Эти обыденные звуки успокаивали, давали понять, что жизнь продолжается свои чередом. Я подумал, каково теперь Марине в притихшей клинике, среди чужих людей, наедине со своими мыслями и беспросветной ночью, наполненной шумом ветра в кронах невидимых деревьев. Однако я не ощутил никакого дурного предчувствия. Может быть, это было обычным легкомыслием, но мне казалось, что, если бы Марине угрожала опасность, я почувствовал бы это.
На лестнице снова загудел лифт и, судя по звуку, начал подниматься. Звук этот все приближался, пока не оборвался на моей площадке. Потом раздался лязг разъезжающихся дверей, и кто-то подошел к двери. Затрещал звонок.
Через глазок я увидел сутуловатую фигуру Чехова и отпер замок. Маленькие въедливые глазки Юрия Николаевича подозрительно оглядели меня, словно выискивая какие-то скрытые дефекты в моей внешности, и я, грешным делом, подумал, что Чехов откуда-то знает о потасовке в подвале. Посторонился и нетерпеливо сказал:
– Заходи! Что стоишь?
Юрий Николаевич хмыкнул и переступил порог. Комнату мою он разглядывал уже не так внимательно, но в его взгляде промелькнула досада.
– Черт тебя знает! – с неодобрением сказал он. – Когда ты наконец приберешься в квартире? Тебя нужно или женить, или выселить на 101-й километр! Такого беспорядка, как у тебя, нигде больше не встретишь!
Я поспешно сбросил с кресла ворох одежды и предложил Чехову садиться.
– Поскольку ты, Юрий Николаевич, ворчишь, я заключаю, что ты в скверном расположении духа, а из этого уже делаю вывод, что твои намерения не увенчались успехом. Я прав? – В моем голосе слышалась невольная радость, потому что неудача Чехова как бы извиняла и мой провал.
Юрий Николаевич пренебрежительно посмотрел на меня и плюхнулся в кресло. Усевшись поудобнее, он достал из пачки папиросу, лихо закусил ее желтоватыми ровными зубами и щелкнул зажигалкой.
– Организуй-ка пепельницу, юноша! – хрипловато скомандовал он, выпуская из ноздрей струи синего густого дыма. – Пока я в твоем бардаке пожара не наделал.
Я сходил на кухню и принес фарфоровую чашку. Юрий Николаевич поставил ее на подоконник, бережно стряхнул пепел и с иронией обратился ко мне:
– Если ты такой мастер на умозаключения, то тогда напряги свои мозги еще разок и попробуй прокомментировать вот этот факт! – С этими словами он расстегнул пиджак и продемонстрировал маленькую кобуру с пистолетом, закрепленную под мышкой.
Я открыл рот и с восхищением уставился на своего гостя.
– Неужели ты узнал адрес этого парня? – недоверчиво спросил я. – В самом деле?
Чехов важно кивнул и глубоко затянулся папиросным дымом.
– Как же это тебе удалось?
– Этот секрет касается только двоих, – жестко объявил Чехов. – Меня и того человека, который мне его раскрыл. Тебе нет смысла вдаваться в подробности. Лучше скажи, ты согласен вместе со мной навестить сейчас Сережку Бородина и задать ему парочку вопросов?
Я пожал плечами.
– Какой может быть разговор!
– В таком случае собирайся! – распорядился Чехов. – Но по ходу дела расскажи, чем закончилась твоя высадка… тебе удалось пообщаться с пани Малиновской?
Я смущенно почесал в затылке и робко сказал:
– Пожалуй, я расскажу – только поклянись, Юрий Николаевич, что сначала выслушаешь меня до конца, а ругаться будешь потом…
– А есть за что? – с интересом спросил Чехов.
– Еще как есть, – признался я. – Сам бы выругался, но, чувствую, бесполезно…
И далее я с покаянным видом изложил Чехову подробности своей встречи, не пытаясь ничего утаить. Он слушал, нахмурясь и машинально покачивая головой. Когда я закончил, он крякнул и полез в карман за новой папиросой.
