Это старый почтенный человек, за всю жизнь не обидевший даже мухи.
— Здесь ведь не только музей, верно? — прервал ее Болан.
— А разве вы еще не поняли это? — Энн с вызовом посмотрела на него, — Все люди имеют право на сексуальные наслаждения, даже если их вкусы несколько... отличаются от общепринятых. У нас они получают то, чего им не хватает.
— Дыбы и хлыста, — язвительно заметил Мак.
— Это всего лишь внешние аксессуары, так сказать, для психологического настроя. Некоторым людям нужна стимуляция, пусть даже она носит несколько извращенный характер. В этом плане можно провести параллель с порнографией.
— Понятно, — протянул Болан. — Небольшая экскурсия по камерам пыток — и ваши клиенты готовы трахаться, так, что ли? Послушайте, да ведь это лишено всякого смысла.
— Мы... у нас есть служащие, — тихо сказала Энн Франклин. — За некоторую плату... мы можем предложить своим клиентам... партнеров.
Болан понял, что она пытается удержать его. Как долго?
— Ладно, все это меня не касается. Кого вы ждете?
— Что?
— Вы хотите, чтобы я кого-то дождался. Кого?
— Я вам уже говорила, что должна позвонить директорам.
— Что им от меня нужно?
— Они скажут вам об этом сами.
— Нет. Либо вы скажете мне все немедленно, либо я ухожу.
— Они хотят вам помочь.
— С какой стати?
Она пожала плечами.
— В свою очередь, они были бы вам крайне благодарны за ту помощь, которую вы можете оказать им. Но я ничего не должна говорить. Подождите их прибытия.
— И что потом?
Ее бедро коснулось ноги Болана. Энн неестественно громко рассмеялась и положила руку ему на плечо.
— Вы, американцы, при желании можете выглядеть очень крутыми парнями.
— Вы боитесь меня?
— Да.
Девушка положила ему на плечо другую руку и, тихонько вздохнув, прижалась к Маку всем телом. Она замерла, затаив дыхание, потом отпрянула и повернулась к нему спиной.
— Хорошо, уходите. Я понимаю вас.
Болан наблюдал за ней, тоже пытаясь понять ее чувства и истинные мотивы поведения. А ведь она очень даже хороша собой... Какую роль она играла в этом притоне для чокнутых? Мак вздохнул, ясно осознавая, что человеку случайному, вроде него, вряд ли стоит искать приключений на свою голову.
— Спасибо за Дувр, — произнес он и быстро направился к двери.
И тут, преграждая ему путь, на пороге возник человек. Он напоминал голливудскую карикатуру на британского офицера. Все было на месте: и маленькие нафабренные усики, и безупречный костюм из твида. Он держался подчеркнуто прямо, а потому казался выше своих шести футов.
Болан сунул руку под мышку и нащупал рукоять неразлучной "беретты".
— А вот и Чарльз собственной персоной, — насмешливо протянул он.
— Неверно, — ответил незнакомец. — Чарльз у себя в подвале. Он меняет дорогостоящую камеру, которую вы уничтожили совершенно напрасно. Извините, Болан, но ваша манера платить за добро просто отвратительна.
— Вам не стоило запирать меня на замок, — пожал плечами Болан.
С "береттой" в руке он приближался к двери. Джентльмен в твидовом костюме не шевельнулся, по-прежнему преграждая единственный выход.
— Пока я ничего не могу объяснить, — сказал он, — но сейчас вам нельзя выходить на улицу, Болан. Там вас ожидает наш общий враг и неминуемая гибель.
— Откуда вам это известно?
— Я видел их, когда входил в здание. Весь сквер ими кишмя кишит.
— Кого вы имеете в виду? — с подозрением спросил Мак. — Полицию?
— Шутить изволите? Конечно, нет, хотя и она вертится неподалеку.
— Вы что-то говорили про общего врага. Объяснитесь, пожалуйста, — попросил Болан.
— Те, кто жаждет вашей крови, пытаются раздавить и нас, но по другим причинам. Не забудьте, мы помогли вам попасть в Англию и рассчитываем теперь, что...
— Ну вот! Одной загадкой стало меньше, — заметил Болан. — Но в Дувре было полно мафиози. Откуда они узнали о моем прибытии?
