И с вами ничего не случится, если вы будете выполнять наши требования. Для начала положите оружие.
— Хорошо, — Анатолий кивнул старику и аккуратно положил пистолет на баллоны от акваланга. — Ну, и какие же у вас требования?
— Для начала вы отдадите нам то, что спрятали в крепости.
— Это еще вам зачем?
— Все очень просто капитан, все решают деньги, а покупателя можно найти на что угодно. А уж на изделия военпрома, за которым охотятся спецслужбы, он всегда найдется, — это подал голос Сорокин.
— Вас даже последствия не волнуют?
— Это все только слова. Человечество узнало секрет ядерной бомбы и что? И ничего не случилось, ядерный паритет и все такое. Но сначала на ядерных секретах кто-то хорошо заработал.
— Сначала два города испарились вместе со всем населением, это, по-твоему, ничего не случилось?
— Ну конечно, сейчас ты будешь говорить, убеждать. Все это лажа, капитан! Нужно уметь признавать поражение.
— Чья бы корова мычала. А вы, мадемуазель, как оказались в его компании?
— Очень просто, мы договорились, и я его выпустила. Два шага назад от оружия! Он пообещал, что мне ничего не будет, за то, в пещере…
— А ты, дура, конечно поверила?! Как у вас женщин все просто, — Давыдов сделал два шага, старик помедлил и тоже отошел назад. — А мне недавно казалось, что вам не нравится стрелять в людей, — произнес Давыдов, пристально глядя в лицо девушке.
Та отвернулась, не выдержав взгляда, и сказала:
— А вы делайте, что велено, тогда мне стрелять не придется.
— Лика, собери стволы, — скомандовал Сорокин. — Что, капитан, обидно?
— Ну неприятно. Когда спасаешь человеку жизнь, обычно думаешь, что он преисполнится к тебе чувством глубокой братской любви, а тут такая черная неблагодарность.
— Ничего, переживешь. Мне тоже было неприятно у такого лоха, как ты, личным шофером работать.
— Понятно, — произнес Анатолий и вдруг неожиданно спросил: — Ммилейший, а ты в армии служил?
— Армия для таких лохов как ты, а те, кто поумнее, сидят повыше и вами управляют, усек?
— Да, что-то подобное мне уже говорили, — кивнул Давыдов. — Но все же кое-чему полезному в армии учат.
— Это еще чему? — усмехнулся финансист. — Сортиры драить, что ли?
— Сортиры тоже нужно содержать в порядке, но важнее содержать в порядке свое оружие. В армии учат его проверять, перед тем как размахивать у кого-то под носом.
— Не понял, — насторожился финансист.
— А что тут непонятного, — Давыдов сунул руку в карман и вытащил из него несколько пружин и фигурных деталей. — Для того, чтобы ударник стукнул по бойку, его необходимо взвести, без вот этих штучек ваши ружья можно в лучшем случае использовать, как холодное оружие. Как палицу, например. Они были очень популярны в этих местах где-то так тысяч двадцать лет назад.
Банкир озадаченно посмотрел на Давыдова, потом навел на него ружье и надавил на спуск. Не произошло ничего. Даже щелчка не раздалось.
— Практика — критерий истины, — процитировал Давыдов классика и подобрал свой пистолет. — Ну, вернемся к нашим баранам. Для начала, ты, овца, шлепай по-тихому к своему гангстерино. Ствол можешь кинуть. Очень хорошо, там и оставайся. А ты, самец-производитель, кидай свою аркебузу сюда.
Оружие брякнулось под ноги Давыдову. Василий Евдокимович шумно вздохнул.
— Ну ты, племянничек, даешь! Это ж когда ты догадался, что они спелись? — старик сноровисто переломил двустволку и привел оружие в готовность к стрельбе.
— А они тогда еще не спелись. Просто не люблю я, когда вокруг меня бродят разные вооруженные личности. Ну что ж, теперь нужно решить, что с вами сделать?
Финансист и девушка мрачно переглянулись.
— Можно вас конечно грохнуть — и в Сиваш. Человечество ничего не потеряет. Но это будет нелогично. Сначала спасать, а потом убивать.
— Отпустите нас, пожалуйста, — тихим голосом попросила Лика.
— И это будет нелогично, — вздохнул Давыдов, — вы теперь в курсе всего, будете болтаться у меня под ногами, да и наказать вас следует для порядка. Чтобы скотство из вас не так перло. Что скажете, «Бойни» и «Клайд»?