– Можешь вздохнуть с облегчением, – милостиво разрешил он. – Разноса тебе я учинять не буду. В принципе ничего особенного не случилось. Подтверждается моя теория – они уже начинают вовсю делать глупости. Единственное, в чем тебя можно упрекнуть, – напрасно ты показал, что тебя интересует Краснов, это ты, прямо скажем, погорячился. Но я понимаю, что рядом с такой женщиной голова работает плохо… – Он сдержанно рассмеялся. – Но какова стерва, а? Ведь она решила разделаться с тобой, даже не разузнав толком о твоих планах… Немного глупо, конечно, но зато как убедительно!
– Так ты думаешь, Юрий Николаевич, что я не очень навредил расследованию? – неуверенно спросил я.
Чехов затушил папиросу, встал и застегнул пиджак.
– Думаю, не очень, – заключил он. – По-моему, тебя лупили от самоуверенности. Видимо, им удалось успокоить следователя, а с тобой решили уже не церемониться. Наверное, они считают свою позицию неуязвимой. – Тут Юрий Николаевич крепко взял меня за плечи и посмотрел мне в лицо с таким восхищением, будто мы не виделись по крайней мере год. – Но ты, брат, молодец! Ей-богу, молодец! Как ты всыпал этим придуркам! Я бы на твоем месте, пожалуй, растерялся…
– Я тоже растерялся, – скромно ответил я.
– Думаю, они этого даже не заметили, – сказал, посмеиваясь, Юрий Николаевич. – Однако, судя по тому, как они действовали, эти ребята вполне могли участвовать в устранении трупа. Говоришь, они приехали на джипе? Удобная машина! Вполне возможно, в салоне сохранились даже следы крови…
– Боюсь, крови там теперь более чем достаточно, – мрачно напомнил я.
– Да, это верно, – согласился Чехов. – Ты случайно не запомнил номер машины?
– Увы, я был слишком возбужден.
– Ну ничего – они наверняка еще напомнят о себе. Эти типы обычно мстительны.
– Ты умеешь успокоить, – сказал я.
– Все к лучшему! – воскликнул Юрий Николаевич, хлопая меня по плечу. – Чем больше они будут суетиться, тем легче нам будет работать! Просто отныне нам следует действовать в паре – в одиночку слишком опасно. Сегодня я допустил ошибку, оставив тебя одного. Правда, эта ошибка искупается той информацией, которую мне удалось раздобыть. Если удастся прижать как следует Бородина, полдела, считай, сделано!
– И у тебя нет никаких сомнений в достоверности этой информации? – спросил я.
– Почти никаких, – ответил Чехов. – Скажу тебе по секрету – я встречался с человеком, который хорошо посвящен в дела Августа. Кстати, он подтвердил мою гипотезу: Бородин должен был расправиться с Лебедем – и сделал это. Правда, мой информатор не в курсе, каким образом удалось выйти на Лебедя. Ни о Миллере, ни о медсестре Малиновской он даже не слышал. Видимо, все-таки эти люди не из их круга. То есть они преступники, но преступники-любители…
– Послушай, эти головорезы в пивбаре не выглядели любителями! – возмущенно сказал я.
– Просто дело в том, – грустно ответил Чехов, – что теперь любители страшнее профессионалов. Такие времена.
Мы вышли в прихожую. Надевая плащ, я деловито спросил:
– Может быть, мне прихватить какое-нибудь оружие? Ружье для подводной охоты или мясорубку?
– Ни к чему, – покачал головой Чехов и, хитро прищурившись, добавил: – В крайнем случае, пивная бутылка наверняка там найдется…
– А куда мы, собственно, едем? – поинтересовался я.
– Довольно далеко, – ответил Юрий Николаевич. – В Химки.
– Ого! Куда он забрался! – с неудовольствием заметил я.
– Да, и поэтому нам стоит поторопиться, – сказал Чехов. – Может быть, к утру вернемся.
Через пару минут мы уже садились в оранжевый «Москвич».
– На твоей тачке, Юрий Николаевич, только по ночам и ездить, – одобрительно сказал я, когда мы тронулись. – В темноте она выглядит не так вызывающе…
– Смейся-смейся! – отозвался Чехов. – У тебя-то и такой нет!
– На своих двоих я себя уверенней чувствую, – возразил я.
– Так говорят все неудачники! – важно заключил Чехов.