— Этот вопрос нас беспокоит так же, как и вас. Похоже на утечку информации. Не волнуйтесь, мы обнаружим виновного.
— Допустим, пока я удовлетворен вашими ответами, — сказал Болан. — Но что вам дает мое присутствие? Или, как я понимаю, вам нужен наемный убийца?
Джентльмен слегка пожал плечами.
— Ваша терминология несколько прямолинейна, но... в общем-то, вы угадали. Вы приговорили к смерти кое-кого из сильных мира сего. Они находятся у нас, в Лондоне. Мы решили, что... короче, мы проголосовали, Болан.
— Проголосовали? За что?
— Мы решили финансировать ваше пребывание в Лондоне.
— Вы ошиблись, я не продаюсь, — тихо с укором сказал Болан.
— Конечно, конечно! Извините, ради Бога! Я не хотел оскорбить вас... Мы просто рассчитывали на сотрудничество.
— А точнее?
— Мы снабдим вас кое-какой информацией, а вы обеспечите нашу защиту.
Болан погрузился в размышления.
— Таким образом, — продолжал его собеседник, — когда вы закончите работу в Лондоне, мы обеспечим ваш выезд из страны.
— Не пойдет, — заявил он не терпящим возражения голосом. — Пропустите меня, я ухожу.
Человек в дверях криво усмехнулся.
— Киплинговский кот, — загадочно сказал он.
— Чего-чего?
— Мне вспомнились сказки Редьярда Киплинга. В них шла речь про кота, который жил в джунглях. "Задрав трубой хвост, он бродил по диким лесам, сам такой же дикий и одинокий". Это вы, Болан, дикий кот, который ходит сам по себе. Признаюсь, я восхищен вами. Если вы не против, я распоряжусь, чтобы эту эпитафию высекли на вашей надгробной плите.
— Благодарю вас.
Болан отстранил твидового джентльмена от двери и начал спускаться по слабо освещенной лестнице.
— Подождите, — крикнул ему вслед молчавшая во время беседы девушка и побежала к двери.
Она нагнала Болана в самом низу лестницы и протянула ему ключ.
— "Куинз Хауз", — прошептала она. — Квартира со стороны фасада, верхний этаж. Это прямо напротив парка у Расселл-сквера. Вы легко найдете дом. Там вам нечего опасаться и вы всегда будете желанным гостем. Всегда!
Болан нагнулся и коснулся губами ее лба.
— О'кей, — шепнул он и вышел, сунув ключ в карман, хотя в этот момент дом на Расселл-сквер казался ему абстракцией, пустым звуком. Если твидовый приятель не соврал, то он попадет на улицу, где полным-полно мафиози. Мак глубоко вздохнул и проверил, сколько еще патронов осталось в обойме "беретты".
Значит, кот бродит в одиночку... Болан изобразил на лице подобие улыбки и нащупал в кармане запасные обоймы. Сама по себе идея неплоха. Он задерет хвост трубой и пойдет через дикий лес, в котором правит мафия. Все джунгли похожи как две капли воды и царит в них один и тот же закон: быстро убить и исчезнуть, чтобы затем вернуться и начать все сначала. Болан хорошо усвоил этот закон. Он был стар как мир, старше любых других человеческих законов. А кроме того, Болан тоже мог процитировать Киплинга: "Таков закон джунглей — старый, как само небо". Или еще: "Тень и вздох пронеслись по джунглям — это Страх, маленький, это Страх!"
"Да, — подумал Болан. — Киплинг знал в этом толк".
Обратный путь лежал через тесные камеры, вызывавшие у него болезненное отвращение. Нигде не задерживаясь, он миновал их, прошел сквозь гигантские половые губы, которые чья-то извращенная фантазия превратила в двери, и снова оказался в зале-гареме. На этот раз он заметил массу мелочей, на которые прежде не обратил внимания: фаллические статуэтки, вазы в форме ягодиц, абажуры из корсетов и множество других элементов эротического декора. Болан печально покачал головой, думая об оставшейся наверху девушке, и вошел в зал-гостиную.
У стены, рядом со снятой деревянной панелью, на коленях стоял седой старик. Он поднял голову и, нахмурившись, посмотрел на Болана, но не выдержав немой дуэли, отвел взгляд от сузившихся, блеснувших холодным огнем серых глаз.