— Мы больше не будем, — в один голос ответили Лика и Сорокин.
— Ну прямо, как мыши, из мультфильма про кота Леопольда.
— Отпусти их, пусть убираются отсюда к черту.
— Придется, — кивнул Давыдов. Вообще-то он рассчитывал доехать «на Сорокине» до Щелкино. — Ладно, проваливайте оба. Аккумуляторы в будке у собаки, берите и убирайтесь! Ружья я вам не отдам, вы ими пользоваться не умеете, еще кого-нибудь сдуру подстрелите. Акваланг тоже остается в качестве военного трофея.
Сорокин молча отправился к конуре. Василий Евдокимович прислонил ружье к ноге и молча закурил. Давыдов отправился в дом посмотреть как себя чувствует Виктор. Когда он вошел, парень слабо улыбнулся.
— Ну, ты как, напарник?
— В норме, шеф. Куда теперь?
— Пока никуда. Вот подлечим тебя здесь, а там и видно будет, — Давыдов присел на краешек кровати, — болит?
— Ноет. Уже лучше. А где остальные?
Со двора послышался шум борьбы, дуплетом бабахнула двустволка. Капитан чертыхнулся и с пистолетом в руке бросился во двор. Во дворе кипела схватка. Сорокин и старик катались по земле, вцепившись руками в ружье. Наконец более молодому финансисту удалось завладеть оружием, он пнул старика ногой и бросился к лежащему на земле ружью с неисправным спусковым механизмом. Добежав до ружья, он вынул из пего патроны и попытался зарядить двустволку. На спине у него повисла Лика.
— Сучка, быстро переметнулась, — выругался финансист и ударил девушку в грудь прикладом. Она согнулась пополам и рухнула на землю. Старик успел добежать до Сорокина и выбил у него из рук ружье, тот отшвырнул деда ударом ноги и снова завладел оружием.
— Положи ружье на землю, — громко скомандовал Давыдов.
— Пошел ты! — Банкир переломил дробовик пополам и стал совать в него патроны. Хлестко ударил выстрел из ТТ. С расстояния в три метра пуля ударила банкира в ногу со всей своей энергией. Его развернуло и швырнуло на землю. Давыдов подскочил и выбил из ослабевших рук упавшего оружие.
— Дядь Вась, жив?
— Жив, не этому недоноску… — старик сплюнул и вытер губы тыльной стороной ладони.
— Проверь, что с девкой?
Бывший военврач наклонился над девушкой, отвел ее руки в стороны и задрал ей футболку. Минуты две ощупывал место удара.
— Жить будет. Похоже, сломана пара ребер, а так все в порядке. Ну что, краля? Пошли потихоньку в дом.
Старик подхватил девушку на руки и потащил к дому. Сорокин корчился на земле и с ненавистью глядел на капитана. Левая штанина его светлых спортивных брюк на глазах набухала от крови. Капитан поставил ТТ на предохранитель.
— Я тебя предупреждал, — спокойно встретил он полный злобы взгляд, — а теперь слушай меня, подонок, внимательно. Вот эта дорога, — капитан показал на проселок, идущий посередине Арабатской стрелки, — идет в Геническ. Если ты поедешь очень быстро, то сможешь доехать до больницы до того, как истечешь кровью. Перевяжись, — он кинул финансисту автомобильную аптечку, — только вот воздухоплавательный аппарат тебе придется бросить здесь. Ну да ты, я думаю, не обеднеешь.
Сорокин забинтовал себе ногу и, прихрамывая, заковылял к машине.
— Помоги аккумулятор поставить, — процедил он, не глядя в сторону Давыдова.
— Вот уж фигушки, — ответил капитан. — С какой такой стати? Если бы ты вел себя по-человечески, уже давно ехал бы себе по своим делам. А теперь сам тренируйся, ощущай на своей буржуйской шкуре все тяготы и лишения.
— Сволочь!
— Это ты про кого? Если про меня, так это не правда. Тебя за твои выкрутасы грохнуть нужно, а я тебе морали читаю. Если про себя, то тоже не правда, ты не сволочь, ты подонок, дорвавшееся до власти быдло.
— Таким как ты должно быть завидно, — злорадно буркнул Сорокин, ставя аккумулятор на место.