– Неудачником я себя мог бы назвать только в одном случае, – парировал я. – Если бы додумался купить «Москвич»!
Препираясь подобным образом, мы незаметно доехали до Кольцевой дороги. Потом наш пыл иссяк, мы замолчали, и мне впервые пришло в голову, что наше мероприятие может оказаться опасным. Чехов, видимо, придерживался того же мнения, раз захватил с собой пистолет. У того человека, к которому мы ехали в гости, тоже имелся пистолет, и я не был уверен, что он не пустит его в ход, если мы нарушим его сон.
Сворачивая с Ленинградского шоссе на улицу Маяковского, Чехов сказал:
– За мостом через железную дорогу должен быть двухэтажный дом барачного типа. Последний подъезд, первый этаж… Смотри внимательно!
Мы проехали мимо темных кварталов с редкими светящимися окнами и одиноко мигающими светофорами. Неожиданно откуда-то сзади накатился истошный вой сирены, и нас обогнала на полной скорости пожарная машина с мелькающим на крыше огоньком. Не успели мы проводить взглядом умчавшихся в темноту пожарных, как жалобный звук сирены возник снова. Тревожный свет фар пронзил салон «Москвича», и следом за красной машиной проскочила белая машина «Скорой помощи».
– Не нравится мне это, Володя! – сказал Чехов неприятным голосом.
Я промолчал, но в душе появилось странное ощущение бессилия и неотвратимости. Уже подъезжая к мосту, мы увидели за железнодорожным полотном зарево пожара. Чехов стиснул зубы и прибавил газу. Мы проскочили мост и поняли, что оправдываются самые худшие предчувствия.
Слева от шоссе мы увидели приземистый двухэтажный дом. Из окон первого этажа в дальнем конце здания вырывались языки пламени. Возле дома колыхалась людская толпа и мигали синие огни машин. Пожарники уже разворачивали рукав.
Чехов остановил «Москвич» на обочине и выскочил из машины. Я последовал за ним. Мы подбежали к горящему дому и присоединились к толпе взволнованных зевак, большинство из которых были жильцами этого самого дома.
Заработал насос пожарной машины, и ревущая струя воды ударила в пылающие окна. Мы протискались поближе к месту событий. Чехов напряженно всматривался в испуганные лица окружавших нас людей, а потом схватил за плечо какого-то мужика, у которого прямо на голое тело было наброшено осеннее пальто.
– Там в огне люди есть? – требовательно спросил он.
Мужик повернул к нему ошеломленное лицо и, заикаясь, сказал:
– Н-не з-знаю! Я с-спал уж-же… Вд-друг – бах! Ч-ч-чувствую, паленым п-пахнет… Г-гляжу, а это под нами!
Он еще что-то бормотал, горячась и размахивая руками, но Чехов уже не слушал его.
– Кажется, нас опередили, Володя! – разочарованно заявил он.
Глава 8
– И нас действительно опередили, – сказал я на следующий день Марине, когда пришел навестить ее после обеда. – Мы с Чеховым дождались, когда потушат пожар. Пострадал один человек. По рассказам жильцов, он снимал комнату на первом этаже. Именно в этой комнате произошло возгорание. Человек этот выглядел так, словно возгорание началось с него.
– И вы полагаете, что это был…
– Хотя вместо лица у него осталась лишь головешка, – сказал я, – Чехов уверен, что это наверняка был твой приятель Краснов…
– Бедный Григорий! – вздохнула Марина. – Недаром его так мало волновала собственная внешность. Он будто чувствовал, что она ему больше не понадобится…
Сегодня она выглядела гораздо лучше, да и постельный режим уже не старалась соблюдать. По словам Марины, процедуры, которые она получала, творили чудеса. Приходилось верить ей на слово. Однако я заметил, что резкие движения причиняют ей некоторую боль.
– Послезавтра еще одна операция, – напомнила она. – Но это почти не вызывает у меня теперь беспокойства. Может быть, здесь не все чисто, но дело свое эти ребята знают.
– Насчет ребят не знаю, – заметил я. – Но девчата здесь точно бойкие. Тебе не приходилось иметь дела с медсестрой по фамилии Малиновская? Такая жгучая брюнетка с колдовскими глазами? Та самая, за которой я немного следил…
Марина покачала головой.