— Покажите мне, как незаметно выйти отсюда! — приказал Болан.
Чарльз с трудом, по-старчески поднялся на ноги.
— Самый надежный путь — через подвал, но он приведет вас всего лишь на ту сторону сквера. На мой взгляд, это даст незначительное преимущество.
— Отлично, — кивнул Болан.
Незначительного преимущества ему сейчас как раз и не хватало. Но он постарается обрести его во время предстоящей прогулки по дикому лесу.
Глава 3
Старика звали Эдвин Чарльз, но он предпочитал, чтобы его звали просто Чарльз. Болан попал в точку, определив по голосу, что имеет дело с бывшим военным — дважды пенсионером, как объяснил потом сам Чарльз. Он прошел вторую мировую войну в качестве офицера связи при американской военной разведке. Он имел хорошую возможность наблюдать за американцами и восхищался ими. А потому он прекрасно понимал недовольство Болана и не осуждал его крутых мер против скрытой камеры.
Маку никак не удавалось определить точный возраст Чарльза. Он давал ему около семидесяти пяти лет, плюс-минус еще три-четыре года. Если бы Болану пришлось делать выводы на основе его умственных способностей, то он охотно скостил бы старику не один десяток лет, поскольку Чарльза отличали живость и ясность мысли, а его глаза сверкали молодым, юношеским задором. Сдавала лишь телесная оболочка. И когда Чарльз двигался, это становилось заметно. В расцвете лет он был, вероятно, очень крепким и привлекательным мужчиной. Высокий рост, волевая челюсть и серебристо-белые вьющиеся волосы быстро расположили к нему Болана. Мак с удовольствием свел бы с ним дружбу, доведись им встретиться лет тридцать — сорок тому назад.
В прежние годы запасной выход был частью системы ливневой канализации. Старик вел Болана через старый туннель, кое-где хранивший следы бомбардировок времени последней войны, и рассказывал, что раньше запасной выход имел жизненно важное значение, а теперь туннель стал лишь продолжением музея, который следовало сохранять, как и все остальное.
— В Лондоне наших дней все позволено, — говорил старик, блестя живыми глазами. — Грех во многом потерял свой прежний шарм, не так ли?
Добравшись до конца подземелья, Болан поблагодарил Чарльза, крепко пожал ему руку и извинился за разбитую камеру. По металлической лесенке он поднялся к массивному чугунному люку и уперся в него плечами.
Снизу Чарльз взволнованно наблюдал за ним, подсвечивая небольшим карманным фонариком.
— Эй, янки, прежде чем высовываться, как следует осмотрись, — посоветовал он.
— Будет исполнено, сэр, — с улыбкой ответил Болан.
— Вы знаете, этот маленький очаровательный музей... Он имеет совсем другой смысл. Вы уже, должно быть, догадались об этом сами. Это символ нашей эпохи, Болан. Помните это. Нашей эпохи...
Улыбка исчезла с лица Болана. Взмахом руки он попрощался с Чарльзом и опустил люк. Ему не давал покоя вопрос: что могло заставить такого старика ввязаться в подобную авантюру. Лучше бы ему проводить время в приличном и спокойном клубе, рассказывая о славных подвигах минувших дней, чем терять время на сомнительную игру в шпионов в борделе для извращенцев.
Мак решительно отогнал от себя мрачные мысли и задумался над более актуальной проблемой. Он находился в подвале дома, расположенного напротив "Музея де Сада". Это здание также принадлежало директорам музея: здесь располагались специализированный книжный магазин и секс-шоп. Подвал служил складом, и в желтоватом свете маленькой лампочки Мак видел разложенные повсюду стопки книг и коробки с другим товаром.
По скрипучим ступенькам он поднялся наверх и проник в торговый зал магазина. Здесь царила почти полная темнота. Слабый свет уличного фонаря с трудом проникал сквозь опущенные жалюзи окон, но его хватало, чтобы выявить материальную сущность и форму различных предметов.
Болан спрятался в тени у витрины и принялся внимательно наблюдать за всем, что происходило на улице. Туман рассеялся, лишь небольшие его клочья стелились над самыми крышами домов. С полдюжины бестолково расставленных фонарей давали мало света, и большая часть сквера тонула в темноте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
— Здесь ведь не только музей, верно? — прервал ее Болан.