— Я ж тебе уже говорил, таким как я не завидно, им противно. Что вы вообще существуете.
Финансист обошел машину и сбросил с фаркопа крюк буксирного устройства дельтаплана. Давыдов широко распахнул ворота. Джип покатил со двора, за воротами он развернулся мордой к воротам. Из окна по пояс высунулся финансист.
— Ну, капитан, ты мне еще попадешься! Мы еще встретимся!
— В следующий раз купи себе бронежилет, — с улыбкой во всю пасть пожелал Давыдов.
Из дома вышел Василий Евдокимович.
— Ну что, уехал?
— Укатил, только пыль следом клубится.
— И слава Богу. У девицы синяк и ребро, Виктор в относительном порядке, но двигаться ему пока рано. Этот ублюдок с дружками не вернется?
— Вряд ли. Но, боюсь, в больнице ему придется рассказать, где он получил свою пулю, и сюда может пожаловать милиция или контора посерьезнее.
— Что теперь?
— Мне нужно в Щелкино, там у меня назначена встреча.
— Когда тебе там нужно быть?
— Сегодня к вечеру.
— Ну, это не проблема, доберемся.
— На чем?
— Кажется, сей град находится на бреге морском? — насмешливо прищурился старик.
— Ну, да.
— А лодка зачем?
— Забыл, — хлопнул себя по лбу Давыдов.
— Вот для этого мы, старики, и существуем. Должен кто-то за вас молодых все помнить. Ты давай займись лодкой, а я обед сварганю. В сарае возьми две канистры с бензином, а то мне обратно не хватит.
На море поднялась небольшая волна. Волны захлестывали на берег, капитану пришлось разуться, чтобы поставить канистры в лодку. Потом он вернулся во двор за двигателем. И тут его ждало разочарование: один из зарядов, выпущенных во время борьбы между Сорокиным и стариком, угодил как раз в лодочный мотор. Даже на первый взгляд было видно, что сегодня с этим движком далеко не уплывешь. Давыдов понуро побрел на кухню. Старик сидел на табурете и потрошил кролика. Лику, видимо в воспитательных целях, он посадил чистить лук. Выслушав доклад Давыдова, в котором преобладали настроения приближающиеся к паническим, Василий Евдокимович упрямо мотнул головой:
— Ну и что, доберемся другим способом. Но сначала — обед.
На все расспросы о сути другого способа старик отмалчивался. Он продолжал молчать и во время обеда, и лишь изредка со смешинкой в глазах поглядывал на Давыдова, уже дошедшего до температуры, близкой к температуре плавления металлов. Весь обед Давыдов ерзал. Зато Виктор демонстрировал неплохой аппетит, а это лучше всего свидетельствовало о том, что дела у него пошли на поправку. Лика порхала как бабочка, стараясь услужить всем и каждому, что вызывало у Анатолия только раздражение. И только после того, как они съели жаркое, выпили обязательный кофе, после того, как была вымыта и расставлена посуда, старик, загадочно улыбаясь, поманил его за собой. Недоумевающий Давыдов проследовал за старым воякой в дальний конец подворья, который капитан не удосужился обследовать. Василий Евдокимович подвел его к самому удаленному строению, открыл дверь и сделал рукой приглашающий жест. Ничего не понимающий капитан шагнул внутрь. В одной половине помещения теснились овцы, а в другой… В другой были лошади.
— И что? — не понял Давыдов.
— Как что? Самый экологический вид транспорта! Вишь, какие красавцы.
Капитану стало дурно.
— Вот это — транспорт? И как на нем ездить, где телега-то?
— Какая еще телега?
— А что, на них верхом нужно ездить?
Теперь пришла очередь возмущаться старику.
— Давыдов, твою мать! Ты знаешь, чью фамилию носишь?
— Ну знаю, ну и что?
— Да он же был гусаром! У тебя в роду со всех сторон были кавалеристы!
— Ты еще моих диких предков вспомни, дядь Вась!
— А и вспомню! Скифы, они в седле жили!
— Ага, у них у всех были лошади, — грустно вздохнул капитан.
— Конечно, были. Но вот таких красавцев в те времена еще не умели выводить. Это же орловцы, порода!
— Угу, я вижу, — мрачно кивнул капитан, — а запах! — он зажмурился и повертел головой из стороны в сторону.
