— Покупала. Ни в одной дамы пик не оказалось.
— Быть не может! — возмутился Лимон. И, превозмогая боль, подошел к краю ретере. — Эй, Ика! Иди сюда!
Ика незамедлительно сорвался со скамейки, на которой сидел, и стремглав кинулся в дом. Через минуту он уже стоял перед Лимоном. Тот, раскачиваясь в шезлонге, запахнул полы халата и поинтересовался:
— Здесь где-нибудь поблизости можно купить карты?
— В таверне за углом. Хозяева всегда запасаются для любителей поиграть.
— Дуй туда и купи все, что есть.
— А деньги?
Лимон посмотрел на Ингу. Та молча вытащила из кармана кошелек и протянула греку.
— Лишнего не возьму, — галантно сообщил тот и заторопился по лестнице вниз.
— Значит, ты мне больше не веришь, — грустно констатировала Инга.
— Ты же сама сказала, что больше не в силах повлиять на мою судьбу? В таком случае мой побег из России произошел благодаря Ивану Христофоровичу Хромому, а то, что я до сих пор жив в Греции, — лично моя заслуга!
— Ты прав… — призналась Инга.
— Выходит, и без твоих дурацких карт я не пропадаю?
— Тебя спасла дама пик.
— Ну какие страсти вокруг! То ты меня спасала, теперь дама пик, а я сам — полное говно, да?
Инга ничего не ответила. Как объяснить сложнейшие переплетения астральных сил, создающих над Лимоном купол, не пробиваемый для ударов судьбы.
Вернувшийся Ика застал их обоих в напряженном, молчаливом ожидании. Они вместе протянули руки к нему.
Ика растерялся:
— Всего тринадцать колод. Не хотел давать, решил, что я конкурент. Пришлось заплатить с верхом.
— Давай же, иди отсюда! — нетерпеливо прикрикнул на него Лимон и быстро разорвал полученную колоду. Подождал, пока Ика удалится, рассыпал карты на мраморном полу и ногой стал искать даму пик. Как ни в чем не бывало она оказалась среди других дам, сияющих лакированной атласной красотой. — Вот она!
Его победный крик не произвел на Ингу никакого впечатления. Она собрала валявшиеся на полу карты, перетасовала и, пододвинув белый пластиковый столик, принялась быстро раскладывать самый примитивный пасьянс — «Мария Стюарт».
Лимон внимательно наблюдал за ее руками. В раскладке дамы пик не оказалось.
— Фокусы, — скривился он в презрительной гримасе.
Тем временем Инга разорвала вторую колоду и, бросая перед Лимоном все карты картинками вверх, продемонстрировала, что дамы пик действительно среди них нет.
Лимон завелся и разорвал следующую колоду.
Дама пик в ней была. Но стоило к картам прикоснуться Инге, она бесследно исчезала.
— Куда ты их прячешь? — покосился он на гадательницу.
Инга молча встала и медленно, на его глазах, разделась донага. Потом отбросила платье и, разорвав новую колоду, принялась раскладывать. Лимон склонился над ней, почти обнимая здоровой рукой, чтобы усмотреть момент жульничества.
В таком положении их и застала поднявшаяся на крышу Ольга. Она замерла, не преодолев последнюю ступеньку. Слезы обиды навернулись на ее глазах. Ничего не сказав, она тихо отступила назад и, пригнувшись, держась руками за ступеньки, медленно ретировалась.
— Действительно нет, — с удивлением признался Лимон. Он долго ходил вокруг стола, невзирая на боль, заглядывал под него и за кресло, на котором сидела Инга. Заставлял ее вставать, раздвигать ноги, но дамы пик нигде не было.
Тем временем Инга надела белое, с желтой отделкой, легкое платье и закурила.
— Куда ж она делась? — не сдавался Лимон.
— Каждая карта имеет свое значение в судьбе человека. Но в жизни каждого бывают черные дыры, в которые летят все надежды, планы, мечты. Ты же сам замечал, что иногда все валится из рук, ничего не удается. Даже самые элементарные желания становятся невыполнимыми. Кажется, что все против тебя. А на самом деле в судьбе возникла черная дыра. Люди, не понимая этого, чаще всего начинают нервничать, болеть и в конечном счете умирают. А разложив пасьянс, легко можно определить, какой карты и почему не хватает. На этот раз пропала дама пик, очень противившаяся нашей любви. Это ее стараниями ты встретился с Ольгой.