— А разве вы еще не поняли это? — Энн с вызовом посмотрела на него, — Все люди имеют право на сексуальные наслаждения, даже если их вкусы несколько... отличаются от общепринятых. У нас они получают то, чего им не хватает.
— Дыбы и хлыста, — язвительно заметил Мак.
— Это всего лишь внешние аксессуары, так сказать, для психологического настроя. Некоторым людям нужна стимуляция, пусть даже она носит несколько извращенный характер. В этом плане можно провести параллель с порнографией.
— Понятно, — протянул Болан. — Небольшая экскурсия по камерам пыток — и ваши клиенты готовы трахаться, так, что ли? Послушайте, да ведь это лишено всякого смысла.
— Мы... у нас есть служащие, — тихо сказала Энн Франклин. — За некоторую плату... мы можем предложить своим клиентам... партнеров.
Болан понял, что она пытается удержать его. Как долго?
— Ладно, все это меня не касается. Кого вы ждете?
— Что?
— Вы хотите, чтобы я кого-то дождался. Кого?
— Я вам уже говорила, что должна позвонить директорам.
— Что им от меня нужно?
— Они скажут вам об этом сами.
— Нет. Либо вы скажете мне все немедленно, либо я ухожу.
— Они хотят вам помочь.
— С какой стати?
Она пожала плечами.
— В свою очередь, они были бы вам крайне благодарны за ту помощь, которую вы можете оказать им. Но я ничего не должна говорить. Подождите их прибытия.
— И что потом?
Ее бедро коснулось ноги Болана. Энн неестественно громко рассмеялась и положила руку ему на плечо.
— Вы, американцы, при желании можете выглядеть очень крутыми парнями.
— Вы боитесь меня?
— Да.
Девушка положила ему на плечо другую руку и, тихонько вздохнув, прижалась к Маку всем телом. Она замерла, затаив дыхание, потом отпрянула и повернулась к нему спиной.
— Хорошо, уходите. Я понимаю вас.
Болан наблюдал за ней, тоже пытаясь понять ее чувства и истинные мотивы поведения. А ведь она очень даже хороша собой... Какую роль она играла в этом притоне для чокнутых? Мак вздохнул, ясно осознавая, что человеку случайному, вроде него, вряд ли стоит искать приключений на свою голову.
— Спасибо за Дувр, — произнес он и быстро направился к двери.
И тут, преграждая ему путь, на пороге возник человек. Он напоминал голливудскую карикатуру на британского офицера. Все было на месте: и маленькие нафабренные усики, и безупречный костюм из твида. Он держался подчеркнуто прямо, а потому казался выше своих шести футов.
Болан сунул руку под мышку и нащупал рукоять неразлучной "беретты".
— А вот и Чарльз собственной персоной, — насмешливо протянул он.
— Неверно, — ответил незнакомец. — Чарльз у себя в подвале. Он меняет дорогостоящую камеру, которую вы уничтожили совершенно напрасно. Извините, Болан, но ваша манера платить за добро просто отвратительна.
— Вам не стоило запирать меня на замок, — пожал плечами Болан.
С "береттой" в руке он приближался к двери. Джентльмен в твидовом костюме не шевельнулся, по-прежнему преграждая единственный выход.
— Пока я ничего не могу объяснить, — сказал он, — но сейчас вам нельзя выходить на улицу, Болан. Там вас ожидает наш общий враг и неминуемая гибель.
— Откуда вам это известно?
— Я видел их, когда входил в здание. Весь сквер ими кишмя кишит.
— Кого вы имеете в виду? — с подозрением спросил Мак. — Полицию?
— Шутить изволите? Конечно, нет, хотя и она вертится неподалеку.
— Вы что-то говорили про общего врага. Объяснитесь, пожалуйста, — попросил Болан.
— Те, кто жаждет вашей крови, пытаются раздавить и нас, но по другим причинам. Не забудьте, мы помогли вам попасть в Англию и рассчитываем теперь, что...
— Ну вот! Одной загадкой стало меньше, — заметил Болан. — Но в Дувре было полно мафиози. Откуда они узнали о моем прибытии?