– По-моему, я даже не видела… Но ты как-то вскользь упомянул о своем наблюдении… Надеюсь, в своем любопытстве к этой особе ты не перешагнул границы благоразумия?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
На лестнице снова загудел лифт и, судя по звуку, начал подниматься. Звук этот все приближался, пока не оборвался на моей площадке. Потом раздался лязг разъезжающихся дверей, и кто-то подошел к двери. Затрещал звонок.
Через глазок я увидел сутуловатую фигуру Чехова и отпер замок. Маленькие въедливые глазки Юрия Николаевича подозрительно оглядели меня, словно выискивая какие-то скрытые дефекты в моей внешности, и я, грешным делом, подумал, что Чехов откуда-то знает о потасовке в подвале. Посторонился и нетерпеливо сказал:
– Заходи! Что стоишь?
Юрий Николаевич хмыкнул и переступил порог. Комнату мою он разглядывал уже не так внимательно, но в его взгляде промелькнула досада.
– Черт тебя знает! – с неодобрением сказал он. – Когда ты наконец приберешься в квартире? Тебя нужно или женить, или выселить на 101-й километр! Такого беспорядка, как у тебя, нигде больше не встретишь!
Я поспешно сбросил с кресла ворох одежды и предложил Чехову садиться.
– Поскольку ты, Юрий Николаевич, ворчишь, я заключаю, что ты в скверном расположении духа, а из этого уже делаю вывод, что твои намерения не увенчались успехом. Я прав? – В моем голосе слышалась невольная радость, потому что неудача Чехова как бы извиняла и мой провал.
Юрий Николаевич пренебрежительно посмотрел на меня и плюхнулся в кресло. Усевшись поудобнее, он достал из пачки папиросу, лихо закусил ее желтоватыми ровными зубами и щелкнул зажигалкой.
– Организуй-ка пепельницу, юноша! – хрипловато скомандовал он, выпуская из ноздрей струи синего густого дыма. – Пока я в твоем бардаке пожара не наделал.
Я сходил на кухню и принес фарфоровую чашку. Юрий Николаевич поставил ее на подоконник, бережно стряхнул пепел и с иронией обратился ко мне:
– Если ты такой мастер на умозаключения, то тогда напряги свои мозги еще разок и попробуй прокомментировать вот этот факт! – С этими словами он расстегнул пиджак и продемонстрировал маленькую кобуру с пистолетом, закрепленную под мышкой.
Я открыл рот и с восхищением уставился на своего гостя.
– Неужели ты узнал адрес этого парня? – недоверчиво спросил я. – В самом деле?
Чехов важно кивнул и глубоко затянулся папиросным дымом.
– Как же это тебе удалось?
– Этот секрет касается только двоих, – жестко объявил Чехов. – Меня и того человека, который мне его раскрыл. Тебе нет смысла вдаваться в подробности. Лучше скажи, ты согласен вместе со мной навестить сейчас Сережку Бородина и задать ему парочку вопросов?
Я пожал плечами.
– Какой может быть разговор!
– В таком случае собирайся! – распорядился Чехов. – Но по ходу дела расскажи, чем закончилась твоя высадка… тебе удалось пообщаться с пани Малиновской?
Я смущенно почесал в затылке и робко сказал:
– Пожалуй, я расскажу – только поклянись, Юрий Николаевич, что сначала выслушаешь меня до конца, а ругаться будешь потом…
– А есть за что? – с интересом спросил Чехов.
– Еще как есть, – признался я. – Сам бы выругался, но, чувствую, бесполезно…
И далее я с покаянным видом изложил Чехову подробности своей встречи, не пытаясь ничего утаить. Он слушал, нахмурясь и машинально покачивая головой. Когда я закончил, он крякнул и полез в карман за новой папиросой.
– Можешь вздохнуть с облегчением, – милостиво разрешил он. – Разноса тебе я учинять не буду. В принципе ничего особенного не случилось. Подтверждается моя теория – они уже начинают вовсю делать глупости. Единственное, в чем тебя можно упрекнуть, – напрасно ты показал, что тебя интересует Краснов, это ты, прямо скажем, погорячился. Но я понимаю, что рядом с такой женщиной голова работает плохо… – Он сдержанно рассмеялся. – Но какова стерва, а? Ведь она решила разделаться с тобой, даже не разузнав толком о твоих планах… Немного глупо, конечно, но зато как убедительно!