Я сразу поняла, что между вами возникнет чувство, и решила исчезнуть. В противном случае я вынуждена была бы свести твою подружку в могилу.
Пожар должен был сжечь дотла мое и твое прошлое. Без его очистительного пламени мы не пережили бы груз наших отношений. Но подлая дама пик, как выяснилось, уцелела. И удобно устроилась у тебя в кармане. Своим спасением ты обязан ей.
Больше мне сказать нечего…
Лимон встал, прошелся по дорожке кегельбана.
Пожалел, что не может попробовать катануть пару шаров, и спросил:
— По-твоему, я теперь беззащитен, уязвим и не могу надеяться на себя?
— Наоборот, теперь ты должен надеяться исключительно на себя. Во всяком случае, пока я не найду даму пик.
— И взамен ты мне предлагаешь поддержку твоих друзей из полиции?
— Это лучше, чем ничего.
Инга почувствовала себя усталой и разбитой.
Она сказала Лимону слишком много. Но не призналась, что вряд ли когда-нибудь найдет эту зловредную даму пик. А без этого ее пасьянсы будут рассыпаться. Власти над людскими судьбами, данной ей картами, больше не существовало. Спасти ее могла только любовь Лимона. Об этом упомянул молодой граф с почерневшей раной на шее. Но просить Инга не привыкла. Да и бессмысленное занятие — вымаливать любовь. Поэтому она, сбросив на мраморный пол нераспечатанные колоды, устало произнесла:
— Решай сам. От твоего отказа проиграют все.
А при согласии есть шанс выиграть. И запомни последнее — нам всем троим не к чему ссориться и спорить. Очень скоро один из нас умрет. Эту правду мне открыл Брюс. Лучше ее знать.
С этими словами Инга ушла, а Лимон пришибленно бродил по крыше и смотрел сверху, как на пляже Ольга играет в бадминтон с Икой. «Надо же, еще два дня назад он хотел ее убить, а теперь они вдвоем веселятся», — сказал он сам себе и почувствовал жуткое, трагическое одиночество.
* * *
Ни за что не прошу! Какое же Лимон ничтожество. Луплю ракеткой по волану, а хотелось бы "съездить по его физиономии! Я всю ночь проливала над ним слезы, молила о выздоровлении, а он не успел очухаться — и сразу трахать эту ведьму, да еще так, чтобы все видели! Передать невозможно, какая ярость бушует в моей груди. Подонок Ика решил, что хочу его обыграть, и выделывается, как может. Плевать! Я не намерена быть подстилкой этой стервы. Раз Лимон выбрал ее, пусть дает мне деньги и отправляет куда-нибудь подальше отсюда.
С меня хватит! За какие-то десять дней трижды чуть не прикончили! В сердцах бросаю ракетку на песок и бегу в дом. Я должна с ним поговорить.
Нельзя же так! Все гадости на свете творятся потому, что люди закрывают на них глаза.
Лимон неприкаянно болтается по крыше. Наблюдаю за ним и боюсь начать разговор. Он усаживается на бортик бассейна и опускает голые ноги в воду. Подхожу к нему сзади, трогаю за здоровое. плечо.
— А, ты… — вяло подает голос Лимон.
Видать, все силы из него вытянула. Не могла, сука, подождать, пока мужик выздоровеет. Становится ужасно жалко его. Сажусь рядом и тоже погружаю ноги в теплую от дневного солнца воду. Не знаю, с чего начать, и неожиданно для себя выдаю:
— Я все видела!
Хоть бы шелохнулся в ответ. Молчит и даже не смотрит на меня. Раз уж начала, приходится продолжать.
— Я не могу тебе указывать, с кем и где трахаться. Тем более с Ингой у тебя давно роман. Но при чем тогда я? Думаешь, спас, так теперь я должна быть без претензий? А я не хочу! Имею право! Если бы я тебя не любила, мне бы было все равно, с кем ты трахаешься. В таком случае втроем жить даже удобнее. Но не со мной! Впервые в жизни встретила настоящего мужчину, поверила, что, как Магдалина, нашла своего Христа, а ты — элементарный бабник!
Лимон поворачивает голову в мою сторону и странно смотрит на меня. Может, он не слышит, о чем я говорю? Судя по угрюмому взгляду, думает о чем-то своем.
— Кого я трахаю? — спрашивает он.
Ну, это уж совсем наглость! Сейчас начнет мне пудрить мозги! Неужели держит за полную дуру?