— Этот вопрос нас беспокоит так же, как и вас. Похоже на утечку информации. Не волнуйтесь, мы обнаружим виновного.
— Допустим, пока я удовлетворен вашими ответами, — сказал Болан. — Но что вам дает мое присутствие? Или, как я понимаю, вам нужен наемный убийца?
Джентльмен слегка пожал плечами.
— Ваша терминология несколько прямолинейна, но... в общем-то, вы угадали. Вы приговорили к смерти кое-кого из сильных мира сего. Они находятся у нас, в Лондоне. Мы решили, что... короче, мы проголосовали, Болан.
— Проголосовали? За что?
— Мы решили финансировать ваше пребывание в Лондоне.
— Вы ошиблись, я не продаюсь, — тихо с укором сказал Болан.
— Конечно, конечно! Извините, ради Бога! Я не хотел оскорбить вас... Мы просто рассчитывали на сотрудничество.
— А точнее?
— Мы снабдим вас кое-какой информацией, а вы обеспечите нашу защиту.
Болан погрузился в размышления.
— Таким образом, — продолжал его собеседник, — когда вы закончите работу в Лондоне, мы обеспечим ваш выезд из страны.
— Не пойдет, — заявил он не терпящим возражения голосом. — Пропустите меня, я ухожу.
Человек в дверях криво усмехнулся.
— Киплинговский кот, — загадочно сказал он.
— Чего-чего?
— Мне вспомнились сказки Редьярда Киплинга. В них шла речь про кота, который жил в джунглях. "Задрав трубой хвост, он бродил по диким лесам, сам такой же дикий и одинокий". Это вы, Болан, дикий кот, который ходит сам по себе. Признаюсь, я восхищен вами. Если вы не против, я распоряжусь, чтобы эту эпитафию высекли на вашей надгробной плите.
— Благодарю вас.
Болан отстранил твидового джентльмена от двери и начал спускаться по слабо освещенной лестнице.
— Подождите, — крикнул ему вслед молчавшая во время беседы девушка и побежала к двери.
Она нагнала Болана в самом низу лестницы и протянула ему ключ.
— "Куинз Хауз", — прошептала она. — Квартира со стороны фасада, верхний этаж. Это прямо напротив парка у Расселл-сквера. Вы легко найдете дом. Там вам нечего опасаться и вы всегда будете желанным гостем. Всегда!
Болан нагнулся и коснулся губами ее лба.
— О'кей, — шепнул он и вышел, сунув ключ в карман, хотя в этот момент дом на Расселл-сквер казался ему абстракцией, пустым звуком. Если твидовый приятель не соврал, то он попадет на улицу, где полным-полно мафиози. Мак глубоко вздохнул и проверил, сколько еще патронов осталось в обойме "беретты".
Значит, кот бродит в одиночку... Болан изобразил на лице подобие улыбки и нащупал в кармане запасные обоймы. Сама по себе идея неплоха. Он задерет хвост трубой и пойдет через дикий лес, в котором правит мафия. Все джунгли похожи как две капли воды и царит в них один и тот же закон: быстро убить и исчезнуть, чтобы затем вернуться и начать все сначала. Болан хорошо усвоил этот закон. Он был стар как мир, старше любых других человеческих законов. А кроме того, Болан тоже мог процитировать Киплинга: "Таков закон джунглей — старый, как само небо". Или еще: "Тень и вздох пронеслись по джунглям — это Страх, маленький, это Страх!"
"Да, — подумал Болан. — Киплинг знал в этом толк".
Обратный путь лежал через тесные камеры, вызывавшие у него болезненное отвращение. Нигде не задерживаясь, он миновал их, прошел сквозь гигантские половые губы, которые чья-то извращенная фантазия превратила в двери, и снова оказался в зале-гареме. На этот раз он заметил массу мелочей, на которые прежде не обратил внимания: фаллические статуэтки, вазы в форме ягодиц, абажуры из корсетов и множество других элементов эротического декора. Болан печально покачал головой, думая об оставшейся наверху девушке, и вошел в зал-гостиную.
У стены, рядом со снятой деревянной панелью, на коленях стоял седой старик. Он поднял голову и, нахмурившись, посмотрел на Болана, но не выдержав немой дуэли, отвел взгляд от сузившихся, блеснувших холодным огнем серых глаз.