— Что ты в этом понимаешь? Лошадь, между прочим, самое чистое животное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
— Хорошо, — Анатолий кивнул старику и аккуратно положил пистолет на баллоны от акваланга. — Ну, и какие же у вас требования?
— Для начала вы отдадите нам то, что спрятали в крепости.
— Это еще вам зачем?
— Все очень просто капитан, все решают деньги, а покупателя можно найти на что угодно. А уж на изделия военпрома, за которым охотятся спецслужбы, он всегда найдется, — это подал голос Сорокин.
— Вас даже последствия не волнуют?
— Это все только слова. Человечество узнало секрет ядерной бомбы и что? И ничего не случилось, ядерный паритет и все такое. Но сначала на ядерных секретах кто-то хорошо заработал.
— Сначала два города испарились вместе со всем населением, это, по-твоему, ничего не случилось?
— Ну конечно, сейчас ты будешь говорить, убеждать. Все это лажа, капитан! Нужно уметь признавать поражение.
— Чья бы корова мычала. А вы, мадемуазель, как оказались в его компании?
— Очень просто, мы договорились, и я его выпустила. Два шага назад от оружия! Он пообещал, что мне ничего не будет, за то, в пещере…
— А ты, дура, конечно поверила?! Как у вас женщин все просто, — Давыдов сделал два шага, старик помедлил и тоже отошел назад. — А мне недавно казалось, что вам не нравится стрелять в людей, — произнес Давыдов, пристально глядя в лицо девушке.
Та отвернулась, не выдержав взгляда, и сказала:
— А вы делайте, что велено, тогда мне стрелять не придется.
— Лика, собери стволы, — скомандовал Сорокин. — Что, капитан, обидно?
— Ну неприятно. Когда спасаешь человеку жизнь, обычно думаешь, что он преисполнится к тебе чувством глубокой братской любви, а тут такая черная неблагодарность.
— Ничего, переживешь. Мне тоже было неприятно у такого лоха, как ты, личным шофером работать.
— Понятно, — произнес Анатолий и вдруг неожиданно спросил: — Ммилейший, а ты в армии служил?
— Армия для таких лохов как ты, а те, кто поумнее, сидят повыше и вами управляют, усек?
— Да, что-то подобное мне уже говорили, — кивнул Давыдов. — Но все же кое-чему полезному в армии учат.
— Это еще чему? — усмехнулся финансист. — Сортиры драить, что ли?
— Сортиры тоже нужно содержать в порядке, но важнее содержать в порядке свое оружие. В армии учат его проверять, перед тем как размахивать у кого-то под носом.
— Не понял, — насторожился финансист.
— А что тут непонятного, — Давыдов сунул руку в карман и вытащил из него несколько пружин и фигурных деталей. — Для того, чтобы ударник стукнул по бойку, его необходимо взвести, без вот этих штучек ваши ружья можно в лучшем случае использовать, как холодное оружие. Как палицу, например. Они были очень популярны в этих местах где-то так тысяч двадцать лет назад.
Банкир озадаченно посмотрел на Давыдова, потом навел на него ружье и надавил на спуск. Не произошло ничего. Даже щелчка не раздалось.
— Практика — критерий истины, — процитировал Давыдов классика и подобрал свой пистолет. — Ну, вернемся к нашим баранам. Для начала, ты, овца, шлепай по-тихому к своему гангстерино. Ствол можешь кинуть. Очень хорошо, там и оставайся. А ты, самец-производитель, кидай свою аркебузу сюда.
Оружие брякнулось под ноги Давыдову. Василий Евдокимович шумно вздохнул.
— Ну ты, племянничек, даешь! Это ж когда ты догадался, что они спелись? — старик сноровисто переломил двустволку и привел оружие в готовность к стрельбе.
— А они тогда еще не спелись. Просто не люблю я, когда вокруг меня бродят разные вооруженные личности. Ну что ж, теперь нужно решить, что с вами сделать?
Финансист и девушка мрачно переглянулись.
— Можно вас конечно грохнуть — и в Сиваш. Человечество ничего не потеряет. Но это будет нелогично. Сначала спасать, а потом убивать.
— Отпустите нас, пожалуйста, — тихим голосом попросила Лика.
— И это будет нелогично, — вздохнул Давыдов, — вы теперь в курсе всего, будете болтаться у меня под ногами, да и наказать вас следует для порядка. Чтобы скотство из вас не так перло. Что скажете, «Бойни» и «Клайд»?