— Я случайно поднялась на крышу, когда ты тут с Ингой развлекался. И не отнекивайся. Она же сидела голая, в развратной позе, ноги раскорячила, а уж ты долго ждать не заставил.
Лимон хохочет. Я заметила, он не умеет интеллигентно смеяться. Чуть что — хохочет.
— Ты решила, что мы занимаемся любовью?
С моей раной?
— Минет ране не помеха, — рублю ему правду-матку.
— Дура, — отвечает он. — Инга гадала мне. А разделась догола потому, что я думал, что она специально карты припрятывает.
Потом внезапно обрывает хохот, смотрит на меня пронзительно и властно.
— Ты в самом деле любишь меня?
— Люблю… — шепчу я и подставляю губы для поцелуя. Лимон прикасается ко мне своим сухим, жестким ртом. — Давай я лучше уеду. Не хочу быть тебе обузой. Ты и так слишком часто из-за меня рискуешь жизнью?
— Как ты можешь любить меня? — шепчет он. — Это — не любовь, а благодарность. Что ты обо мне знаешь? Думаешь, я добрый, справедливый, приличный?
— Уверена. А вообще-то, какое это имеет значение? Ты — это ты.
— Да. Я — это я. И меня нужно обходить стороной. Больше всего на свете я бы хотел жениться на тебе, купить дом где-нибудь в маленьком немецком городке, открыть свой магазин и ждать, когда ты нарожаешь мне с десяток детей…
— Я готова.
— Я не готов. Меня ждет Ходжа. Судьбе угодно, чтобы мы с ним не разминулись в таком большом веселом городе.
Не знаю почему, но верю каждому слову, произносимому Лимоном. Зачем ему врать? Жалко его безумно.
— Тебя Инга заставляет воевать с Ходжа? Да?
Сам бы ты не стал. Видишь, они от нас отцепились.
Самое время уехать куда-нибудь. Ика считает, что лучше всего — на острова. Можно на Крит или Самое. У нас ведь с тобой по-настоящему и не было любви. Так, потрахались наспех. А я мечтаю долго-долго принадлежать тебе…
Кажется, я сумела его поколебать.
Лимон закуривает и просит, чтобы я принесла водку. Лечу как на крыльях, хватаю из холодильника бутылку «Абсолюта», томатный сок и стаканы.
Из другого мы пить не привыкли. Поднимаюсь на крышу. Лимон — один и очень задумчив. Делаю две порции «Кровавой Мэри». Протягиваю ему стакан.
— За тебя, Лимон, и за нашу любовь.
Он вздыхает и, не глядя на меня, выпивает. В задумчивости блуждает взглядом по угасающему горизонту моря и без всяких сюсюканий заявляет:
— Глупая девочка, ничего нет лучше твоих слов, потому что они навсегда останутся только словами.
Я куплю тебе кипрский паспорт, билет в Нью-Йорк и подарю кредитную карточку на триста тысяч долларов. Это и будет моим любовным признанием.
Даже если бы в этот момент он назвал сумму в миллион долларов, я бы все равно крикнула — нет!
Бывают моменты, когда деньги не затрагивают душу. Несколько дней, проведенных с Лимоном, разучили меня быть одной. Как, оказывается, быстро привыкаешь к заботе о тебе. Да я шагу не посмею ступить, если не буду уверена, что Лимон меня защитит. Это чувство не сравнить ни с каким другим.
Может, это наше, совковое. Но ощущение защищенности для меня важнее богатства.
Выпиваю свою водку и тянусь к нему с поцелуями. Он ни на минуту не должен сомневаться в моей искренности. Пусть отталкивает, пусть придумывает, как от меня избавиться, но никуда от него я не денусь.
Он с трудом поднимается с бортика бассейна.
Запускаю руку под его халат и с восторгом ласкаю его крепкое, мускулистое тело. Он не сопротивляется. Целую его грудь, живот и хочу целовать еще ниже, но Лимон резко отстраняет меня. Не оборачиваясь, понимаю, в чем дело. По его встревоженно-растерянной физиономии. Впервые вижу его таким. Должно быть, на крышу забралась Инга.
Назло ей опять хочу поцеловать Лимона и довольно громко причитаю: ну, не оставляй меня, я так тебя хочу, ты — такой фантастический мужчина. Давай прямо здесь, меня аж распирает от желания…
Насмешливый голос Инги прерывает мои мольбы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40