– Так ты думаешь, Юрий Николаевич, что я не очень навредил расследованию? – неуверенно спросил я.
Чехов затушил папиросу, встал и застегнул пиджак.
– Думаю, не очень, – заключил он. – По-моему, тебя лупили от самоуверенности. Видимо, им удалось успокоить следователя, а с тобой решили уже не церемониться. Наверное, они считают свою позицию неуязвимой. – Тут Юрий Николаевич крепко взял меня за плечи и посмотрел мне в лицо с таким восхищением, будто мы не виделись по крайней мере год. – Но ты, брат, молодец! Ей-богу, молодец! Как ты всыпал этим придуркам! Я бы на твоем месте, пожалуй, растерялся…
– Я тоже растерялся, – скромно ответил я.
– Думаю, они этого даже не заметили, – сказал, посмеиваясь, Юрий Николаевич. – Однако, судя по тому, как они действовали, эти ребята вполне могли участвовать в устранении трупа. Говоришь, они приехали на джипе? Удобная машина! Вполне возможно, в салоне сохранились даже следы крови…
– Боюсь, крови там теперь более чем достаточно, – мрачно напомнил я.
– Да, это верно, – согласился Чехов. – Ты случайно не запомнил номер машины?
– Увы, я был слишком возбужден.
– Ну ничего – они наверняка еще напомнят о себе. Эти типы обычно мстительны.
– Ты умеешь успокоить, – сказал я.
– Все к лучшему! – воскликнул Юрий Николаевич, хлопая меня по плечу. – Чем больше они будут суетиться, тем легче нам будет работать! Просто отныне нам следует действовать в паре – в одиночку слишком опасно. Сегодня я допустил ошибку, оставив тебя одного. Правда, эта ошибка искупается той информацией, которую мне удалось раздобыть. Если удастся прижать как следует Бородина, полдела, считай, сделано!
– И у тебя нет никаких сомнений в достоверности этой информации? – спросил я.
– Почти никаких, – ответил Чехов. – Скажу тебе по секрету – я встречался с человеком, который хорошо посвящен в дела Августа. Кстати, он подтвердил мою гипотезу: Бородин должен был расправиться с Лебедем – и сделал это. Правда, мой информатор не в курсе, каким образом удалось выйти на Лебедя. Ни о Миллере, ни о медсестре Малиновской он даже не слышал. Видимо, все-таки эти люди не из их круга. То есть они преступники, но преступники-любители…
– Послушай, эти головорезы в пивбаре не выглядели любителями! – возмущенно сказал я.
– Просто дело в том, – грустно ответил Чехов, – что теперь любители страшнее профессионалов. Такие времена.
Мы вышли в прихожую. Надевая плащ, я деловито спросил:
– Может быть, мне прихватить какое-нибудь оружие? Ружье для подводной охоты или мясорубку?
– Ни к чему, – покачал головой Чехов и, хитро прищурившись, добавил: – В крайнем случае, пивная бутылка наверняка там найдется…
– А куда мы, собственно, едем? – поинтересовался я.
– Довольно далеко, – ответил Юрий Николаевич. – В Химки.
– Ого! Куда он забрался! – с неудовольствием заметил я.
– Да, и поэтому нам стоит поторопиться, – сказал Чехов. – Может быть, к утру вернемся.
Через пару минут мы уже садились в оранжевый «Москвич».
– На твоей тачке, Юрий Николаевич, только по ночам и ездить, – одобрительно сказал я, когда мы тронулись. – В темноте она выглядит не так вызывающе…
– Смейся-смейся! – отозвался Чехов. – У тебя-то и такой нет!
– На своих двоих я себя уверенней чувствую, – возразил я.
– Так говорят все неудачники! – важно заключил Чехов.
– Неудачником я себя мог бы назвать только в одном случае, – парировал я. – Если бы додумался купить «Москвич»!