— Мы больше не будем, — в один голос ответили Лика и Сорокин.
— Ну прямо, как мыши, из мультфильма про кота Леопольда.
— Отпусти их, пусть убираются отсюда к черту.
— Придется, — кивнул Давыдов. Вообще-то он рассчитывал доехать «на Сорокине» до Щелкино. — Ладно, проваливайте оба. Аккумуляторы в будке у собаки, берите и убирайтесь! Ружья я вам не отдам, вы ими пользоваться не умеете, еще кого-нибудь сдуру подстрелите. Акваланг тоже остается в качестве военного трофея.
Сорокин молча отправился к конуре. Василий Евдокимович прислонил ружье к ноге и молча закурил. Давыдов отправился в дом посмотреть как себя чувствует Виктор. Когда он вошел, парень слабо улыбнулся.
— Ну, ты как, напарник?
— В норме, шеф. Куда теперь?
— Пока никуда. Вот подлечим тебя здесь, а там и видно будет, — Давыдов присел на краешек кровати, — болит?
— Ноет. Уже лучше. А где остальные?
Со двора послышался шум борьбы, дуплетом бабахнула двустволка. Капитан чертыхнулся и с пистолетом в руке бросился во двор. Во дворе кипела схватка. Сорокин и старик катались по земле, вцепившись руками в ружье. Наконец более молодому финансисту удалось завладеть оружием, он пнул старика ногой и бросился к лежащему на земле ружью с неисправным спусковым механизмом. Добежав до ружья, он вынул из пего патроны и попытался зарядить двустволку. На спине у него повисла Лика.
— Сучка, быстро переметнулась, — выругался финансист и ударил девушку в грудь прикладом. Она согнулась пополам и рухнула на землю. Старик успел добежать до Сорокина и выбил у него из рук ружье, тот отшвырнул деда ударом ноги и снова завладел оружием.
— Положи ружье на землю, — громко скомандовал Давыдов.
— Пошел ты! — Банкир переломил дробовик пополам и стал совать в него патроны. Хлестко ударил выстрел из ТТ. С расстояния в три метра пуля ударила банкира в ногу со всей своей энергией. Его развернуло и швырнуло на землю. Давыдов подскочил и выбил из ослабевших рук упавшего оружие.
— Дядь Вась, жив?
— Жив, не этому недоноску… — старик сплюнул и вытер губы тыльной стороной ладони.
— Проверь, что с девкой?
Бывший военврач наклонился над девушкой, отвел ее руки в стороны и задрал ей футболку. Минуты две ощупывал место удара.
— Жить будет. Похоже, сломана пара ребер, а так все в порядке. Ну что, краля? Пошли потихоньку в дом.
Старик подхватил девушку на руки и потащил к дому. Сорокин корчился на земле и с ненавистью глядел на капитана. Левая штанина его светлых спортивных брюк на глазах набухала от крови. Капитан поставил ТТ на предохранитель.
— Я тебя предупреждал, — спокойно встретил он полный злобы взгляд, — а теперь слушай меня, подонок, внимательно. Вот эта дорога, — капитан показал на проселок, идущий посередине Арабатской стрелки, — идет в Геническ. Если ты поедешь очень быстро, то сможешь доехать до больницы до того, как истечешь кровью. Перевяжись, — он кинул финансисту автомобильную аптечку, — только вот воздухоплавательный аппарат тебе придется бросить здесь. Ну да ты, я думаю, не обеднеешь.
Сорокин забинтовал себе ногу и, прихрамывая, заковылял к машине.
— Помоги аккумулятор поставить, — процедил он, не глядя в сторону Давыдова.
— Вот уж фигушки, — ответил капитан. — С какой такой стати? Если бы ты вел себя по-человечески, уже давно ехал бы себе по своим делам. А теперь сам тренируйся, ощущай на своей буржуйской шкуре все тяготы и лишения.
— Сволочь!
— Это ты про кого? Если про меня, так это не правда. Тебя за твои выкрутасы грохнуть нужно, а я тебе морали читаю. Если про себя, то тоже не правда, ты не сволочь, ты подонок, дорвавшееся до власти быдло.
— Таким как ты должно быть завидно, — злорадно буркнул Сорокин, ставя аккумулятор на место.