— Покажите мне, как незаметно выйти отсюда! — приказал Болан.
Чарльз с трудом, по-старчески поднялся на ноги.
— Самый надежный путь — через подвал, но он приведет вас всего лишь на ту сторону сквера. На мой взгляд, это даст незначительное преимущество.
— Отлично, — кивнул Болан.
Незначительного преимущества ему сейчас как раз и не хватало. Но он постарается обрести его во время предстоящей прогулки по дикому лесу.
Глава 3
Старика звали Эдвин Чарльз, но он предпочитал, чтобы его звали просто Чарльз. Болан попал в точку, определив по голосу, что имеет дело с бывшим военным — дважды пенсионером, как объяснил потом сам Чарльз. Он прошел вторую мировую войну в качестве офицера связи при американской военной разведке. Он имел хорошую возможность наблюдать за американцами и восхищался ими. А потому он прекрасно понимал недовольство Болана и не осуждал его крутых мер против скрытой камеры.
Маку никак не удавалось определить точный возраст Чарльза. Он давал ему около семидесяти пяти лет, плюс-минус еще три-четыре года. Если бы Болану пришлось делать выводы на основе его умственных способностей, то он охотно скостил бы старику не один десяток лет, поскольку Чарльза отличали живость и ясность мысли, а его глаза сверкали молодым, юношеским задором. Сдавала лишь телесная оболочка. И когда Чарльз двигался, это становилось заметно. В расцвете лет он был, вероятно, очень крепким и привлекательным мужчиной. Высокий рост, волевая челюсть и серебристо-белые вьющиеся волосы быстро расположили к нему Болана. Мак с удовольствием свел бы с ним дружбу, доведись им встретиться лет тридцать — сорок тому назад.
В прежние годы запасной выход был частью системы ливневой канализации. Старик вел Болана через старый туннель, кое-где хранивший следы бомбардировок времени последней войны, и рассказывал, что раньше запасной выход имел жизненно важное значение, а теперь туннель стал лишь продолжением музея, который следовало сохранять, как и все остальное.
— В Лондоне наших дней все позволено, — говорил старик, блестя живыми глазами. — Грех во многом потерял свой прежний шарм, не так ли?
Добравшись до конца подземелья, Болан поблагодарил Чарльза, крепко пожал ему руку и извинился за разбитую камеру. По металлической лесенке он поднялся к массивному чугунному люку и уперся в него плечами.
Снизу Чарльз взволнованно наблюдал за ним, подсвечивая небольшим карманным фонариком.
— Эй, янки, прежде чем высовываться, как следует осмотрись, — посоветовал он.
— Будет исполнено, сэр, — с улыбкой ответил Болан.
— Вы знаете, этот маленький очаровательный музей... Он имеет совсем другой смысл. Вы уже, должно быть, догадались об этом сами. Это символ нашей эпохи, Болан. Помните это. Нашей эпохи...
Улыбка исчезла с лица Болана. Взмахом руки он попрощался с Чарльзом и опустил люк. Ему не давал покоя вопрос: что могло заставить такого старика ввязаться в подобную авантюру. Лучше бы ему проводить время в приличном и спокойном клубе, рассказывая о славных подвигах минувших дней, чем терять время на сомнительную игру в шпионов в борделе для извращенцев.
Мак решительно отогнал от себя мрачные мысли и задумался над более актуальной проблемой. Он находился в подвале дома, расположенного напротив "Музея де Сада". Это здание также принадлежало директорам музея: здесь располагались специализированный книжный магазин и секс-шоп. Подвал служил складом, и в желтоватом свете маленькой лампочки Мак видел разложенные повсюду стопки книг и коробки с другим товаром.
По скрипучим ступенькам он поднялся наверх и проник в торговый зал магазина. Здесь царила почти полная темнота. Слабый свет уличного фонаря с трудом проникал сквозь опущенные жалюзи окон, но его хватало, чтобы выявить материальную сущность и форму различных предметов.
Болан спрятался в тени у витрины и принялся внимательно наблюдать за всем, что происходило на улице. Туман рассеялся, лишь небольшие его клочья стелились над самыми крышами домов. С полдюжины бестолково расставленных фонарей давали мало света, и большая часть сквера тонула в темноте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24