Препираясь подобным образом, мы незаметно доехали до Кольцевой дороги. Потом наш пыл иссяк, мы замолчали, и мне впервые пришло в голову, что наше мероприятие может оказаться опасным. Чехов, видимо, придерживался того же мнения, раз захватил с собой пистолет. У того человека, к которому мы ехали в гости, тоже имелся пистолет, и я не был уверен, что он не пустит его в ход, если мы нарушим его сон.
Сворачивая с Ленинградского шоссе на улицу Маяковского, Чехов сказал:
– За мостом через железную дорогу должен быть двухэтажный дом барачного типа. Последний подъезд, первый этаж… Смотри внимательно!
Мы проехали мимо темных кварталов с редкими светящимися окнами и одиноко мигающими светофорами. Неожиданно откуда-то сзади накатился истошный вой сирены, и нас обогнала на полной скорости пожарная машина с мелькающим на крыше огоньком. Не успели мы проводить взглядом умчавшихся в темноту пожарных, как жалобный звук сирены возник снова. Тревожный свет фар пронзил салон «Москвича», и следом за красной машиной проскочила белая машина «Скорой помощи».
– Не нравится мне это, Володя! – сказал Чехов неприятным голосом.
Я промолчал, но в душе появилось странное ощущение бессилия и неотвратимости. Уже подъезжая к мосту, мы увидели за железнодорожным полотном зарево пожара. Чехов стиснул зубы и прибавил газу. Мы проскочили мост и поняли, что оправдываются самые худшие предчувствия.
Слева от шоссе мы увидели приземистый двухэтажный дом. Из окон первого этажа в дальнем конце здания вырывались языки пламени. Возле дома колыхалась людская толпа и мигали синие огни машин. Пожарники уже разворачивали рукав.
Чехов остановил «Москвич» на обочине и выскочил из машины. Я последовал за ним. Мы подбежали к горящему дому и присоединились к толпе взволнованных зевак, большинство из которых были жильцами этого самого дома.
Заработал насос пожарной машины, и ревущая струя воды ударила в пылающие окна. Мы протискались поближе к месту событий. Чехов напряженно всматривался в испуганные лица окружавших нас людей, а потом схватил за плечо какого-то мужика, у которого прямо на голое тело было наброшено осеннее пальто.
– Там в огне люди есть? – требовательно спросил он.
Мужик повернул к нему ошеломленное лицо и, заикаясь, сказал:
– Н-не з-знаю! Я с-спал уж-же… Вд-друг – бах! Ч-ч-чувствую, паленым п-пахнет… Г-гляжу, а это под нами!
Он еще что-то бормотал, горячась и размахивая руками, но Чехов уже не слушал его.
– Кажется, нас опередили, Володя! – разочарованно заявил он.
Глава 8
– И нас действительно опередили, – сказал я на следующий день Марине, когда пришел навестить ее после обеда. – Мы с Чеховым дождались, когда потушат пожар. Пострадал один человек. По рассказам жильцов, он снимал комнату на первом этаже. Именно в этой комнате произошло возгорание. Человек этот выглядел так, словно возгорание началось с него.
– И вы полагаете, что это был…
– Хотя вместо лица у него осталась лишь головешка, – сказал я, – Чехов уверен, что это наверняка был твой приятель Краснов…
– Бедный Григорий! – вздохнула Марина. – Недаром его так мало волновала собственная внешность. Он будто чувствовал, что она ему больше не понадобится…
Сегодня она выглядела гораздо лучше, да и постельный режим уже не старалась соблюдать. По словам Марины, процедуры, которые она получала, творили чудеса. Приходилось верить ей на слово. Однако я заметил, что резкие движения причиняют ей некоторую боль.
– Послезавтра еще одна операция, – напомнила она. – Но это почти не вызывает у меня теперь беспокойства. Может быть, здесь не все чисто, но дело свое эти ребята знают.
– Насчет ребят не знаю, – заметил я. – Но девчата здесь точно бойкие. Тебе не приходилось иметь дела с медсестрой по фамилии Малиновская? Такая жгучая брюнетка с колдовскими глазами? Та самая, за которой я немного следил…
Марина покачала головой.
– По-моему, я даже не видела… Но ты как-то вскользь упомянул о своем наблюдении… Надеюсь, в своем любопытстве к этой особе ты не перешагнул границы благоразумия?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44