— Я ж тебе уже говорил, таким как я не завидно, им противно. Что вы вообще существуете.
Финансист обошел машину и сбросил с фаркопа крюк буксирного устройства дельтаплана. Давыдов широко распахнул ворота. Джип покатил со двора, за воротами он развернулся мордой к воротам. Из окна по пояс высунулся финансист.
— Ну, капитан, ты мне еще попадешься! Мы еще встретимся!
— В следующий раз купи себе бронежилет, — с улыбкой во всю пасть пожелал Давыдов.
Из дома вышел Василий Евдокимович.
— Ну что, уехал?
— Укатил, только пыль следом клубится.
— И слава Богу. У девицы синяк и ребро, Виктор в относительном порядке, но двигаться ему пока рано. Этот ублюдок с дружками не вернется?
— Вряд ли. Но, боюсь, в больнице ему придется рассказать, где он получил свою пулю, и сюда может пожаловать милиция или контора посерьезнее.
— Что теперь?
— Мне нужно в Щелкино, там у меня назначена встреча.
— Когда тебе там нужно быть?
— Сегодня к вечеру.
— Ну, это не проблема, доберемся.
— На чем?
— Кажется, сей град находится на бреге морском? — насмешливо прищурился старик.
— Ну, да.
— А лодка зачем?
— Забыл, — хлопнул себя по лбу Давыдов.
— Вот для этого мы, старики, и существуем. Должен кто-то за вас молодых все помнить. Ты давай займись лодкой, а я обед сварганю. В сарае возьми две канистры с бензином, а то мне обратно не хватит.
На море поднялась небольшая волна. Волны захлестывали на берег, капитану пришлось разуться, чтобы поставить канистры в лодку. Потом он вернулся во двор за двигателем. И тут его ждало разочарование: один из зарядов, выпущенных во время борьбы между Сорокиным и стариком, угодил как раз в лодочный мотор. Даже на первый взгляд было видно, что сегодня с этим движком далеко не уплывешь. Давыдов понуро побрел на кухню. Старик сидел на табурете и потрошил кролика. Лику, видимо в воспитательных целях, он посадил чистить лук. Выслушав доклад Давыдова, в котором преобладали настроения приближающиеся к паническим, Василий Евдокимович упрямо мотнул головой:
— Ну и что, доберемся другим способом. Но сначала — обед.
На все расспросы о сути другого способа старик отмалчивался. Он продолжал молчать и во время обеда, и лишь изредка со смешинкой в глазах поглядывал на Давыдова, уже дошедшего до температуры, близкой к температуре плавления металлов. Весь обед Давыдов ерзал. Зато Виктор демонстрировал неплохой аппетит, а это лучше всего свидетельствовало о том, что дела у него пошли на поправку. Лика порхала как бабочка, стараясь услужить всем и каждому, что вызывало у Анатолия только раздражение. И только после того, как они съели жаркое, выпили обязательный кофе, после того, как была вымыта и расставлена посуда, старик, загадочно улыбаясь, поманил его за собой. Недоумевающий Давыдов проследовал за старым воякой в дальний конец подворья, который капитан не удосужился обследовать. Василий Евдокимович подвел его к самому удаленному строению, открыл дверь и сделал рукой приглашающий жест. Ничего не понимающий капитан шагнул внутрь. В одной половине помещения теснились овцы, а в другой… В другой были лошади.
— И что? — не понял Давыдов.
— Как что? Самый экологический вид транспорта! Вишь, какие красавцы.
Капитану стало дурно.
— Вот это — транспорт? И как на нем ездить, где телега-то?
— Какая еще телега?
— А что, на них верхом нужно ездить?
Теперь пришла очередь возмущаться старику.
— Давыдов, твою мать! Ты знаешь, чью фамилию носишь?
— Ну знаю, ну и что?
— Да он же был гусаром! У тебя в роду со всех сторон были кавалеристы!
— Ты еще моих диких предков вспомни, дядь Вась!
— А и вспомню! Скифы, они в седле жили!
— Ага, у них у всех были лошади, — грустно вздохнул капитан.
— Конечно, были. Но вот таких красавцев в те времена еще не умели выводить. Это же орловцы, порода!
— Угу, я вижу, — мрачно кивнул капитан, — а запах! — он зажмурился и повертел головой из стороны в сторону.
— Что ты в этом понимаешь? Лошадь, между прочим, самое чистое животное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60