долговых обязательств «ANSO Limited» перед кредиторами, интересы которых представляет «Rodriguez AnSo incorporated», а также ввиду того, что все долговые обязательства третьих компаний перед «ANSO Limited» выкуплены нашей корпорацией, в счет погашения долговых обязательств подлежит отчуждению имущество следующих зарегистрированных на Хайди компаний…
И Чудо-юдо, поправив золоченые очки, вытащил из крокодиловой папки еще один списочек…
На лице дона Соррильи отразилась счастливая мысль:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91